Какое событие свело на нет подготовку нового союзного договора
Обновлено: 16.05.2024
Мироненко: Он был нужен для того, чтобы сохранить Союз. Для того, чтобы сохранить главную, центральную идею, которая, на мой взгляд, потерялась где-то по дороге русской революции. Я имею в виду вот что: посмотрите на Европейский союз — во что он превратился, чем стал. Он решил проблему большой войны в Западной Европе, которая там начиналась дважды, и двинулся в сторону глобализации. В российском революционном проекте, в СССР, тоже содержалась идея глобализации. Это, я считаю, была первая глобальная революция. Но к 1991 году эта идея, к сожалению, не была реализована и была очень сильно дискредитирована различными социальными утопиями.
Идея в самом общем восприятии Горбачева была в том, что нужно отказаться от всяких утопических идей, которыми была наполнена наша страна, но сохранить Союз Независимых Государств. Лучше формулу придумать трудно. Практически это та же формула, что сегодня применяется в Европейском союзе. Но, к сожалению, реализовать это не удалось.
Во что должен был трансформироваться СССР после вступления в силу нового союзного договора? В чем должны были быть основные отличия от старого Союза и современного Евросоюза?
Руководители восьми суверенных республик, 18 октября 1991 года
Фото: Юрий Лизунов, Александр Чумичев / ТАСС
Я вам покажу это на близком мне примере — я занимаюсь Украиной, это мой предмет исследований и интерес. Обратите внимание, очень показательно то, что Украина как государство существует только с 1917 года и только в трех формах: есть первая республика — УНР, вторая республика — советская и доживающая свой век третья украинская республика. Так вот, в советское время вычеркивалась первая, как вы помните. А в наше время на Украине с энергией, достойной лучшего применения, вычеркивается вторая — советская. Декоммунизация так называемая. Но если бы наши украинские коллеги были объективны, они должны были признать, что Украина к 1991 году, когда она провозгласила суверенитет, фактически уже была государством, признанным всем миром как страна-учредитель ООН, со своей экономикой, которая входила в первую десятку экономик мира, то есть объективно внутри Советского Союза, под его шапкой, шел процесс формирования государства Украина.
В других республиках было по-другому. Однако процесс дошел до той точки, когда его нужно было признавать. И готовившийся новый союзный договор как раз на этом и делал акцент: давайте отбросим всю ерунду, которую мы нагородили за 70 лет, и признаем, что у нас есть 15 республик, которые связаны экономическими интересами, которые живут в очень сложном, беспокойном мире и должны помогать друг другу обеспечивать безопасность. Давайте Союз сохраним, станем реально независимыми государствами, но заключим новое соглашение.
Кстати, обратите внимание: Европейский союз возник после того, как был разрушен Советский Союз. Он как бы пришел ему на смену. Идея ЕС, как вы помните, возникла из понятного стремления избежать новой войны в Европе. Европейцы помнили две мировые войны, которые унесли десятки миллионов жизней, и этот вопрос они решили очень просто: поставили на первый план экономическую интеграцию. Те, кто торгует и сотрудничает, не воюют! Так начался Европейский союз.
Когда меня спрашивают, кто несет наибольшую ответственность за то, что переформатировать тот Союз не удалось, я отвечаю очень просто: главная ответственность лежит на российских политиках и руководителях Российской Федерации той перестроечной поры, а конкретно — на Борисе Ельцине
Председатель Верховной Рады Украины Леонид Кравчук (слева)
То есть к тому моменту сговор между Ельциным и Кравчуком уже состоялся, Горбачев это понял. Фактически этот поступок Кравчука предопределил катастрофу, которая произошла в конце 1991 года. Кстати, это тот редкий случай, когда я полностью согласен с Владимиром Владимировичем Путиным, который сказал, что разрушение Советского Союза было катастрофой. Я, правда, назвал бы это не катастрофой, а колоссальной политической глупостью.
Как в команде Горбачева планировали поступить с союзными республиками, отказавшимися подписывать новый союзный договор?
Насколько я знаю, предполагалось просто серьезными экономическими аргументами убедить их в том, что лучше не вспоминать о прошлом и не заниматься обратными утопиями, а учесть свои реальные интересы, тот общий экономический потенциал, который можно использовать для развития. Проблема в том, что, например, значительная часть очень разумных, нормальных людей в Прибалтике после того, что там произошло, уже не верила в эту возможность.
То есть мы полагали, что люди правильно понимают национальные интересы каждой республики именно в тот момент, а не в том Советском Союзе, который был в 1939 году. И что они примут правильное решение. Но, к сожалению, нам не поверили ни Запад, ни Прибалтика, ни другие республики.
Хотя это я говорю про позитивную сторону. А есть еще негативная — мы ударились лбом в интересы номенклатуры. Когда она увидела, что произошло на выборах народных депутатов СССР в 1989 году, она поняла, что все всерьез — что они лишаются всего, потому что неконкурентоспособны, потому что им нечего предложить людям. Тогда они согласились разделиться по национальным республикам, чтобы в каждой взять власть в свои руки. На Украине после путча как раз это и произошло. Вся ее компартия, которая тогда еще контролировала Верховный Совет республики, проголосовала за суверенитет.
Вот вам, пожалуйста, две наглядные иллюстрации того, почему у команды Горбачева не получилось.
Я, честно говоря, от Горбачева никаких оценок этого не слышал, он мне никогда об этом не говорил, но могу допустить, что люди, которые искренне стремились сохранить Союз как объединение суверенных государств, в какой-то момент, особенно в тяжелом 1991 году, могли думать, что их союзниками в борьбе с партийной номенклатурой в республиках и с поднявшими голову националистами могут быть автономные республики. Но я думаю, что это была ложная надежда и неправильный ход, потому что как раз опасения, что автономные республики поведут себя как союзные, подталкивало российское руководство и Бориса Ельцина к принятию тех решений, которые принимать было не надо.
Фото: Александр Чумичев / ТАСС
Я не имею никаких доказательств того, что такая идея была, но отголоски до меня доходили — были люди, которые хотели противопоставить действиям Ельцина и Кравчука неоднородность Украины (хотя она не более неоднородна, чем все другие) и автономные республики Российской Федерации. Это тоже политическое недомыслие. К сожалению, в процессе советской революции политика умерла, она была заменена чем-то совершенно другим. Политика, по Аристотелю, это искусство управления полисом, говоря современным языком — искусство разумной организации жизненного пространства. Как можно называть политикой то, что сегодня, я не знаю.
Хотите, расскажу вам анекдот, который мне лично рассказал Михаил Сергеевич?
После окончания Московского университета он приехал по распределению работать в Ставропольский край. Кстати, он единственный генеральный секретарь, который имел очень приличное образование. Там он пошел на комсомольскую работу. Его партийный начальник — первый секретарь горкома партии — как-то позвал его к себе вечером, посадил напротив себя, налил рюмочку, себе налил. Они выпили, закусили.
Кто-то в высшем руководстве страны, в окружении Горбачева, выступал против подписания нового союзного договора?
В том руководстве, которое было близко к Горбачеву, таких людей просто не могло быть. Потому что и для тех, кто понимал значение нового договора и сохранения союзного государства, и для тех, кто не понимал, это было спасение — ведь они все были в союзном руководстве. Кто будет из-под себя стул вытаскивать!
Но хочу еще раз подчеркнуть, полного понимания этого вопроса все-таки не было. Я думаю, что даже Михаил Сергеевич сейчас согласится, что и он тогда до конца не понимал. Да и я не понимал. Надо было прожить эти 30 лет, чтобы увидеть сегодня, где мы находимся.
Горбачев и Мироненко на XXII съезде ВЛКСМ. Москва, сентябрь 1991 года
Сейчас, 30 лет спустя, и я, и люди, с которыми я общаюсь, — все мы понимаем, какой шанс был тогда упущен. Почему? Это тяжелый разговор. Хотя сейчас уже лучше думать о будущем.
Но были же консерваторы в КПСС, которые были против нового союзного договора? По крайней мере после 1991 года об этом говорили многие. Они разве тогда никак себя не проявляли?
Проявляли. Но вы же помните, был пленум ЦК КПСС, когда этих, как вы их назвали, консерваторов хором, человек сто, по-моему, просто взяли и вывели из состава ЦК.
Кстати, те пять или шесть человек, которые выступали с критикой выборов, как раз потерпели на них поражение. Не избрали их, понимаете? В голове члена Политбюро не могла поместиться мысль, что его могут не избрать! Так что мотивация была во многом личная.
Мэр Ленинграда Анатолий Собчак на митинге в поддержку Бориса Ельцина и российского правительства во время путча ГКЧП. Ленинград, 19 августа 1991 года
Я помню XXVI съезд партии, где меня избирали кандидатом в члены ЦК. Эти номенклатурщики ходили за Горбачевым, как цыплята. Они мечтали потрогать край его пиджака, прикоснуться к нему. Все были за, все в восторге. Они считали, что пришел новый генсек, который сейчас перекрасит фасады, а они сохранят всю свою власть и все, что у них есть.
Как повлияли на судьбу нового союзного договора действия ГКЧП? Верно ли мнение, что его подписание похоронили именно члены этого комитета?
Нет. Я думаю, что это была политическая истерика определенной части союзной номенклатуры, части союзного руководства. Я знаю этих людей, некоторые вообще туда попали по глупости. Но я не думаю, что это сыграло решающую роль. Тем более вы же помните картинку — эти дрожащие руки. Кому-то было непонятно, что эти люди ничего серьезного сделать не могут?
Более того, начала культивироваться мысль, что это Горбачев якобы все затеял. То, что Горбачев не имел к этому отношения, я знаю совершенно достоверно и доказательно. Я хорошо знал ребят из охраны Горбачева, которые остались с ним после его ухода из власти, я с ними дружил. Они были в Форосе вместе с ними, врать мне им не было никакого смысла.
Они мне рассказали, что видели, чего ожидали. Как они с двумя автоматами и четырьмя пистолетами занимали круговую оборону, как он был там изолирован. Поэтому Горбачев к этому, конечно, прямого отношения не имел
Поэтому переоценивать действия ГКЧП не нужно. Да, это стало арбузной коркой, на которой мы поскользнулись. Но события уже развивались в определенном направлении, и те, кто потом собрался в Беловежской Пуще, прекрасно понимали, к чему они стремятся и как собираются это сделать.
Жалко, конечно, ребят, которые погибли во время августовских событий. Но не думаю, что это важный момент. Намного важнее понимать глубинные внутренние процессы, их проявления в лицах.
Я знаю, кто несет наибольшую ответственность за действия ГКЧП. Как вы думаете, кто должен был реагировать первым на то, что произошло? Второй человек в государстве — Анатолий Лукьянов, председатель Верховного Совета СССР. Когда такое происходит, он должен был немедленно собрать Верховный Совет. Он знал Горбачева как облупленного с институтской скамьи и студенческого общежития. Только он мог убедить таких не слишком доверчивых людей, как Крючков и Язов, в том, что Горбачев их поддержит. Да и случись что-то с Горбачевым, главой государства становился именно он. Анатолий Иванович был непрост. Но теперь только бог ему судья.
Фото: Валентин Кузьмин, Александр Чумичев / ТАСС
Как вы считаете, когда был окончательно потерян шанс на подписание нового союзного договора?
Это, пожалуй, лучше спрашивать у тех людей, которые им непосредственно занимались, но я думаю, что это было тогда, когда состоялся разговор Горбачева с Кравчуком в Крыму в августе 1991 года, о чем я уже рассказывал.
Если бы Украина повела себя по-другому, то, наверное, по-другому вел бы себя и Ельцин, и Российская Федерация, и другие. Конечно, уже нельзя было вернуть тех, кто к тому времени откололся, — прибалтов, Закавказье. Но ядро было бы сохранено. Однако в тот момент, когда Кравчук принял это решение, да еще и прямо заявил, что не собирается подписывать договор, возник логичный вопрос: какой Союз возможен без Украины?
Помните, как сказал Бжезинский? Я его не люблю, но он, гаденыш, умный, и понимал в нас очень многое. Россия с Украиной — это империя, глобальная сила. А Россия без Украины — это региональное государство. Что мы и имеем несчастье сейчас наблюдать.
Помимо действий Кравчука еще нужно вспомнить меморандум Бурбулиса — это документ, который он принес Ельцину уже после путча, очень важный. После того как Борис Николаевич одобрил его, какой-либо разговор о сохранении Союза уже не имел смысла.
Так что, повторюсь, we rare miss an opportunity to miss an opportunity — мы редко упускаем возможность упустить возможность. В 1991 году была упущена колоссальная возможность для нас, для Европы и для всего мира изменить все. Но, к сожалению, этой возможностью мы не воспользовались. Почему — это очень большая и интересная тема, об этом нужно сейчас думать. Особенно в той ситуации, в которой мы находимся.
Читайте также: