Как европа шла к договору молотова риббентропа

Обновлено: 11.05.2024

Чемберлен лелеял надежду умиротворить Гитлера, перевоспитать его и наставить на путь истинный. Однако пришло время, когда рассеялись последние иллюзии английского правительства. Кабинет окончательно убедился, что нацистская Германия означает войну, и премьер-министр предложил гарантии и заключил союзы там, где это было еще возможно, независимо от того, могли ли мы оказать действенную помощь этим странам. К польской гарантии прибавилась гарантия, данная Румынии, а затем союз с Турцией.

Однако английскому правительству необходимо было срочно задуматься над практическим значением гарантий, данных Польше и Румынии. Ни одна из этих гарантий не имела военной ценности иначе, как в рамках общего соглашения с Россией. Поэтому именно с этой целью 16 апреля 1939 г. начались, наконец, переговоры в Москве между английским послом и Литвиновым. Если учесть, какое отношение Советское правительство встречало до сих пор, теперь от него не приходилось ожидать многого. Однако 17 апреля оно выдвинуло официальное предложение, текст которого не был опубликован, о создании единого фронта взаимопомощи между Великобританией, Францией и СССР. Эти три державы, если возможно, то с участием Польши, должны были также гарантировать неприкосновенность тех государств Центральной и Восточной Европы, которым угрожала германская агрессия.

Препятствием к заключению такого соглашения служил ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились — германской агрессии или русского спасения. Именно необходимость сделать такой жуткий выбор парализовала политику Англии и Франции.

Однако не может быть сомнений в том, что Англии и Франции следовало принять предложение России, провозгласить тройственный союз и предоставить методы его функционирования в случае войны на усмотрение союзников, которые тогда вели бы борьбу против общего врага. В такой обстановке господствуют иные настроения. Во время войны союзники склонны во многом уступать желаниям друг друга. Молот сражений гремит на фронте, и становятся хорошими любые возможные средства, которые в мирное время были бы неприемлемыми. В таком великом союзе, который мог бы возникнуть, одному союзнику было бы нелегко вступить на территорию другого без приглашения.

4 мая 1939 г. я комментировал положение следующим образом: «Самое главное — нельзя терять времени. Прошло уже десять или двенадцать дней с тех пор, как было сделано русское предложение. Английский народ, который, пожертвовав достойным, глубоко укоренившимся обычаем, принял теперь принцип воинской повинности, имеет право совместно с Французской Республикой призвать Польшу не ставить препятствий на пути к достижению общей цели. Нужно не только согласиться на полное сотрудничество России, но и включить в союз три Прибалтийских государства — Литву, Латвию и Эстонию. Этим трем государствам с воинственными народами, которые располагают совместно армиями, насчитывающими, вероятно, двадцать дивизий мужественных солдат, абсолютно необходима дружественная Россия, которая дала бы им оружие и оказала другую помощь.

Советские дипломатические представители за границей получили указания уведомить правительства, при которых они были аккредитованы, что эта перемена не означает изменения во внешней политике России. Московское радио объявило 4 мая, что Молотов будет продолжать политику обеспечения безопасности на Западе, которая в течение многих лет была целью Литвинова.

Малоизвестный за пределами России, Молотов стал комиссаром по иностранным делам и действовал в самом тесном согласии со Сталиным. Он был свободен от всяких помех в виде прежних заявлений, свободен от атмосферы Лиги Наций, способен двигаться в любом направлении, которого, как могло казаться, требовало самосохранение России. Был, собственно говоря, только один путь, по которому он мог, вероятно, пойти теперь. Он всегда благосклонно относился к достижению договоренности с Гитлером. Мюнхен и многое другое убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря была готова вот-вот разразиться. Россия должна была позаботиться о себе.

Человек, которого Сталин тогда выдвинул на трибуну советской внешней политики, заслуживает описания, которым в то время не располагали английское и французское правительства. Вячеслав Молотов — человек выдающихся способностей и хладнокровно беспощадный. Он благополучно пережил все страшные случайности и испытания, которым все большевистские вожди подвергались в годы торжества революции. Его черные усы и проницательные глаза, плоское лицо, словесная ловкость и невозмутимость хорошо отражали его достоинства и искусство. Он стоял выше всех среди людей, пригодных быть агентами и орудием политики машины, действие которой невозможно было предсказать.

Я встречался с ним только на равной ноге, в переговорах, где порой мелькала тень юмора, или на банкетах, где он любезно предлагал многочисленные формальные и бессодержательные тосты. Я никогда не видел человеческого существа, которое больше подходило бы под современное представление об автомате.

И все же при этом он был, очевидно, разумным и тщательно отшлифованным дипломатом. То, как он вел себя по отношению к японскому послу в течение тех лет, когда в результате Тегеранской конференции Сталин обещал атаковать Японию после разгрома германской армии, можно представить себе по записям их бесед. Одно за другим щекотливые, зондирующие и затруднительные свидания проводились с полным хладнокровием, с непроницаемой скрытностью и вежливой официальной корректностью.

Завеса не приоткрывалась ни на мгновение. Ни разу не было ни одной ненужной резкой ноты. Его улыбка, дышавшая сибирским холодом, его тщательно взвешенные и часто мудрые слова, его любезные манеры делали из него идеального выразителя советской политики в мировой ситуации, грозившей смертельной опасностью.

Переписка с ним по спорным вопросам всегда была бесполезной, и если в ней упорствовали, она заканчивалась ложью и оскорблениями. Лишь однажды я как будто добился от него естественной, человеческой реакции. Это было весной 1942 года, когда он остановился в Англии на обратном пути из Соединенных Штатов, мы подписали англо-советский договор, и ему предстоял опасный перелет на родину. У садовой калитки на Даунинг-стрит, которой мы пользовались в целях сохранения тайны, я крепко пожал ему руку, и мы взглянули друг другу в глаза. Внезапно он показался мне глубоко тронутым. Под маской стал виден человек. Он ответил мне таким же крепким пожатием. Мы молча сжимали друг другу руки. Однако тогда мы были прочно объединены, и речь шла о том, чтобы выжить или погибнуть вместе.

Вся его жизнь прошла среди гибельных опасностей, которые либо угрожали ему самому, либо навлекались им на других. Нет сомнений, что в Молотове советская машина нашла способного и во многих отношениях типичного представителя — всегда верного члена партии и последователя коммунизма. Дожив до старости, я радуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, какому он подвергался — я предпочел бы вовсе не родиться.

Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ.

Несколько позже в тот же самый день Чемберлен заявил, что правительство приняло на себя новые обязательства в Восточной Европе, не приглашая Советское правительство к прямому участию ввиду различных затруднений. По его словам, правительство его величества предложило, чтобы Советское правительство сделало от собственного имени аналогичную декларацию и выразило готовность, если его об этом попросят, оказать помощь странам, которые могут стать жертвой агрессии и будут готовы защищать свою независимость.

Переговоры с Россией шли вяло, и 19 мая весь этот вопрос был поднят в палате общин. Краткие прения, носившие серьезный характер, фактически ограничились выступлениями лидеров партий и видных бывших министров. Премьер-министр впервые познакомил нас со своим отношением к советскому предложению. Он принял его, бесспорно, холодно и фактически с пренебрежением.

Переговоры зашли как будто в безвыходный тупик. Принимая английскую гарантию, правительства Польши и Румынии не хотели принять аналогичного обязательства в той же форме от русского правительства. Такой же позиции придерживались и в другом важнейшем стратегическом районе — в Прибалтийских государствах. Советское правительство разъяснило, что оно присоединится к пакту о взаимных гарантиях только в том случае, если в общую гарантию будут включены Финляндия и Прибалтийские государства. Все эти четыре страны теперь ответили отказом на такое условие и, испытывая ужас, вероятно, еще долго отказывались бы на него согласиться. Финляндия и Эстония даже утверждали, что они будут рассматривать как акт агрессии гарантию, которая будет дана им без их согласия. В тот же день, 31 мая, Эстония и Латвия подписали с Германией пакты о ненападении. Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть в глубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него.

С другой стороны, Польша означала для России ряд совершенно иных политических и стратегических проблем вековой давности. Их последним крупным столкновением было сражение за Варшаву в 1919 году, когда вторгнувшиеся в Польшу большевистские армии были отброшены Пилсудским при помощи советов генерала Вейгана и английской миссии во главе с лордом д’Аберноном, а затем подверглись преследованию с кровожадной мстительностью.

Все эти годы Польша была авангардом антибольшевизма. Левой рукой она поддерживала антисоветские Прибалтийские государства. Однако правой рукой она помогла ограбить Чехословакию в Мюнхене. Советское правительство было уверено, что Польша его ненавидит, а также что Польша не способна противостоять натиску немцев. В такой обстановке перспективы миссии Стрэнга не были блестящими.

Сталин не сказал мне, с кем или когда произошел этот разговор. Нужно, признать, что это была действительно твердая почва, впрочем, неблагоприятная для сотрудника министерства иностранных дел Стрэнга…

В секретном протоколе Германия заявила, что не имеет политических интересов в Латвии, Эстонии и Финляндии, но считает, что Литва входит в сферу ее интересов. Была намечена демаркационная линия раздела Польши. В Прибалтийских странах Германия претендовала только на экономические интересы. Пакт о ненападении и секретный протокол были подписаны поздно вечером 23 августа 1939 г.

В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной.

1 сентября 1939 г. на рассвете Германия напала на Польшу. Английское правительство стало очевидцем быстрого и почти механического уничтожения более слабого государства в согласии с методами и давними планами Гитлера. Польша была открыта германскому вторжению с трех сторон. Всего армии вторжения состояли из 56 дивизий, в том числе 9 танковых. Из Восточной Пруссии 3-я армия (8 дивизий) наступала к югу на Варшаву и Белосток.

По численности и вооружению польская армия не могла тягаться с наступавшим противником, да и диспозицию ее нельзя было признать разумной. Все польские вооруженные силы были разбросаны вдоль границ Польши. Резервов в центре не было. Гордо и высокомерно отвергая германские притязания, поляки тем не менее боялись, как бы их не обвинили в провокации, если они проведут мобилизацию заблаговременно, чтобы противостоять накапливавшимся вокруг них силам. 30 дивизий, представлявших лишь две трети польской действующей армии, были готовы или почти готовы принять на себя первый удар. Быстрота, с которой развивались события, и энергичное вмешательство германской авиации не позволили остальной части польских вооруженных сил выйти на передовые позиции, пока все не было кончено, и они приняли участие лишь в последних фазах катастрофы.

Таким образом, на большом протяжении 30 польских дивизий оказались лицом к лицу с почти вдвое превосходящими силами, не имея за своей спиной никакого прикрытия. Они уступали немцам не только численно; они сильно отставали и в артиллерии, а девяти германским танковым дивизиям они могли противопоставить лишь одну бронетанковую бригаду. 12 бригад польской кавалерии мужественно атаковали полчища танков и бронемашин, но не могли причинить им вреда своими саблями и пиками. 900 самолетов первой линии, из которых, пожалуй, лишь половина была современной конструкции, были захвачены врасплох, а многие уничтожены еще на земле.

Вторая неделя войны ознаменовалась ожесточенными боями, и к концу ее польская армия, насчитывавшая номинально около двух миллионов человек, перестала существовать как организованная сила. Наступила очередь Советов. 17 сентября русские армии хлынули через почти незащищенную польскую восточную границу и покатились широким фронтом на запад. 18 сентября они оккупировали Вильнюс и встретились со своими германскими партнерами в Брест-Литовске. Советские армии продолжали наступать к линии, предусмотренной соглашением с Гитлером. 28 сентября состоялось официальное подписание русско-германского договора о разделе Полыни.

Упоминалась и Финляндия как сфера интересов СССР: Гитлер не возражал, чтобы Сталин откусил себе кусок и здесь. Т.е. два хищника согласовали добычу на 1939 – 1940 гг. Сталин очень удачно нашел в лице Адольфа Гитлера партнера по тайному дележу территории Европы.

События развивались так.

Договор с секретным протоколом подписали, после чего в ночь с 23 на 24 августа Сталин и Молотов побеседовали с Риббентропом за богато накрытым столом (текст беседы также опубликован). Обсудили цели Японии, Италии, Турции, потом дружно осудили Англию, согласившись на том, что ее претензии на мировое господство не соответствуют реальности:

«Господин Сталин живо согласился с этим и заметил следующее: британская армия слаба; британский флот больше не заслуживает своей прежней репутации. Английский воздушный флот, можно быть уверенным, увеличивается, но [Англии] не хватает пилотов. Если, несмотря на все это, Англия еще господствует в мире, то это происходит лишь благодаря глупости других стран, которые всегда давали себя обманывать. Смешно, например, что всего несколько сотен британцев правят Индией.

В заключение были подняты тосты.

Стоит отметить, что текст беседы, размещенный на сайте фонда А.Н.Яковлева, известен только по немецкому источнику (Politisches Archiv des Auswärtige Amtes. Bonn, Bestand Büro RAM. F/110019-30); в фонде Сталина в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ. Ф. 558) он наверняка есть, но не рассекречен: листы 2 – 5 процитированного выше дела 296 засекречены.

К договору были приложены три протокола, доверительный и два секретных. Первый касался переселения: СССР не препятствует немцам, оказавшимся на советской территории, переселяться в Германию, а Германия дает возможность переселяться со своих новых территорий украинцам и белорусам.

Атлас, подготовленный к печати в 1939 году и вышедший в 1940-м

Карта из советского атласа, где часть Польши названа областью государственных интересов Германии

28 сентября Молотов дал обед в честь дорогого германского гостя. На обеде присутствовал Сталин.

27 и 28 сентября 1939 г. Сталин и Молотов беседовали с Риббентропом, записи бесед опубликованы в переводе с немецких источников (Международная жизнь. 1991. № 7).

Финал беседы преступно излагать своими словами, потому что запись беседы – это чистая музыка:

«Ужин был дан в соседних залах Кремлевского дворца и происходил в очень непринужденной и дружественной атмосфере, которая особенно улучшилась после того, как хозяева в ходе ужина провозгласили многочисленные, в том числе весьма забавные, тосты в честь каждого из присутствовавших гостей. Первый тост был адресован г-ну министру. В нем содержалось приветствие “приносящему удачу” гостю, и он был завершен провозглашением “ура!” в честь Германии, ее фюрера и его министра.

Имелась в виду польская кровь.

Далее Риббентроп уверял, что Берлинский пакт от 27 сентября 1940 г., заключенный странами Оси – Германией, Италией и Японией и также направленный на дележ сфер влияния, возник совершенно случайно, на основе импровизации и не направлен против СССР, а целью имеет исключительно предотвращение мировой войны, которую пытается развязать Англия. Собственно говоря, именно после заключения этого пакта, обеспокоившего СССР, Риббентроп и поспешил написать письмо Сталину.

В заключение последовало приглашение Молотова в Берлин для консультаций на предмет сотрудничества СССР со странами Оси.

Сталин ответил 21 октября 1940 г. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 296. Л. 31 – 32), поблагодарил за доверие, за политический анализ и сообщил что в ноябре Молотов приедет в Берлин.

В архиве Сталина сохранились записи двух бесед Молотова с Риббентропом в Берлине: первая от 12 ноября 1940 г. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 297. Л. 2 – 11), вторая – от 13 ноября (Там же. Л. 91 – 105). Примечательно, что листы 12 – 18 дела 297 заняты черновой записью первой беседы, а листы 19 – 90 по-прежнему архивом засекречены. Точно известно, что Молотов 12 ноября имел беседу с рейхсканцлером Гитлером, а 13 ноября контакт продолжился. Именно в беседах с Гитлером Молотов обсуждал вопрос о Финляндии. Но, видимо, архивистам запретили такие документы обнародовать как сильно компрометирующие и Сталина, и Молотова.

Из краткой записи беседы с Гитлером от 12 ноября известно следующее:

Молотов сразу же подчеркнул, что вопрос о проливах имеет для СССР первостепенное значение, поскольку контроль над ними позволяет предотвратить нападение с этой стороны, будь агрессором Англия или иная страна. Речь заходит о Турции, которой принадлежат проливы, и о Болгарии. После чего Молотов напоминает о важности для СССР вопроса о проливах, ведущих в океан из Балтийского моря, на что Риббентроп говорит, что важнее для Германии ответ на вопрос о желании СССР пробить выход в Индийский океан. В итоге Молотов сказал, что в принципе СССР не против присоединиться к пакту трех держав Оси, но нужно договариваться конкретно.

14 ноября 1940 г. Молотов вернулся в Москву, 26 ноября в Берлин пошел ответ, который советские архивисты пока скрывают, поскольку это полная компрометация миролюбивой сталинской внешней политики в предвоенный период и опровержение утверждений советских историков о том, что Сталин сразу же отверг предложение Гитлера о разделе мира. Нет, на самом деле ответ из Москвы был, в нем содержались весьма агрессивные контрпредложения СССР и согласие, в случае удовлетворения советских геополитических аппетитов (включавших, в частности, Восточную Турцию, Северный Иран и Ирак, а также устройство военной базы СССР в Проливах) на новый передел мира.

23 августа 1939 года СССР и Германия заключили договор о ненападении. Этот документ полностью изменил ситуацию в Восточной Европе. Он стал следствием дипломатической борьбы между тремя центрами силы. Но об этичности и целях заключения договора между Москвой и Берлином спорят до сих пор.

Европа в 1930-е годы переживала сложное время. С одной стороны, в памяти жителей континента были сильны переживания мировой войны. Реакцией на ужасы всемирной бойни 1914–1918 годов стало движение пацифистов. В 1928 году 15 стран подписали пакт Бриана–Келлога об отказе от войны как инструмента национальной политики. К 1938 году количество его подписантов выросло до 63. Более того, был создан инструмент для урегулирования конфликтов, который должен был поддерживать стабильность и порядок в новой Европе, – Лига Наций, заседавшая в нейтральной Швейцарии.

Чтобы предотвратить повторение Великой войны, страны Европы задумались и о формировании систем коллективной безопасности.

Особенно активна на этом направлении была Франция.

Проигравшая в войне Германия и не получившая желаемого Италия стали главными нарушителями спокойствия в Европе 1930-х годов. Сразу после своего прихода к власти Адольф Гитлер заявил о необходимости пересмотра Версальского договора.

Призывы к мировой революции после 1931 года исчезли со страниц советских газет

– но Третий коммунистический интернационал (Коминтерн) не был распущен (это с ним случится только в 1943 году).

Обстановка на европейской сцене накалилась в 1936 году: в марте Германия нарушила условия Версальского договора, введя войска в демилитаризованную до того Рейнскую зону. Летом того же года разгорелся самый крупный вооруженный конфликт межвоенного континента – гражданская война в Испании. Историки до сих пор спорят о масштабах и причинах обширного иностранного вмешательства в события, но факт остается фактом:

Стоит, однако, подчеркнуть, что Союзу помогать республиканцам с другого конца Европы было сложнее, чем немцам и итальянцам – их противникам франкистам. К тому же Берлин и Рим демонстративно пренебрегали решениями Комитета по невмешательству, а СССР их, хотя в значительной степени формально, но соблюдал. Этот фактор был не единственным, но сыграл свою роль в капитуляции республики в марте 1939 года.

Таким образом, в 1939 год Европа вступала во взбудораженном состоянии.

Советский Союз в это время стремился интегрироваться в системы коллективной безопасности. Народный комиссариат иностранных дел подписал ряд пактов о ненападении с соседями, СССР демонстрировал готовность гарантировать независимость Польши и Чехословакии. Велись и переговоры с Лондоном и Парижем – однако они успехом не увенчались. На встречу в Москве (последовавшую после новой аннексии Германии, присоединившей к себе Мемель — ныне Клайпеду) прибыли делегации Великобритании и Франции.

Военные переговоры продолжались недолго и закончились провалом.

Вместе с основной частью документа был подписан и секретный протокол о границах в Восточной Европе.

Таким образом, Сталин возвращал Союз к границам Российской империи.

Этот договор стал для Гитлера дополнительной гарантией – и уже 1 сентября он начал широкомасштабную кампанию против Польши, а в 1940 году – в Западной Европе.

У договора, получившего неофициальное название пакт Молотова–Риббентропа, были и другие последствия: Берлин и Москва свернули соответственно антисоветскую и антифашистскую пропаганду, репрессиям в СССР подверглась часть немецких антифашистов, эмигрировавших в страну.

Для самих советских людей пакт оказался неожиданностью. Студент МГУ Михаил Рабинович писал:

Причины, по которым Москва пошла на подписание договора с Берлином, — одна из самых дискуссионных историографических тем. Для советских историков речь шла о выигрыше времени для подготовки СССР к неизбежной войне. Для части радикалов (во главе с Виктором Резуном, пишущим под псевдонимом Суворов) пакт был частью подготовки нападения Советского Союза на Германию в середине лета 1941 года. Более умеренные авторы рассматривают пакт как внешнеполитический маневр в условиях начинающейся мировой войны.

Вновь заговорили о советско-немецком договоре в период хрущевской оттепели: пакт стал одним из символов недальновидности сталинской внешней политики.

А уже в перестройку особенно активно обсуждалась этичность советско-германского договора. Для стран Балтии — Эстонии, Латвии и Литвы — в те годы 23 августа стало днем проведения публичных акций:

Час 23.08.2011 Днем позже начались переговоры. Западные державы доверили руководство своими делегациями совершенно неизвестным и незначительным фигурам. Британскую делегацию возглавлял адмирал в отставке Реджинальд Планкет Эрнл Эрл Дракс, французскую — генерал Думенк, тогда как советскую — комиссар обороны маршал Климент Ефремович Ворошилов. Кроме того, выяснилось, что у руководителей западных делегаций есть мандат на ведение переговоров, но не на подписание чего-либо. Это свидетельствовало о несерьезном подходе западных демократических режимов к столь важным переговорам, когда война была уже у ворот.

Член советской военной делегации, начальник Генерального штаба Красной армии маршал Борис Михайлович Шапошников, представил три варианта совместных действий вооруженных сил СССР, Великобритании и Франции против агрессора.

В случае нападения на Великобританию и Францию СССР должен был обеспечить 70% тех вооруженных сил, с помощью которых Великобритания и Франция противостояли бы главному врагу, то есть Германии. В этом случае предполагалось масштабное участие в войне Польши, которая должна была сосредоточить на своих западных границах 40 — 50 дивизий.

В случае нападения агрессора на Польшу и Румынию обе эти страны должны были бросить на фронт все свои силы, а СССР — столько же средств, сколько их непосредственно против Германии выставили бы Великобритания и Франция. Маршал Шапошников подчеркнул, что СССР, по понятным причинам, может принять участие в войне, только если страна галльского петуха и Соединенное королевство договорятся с Польшей и Румынией, или, возможно, с Литвой и Румынией, о прохождении советских войск, потому что иначе Красная армия не сможет добраться до линии соприкосновения с врагом и принять участие в войне, что не лишено логики.

Нацистская Германия снова одержала победу на дипломатической арене. Через девять дней после подписания пакта Германия начала Вторую мировую войну, напав на Польшу. Но и Советский Союз не сидел, сложа руки, и 17 сентября нанес удар в спину отчаянно защищавшейся польской армии, и поляки до сих пор не могут простить этого русским. Последовал четвертый раздел Польши — самый страшный из всех, если учитывать количество загубленных человеческих жизней и материальный ущерб. Советский Союз оккупировал даже большую территорию, чем гитлеровская Германия.

В 2009 году варшавский Институт национальной памяти заявил, что число жертв в результате советской оккупации Восточной Польши достигло 150 тысяч человек. Многие другие (в основном польские публицисты-эмигранты) говорят, что потерь было гораздо больше. Советский террор в 1940-1941 годах обошелся Эстонии в 3173 заключенных и 5978 ссыльных, из которых 6 тысяч человек погибло. Было казнено и убито 2 тысячи человек. Во время первой советской оккупации в тот же период в Литве 5665 человек было отправлено в тюрьму, 10187 — в ссылку, причем 9 тысяч из них погибли. Число казненных и убитых составило 2500 человек. В Латвии жертвами репрессий стали 5625 заключенных, 9546 ссыльных, из которых 5 тысяч погибло, а 2 тысячи были казнены и убиты. В Молдавской Советской Социалистической Республике (бывший Бессарабии) казнили и убили тысячу человек, 15 тысяч арестовали, и семь тысяч из них погибли. 32 тысячи были отправлены в ссылку, и 12 тысяч из них ее не пережило.

Этот горький опыт и является причиной большого и до сих пор сохраняющегося страха перед русским соседом и нескрываемой русофобии — особенно в Польше и Прибалтике. Слова республиканского кандидата в президенты США Дональда Трампа о том, что из-за Эстонии Соединенные Штаты воевать не стали бы, не добавляют им уверенности в собственной безопасности и спокойствии.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Пактом советско-германский договор был назван 18 сентября 1939 года в германо-советском коммюнике о польских событиях, поскольку в результате разгрома Польши августовский договор приобретал большую значимость. Однако в дипломатической переписке он продолжал именоваться исключительно договором.

В тот же день отдельно подписана Англо-германская декларация о дружбе и ненападении.

В 1939 году между представителями британских и германских промышленных кругов было подписано Дюссельдорфское соглашение о совместной экономической деятельности в Европе.

Особо хочу подчеркнуть, что это был договор именно о ненападении, а не о военном союзе, как нас пытаются сегодня убедить. Советский Союз и Германия никогда не были военными союзниками! Это надо чётко понимать. Когда заключаются военные союзы между государствами, то, в частности, сразу же начинается активное сотрудничество между штабами этих стран по разработке совместных планов боевых действий. Ничего подобного у СССР с Германией не было.

Для того чтобы понять, в какой ситуации на тот момент оказался Советский Союз, и почему он пошёл на подписание договора с Германией, необходимо напомнить сложившуюся к тому времени политическую обстановку.

В 1933 году в Германии приходит к власти Гитлер. Буквально уже через два года Германия в нарушение Версальского мирного соглашения (было подписано по итогам Первой мировой и запрещало милитаризацию страны) начинает активно воссоздавать свои вооружённые силы при полном попустительстве со стороны Лондона и Парижа.

Между тем, весной 1938 года Гитлер поглощает Австрию, а осенью, с одобрения лидеров Великобритании, Франции и Италии, отторгает у Чехословакии Судетскую область в соответствии с Мюнхенским соглашением. По тому же соглашению Польша, кстати, тоже получила кусок Чехословакии - Тешинскую Силезию. Но сегодня официальная Европа обо всём этом почему-то забывает.

Так фактически началась Вторая мировая война. С предательства Европой Чехословакии и её расчленения агрессорами - Германией, Венгрией и Польшей. Пакт Молотова-Риббентропа был всего лишь следствием предательства одних стран Европы и агрессивного поведения других.

Генерал-полковник фон Браухич принимает парад в честь
присоединения Судетской области к Германии.

С весны 1939 года СССР вступает на реке Халхин-Гол в прямой конфликт с союзником Германии - Японией. Таким образом, теоретическая возможность войны с Германией возрастает многократно.

В начале лета Англия и Франция, осознав всё-таки неизбежность войны в Европе, соглашаются с советским предложением заключить военный союз с четкими обязательствами: если Германия нападает на Польшу, то Москва, Париж и Лондон приходят на помощь. Оставалось только зафиксировать все это на бумаге.

С этой целью в Москву прибывают официальные представители военного руководства Великобритании и Франции. Между тем, Лондон и Париж прислали к нам двух пожилых людей, адмирала Дракса и генерала Думенка, которые не обладали правом что-либо подписывать и утверждать. Они предложили советской делегации сделать заявления о военной помощи в одностороннем порядке.

Переговоры зашли в тупик. Причина этого, как мы теперь уже знаем, заключалась в том, что Париж и Лондон полагали, что они сумеют совершить с Польшей то же, что совершили с Чехословакией. Отдать Польшу на съедение Гитлеру и двинуть его дальше на Восток против СССР. Вот почему они не очень хотели иметь с нами дело.

В этих условиях возможная война, да ещё на два фронта с Японией и Германией, становится для СССР реальностью. Немецкие предложения о ненападении и готовность к компромиссу выглядели заманчивее. К тому же Сталину доложили, что Германия будет в состоянии начать вооружённые действия в любой день уже после 25 августа. Было признано целесообразным вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов, о чём было сообщено в Берлин. Начались переговоры.

Далее события начинают развиваться стремительно. 22 августа 1939 года в Москву прилетел лично рейхсминистр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп.

Кстати, тогда произошёл довольно драматический эпизод. Переговоры о приезде Риббентропа проходили в столь секретной обстановке, что самолёт, на котором он летел в Москву, обстреляли советские зенитчики, но не попали, и ему удалось долететь до Москвы.

Перспективы использования этого вещества в военных целях выглядели многообещающими. Амфетамин мобилизовал ресурсы человеческого организма: повышалась концентрация, самооценка и готовность к риску, уменьшалась боль, голод и потребность во сне. Накануне решающего наступления на Францию, в 1940 году, солдатам вермахта было выдано 35 миллионов доз первитина.

Подписание Договора СССР с Германией практически разрушило союз между Германией и Японией. Так как подписание Договора в условиях советско-японского конфликта немецкие партнеры не согласовывали с Японией, в Токио это было расценено как прямое предательство. Договор давал СССР возможность вступить в полноценные военные действия с Японией.

Дальнейшая политика Токио в отношении СССР строилась с учётом именно этого обстоятельства, поэтому иначе, как блестящим успехом советской дипломатии, это назвать сложно. Недоверие японцев к коварному Гитлеру оставалось столь сильным, что и после 22 июня 1941 года они неизменно выставляли ему в качестве условия для открытия второго фронта против СССР, чтобы он прежде взял Москву.

Нападение на Польшу Германия начала планировать по причине того, что в марте 1939 года немцы включили в состав Третьего рейха оставшиеся клочки территории некогда независимой Чехословакии, и поляков, вздумавших захватить чешские металлургические заводы в Витковице, выставили вон. Польский гонор был уязвлён беспредельно, и с этого момента вчерашние союзники превратились во врагов.

Германский план на 31 августа 1939 года.

Дело в том, что 25 августа 1939 года происходит серьёзное международное событие. Англия официально подтверждает и обещает Польше военную помощь в случае нападения на неё со стороны Германии. Этот союз придал Польше такой уверенности, что их главнокомандующий Рыдз-Смиглы пообещал побить немцев за неделю и даже начал позировать художнику, как он въезжает в Берлин на белом коне.

Солдаты вермахта ломают шлагбаум на

пограничном пункте в Сопоте.

Согласно положениям договора СССР и Германии, страны отказывались от участия в агрессивных группировках друг против друга, но статьи договора не распространялись на оборонительные союзы, поэтому СССР предлагал Великобритании и Франции продолжить работу по созданию оборонительного союза против Германии, предлагалась дата (30 августа 1939) года для возобновления переговоров, но отклика из Лондона и Парижа не последовало. Поэтому 31 августа на вышеуказанной сессии Верховного Совета СССР у Молотова были достаточные основания с гневом говорить о позиции Англии и Польши.

И справедливости ради, хочется заметить, что на все эти события мы смотрим с высоты сегодняшнего времени, достоверно зная, как впоследствии развивались события. В Европе в тот момент никто не мог сказать, что будет через две недели. Гитлер не знал даже того, будет ли он воевать с Польшей, или она все же уступит в последний момент. Даже после заброски в Польшу диверсионных групп он отложил начало вторжения. До последнего момента он придерживался позиции, что выполнение Варшавой условий ультиматума исключит применение силы. Гитлер не знал, как поведут себя Англия и Франция. И уж тем более, он не догадывался, что через два года ему предстоит воевать на востоке, так и не покончив с Англией на западе.

Можно иметь различные мнения по отношению к Пакту Молотова-Риббентропа, но давайте попробуем отбросить мнения и посмотреть на результаты, а результаты эти превосходны: Советский Союз вернул статус великой морской державы (утраченный в результате поражения в Крымской войне и Цусимской катастрофы), вновь обретя выход в Балтийское море и Тихий океан. Впервые за всю историю России наша страна к середине XX столетия не имела на своих границах ни одного откровенно враждебного государства. Более того, впервые на востоке Европе мы получили пояс дружественных стран. Впервые ВСЕ исторические русские земли с присоединением Закарпатья были объединены в одном государстве.

В результате, Великобритания, а также послушно следовавшая в фарватере её политики Франция первыми же и вляпались в войну, которую так усердно подготавливали для столь ненавистной им России, хотя бы и именовавшейся тогда СССР! До сих пор Запад не может успокоиться от того приступа бешенства, которое его охватило, едва только стало известно о заключении советско-германского договора о ненападении.

Читайте также: