Сколько эстонцев было депортировано

Обновлено: 19.05.2024

Версия эстонских историков

Неудивительно, что тема июньской депортации пользуется особой популярностью у эстонских историков и политиков. Нарисованная ими картина депортации поистине ужасна.

Как видим, эстонские историки единодушно называют депортацию 1941 года актом геноцида; однако соответствует ли это действительности?

Численность депортированных

Прежде всего, разберемся с численностью депортированных. Среди эстонских историков единодушия по этому вопросу не наблюдается.

К сожалению, именно завышенные цифры депортированных пользуются наибольшей популярностью среди эстонских политиков.

Кто подлежал депортации

Это утверждение М. Лаара является явной и несомненной ложью. Давайте обратимся к ключевому документу депортации - постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года. 53

История Карла Метса не является единичной. В период независимости Эстонии в тюрьме города Таллина служил надзиратель Кристиан Паусалу, замеченный в жестоком обращении с заключенными. Как тюремщик, на которого имелся компромат, он в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года должен был быть депортирован. Однако Паусалу не только не подвергся высылке и аресту, но даже был призван в армию после начала Великой Отечественной войны. 55

Численность лиц, подлежавших депортации

Очевидной ложью является также утверждение М. Лаара, что в категории, подлежащие депортации, входило 23% населения Эстонии. Категории населения, подлежащие депортации, практически полностью совпадают с категориями учтенного антисоветского и уголовного элемента в справке НКГБ СССР от 5 июня 1941 года. 56

Из этого документа видно, что к началу июня 1941 года общая численность учтенного антисоветского и социально чуждого элемента в Эстонии - 14 471 человек, что составляет около 1,3% населения Эстонии, а вовсе не 23%.

о количестве учтенного антисоветского и социально чуждого элемента по НКГБ Литовской, Латвийской и Эстонской ССР

Категория учета

Учтено по НКГБ

ВСЕГО

Ли-товск. ССР

Лат-вийск. ССР

Эстонск. ССР

Участники к/р партий и а/с нац. организаций

Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав полиции и тюремщики

Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата

4944

Бывш. офицеры и белогвардейцы

Члены семей, учтенные по пунктам 1, 2, 3 и 4

Члены семей участн. к/р нац. организац., главы которых осуждены к ВМН

Члены семей участн. к/р нац. организац., главы которых скрываются

Прибывшие из Германии в порядке репатриации

Немцы, зарегистр. на выезд и отказавш. выехать в Германию

1. По Литовской ССР сведения даны по состоян. на 3/VI. По Латвийской и Эстонск. ССР -на26/V. 2. В графу 10 по Латвийской ССР включены и немцы, отказавшиеся выехать в Германию. 3. В графу 5 по Эстонской ССР включены проститутки.

Нач. 3-го отд. 4-го отдела 3-го управл. НКГБ СССР ст. лейтенант гос. безопасности РУДАКОВ

Согласно первой телефонограмме от 6 июня 1941 года, НКВД и НКГБ ЭССР выявили 9205 подлежавших депортации представителей антисоветского и уголовного элемента, 2721 из которых предполагалось арестовать, а 6484 - выселить. По категориям намеченные к депортации распределялись следующим образом (табл. 6).

Таблица 6. Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 6 июня 1941 года 58

1. Активные участники к/р партий и а/с нац. организаций

2. Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав полиции и тюремщики

3. Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата

4. Бывш. офицеры и белогвардейцы

5. Члены семей по п. 1

6. Члены семей по п. 2

7. Члены семей по п. 3

8. Члены семей по п. 4

9. Члены семей, главы которых осуждены к ВМН

10. Прибывшие из Германии в порядке репатриации, на которых имеется компромат

58 ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 101.

Телефонограммы с постепенно увеличивавшимися цифрами намеченных к депортации из Эстонии направлялись в Москву ежедневно. Окончательные данные были переданы за два с половиной дня до начала операции, ранним утром 12 июня (табл. 7).

Таблица 7. Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 2400 11 июня 1941 года 59

1. Активные участники к/р партий и а/с нац. организаций

2. Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав полиции и тюремщики

3. Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата

4. Бывш. офицеры и белогвардейцы

5. Члены семей по п. 1

6. Члены семей по п. 2

7. Члены семей по п. 3

8. Члены семей по п. 4

9. Члены семей, главы которых осуждены к ВМН

10. Прибывшие из Германии в порядке репатриации, на которых имеется компромат

Последующих телефонограмм из Таллина о численности намеченных к депортации в Центральном архиве ФСБ не обнаружено; впрочем, из хранящейся в Государственном архиве Российской Федерации записки замнаркома внутренних дел СССР В. В. Чернышова зам-наркому НКГБ СССР И. А. Серову об эшелонной разнарядке по репрессируемым элементам от 13 июня 1941 года видно, что число намеченных к депортации из Эстонии было еще немного увеличено и составило 11102 человека. 60 Казалось, это была окончательная цифра.

Однако в период с 12 по 14 июня что-то произошло. Это четко прослеживается по документам НКГБ ЭССР. Еще 11 июня из Эстонии планировалось депортировать 11033 человека. А в день проведения операции, 14 июня, план был уже другой: депортировать 9 596 человек, почти на полторы тысячи меньше. 61 Кто принял решение об уменьшении количества депортируемых, к настоящему времени остается неизвестным, однако факт принятия такого решения налицо.

Количество убитых при депортации

Что же касается Эстонии, то здесь при попытке сопротивления представителям НКВД было убито два и ранен один человек. 65

Гибель депортируемых при перевозке

Эстонские историки до сих пор охотно воспроизводят это описание. Однако прежде чем ужасаться жестокости советских оккупантов, зададимся вопросом: откуда Август Реи обо всём этом мог знать? Ведь хорошо известно, что бывший посол Эстонии в Советском Союзе Реи еще в июле 1940-го бежал в Швецию и с тех пор в Эстонии не появлялся. Описанные им ужасы не могут рассматриваться как свидетельство очевидца.

Как мы помним, депортируемые разделялись на две категории: арестованных, которых направили в Старобельский и Юхновский лагеря, и ссыльных, которых вывезли в Новосибирскую и Кировскую области.

В Старобельский лагерь были направлены эшелоны № 290 и 292, численность которых составляла соответственно 994 и 1028 человек. Общее количество вагонов в этих эшелонах, согласно данным эстонских историков, равнялось 80. Из 80 вагонов примерно 15 были грузовыми; соответственно в каждом пассажирском вагоне помещалось примерно по 30 человек.

В Юхновский лагерь (на станцию Бабынино) был отправлен эшелон № 291 из 57 вагонов (из них 7 грузовые). Число перевозимых в эшелоне арестованных составляло 1666 человек, то есть примерно 33 человека на пассажирский вагон.

Таблица 8. Движение эшелонов с депортируемыми из Эстонии в июне 1941 года 74

Людей депортировали в отдаленные районы Советского Союза, преимущественно в Сибирь и Северный Казахстан , на железнодорожных вагонах для перевозки скота . Целые семьи, в том числе дети и старики, были депортированы без суда и предварительного уведомления. Из депортированных в марте 1949 г. более 70% людей составляли женщины и дети в возрасте до 16 лет.

Около 7550 семей, или от 20 600 до 20 700 человек, были депортированы из Эстонии.

Служба внутренней безопасности Эстонии привлекла к ответственности нескольких организаторов этих мероприятий. Депортации неоднократно объявлялись преступлением против человечности Парламентом Эстонии и признавались таковыми Европейским судом по правам человека .

СОДЕРЖАНИЕ

Июньская депортация 1941 г.

В Эстонии, а также на других территориях , захваченных Советский Союз в 1939-40 первую крупномасштабную депортации обычных граждан осуществлялись местным оперативным штабом НКГБА в Эстонских ССР под руководством Бориса Kumm (председатель), Андрес Murro, Алексей Шкурин, Вениамин Gulst и Рудольф Джеймс, в соответствии с сверхсекретной совместным постановлением Ни один 1299-526ss Директива о депортации социально чуждых элементов из республик Прибалтики , Западной Украины , Западной Белоруссии и Молдавии Побочный ЦК по Коммунистическая партия Всесоюзной (большевики) и Совет народных Комиссаров в СССР от 14 мая 1941 года процедура депортации были созданы по инструкции Серова .

Первые репрессии в Эстонии затронули эстонскую национальную элиту. С 17 июля 1940 года, Главнокомандующий в вооруженных силах Лайдонер (умер в 1953 году, Владимир тюремную ) и его семьи, и 30 июля 1940 года, президент Константин Пятс (умер в 1956, Калининская область ) и его семья были сосланы в Пензу и Уфу , соответственно. В 1941 г. их арестовали. Политическое и военное руководство страны было депортировано почти полностью, в том числе 10 из 11 министров и 68 из 120 членов парламента .

14 июня 1941 г. и в последующие два дня от 9 254 до 10 861 человек, в основном городских жителей, из них более 5000 женщин и более 2500 детей в возрасте до 16 лет, 439 евреев (более 10% еврейского населения Эстонии ) были депортированы, в основном в Кировская область , Новосибирская область или в тюрьмы.

В Эстонию вернулись всего 4331 человек. 11 102 человека должны были быть депортированы из Эстонии по распоряжению от 13 июня, но некоторым удалось бежать. Идентичные депортации проводились одновременно в Латвии и Литве . Несколько недель спустя на Сааремаа было арестовано около 1000 человек для депортации, но это было прервано, когда нацистская Германия начала крупномасштабное вторжение в Советский Союз, и значительное количество пленных было освобождено наступающими немецкими войсками.

Первая волна депортации всегда была хорошо задокументирована, поскольку многие свидетели впоследствии смогли бежать за границу во время Второй мировой войны . Однако депортацию после 1944 года было гораздо труднее задокументировать.

Мартовская депортация 1949 г.

В период коллективизации прибалтийских республик 29 января 1949 года Совет министров издал совершенно секретный декрет № 390–138сс, обязывающий Министерство государственной безопасности (МГБ) изгнать кулаков и врагов народа из трех стран Балтии. Республики навсегда.

Многие погибли, большинство так и не вернулись домой. Эта вторая волна широкомасштабных депортаций была направлена на содействие коллективизации , которая была осуществлена с большими трудностями в прибалтийских республиках. В результате к концу апреля 1949 года половина оставшихся в Эстонии индивидуальных фермеров вступила в колхозы .

В 1948–50 из Эстонской ССР был депортирован ряд ингерманландских финнов . Последняя масштабная кампания депортации из Эстонии произошла в 1951 году, когда члены запрещенных религиозных групп из стран Балтии, Молдавии , Западной Украины и Беларуси подверглись принудительному переселению.

Постоянная депортация

Помимо основных волн, отдельные лица и семьи постоянно депортировались в меньшем масштабе с начала первой оккупации в 1940 году до хрущевской оттепели 1956 года. Советские депортации прекратились только на три года в 1941–1944 годах, когда Эстония была оккупирована нацистами. Германия .

Опыт эстонцев в первый год советской оккупации, который включал июньскую депортацию , привел к двум важным событиям:

Это послужило стимулом для большой волны беженцев, покидающих Эстонию, в основном на кораблях через Балтийское море в конце 1944 года, после того, как стало известно о выходе нацистской Германии. Известно, что к месту назначения прибыло около 70 000 человек; неизвестное число погибло из-за осенних штормов и военных действий на море.
Это стимулы многих эстонцев, которые ранее были весьма скептически о присоединении к немецкой армии ( в период с января 1943 по февраль 1944 года, около 4000 людей, в основном мужчин, более половины из них ниже 24 лет, то есть draftable, бежавших в Финляндию ) , чтобы присоединиться к недавно создали иностранные легионы Ваффен-СС , чтобы все еще пытаться удержать Красную Армию от эстонской земли и, таким образом, избежать новой советской оккупации.

Только в 1956 году, во время хрущевской оттепели , некоторым оставшимся в живых депортированным было разрешено вернуться в Эстонию.

80 лет назад Советский Союз оккупировал три балтийские страны. 14 июня 1940 года СССР предъявил ультиматум Литве, а 16 июня — Латвии и Эстонии, обвинив правительства этих стран в грубом нарушении Договоров о взаимопомощи, подписанных под давлением Москвы осенью 1939 года, вскоре после пакта Молотова-Риббентропа. После ультиматума в три страны ввели дополнительные контингенты советских войск. Созданные под дулом пистолета новые правительства назначили внеочередные парламентские выборы, а новые парламенты быстро провозгласили создание советских республик, которые были приняты в СССР уже в начале августа.

Насильственная советизация обернулась для стран Балтии серией массовых депортаций представителей интеллигенции, духовенства, бывших политиков, военных и зажиточных крестьян. Во время июньской операции 1941 года из Литвы, Латвии и Эстонии было вывезено свыше 40 тысяч человек, а в ходе второй волны 1949-го года — около 100 тысяч. The Insider поговорил с теми, кого депортировали в Сибирь в юном возрасте, о потере родных, жизни впроголодь и о дороге домой.

Дайнора Урбонене, Литва

Дайнора Урбонене была депортирована из Литвы 14 июня 1941 года в возрасте 9 лет вместе с семьей. Ее дочь Раса Юхнявичене в 1990 году стала депутатом Верховного Совета Литвы, принявшего Акт о восстановлении независимости Литвы.

Мы жили в небольшом городе Рагува. Папа был директором школы, мама – учительницей. Моему брату Арутису было всего полтора года. Однажды утром, еще будучи в кровати, я услышала шум в другой комнате. Я пошла туда и увидела картину, которую запомнила на всю жизнь. Мама сидела на диване, рядом с ней стоял вооруженный мужчина. Другой направил винтовку в спину моего отца – он стоял прижатый лицом к дверному проему. Брат плакал, но маме не давали подойти к нему, чтобы успокоить.

Дайнора Урбонене с дочерью Расой Юхнявичене

Затем начался обыск. Мама начала нервничать, надо было собрать с собой вещи. Набрали, что смогли. Нам сказали, что вещей слишком много. Мама с трудом уговорила – объяснила, что там в основном детские вещи. Нас посадили в грузовик и повезли в Паневежис, на станцию. Но поезд стоял не на самой станции, а на приличном расстоянии от нее – наверное, чтобы не было видно, как нас грузят. Я увидела страшные вагоны – тогда я не понимала, что они были предназначены для перевозки скота. Мы забрались туда, устроились в уголке у окошка. Посередине вагона – дырка в полу. Мама спросила, зачем она нужна. Ей объяснили, что это туалет. Через несколько дней женщины придумали соорудить подобие занавески, чтобы было хоть чуть-чуть удобнее.

Потом нас опять погрузили в вагоны и отвезли на другую станцию. Там нас ждали подводы. Садиться в них можно было только детям. Я сидела с братом, а мама шла рядом по снегу. Было очень холодно. Особенно запомнился один вечер. Мама шла грустная, я с братиком сижу в телеге. Небо – красное. А извозчик так ударяет лошадь кнутом, что тот отскакивает в нашу сторону. Я прикрывала собой брата, но кнут ударял по мне. Было больно, но жаловаться тоже было нельзя – иначе пришлось бы слезть с повозки, а уставшей маме самой нести Арутиса. После недели пути мы приехали на место – 60-й квартал. Нас поселили в жутких бараках. Огромный зал, посередине печка. Но было очень холодно. У нас в бараке умерли три женщины, их похоронили в тайге. Пока их гробы стояли в бараке, мне было очень страшно и тревожно за брата.

Арутис сильно ослаб. К тому же, у него была корь. Однажды вечером он начал плакать, а потом потихонечку затихал. И потом и вовсе стих. Мама ходила с ним на руках по этому бараку. Я увидела, что у него распрямилась ручка. Я ее потрогала и почувствовала, что она совсем холодная. Мама положила его на кровать, и мы поняли, что он умер. Ему тоже сделали гробик и похоронили. Нам опять сказали собираться, и мы долго с мамой плакали, потому что понимали, что оставляем Арутиса похороненным буквально в лесу, что больше его могилы никогда не увидим.

Брата мы похоронили в тайге, понимая, что потом никогда не сможем найти могилу

Потом мы переехали в другой барак, в десяти километрах от этого. Это место называлось 82-й квартал. В этом бараке хотя бы были комнаты. Мама уже через несколько дней отправилась на работу. Ходить надо было далеко, и она возвращалась совсем без сил. Один раз мама шла с другими женщинами, те увидели, что мама села на землю и стала говорить, что она хочет спать, что больше никуда не пойдет. Но те ее взяли под руки и отвели в барак. Конечно, мама сильно болела, на нее все навалилось: болезни, голод, смерти. А в соседней комнате дети моего возраста остались без мамы – она умерла. Весь барак их тоже поддерживал, чем мог.

Однажды одна из женщин получила письмо из лагеря от своего мужа. Наши, литовцы, были в Красноярском лагере (Краслаг, станция Решоты). Мама написала папе письмо, и мы очень быстро получили короткий ответ: все хорошо, я здоров. Но уже через месяц другая женщина получила письмо от мужа, который писал, что Йозас Тамошюнас, мой папа, умер. После смерти Арутиса это был второй страшный удар.

Через какое-то время меня забрал дядя по маме и отвез к родным. А уже в ноябре приехала и мама – она смогла сбежать и тайком добраться до Литвы. У меня не было метрики, у мамы – паспорта, который она в итоге получила, прикинувшись другим человеком. Так началась наша новая жизнь в советской Литве.

Энн Тыугу, Эстония

Энн Тыугу, советский и эстонский математик, 14 июня 1941 года в возрасте 6 лет депортирован в Сибирь вместе с родителями. Во время перестройки Энн Тыугу стал народным депутатом от ЭССР. Он был одним из инициаторов резолюции, принятой 24 декабря 1989 года Съездом народных депутатов СССР и осудившей секретный протокол к пакту Молотова-Риббентропа. Интервью с Энном Тыугу было записано в январе, а 30 марта 2020 года его не стало.

Я помню это утро – 14 июня. Мы были на даче под Таллинном. Я был еще в постели, но уже светило солнце. Подъехал грузовик, пришли мужчины с винтовками, говорили на чужом языке. Я русский не понимал, а мама понимала. Мой папа был телеграфистом, и когда его в Первую мировую послали работать вглубь России, она, 16-летняя девушка, сбежала из дома вслед за ним. Поэтому она хорошо понимала русские реалии, и это нас сильно спасало во время ссылки.

А дальше – как у всех. Вагон для скота, в нем я пристроился к окошку и смотрел. Пытался утешать маму, но потом понял, что ничего хорошо из этого не выходит… В поезде нас сразу расселили по разным вагонам. Мы были с мамой в одном, папа – в другом. Юношей, как мой брат, тоже отдельно. Мужчин отправили на север. И отец там и умер. А брата с остальными молодыми ребятами – на лесозаготовки.

Мы долго ехали, потом нас высадили где-то около реки Вятки. Там нам дали странную на вкус овощную икру, соленый сыр, но все-таки это была хоть какая-то еда. Затем нас, примерно двадцать семей, расселили в городе Уржум – по семьям. Так мы и жили. С нами жила жена бывшего министра с сыном примерно моего возраста. Она ничего не могла, ничего не умела, языка не знала. Ей было совсем тяжело.

Мама сразу устроилась на работу на лыжную фабрику и вечером приносила мне еду из своего пайка. Помню, как ждал ее. Вообще город Уржум, откуда, кстати, был родом Сергей Киров, был известен спиртоводочным заводом. Когда снег выпадал, туда издалека люди целыми обозами приезжали за водкой. У нашей хозяйки собирались эти виновозы: бородатые, с красными лицами мужики, которые мне казались разбойниками. Мама допоздна была на работе, а я язык не понимаю, сижу в углу за занавеской. Мне было жутко страшно. Они пытались меня угостить хлебом, а он мне казался заплесневелым. И я сопротивлялся.

Я проверял прописи других детей и получал за это лишний кусок хлеба

Заботилась обо мне и хозяйка, к которой мы с мамой переехали за некоторое время до ее смерти. Я приходил из школы, и для меня всегда был чугунный горшочек с горячей картошкой, брюквой… Но в 1945-м году было совсем голодно. Нас с братом увезли в трудовой лагерь – подобие совхоза. Там работали зэки уголовники, разные военнопленные и мы, высланные эстонцы. Там были и женщины, и молодые люди, и дети. Нас кормили плохо, но поскольку там выращивали пшеницу, то, я думаю, все воровали зерно – рассовывали по карманам…

Со Степаном мы добрались до Кирова. Оттуда в плацкартном вагоне доехали до Ленинграда. Большой город после деревни меня потряс. Машины, трамваи… У меня на глазах из-за угла с грохотом выезжает трамвай, под него попадает мужик и ему отрезает обе ноги… А вечером сели на поезд, утром меня встретила тетя, которая обо мне заботилась, пока у нее хватало сил. Брат же вернулся только в 1956-м, уже при Хрущеве.

Владислав Паршута, Латвия

Я впервые увидел вооруженных людей и решил, что это бандиты. Сборы были суматошные, нас торопили. Дед мне говорил: одевайся, да потеплее. Мне запомнился большой черный чемодан. Нам разрешили набрать с собой продуктов. Дед быстро собрал с собой побольше сала – оно долго хранится. Помню, как потом он куски сала выменивал на другие продукты. Нас посадили в телегу, отвезли на станцию в Гриву, город-спутник Даугавпилса. Посадили в вагон-теплушку. Вагон был полный, правда, был застелен соломой. В пути, когда кто-то умирал, человека заворачивали и прямо на ходу выбрасывали. Это было неприятно, но я вспоминал свою любимую лошадь и изображал, как будто я ее запрягаю. Помню, на меня смотрели соседи по вагону и улыбались.

Но дед меня учил прощать и не злиться на обидчиков. Он был католик – настолько сильно верующий, что никогда не позволял себе никакой словесной агрессии даже в отношении тех, кто нас забирал. Он не культивировал во мне вражду. Дед говорил: нужно молиться, Бог все знает. В Сибири он каждый вечер становился на колени и молился – и меня сажал рядом. Мы жили в заглубленных бараках, которые над землей возвышались лишь на полметра. Там по общему коридору бегают мальчишки, откроют дверь и дразнят. А дед меня хватает за ухо, поворачивает к иконе и наставляет, как молиться. Дверь остается открыта, а он не встает, не закрывает, пока не закончит молитвы. Но он никогда на этих детей потом не ругался.

До школы я очень переживал разлуку с родителями, но дед очень старался привлечь меня к разным делам. Помню, мне очень сильно хотелось простую белую майку. Дед мне пообещал: если не будешь грустить, будешь со мной разговаривать, то будет тебе майка. Но он ее смог купить только года через два-три после того, как нас депортировали. А еще очень хотелось металлическую заводную лошадь с повозкой. Она продавалась там в магазине. Но ее я так не получил.

Потом меня определили в школу – за десять километров. Автобусов же никаких не было – ходил сам пешком через лес. Меня учили: если стая волков — залезь на дерево. Увидишь в темноте их глаза – два фонарика, залезешь на дерево и пережидаешь. Я уже знал и чувствовал, когда приближались волки. В школе учился плохо. Наш учитель был инвалид, не очень требовательный. Мне было все равно. В нас что-то вдалбливали, а все мысли были об одном: как бы где-то найти поесть. Я даже, когда дед отправлял за буханкой хлеба, приносил ее всю обгрызанную по краям. Дед пожурит-пожурит… А когда я вернулся в Латвию, то уже через год из-за полученной тройки плакал.

Меня учили: если стая волков — залезь на дерево

А 1953 году, когда Сталин умер, детям разрешили вернуться домой. Но дед-то уехать не мог. Он мне сообщил, что за мной приедет мама. А мне не верилось! У нас там было много мужиков, которые пили и дрались. И мне казалось, что ее изобьют где-то, не пустят, что она не доедет. Она приехала летом 1953 года – и я отошел от этого страха дня через два и начал собираться. Мама мне объяснила, что дед тоже обязательно приедет, но попозже. И он действительно вернулся года через полтора.

В сентябре мы вернулись в Латвию. Наш дом был уже разграблен и полностью разобран – там валялись лишь отдельные валуны. Я жил в деревне у сестры отца, а мама работала на бетонном заводе. У нее там в общежитии была комнатка, но детям там жить не разрешали. Мне многие до сих пор говорят, что во мне нет внутренней ласки, что я как будто со всеми держу внутреннюю дистанцию. И, видимо, это как раз от того, что в столь нежном возрасте – от 6 до 10 лет – я рос без мамы, без ее материнской ласки.

Автор публикации

Логинов Антон

Украинская модель и блогерша Анастасия Покрищук, известная в соцсетях благодаря аномально большим скулам, продемонстрировала

Атака годa: Colonial Pipeline Кого‑нибудь ломают каждый день, но далеко не все атаки попадают на первые полосы мировых

я сама из Прибалтики и не понаслышке знаю как они любят перевирать история и пуха на себя накидывать. Только вот эстонцы, латыши и литовцы,видимо, забыли про концлагеря на своей территории и сколько жизней они загули защищая фашизм…. пф..ясень пень такую страну нужно оккупировать!

Люди были депортированы в отдаленные районы Советского Союза, преимущественно в Сибирь и Северный Казахстан , [4] с помощью железнодорожных вагонов для скота . Целые семьи, включая детей и стариков, были депортированы без суда и предварительного уведомления. Из депортированных в марте 1949 г. более 70% людей составляли женщины и дети в возрасте до 16 лет [5]. Из Эстонии было депортировано около 7550 семей, или от 20 600 до 20 700 человек. [6]

Служба внутренней безопасности Эстонии привлекла к ответственности нескольких бывших организаторов этих мероприятий. [7] Депортации неоднократно объявлялись преступлением против человечности Парламентом Эстонии [8] и признавались таковыми Европейским судом по правам человека . [9]

Содержание

1 июня депортация 1941 г.
2 марта депортация 1949 г.
3 Непрерывная депортация
4 Правовой статус
- 4.1 Советское признание депортации Сталина
- 4.2 Судебные процессы и приговоры в Эстонии
- 4.3 точка зрения России
В Эстонии, а также на других территориях , захваченных Советский Союз в 1939-40 первую крупномасштабную депортации обычных граждан осуществлялись местным оперативным штабом НКГБА в Эстонских ССР под руководством Бориса Kumm (председатель), Андрес Murro, Алексей Шкурин, Вениамин Gulst и Рудольф Джеймс, в соответствии с сверхсекретной совместным постановлением Ни один 1299-526ss Директива о депортации социально чуждых элементов из республик Прибалтики , Западной Украины , Западной Белоруссии и Молдавии [10] к ЦК в ЦК ВКП (б)и Совет Народных Комиссаров в СССР от 14 мая 1941 года [11] Процедура депортации была создан по инструкции Серова .

Первые репрессии в Эстонии затронули эстонскую национальную элиту. С 17 июля 1940 года, Главнокомандующий в вооруженных силах Лайдонер (умер в 1953 году, Владимир тюремную ) и его семьи, и 30 июля 1940 года, президент Константин Пятс (умер в 1956, Калининская область ) и его семья были сосланы в Пензу и Уфу , соответственно. В 1941 г. их арестовали. Политическое и военное руководство страны было депортировано почти полностью, в том числе 10 из 11 министров и 68 из 120 членов парламента . [ необходима цитата ]

14 июня 1941 г. и в последующие два дня от 9 254 до 10 861 человек, в основном горожане, из них более 5000 женщин и более 2500 детей в возрасте до 16 лет, [11] [12] [13] [14] [15] [16]] 439 евреев (более 10% еврейского населения Эстонии ) [17] были депортированы, в основном в Кировскую область , Новосибирскую область или тюрьмы. Было расстреляно триста. [ необходима цитата ]

В Эстонию вернулось всего 4331 человек. 11 102 человека должны были быть депортированы из Эстонии по приказу от 13 июня, но некоторым удалось бежать. [14] Идентичные депортации были осуществлены в Латвии и Литве одновременно. Через несколько недель на Сааремаа было арестовано около 1000 человек для депортации, но это было прервано, когда нацистская Германия начала широкомасштабное вторжение в Советский Союз, и значительная часть пленных была освобождена наступающими немецкими войсками. [ необходима цитата ]

Первая волна депортации всегда была хорошо задокументирована, поскольку многие свидетели впоследствии смогли бежать за границу во время Второй мировой войны . Однако депортацию после 1944 года было гораздо труднее задокументировать. [18]

В период коллективизации прибалтийских республик 29 января 1949 года Совет министров издал совершенно секретный декрет № 390–138сс [20], который обязал Министерство государственной безопасности (МГБ) изгнать кулаков и врагов народа из страны. три прибалтийские республики навсегда.

Многие погибли, большинство так и не вернулись домой. Эта вторая волна масштабных депортаций была направлена на содействие коллективизации , которая с большими трудностями была осуществлена в республиках Балтии. В результате к концу апреля 1949 года половина оставшихся в Эстонии индивидуальных фермеров вступила в колхозы . [18] [23] [24]

В 1948–50 годах из Эстонской ССР было депортировано также несколько ингерманландских финнов . Последняя масштабная кампания депортации из Эстонии произошла в 1951 году, когда члены запрещенных религиозных групп из стран Балтии, Молдавии , Западной Украины и Беларуси подверглись принудительному переселению. [19]

Помимо основных волн, отдельные лица и семьи постоянно депортировались в меньшем масштабе с начала первой оккупации в 1940 году до хрущевской оттепели 1956 года, когда десталинизация заставила Советский Союз переключить свою тактику террора с массовых репрессий на индивидуальные репрессии. Советские депортации прекратились только на три года в 1941–1944 годах, когда Эстония была оккупирована нацистской Германией (см. Оккупация Эстонии нацистской Германией ).

Опыт эстонцев в первый год советской оккупации, включая июньскую депортацию , привел к двум важным событиям:

Читайте также: