Жалею что усыновила ребенка

Обновлено: 02.07.2024

Усыновление ребенка — процесс сложный, напряженный, полный надежд и совершенно меняющий привычный уклад жизни. Кто-то вмиг обретает семью, узы которой крепче любых кровных связей, а кто-то тратит годы, пытаясь шаг за шагом выстроить отношения, но так и не находит точек соприкосновения.

Родители усыновили моего старшего брата. Все родные и знакомые были уверены, что они не смогут вырастить нормального человека, что ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что ГЕНЫ. В итоге мой брат закончил школу с золотой медалью, а университет с красным дипломом. Это единственный человек, который всегда меня поддержит и независимо от ситуации остается добрым и искренним. Я очень ценю и уважаю своего уже давно родного брата. Гены — это одно, а любовь и воспитание — совсем другое дело. © Подслушано / VK

Мы бездетно прожили 8 лет и поняли, что готовы на усыновление. Хотели двух пацанов 2–3 лет. Нам почему-то сразу предложили 6-летнего, рассказали немного о его судьбе несчастной. Мы хотели отказаться, ведь даже то, что услышали, было жутким. Но когда мы с мужем увидели фото, переглянулись — наш. На фотке не было красавчика — лысое лопоухое нечто с беззубой улыбкой. Но нам вдруг стали неважны ни история его, ни его состояние, ни прошлые и будущие проблемы. Было четкое ощущение, что наш.

Наша семья 8 лет назад усыновила 4-летнего мальчика. Родители потратили все деньги, которые они копили на машину, чтобы оформить бумажки, забрать, одеть, обуть. Мама ушла с работы, чтобы помочь ему адаптироваться к новой обстановке. Мы вкладывали в него все свои силы и душу. А теперь нет никакого желания любить его и хотеть быть ему родными. Он ворует дома, в школе у друзей, обманывает по-крупному и в мелочах, учится на одни двойки. Ленивый и самовлюбленный, а ведь он еще не вошел в переходный возраст. Ни во что не ставит своих родителей и считает, что все ему обязаны. 8 лет нервов и ругани. © Подслушано / VK

Дочку мы удочерили, когда ей было 8 лет, у нас уже был 13-летний сын. Больше детей я иметь не могла, но очень хотела. Вот тогда в детдоме мы и увидели эту прекрасную девочку, чья семья погибла в ужасном несчастном случае. Сейчас ей уже 19, но она так никогда и не назвала меня мамой. Все хорошо, но до сих пор такое ощущение, будто она у нас в гостях, не как дома. Все ее отношения с нами выглядят просто как благодарность. Но я-то хочу, чтобы она чувствовала себя родной, знала, что это и ее дом тоже. В голове крутятся слова, которые она выкрикнула 11 лет назад во время нашей первой ссоры, что у нее уже есть родители и других больше никогда не будет. А ведь мы так любим ее. © Подслушано / VK

Двое из наших детей — усыновленные братья. Я бы соврал, если бы сказал, что мы с женой никогда не задумывались, правильно ли поступили, взяв детей из детдома. Но мы абсолютно точно никогда не жалели об этом. Поначалу ребятам было трудно приспособиться. Но сейчас они поняли, что на самом деле их любят, и успокоились.
Конечно, приемные дети всегда будут чувствовать некоторую боль. Они могут помнить свое прошлое, при этом не имея возможности вернуться к нему и полностью избавиться от него. И это самая трудная часть, связанная с усыновлением. Но разве бывают дети, у которых нет никаких проблем? Конечно нет. Так что я не сожалею об усыновлении. Я, наоборот, так благодарен своим детям, что даже не могу выразить этого словами! © William Spencer / Quora

Моя младшая дочь пришла к нам жить, когда ей было 10 лет. Вернее, это моя средняя дочь привела ее на ночевку, которая длится вот уже 13 лет. В своем возрасте девочка прошла через многое. С ее появлением я впервые в жизни поняла, что должна любить кого-то, не ожидая ответа. Что она может никогда не полюбить нас в ответ. Что она, возможно, никогда не будет верна нам как семье. Но только приемная дочь помогла мне узнать себя по-настоящему.
Пожалуйста, не поймите меня неправильно, я люблю своих биологических детей всеми фибрами души и отдала бы за них жизнь, но приемную дочь я люблю, может быть, чуточку больше. Она изменила нашу жизнь и научила нас быть максимально открытыми и честными. Сегодня все мои четверо детей дружные и сплоченные, как банда. Мы — ее семья, а она — наша. © Renee LaCoste Long / Quora

Я - приемная мама. Никогда в жизни не собиралась брать ребенка из детдома, даже когда не могла сама долго забеременеть и когда были выкидыш за выкидышем. Потом родилась дочь, не совсем здоровой, бесконечные больницы, операции на протяжнии 13 лет. Казалось, все, надо жить для себя, для нее, думать о ее будущем. Но случилось то, о чем никогда не думала и всегда говорила, как трудно иметь приемных детей.Ведь за ним надо прибрать, постирать. Совершенно чужой человек. Работая учителем, познакомилась с мальчиком в санатории, 12 лет. Сначала подумала, что еще один "бандит" в класс. Но когда стала общаться с ним, поняла, что это не так. Умный, добрый, ласковый. Полгода он был в санатории, потом его выписали. Что со мной было, не описать словами. Мне было реально плохо, как будто оторвали часть души. Через день мы с мужем и дочерью были уже у него в детдоме. Навещали, я постоянно думала только о нем, как ему там, что делает. Затем взяли в гости, уже зная, что он будет нашим сыном. Муж давно хотел мальчика, но я после всех больниц не хотела никого. Сейчас нашему сыну 14-ый год. Я ни разу не пожалела, что мы взяли этого мальчика в семью. Я у него самая любимая мамочка,что он любит меня больше всего на свете. Ради этого стоит, наверное, жить. Наверное, это и есть счастье. Когда мне плохо, они обнимают меня, целуют и сразу становится легче. Не во всех примных семьях так бывает. Нужно просто любить ребенка и не ждать от него никакой благодарности. ПРОСТО ЛЮБИТЬ. 11111

Уважаемая Марина! На мой взгляд, Ваш родной ребеночек еще слишком мал для того, чтобы Вам воспитывать приемного. Подождите немного, Господь обязательно даст Вам такой "толчек". А пока уделите время и внимание своему малышу;)

Меня зовут Наталья, мне 36 лет, я из Украины. 13 лет у нас с мужем не было детей и я считала, что без детей нет смысла жизни, настояла мужа усыновить ребенка, он условие поставил я даю разрешение, но жить мы вместе потом не будем, так как считал, что нормальных детей для усыновления не бывает. Я сделала выбор удочерила ребенка двух с половиной лет три года назад. С мужем мы развелись практически сразу, я мать-одиночка. Я удочерила проблемную, гиперактивную с дефицитом внимания девочку, я тогда не знала, что бывают такие проблемы и с ужасом узнала, что это на всю жизнь . Она ходит в садик и садике кошмар, мы поменяли третий садик, я очень эмоциональный человек,она бьет детей и меня очень раздражает ее гиперактивность, иногда даже я закрываю ее отдельно в комнате, что ее не слышать и не видеть . В истории болезни дома ребенка было указано диагноз:задержка темпов психического и речевого развития. Девочка была активная при встречах, практически не разговаривала, меня убеждали в доме ребенка, что это особенность всех детей в домах, так как им мало уделяют внимания, любви, и они таким образом привлекают к себе внимание.
Я согласилась, о чем жалею практически каждый день, у меня началась сплошная черная полоса. Я думаю меня Господь наказал, за то , что я считала , что без детей нет смысла в жизни, тогда даже в депрессию упала. Сейчас точно знаю, что дети не главная ценность в жизни. У меня нет больше сил, здоровья и терпения воспитывать этого ребенка. Я не знаю, что можно положительного в ней увидеть, и не знаю что мне делать и на сколько меня еще хватит, сколько я буду жить. Я не вижу в ней мне опору в старости, помощницу в жизни, сплошные разочарования.
Если бы только можно было все вернуть назад, я бы сделала это незамедлительно. Что я наделала- я скалечила жизнь себе и ей. Подскажите пожалуйста как можно вернуть ее назад-Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ ТАК ЖИТЬ.

Катя, которая ищет приемных родителей для еще не рожденного ребенка, срочно свяжитесь со мной лично. 89134846368 Юлия

Подскажите, пожалуйста, может быть кто-нибудь в курсе: как и где можно найти приемных родителей для еще пока неродившегося ребенка. Моя знакомая попала в слож. ситуацию: забеременела, молодой человек бросил, живет одна, из семьи только сестра со слабым здоровьем, к-й она ничего не сообщила о беременности поскольку думает, что не стоит ее беспокоить. Работает моя знакомая неофициально и работодатель, узнав о ее положении, не замедлит уволить ее. В общем, на данный момент она не видит выхода, как каким-нибудь образом избавиться от ребенка. Думаю, вынашивание ребенка и передача его в руки хороших людей, желающих стать родителями - это выход. В общем, если кто-нибудь может что-нибудь подсказать, помогите. Буду оч. благодарна.

Я рада, что встретила такого человека с своей жизни - который разделяет моё желание усыновить ребёнка. Хотя у нас тоже есть споры насчет возраста и тайны усыновления. )
Пугает реакция людей с которыми общаюсь на тему усыновления. Никто не задумывается помочь маленькому человечку обрести семью и взять ребенка, не было даже слов подобно: "я бы не смог(смогла), но желание правильное" - ВСЕ против и начинают доказывать мне, что совершу ошибку и всю жизнь буду жалеть. Причины описаны в МИФАХ выше:)
От этого желание усыновить только растет. Пусть хотя бы одному ребенку повезет. И не думаю что своего ребенка я буду любить больше чем "чужого". Как он мжет быть "чужим" - когда ты принял его в свою семью?

Дорогие Sibmamочки! . я не буду начинать убеждать, доказывать, склонять.. каждая из вас думает что она права, каждая уверена или в генах или в воспитании. Я просто хочу посоветовать всем кто категорически ПРОТИВ, для последующего публичного высказывания своего мнения, и всем кто ЗА, для большей уверенности в своих убеждениях, посетите хотя бы разочек хотя бы один Дом ребенка. Я не говорю про Детский дом, туда попадвют ребятишки уже взросленькие, уже со своими понятиями жизни, придите именно в Дом Ребенка откуда все начинается. Посмотрите на их глазки - взрослые, умные и . несчастные, посмотрите на то как полуторогодовалый малыш укачивает сам себя, переживите то как каждый из малышей борется за место у вас на коленках, как за самое ценное и дорогое в его жизни. и вы сами поймете - все дело в генах или просто в том что у них нет МАМЫ . . У каждого из нас есть люди родные по крови, а есть родные по духу. И поверьте, каждый из нас может найти свою родную душу в этом Доме. теперь я называю его - самое страшное место на земле.

У меня ребенку 3,5 года,жду еще одного, но почему-то все чаще и чаще задумываюсь об усыновлении еще одного ребенка.Нас в семье трое и и родители всяко жили,но с голоду мы не умерли и все получили образование.Но мой муж против, он боится,что у приемного может быть дурная наследственность,а ведь ребенка должны хотеть двое,тогда он будет счастлив.Может по позже я все-таки его переборю.

История, которую рассказывала мне о них мама, всегда звучала одинаково.

Твои родные родители тогда только переехали сюда из Кореи. Они думали, что не смогут дать тебе ту жизнь, которой ты заслуживаешь.

Это первая история, что я помню; та самая, что придала форму сотне других, когда я достаточно повзрослела и осмелела, чтобы приняться за поиски. Когда я была еще маленькой — года три-четыре, как мне говорили, — я забиралась на колени к матери, а потом просила рассказать ее. Мамины руки обхватывали меня, крепкие и сильные рядом с моими тростинками, бледные и веснушчатые по сравнению с моей светло-коричневой кожей.

Как они могли отдать меня?

Должно быть, я задавала этот вопрос сотни раз, и моя мать ни разу не отклонялась от одного и того же ответа. Годы спустя я гадала, подсказал ли ей кто-то, как утешать меня: возможно, она вычитала этот совет в книге, или услышала в агентстве по усыновлению/удочерению, или, как моя родительница, она просто знала, что должна говорить. Что я хотела услышать.

Врачи сказали им, что у тебя всю жизнь будут трудности. Твои родные родители очень горевали из-за того, что не могли оставить тебя, но они думали, что удочерение будет для тебя наилучшим выходом.

Я, хоть и малышка, тоже знала свою реплику назубок.

Они были правы, мама.

Так что когда люди спрашивали о моей семье, о моей внешности, о моей судьбе, возможно, не стоило удивляться тому, как я отвечала. Поначалу — радостным детским чириканьем, потом — лекторским тоном человека, обязанного просветить других. Я старалась говорить спокойно и прямо, никогда не выдавая голосом никаких чувств, никогда не меняя деталей. Пересказ истории, которую я зазубрила с младых ногтей, был, как мне казалось, единственным способом получить признание. Он был одновременно и оправданием тому, как я выглядела, и способом попросить за это прощения.

Семейный фольклор, переданный в детстве, имеет над нами такую власть, такую долгоживущую силу! Он может сформировать русло своеобразной веры, способной посоперничать с любой религией, наполняющей наши взгляды на самих себя, наши семьи, наше место в этом мире. Когда в моей голове проклевывались предательские семена сомнения, когда я чувствовала себя потерянной, одинокой и не знающей всех тех вещей, которые никак не могла знать, я говорила себе, что такой благородный поступок, как жертва моих биологических родителей, требует моего доверия. Моей верности.

Они думали, что удочерение будет для тебя наилучшим выходом.

Помимо всего прочего, эта легенда обрела определенный вид и рассказывалась снова и снова, потому что мои родители хотели, чтобы я верила, что моя кровная семья любила меня с самого начала; что моим приемным родителям, в свою очередь, суждено было меня удочерить; что эта история развивалась именно так, как должна была развиваться. Это был фундамент, на котором они строили нашу семью.

Подрастая, я тоже формировала на нем свою идентичность. Эта история, линия жизни, заложенная во времена, когда я была еще слишком мала для более серьезных вопросов, продолжала приносить мне утешение. И годы спустя, став взрослой и ожидая рождения собственного ребенка, я принялась искать свою кровную семью, по-прежнему желая в нее верить.

Однажды летом 2003 года во второй половине дня два человека, с которыми я только что познакомилась, сидели напротив меня в своей залитой солнечным светом квартире и спрашивали: как я считаю, следует ли им усыновить ребенка? Они несколько лет пытались зачать, но не смогли и теперь хотели усыновить малыша из другой страны. Они назвали некоторые из программ, которые их заинтересовали. Ни одна из них не привела бы к усыновлению белого ребенка.

Они спросили, поддерживаю ли я контакт со своей кровной семьей.

Они спросили, возникали ли у меня какие-нибудь — любые — проблемы в детстве.

Я ощутила нечто вроде паники — внезапный стыд разоблачения.

Наверное, на моем лице они прочли только растерянность, потому что один из них попытался конкретизировать вопрос. Я когда-нибудь из-за этого переживала? Из-за того, что я не белая, как мои родители?

Истина заключалась в том, что обе эти мои ипостаси (и то, что я кореянка, и то, что я удочеренная) были вещами, которые я любила и ненавидела в равной мере. В детстве я была единственной кореянкой, знакомой большинству моих друзей и родственников, единственной кореянкой, которую знала я сама. Порой удочерение — то, что от меня отказались, ибо я не могла думать об этом иначе, когда была маленькой, — расстраивало меня сильнее. Порой меня больше удручали мои отличия от других. Но в основном — все разом: расовая принадлежность и удочерение, связанные части моей идентичности, которые ставили меня наособицу от всех остальных в моем кругу. Я не могла ни изменить эти факты, ни отрицать их, поэтому старалась примириться с ними. Придушить зарождающийся гнев или растерянность, когда примирение оказывалось невозможным, снова и снова.

Photo by Jenna Norman on Unsplash

Однако в какой-то момент, покинув родительский дом, я научилась гордиться своим наследием. В средних и старших классах школы я водила дружбу с детьми, которые любили и принимали меня, хотя я была одной из детей-азиатов, а таких среди их знакомых была лишь горстка. Потом я поступила в колледж и оказалась в среде, где таких же азиатов, как я, было невероятно много. В кампусе, который вскоре стал для меня более родным, чем городок, в котором я прожила всю свою недолгую жизнь, я наконец узнала, каково это — когда ты существуешь в пространстве, входишь в учебную аудиторию и на тебя никто не пялится. Как же мне нравилось быть просто еще одной девушкой-азиаткой среди нескольких тысяч! Каждый день я чувствовала облегчение оттого, что обрела жизнь, в которой больше не была окружена со всех сторон белыми людьми, не представлявшими, что обо мне и думать.

Я переводила взгляд с одной пары искренних глаз на другую, гадая, как мне все это им объяснить. Как я сюда попала? Как я стала голосом утешения для двух людей, собирающихся стать родителями? Я только-только окончила колледж. Мне все еще трудно было воспринимать себя как взрослого человека. Я понятия не имела, что требуется для того, чтобы воспитывать ребенка, не говоря уже о таком ребенке, чье лицо будет объявлять всем и каждому, что он родился не в их семье.

Мой родной городок расположился в пяти часах езды от Портленда, приютившись в долине с видом на три горных хребта. Уже много лет я, приезжая домой, исполняю один и тот же ритуал: выхожу из самолета и начинаю пересчитывать людей с небелым цветом кожи в маленьком аэропорту на один зал; часто такой оказываюсь одна я. Я прожила здесь восемнадцать лет, не увидев ни одного другого корейца.

К чести родителей, они никогда не утаивали от меня факт удочерения — да и вряд ли это было возможно, как я полагаю. Я избежала судьбы предыдущих поколений приемных детей, которым часто рассказывали об этом факте биографии ближе к концу отрочества или когда они уже были взрослыми или не рассказывали вообще. Одна женщина, с которой я как-то познакомилась, сообщила мне, что не знала о своем удочерении, пока не стала подростком, — это перекликалось с теми историями, которые я слышала прежде. Она узнала об этом по чистой случайности: друзья и родственники были в курсе, и однажды кто-то проговорился.

Мои родители впервые рассказали мне об удочерении, когда я была еще слишком маленькой, чтобы запомнить этот момент. С годами постепенно добавлялись подробности, пока я не узнала почти все, что знали они. Как я не помню того дня, когда узнала, что меня удочерили, так не помню и момента осознания, что я практически единственная азиатка среди всех, кого знаю. Мне представляется, что я, должно быть, увидела другого ребенка-азиата в детском саду или в первом классе. Я уже понимала, что в моей семье никто на меня не похож. Собственно, как и во всем нашем районе, и в районе на другом конце городка, где жила моя бабушка.

Потом один из моих одноклассников поднял руку. На его лице отражалось предвкушение — и некоторая укоризна, словно я перестала читать потрясающе интересную историю как раз перед развязкой и нарочно держала всех в напряжении.

В последующие годы я слышала разные вариации того же вопроса снова и снова, и больше он ни разу не застал меня врасплох — просто я никогда не знала, что ответить. Какое имело значение, чего я хочу? Я ведь все равно с ними не познакомлюсь.

Когда настало время забрать плакат и вернуться на свое место, я была рада, что мне представилась возможность рассказать свою историю. Я по-прежнему могла говорить себе, что неизвестные или неясные аспекты моей биографии не имеют значения; что ни для одного из моих одноклассников на самом деле не было важно, что я кореянка или что моя семья не похожа на их семьи. Это был последний год, когда я могла притвориться, что это правда.

Почему же я мешкаю?

В октябре моего предпоследнего года обучения, когда Дэн решил познакомиться с моими родителями, я вся извелась от тревоги: помнится, у меня возникло иррациональное убеждение, что он не сможет понять их или найти с ними общий язык, каким бы великодушным и добрым он ни был.

Я всегда чувствовала себя обожаемой, но все равно явно чуждой пришелицей в семье. Я знала, что другие люди не всегда нас понимают. И разумеется, мое удочерение, очевидное объяснение этому, всегда было под рукой, но я никак не могла заставить себя заговорить о нем — даже с Дэном.

Оно казалось мелочным и неправильным, словно я возлагала вину на людей, которым я должна была быть благодарна.

Как могла я объяснить им, каково это было? Как могла дать понять, что мое присутствие в своей семье, особенно в городке, где я выросла, часто казалось мне абсурдом? Как могла я сказать им, что их ребенок, возможно, будет чувствовать то же самое, каким бы любимым он ни был?

Считается, что дети — это счастье. Но иногда женщины, становясь матерями, испытывают совершенно иные чувства. Они называют собственных детей грубыми словами, хотят избавиться от них самыми жестокими способами и нередко отдают в детские дома.

Воспоминания о детстве у Анны всегда были самыми печальными: кроме голода она особо ничего и не помнит. Отец не помогал, так как после рождения дочери оставил мать. Когда Анна выросла, она приняла решение, что обойдётся без детей. Но семь лет назад она забеременела. У молодой девушки уже был аборт, после которого её преследовали кошмары, поэтому она решила рожать. Вскоре проявились все "прелести" беременности: токсикоз, набор веса, толчки ребёнка.

— Проклинала всё вокруг. У меня в животе была будто личинка или паразит. Я старалась не выходить на улицу. Мне казалось, что людям противно смотреть на жирную корову, — вспоминает Анна.

Её детские опасения оправдались: муж начал спиваться, мать не помогала, и ей пришлось взять в свои руки хозяйство, воспитание ребёнка и обеспечение семьи. На 8 тысяч, которые она зарабатывала, жила вся семья.

— Кроме того, мне приходилось утихомиривать малявку, а потом следить за этим пьяным дебилом в час ночи, которому захотелось покупаться в ванне. А потом снова просыпалась малявка с требованием сиськи, — рассказывает Анна.

У девушки начались психозы, иногда Анне хотелось выбросить своего ребёнка в окно и сбежать. Когда дочка подросла, мать стала к ней более снисходительна, проводила с ней больше времени, правда, не брезговала рукоприкладством.

В этом году дочь пойдёт в школу, но у меня до сих пор нет желания с ней сидеть и проводить слишком много времени. Хотя привязанность постоянно растёт

Анна жалеет, что забеременела. Ведь из-за этого ей пришлось забыть про себя и посвятить себя ребёнку и мужу. Сейчас у неё нет ни профессии, ни образования, ни жилья, ни будущего.

Места для откровений

И случай Анны не единичный: достаточно зайти в некоторые группы в социальных сетях, чтобы убедиться в этом. Девушки и женщины, боясь осуждения, анонимно делятся своими историями о том, что материнство не приносит им радости, а порой их посещают самые страшные мысли.

Отсутствие материнского счастья каждая из участниц объясняет по-разному. Кто-то жалеет, что родил ребёнка не того пола, а потому не испытывает никаких тёплых чувств, но тем не менее заботится автоматически: обеспечивает, обнимает, ухаживает. Многие согласились на беременность ради мужа, а в итоге получили истерики, отсутствие чувств к ребёнку, испорченные отношения с супругом и мысли о суициде.

Подобные состояния нередко становятся последствиями послеродовой депрессии. По словам психолога Дарьи Шаровой, она мало чем отличается от депрессии в целом, то есть, сама по себе не проходит, а процесс выздоровления может занимать недели и месяцы. Если во время лечения женщина чувствуют поддержку супруга, близких, то ей гораздо проще преодолеть болезнь. Но когда в этот период она ощущает давление, стресс и усталость, то подобные мысли вряд ли скоро покинут её голову.

— Некоторым сложно осознать новую роль, принять новые тело и режим дня. После родов силы исчерпаны, нервная система истощается, а вместо отдыха возникают новые проблемы и вопросы, которые надо решать, — говорит психолог Даша Шарова.

Руководитель благотворительного фонда "Волонтёры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская отмечает, что при качественной работе с психологом женщина, находящаяся в послеродовой депрессии и желающая избавиться от ребёнка, в большинстве случаев примет решение в пользу того, чтобы оставить его у себя.

— У психологов задача прояснить реальную жизненную ситуацию женщины, то есть, понять, насколько нежелание иметь ребёнка после его рождения является осознанным и рациональным решением, — поясняет Альшанская.

Клинический и семейный психолог Анна Чичина считает, что на любовь женщины к ребёнку влияет и то, какие у неё были отношения с матерью.

— Когда женщина сама становится мамой, чаще всего она бессознательно воспроизводит модель "семейного материнства". Если её мать была эмоционально холодной, то, скорее всего, ей будет тяжелее принять свою материнскую роль, чем тем, о которых заботились и любили, — рассказывает Чичина.

Также одним из наиболее значимых факторов является отрыв от социума. Женщине предстоит очень быстро переключаться с одного образа жизни на другой вопреки своим желаниям, которые теперь уходят на второй, а то и десятый план.

— Представьте, до рождения ребёнка женщина активно работала, общалась с коллегами и друзьями, путешествовала, занималась тем, что ей нравится, а потом раз — и она дома, в четырёх стенах, наедине с младенцем, своими страхами и переживаниями, — объясняет Анна Чичина.

Нередко причиной нелюбви к собственному чаду становится и несовпадение ожиданий и реальности. Психолог Даша Шарова пояснила, что такое явление в психологии называется фрустрацией, и оно действительно часто тревожит молодых матерей.

— Здесь есть два типа неоправданных ожиданий. Первые направлены на ребёнка: не устраивает пол, внешность, темперамент ребёнка. Вторые связаны с не той реакцией окружающей среды: отсутствует поддержка родственников, государства. Кроме того, сама беременность может протекать болезненно. Мамочки, не ожидая, сколько сил и энергии необходимо потратить, пребывают в некотором шоке, — говорит Шарова.

Женщина может не испытывать по отношению к ребёнку материнских чувств когда от неё уходит супруг, оставив её одну, считает Елена Альшанская.

— Когда во время беременности от женщины уходит мужчина — отец этого ребёнка, все негативные чувства, которые она испытывает по отношению к оставившему её отцу ребёнка, переносится на новорождённого. Также травмирующим обстоятельством может стать смерть мужа, — говорит Альшанская.

Однако состояние непринятия ребёнка и чувств может быть напрямую связано с психологическими проблемами, а в некоторых случаях — отклонениями.

Руководитель благотворительного фонда "Волонтёры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская отметила, что у матерей, которые испытывают ненависть к собственным новорождённым детям, а затем и отказываются от них, действительно бывают психологические проблемы. Правда, здесь стоит различать стрессовое состояние в результате нежеланной беременности, отягчающих обстоятельств и родов.

Например, в своей практике руководитель фонда сталкивалась с жертвами изнасилования, которые пропускали допустимое для аборта время, но после появления ребёнка на свет психологически не могли принять новорождённого, потому как он был напоминанием об очень травмирующей ситуации.

Она уточнила, что среди "рациональных женщин" есть те, которые вынуждены отказаться от ребёнка в силу каких-то сложных жизненных обстоятельств, невозможности материально обеспечить его.

Но бывает и такое, что психологические проблемы возникают из-за эгоистичных мотивов, например, если женщина не успела реализовать свои планы и потому не готова привязаться к ребёнку.

Елена Альшанская также напомнила о неподобающем и неэтичном, а порой дерзком отношении врачей к роженицам. По её мнению, неправильные роды являются дополнительным стрессом и также могут негативно отразиться на материнском инстинкте:

— Когда к женщине относятся как к объекту медицинских манипуляций и о психологическом состоянии никто не думает, это может сыграть совершенно не на руку ребёнку и матери, — отмечает специалист.

Анна Чичина также отметила, что для нормального восприятия собственного малыша действия врачей в роддоме находятся далеко не на последнем месте:

— После родов важно чтобы ребёнка положили маме на живот и к груди. Мать запечатлевает своего ребёнка по типу импринтинга: контакт "кожа к коже", женщина чувствует запах своего ребёнка, его сердцебиение и тепло. На это также влияет гормон окситоцин, который какое-то время поддерживает женщину в так называемой "послеродовой эйфории", — рассказывает клинический психолог.

Все ли женщины должны быть матерью?

При этом Анна Чичина уверена, что материнский инстинкт заложен в женщинах от природы:

— Даже маленькие девочки пробуют себя в этой роли, когда играют в "дочки-матери", заботятся о своих куклах как о детях, подражая маме. Но каждая приходит к материнству по-разному. Кто-то через бесконечное счастье, кто-то случайно, а кто-то через испытания. У каждой женщины свой путь, — говорит Анна.

Однако специалист уверен, что рожать нужно в первую очередь для себя, а не для кого-то.

Рожать надо не для того, чтобы было кому в старости стакан воды поднести, не для мужа и родственников. И уж тем более не для общества

Анна Чичина, клинический психолог

Даша Шарова наоборот считает, что далеко не каждая женщина способна справится с ролью матери:

— Это противоестественно, если желание родить будет абсолютно у всех. Более того, многие не готовы рожать из-за социального фактора. В современном мире женщине важно не просто родить, но и обеспечить своего ребёнка, — подчёркивает специалист.

Елена Альшанская также подтвердила то, что не у всех женщин возникает материнский инстинкт и желание быть хорошей матерью. Хотя психологи её фонда и работают с разными случаями, у них нет задачи убедить женщину, что она должна оставить ребёнка у себя, если совсем не испытывает желания воспитывать и растить малыша.

Она также отметила, что в современном мире большое количество аномалий, связанных с материнством. В её практике был случай, когда женщина родила четырёх детей и ото всех отказалась.

— Это была обычная женщина, она не находилась в сложных или маргинальных условиях, она просто считала, что для женского организма с точки зрения здоровья правильнее родить, чем сделать аборт.

Дети всегда будут любить родителей

Психолог благотворительной организации "Арифметика добра" Елизавета Матосова не первый год работает с приёмными семьями и детьми, от которых отказались родители. Она рассказала, что подросшие дети очень тяжело переживают тот факт, что от них отказались собственные родители и воспринимают такие действия как предательство. При этом, они не могут не любить родителей и в дальнейшем всё равно тянутся к ним.

— Дети часто ставят себе задачу вырасти и стать умными, чего-то достигнуть и прийти к своим родителям, чтоб показать им, что они хорошие. Они надеятся, что родители их полюбят и поймут, что зря от них отказались. Иногда дети думают, что когда вырастут, смогут спасти родителей от пьянства и других проблем, — говорит Матосова.

Она отметила, что в их благотворительной организации приёмным семьям всегда рекомендуют не препятствовать общению с родственниками. И какой бы плохой ни была мать, отзываться о ней плохо нельзя, потому что ребёнок всё равно тянется к родным, такие действия травмируют его.

При этом приёмных родителей дети не всегда могут принять.

Елена Альшанская считает, что проблему нужно решать ещё до того, как ребёнок появился на свет.

У нас в стране нет поддержки беременности и родов. Должны быть психологи, которые работали бы с роженицами, готовили их, чтобы они спокойно пришли в ситуацию родов. Нужно также следить, чтоб на рожениц никто не кричал в роддомах

Елена Альшанская, руководитель благотворительного фонда

Даша Шарова считает, что как только женщина родила, ей должна быть оказана должная поддержка:

— Если страдает нервная система матери, значит, есть вероятность навредить ребёнку как психологически, так и физически через кормление молоком, — говорит психолог.

Основная задача матери — здраво проанализировать ситуацию, пересмотреть своё отношению к "неожиданному повороту". Возможно, она найдёт в ней для себя выгоду.

— Не нужно думать о том, как могло бы быть, подогревая ненависть. Нужно адаптироваться к тому, что есть. Энергии тратиться будет меньше, полюбятся новые ранее не представленные моменты или черты в ребёнке, — уверена специалист.

Психолог подчеркнула: чтобы принять ребёнка, матери нужно прежде всего принять новую себя.

Тогда матерей, не желающих любить и растить своего ребёнка, станет гораздо меньше.

Юлик – Джулиан по-английски – был усыновлен 8 октября 2012 из подмосковного Дома ребёнка для детей с психоневрологическими отклонениями. Поместили его туда из-за инвалидности (левая рука отсутствует до локтя). Протез ему мы сделали быстро (уже в начале 2013), но поскольку локтя нет, это была просто бутафория и никакой функции протез не выполнял. Юлику он только мешал. Он прекрасно все делает одной рукой, не может разве что завязывать шнурки на ботинках, но я ему такие ботинки и не покупаю.

Я постоянно слежу за всеми новинками в ортопедии. Сейчас ученые научились вживлять электроды прямо в мышечную ткань и нервные окончания, пальцы могут работать даже при отсутствии локтя. Такой протез стоит очень дорого, а ребенок растет и менять его надо часто, но когда Юлик подрастет, мы обязательно сделаем такой протез, сколько бы он ни стоил.

Мне казалось, что Юлик ничего не помнит из своей прошлой жизни. Подсознательно, конечно, воспоминания есть и выражаются в его необъяснимых перепадах настроения и бунте против всех и всего. Когда истерика проходит, он сам не может объяснить, с чего вдруг так завелся.

Сначала я объясняла эти всплески негатива переизбытком новых впечатлений и невозможностью справится с незнакомыми эмоциями, но сейчас вижу, что причина кроется гораздо глубже. Жизнь в детском доме травмировала психику ребенка, и вылезать нам из этой пропасти еще долго.

– Я не хочу там быть.

– Где ты меня фотографировала.

Мы никогда с ним не разговаривали о его жизни до усыновления, никогда не вспоминали наше с ним знакомство, я никогда не называла его тем именем, каким его звали раньше – Руслан – это теперь его второе имя, но травма в душе не зажила и дает о себе знать. Я не хочу скрывать, что он усыновлён, я просто не знаю, как и когда это правильно сделать.

Я однажды рассказала ему историю про мальчика, которого потеряла мама, и он попал в детский дом, и там жил, пока его мама искала. У Юлика глаза были полны такого ужаса и страха, что я поняла – не могу ему сказать, что тем мальчиком и был он.

Юлик не спрашивает о своем рождении, и был ли он в животе у мамы, не задает вопрос, а где мой папа (вернее пару раз спросил и ответ, что зато у него есть две сестры и бабушка, его вполне удовлетворил), поэтому я пока деликатную тему его усыновления не обсуждаю.

Проблемы у Юлика с зубами. Зубы запустили еще в Доме ребенка – пришлось удалить один зуб и поставить две коронки, десять пломб. Зубного врача он боится до ужаса. Врач отказалась пломбировать, когда он устроил истерику с дракой в кресле, и мы поехали в специализированную клинику, где дети находятся под общим наркозом на время зубоврачебных действий. Сейчас Юлик ходит с железной коронкой на переднем зубе… Красота!

Есть у Юлика проблемы и с ростом. Он до сих пор носит одежду для 4-5-летних детей, хотя ему исполнилось шесть лет 10 октября. Мы водили его к эндокринологу, делали рентген костей на предмет роста, – все нормально. Врач говорит, что поскольку мы не знаем рост биологических родителей, предсказать, какой рост будет у Юлика, невозможно.

Трудности у него еще с памятью, концентрацией внимания и непоседливостью, но диагноза гипер-активности пока не ставят, как и диагноза ФАС (биологическая мама, к сожалению, злоупотребляла алкоголем).

Юлик очень ласковый ребёнок, но если что-то не по его желанию или капризу, может и оскорбить, и ударить. Вместе с учителями и психологом мы работаем и будем работать над этой проблемой. Это может быть и проблемой расстройства привязанностей: иногда мне кажется, что он ко мне очень привязан, но временами я думаю, что детдомовское прошлое и возможные психологические травмы всё-таки дают о себе знать.

Юлик занимается футболом (европейским, а не американским, так как он очень маленького роста и веса для американского футбола). Он – защитник в команде. Надо видеть, как он самоотверженно бросается под ноги нападающему противнику! Кроме того, он занимается еще фехтованием, плаванием, ирландскими танцами, рисованием, математикой, ходит в драматический кружок.

Спортивные занятия я выбирала с учетом его инвалидности, там, где отсутствие руки – непринципиально. Драматический кружок – потому что любит быть в центре внимания, рисование – для развития моторики. Держится на воде он неплохо, но для полноценной тренировки ему не хватает упорства и концентрации внимания. Как только надо приложить чуточку усилий (и в спорте и в учебе), он сразу бастует. С этой проблемой мы тоже ежедневно работаем.

Юлик ходит в подготовительную группу начальной школы. По возрасту ему положено идти в первый класс, но в американской школе нашего округа есть правило: если ребенку на начало осеннего семестра не исполнилось полных шесть лет, то он идет в подготовительную группу.

Занятия идут с 9:00 утра до 11:45. Потом за ним приезжает воспитатель на машине из детского сада, куда он ходит. Из детского сада я забираю Юлика после работы, оттуда мы едем на занятия или домой. Учительница школы им в целом довольна, хотя, конечно, нередко обращает мое внимание на его неровное поведение и пишет мне письма с подробным отчетом, как он себя вёл, по моей просьбе. Зато на контрольной по математике Юлик недавно получил высший балл!

Когда Юлику было три с половиной года, мы были в Дисней-парках во Флориде. В мае 2015-го года ездили в Калифорнию в Малибу к моей школьной подруге. Каждый сезон ездим на океан (около часа езды от дома), гуляем в парках, на детских аттракционах. В прошлом году поставила его на горные лыжи. В феврале едем в Вермонт на три дня покататься на лыжах. Катаемся и на коньках. Пока кататься на коньках у Джулиана получается хуже, чем на лыжах, но, главное, что ему нравится и он не боится. А лошадей испугался! Я пробовала отдать его в секцию конного спорта, но Юлик отказался наотрез, проехав 500 метров на маленькой смирной лошадке.

Юлик любит абсолютное внимание. Ходит за мной всегда и везде, играть один не любит и не умеет, я или другие дети или взрослые должны быть рядом и уделять ему внимание. К моей великой радости полюбил конструктор Лего, но даже в это время я должна быть рядом и смотреть, как он собирает. Юлик любит кататься на своих машинах. У него три машины по числу праздников в честь дня его рождения, которые проходили уже дома, в семье.

Любит смотреть мультфильмы. Раньше смотрел только русские мультики, но как только усовершенствовался в английском, предпочитает американские мультики, тоже короткие эпизоды, а не полноценный фильм. Я думаю, это из-за проблем с концентрацией внимания и запоминания, поскольку долго следить за сюжетом Юлику еще трудно.

Я могу с радостью констатировать, что мой ребенок – билингва. После трех лет проживания в стране, он с легкостью переходит на язык собеседника. Дома мы говорим только по-русски, я не хочу, чтобы он забыл русский язык, и обязательно отдам его в кружок русского языка в следующем учебном году.

Юлик – добрый и весёлый ребенок, с замечательным чувством юмора. К Рождеству учительница дала задание сделать дома снежинку с фотографией ребенка и написать самую главную черту характера. Мы делали снежинку вместе.

Юлик очень дружелюбный. Ко всем детям относится как к добрым друзьям. Моментально знакомится с детьми и включается в игру. Он пользуется авторитетом в классе, в кружках за счет этой черты характера. Девочки его просто обожают, растет дамский угодник. Всегда делает комплимент красивому платью, новой стрижке. Он всё-всё замечает и сам – большой модник.

У Юлика очень красивый тембр голоса, с хрипотцой. У него есть слух, и он любит слушать музыку, но запомнить песню целиком пока не может из-за проблем с памятью, зато подпевает очень активно и часто даже в правильную ноту.

Читайте также: