Всякий закон если народ не утвердил его непосредственно сам недействителен это вообще не закон

Обновлено: 19.05.2024

Федеральное законодательство устанавливает уголовную ответственность за деяния, направленные на насильственный захват и удержание власти, изменение конституционного строя России, за организацию вооруженного мятежа либо активное участие в нем, а также за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности. Означает ли это, что любая форма гражданского неповиновения сегодня является противозаконной?

26 августа московские Интернет–пользователи провели необычную акцию солидарности с кемеровским блоггером Дмитрием Соловьевым, которого обвиняют в возбуждении ненависти и унижении достоинства сотрудников милиции и ФСБ.

Какие формы гражданского неповиновения признаются правомерными в соответствии с действующим законодательством РФ?

Может ли на сегодняшний день российское общество открыто и без страха требовать от власти отмены тех или иных решений, актов, законов?

Является ли гражданское общество России сильным инструментом в борьбе за права и свободы человека?

Насколько развита сегодня в нашем государстве идея публичного обсуждения законопроектов?

Очевидно, что привлечение блоггера к уголовной ответственности (далеко не первое, кстати) — лишь часть разворачивающегося заказного процесса над свободой слова в интернете.

Нельзя забывать о том, что гражданское неповиновение — не только борьба с нарушением конкретных конституционных прав и свобод граждан, но и протестная реакция людей на недостатки системы.

Конечно, как форму гражданского неповиновения можно расценивать и обращение за защитой своих прав к такому бюрократическому средству как судебное разбирательство, однако в строгом смысле этого слова под такими формами нужно понимать демонстрации, забастовки, митинги, референдумы и т.п. Даже с организацией порядка их проведения зачастую возникают серьезные затруднения.

Пределы допустимой критики в отношении публичной власти являются более широкими, чем в отношении частных лиц, что, кстати, подтверждается практикой Европейского суда по правам человека. Отсюда следует, что государству следует проявлять больше терпимости к критике.

В свете этого, говоря о необходимости преследования пользователей интернета за высказываемые ими мнения, нельзя забывать, что таковое оправдывает себя в случае установления явных признаков призыва к насилию, коих в случае критических статей нет.

Любая власть осуществляется посредством насилия, пусть даже и опосредованного различными цивилизационными механизмами. Но доводить до абсурда преследование граждан за критику государственного строя — это ли не показатель слабости власти, которая не может решить гораздо более важные стоящие перед ней задачи?

Увеличение числа лиц, привлекаемых за распространение своих взглядов в интернете лишь подтверждает наметившуюся тенденцию преследования неугодных и инакомыслящих, что вызывает определенную тревогу.

Публичное обсуждение законопроектов как эффективный институт в России отсутствует. Хотя на этот счет существуют даже утвержденные Минюстом России Рекомендации по подготовке и оформлению проектов федеральных законов, согласно которым в необходимых случаях подготовленный законопроект может быть опубликован в средствах массовой информации для публичного обсуждения. Тем не менее, имеющие место публичные обсуждения тех или иных законопроектов представляют собой полемику заинтересованных либо, напротив, незаинтересованных в принятии закона структур.

Гражданам же сложно каким–либо образом влиять на законотворческий процесс, поддерживая либо отвергая соответствующие законодательные инициативы.

Следовательно, есть сомнения, что действенность требований российского общества по отмене тех или иных законов может быть достигнута тогда, когда с такими требованиями выступит значительная часть общества. Да и на активность общества, честно говоря, особой надежды нет.

При таких обстоятельствах рассчитывать, что общество сплотится на защиту отдельных жертв государственного усмотрения (с точки зрения нахождения в их действиях признаков состава преступления), не приходится.

Приходится констатировать, что если вышеозначенная тенденция получит свое развитие, то времена, когда люди были вынуждены держать при себе свое мнение относительно качества функционирования системы власти, не за горами.

Это печально, поскольку право человека не быть довольным властью и заявлять об этом открыто должно быть неотъемлемым элементом правового статуса личности, и уж во всяком случае не может становиться поводом для произвольного уголовно-правового преследования.

Кузнецов Евгений Алексеевич
Адвокат адвокатской палаты г. Москвы

У вас есть свое мнение, вопрос или вам нужен совет адвоката по теме этой публикации?

Напишите в комментариях!

Изложите кратко обстоятельства, в связи с которыми хотите получить совет адвоката, и задайте свой вопрос.
Просим учесть, что полноценной консультации с подробным разъяснением всех возможных путей решения проблемы вы таким образом получить не сможете, т.к. для ее подготовки требуется время, необходимое для соотнесения той или иной ситуации с нормами действующего законодательства, ее регулирующей, а адвокат достаточно занят, чтобы отвечать на все поступающие вопросы в том объеме, в котором бы хотелось обратившемуся.
Обратите также внимание на то, что ответы на вопросы Евгений Алексеевич дает по своему усмотрению, и направлены они на информирование в общем виде, как поступить в той или иной ситуации. Детальное изучение сложных по своему содержанию ситуаций в этом формате невозможно.
А для того, чтобы гарантировано получить подробный мотивированный ответ на все свои вопросы с детальным изучением обстоятельств вашего дела/ситуации воспользуйтесь полноценной консультацией адвоката.

Первым по времени возникает имущественное неравенство.

На следующей ступени в общественной жизни появляется неравенство политическое.

На данной ступени имущественное неравенство дополняется новым - делением общества на правящих и подвластных.

Последний предел неравенства наступает перерождением государства в деспотию. Нет больше ни правителей, ни законов — там только одни тираны. Отдельные лица теперь вновь становятся равными между собой, ибо перед деспотом они — ничто. Круг замыкается, народ вступает в новое естественное состояние, которое представляет собой плод крайнего разложения.

Согласно взглядам Руссо, в естественном состоянии (в первом) права не существует.

Что касается деспотии, или второго естественного состояния, то в нем все действия определяются силой, и, следовательно, тут тоже нет права. В противовес естественному праву им была выдвинута идея права политического, т.е. основанного на договорах.

Переход в состояние свободы предполагает, по Руссо заключение подлинного общественного договора. Для этого необходимо, чтобы каждый из индивидов отказался от ранее принадлежавших ему прав на защиту своего имущества и своей личности. Взамен этих мнимых прав, основанных на силе, он приобретает гражданские права и свободы, в том числе право собственности. Его имущество и личность поступают теперь под защиту сообщества. Индивидуальные права тем самым приобретают юридический характер, ибо они обеспечены взаимным согласием и совокупной силой всех граждан.

В результате общественного договора образуется ассоциация равных и свободных индивидов, или республика. Договор является соглашением равных между собой субъектов. Свобода и равенство участников договора обеспечивают объединение народа в неразрывное целое (коллективную личность), интересы которого не могут противоречить интересам частных лиц.

По условиям общественного договора суверенитет принадлежит народу. Смысл всех предшествующих рассуждений Руссо о договоре заключался именно в том, чтобы обосновать народный суверенитет как основополагающий принцип республиканского строя. Эта идея вместе с принципами равенства и свободы составляет ядро его политической программы.

В "Общественном договоре" предложено следующее: если законы будут выражением общей воли, то правительственным органам не придется согласовывать частные и общественные интересы. Участие всех граждан в законодательной власти исключает принятие решений, которые нанесли бы ущерб отдельным лицам. Подданные не нуждаются в гарантии против суверенной власти, ибо невозможно предположить, чтобы организм захотел вредить всем своим членам".

Hapoдный суверенитет имеет, согласно учению Руссо, два признака — он неотчуждаем и неделим. Провозглашая неотчуждаемость суверенитета, автор "Общественного договора" отрицает представительную форму правления и высказывается за осуществление законодательных полномочий самим народом, всем взрослым мужским населением государства.

Подчеркивая неделимость суверенитета, Руссо выступил против доктрины разделения властей. Народоправство, считал он, исключает необходимость в разделении государственной власти как гарантии политической свободы. Для того чтобы избежать произвола и беззакония, достаточно, во-первых, разграничить компетенцию законодательных и исполнительных органов и, во-вторых, подчинить исполнительную власть суверену. Системе разделения властей Руссо противопоставил идею разграничения функций органов государства.

При народовластии возможна только одна форма правления — республика, тогда как форма организации правительства может быть различной — монархией, аристократией или демократией, в зависимости от числа лиц, участвующих в управлении. Как отмечал Руссо, в условиях народовластия "даже монархия становится республикой". В "Общественном договоре", таким образом, прерогативы монарха сведены к обязанностям главы кабинета.

Учение о праве И. Канта.

В основе философии Иммануил Кант лежит противопоставление эмпирического (опытного) и априорного видов познания.

"Познание разумом и априорное познание суть одно и то же", — писал он. На принципиально иных постулатах строится практическая философия Канта, в которой рассматриваются проблемы поведения человека. В этике и учении о праве — составных частях практической философии — главенствующая роль принадлежит априорным идеям. Задача моральной философии состоит в том, чтобы, исходя из разума, указать всеобщие правила поведения, которым человек должен следовать в своем эмпирическом существовании. При соблюдении же этих условий этика вместе с теорией права становится наукой.

В его доктрине просвещение впервые было осмыслено как всемирно-исторический процесс, в ходе которого человек, благодаря прогрессу культуры, преодолевает зависимость от природы и обретает свободу. Кант показал также, что в совершенствовании культуры участвуют все поколения людей, хотя большинство из них действует бессознательно, не понимая общего хода развития человечества и преследуя свои собственные цели. Отсюда делался вывод: разумное есть нарастающий итог культуры, а не обобщение существующей практики.

Еще одна особенность кантовского рационализма связана с тем, что философ отказался выводить нравственность и право из теоретического знания. Новизна такого подхода заключалась в том, что, удерживая демократическое содержание руссоизма, он позволял восстановить рационалистические приемы обоснования этики и права.

Стать моральной личностью человек способен лишь в том случае, если возвысится до понимания своей ответственности перед человечеством в целом, провозгласил мыслитель.

Опираясь на эти принципы, Кант вывел понятие нравственного закона. Моральная личность, считал философ, не может руководствоваться гипотетическими (условными) правилами, которые зависят от обстоятельств места и времени. В своем поведении она должна следовать требованиям категорического (безусловного) императива. Категорический императив Кант называл законом нравственной свободы и употреблял эти понятия как синонимы.

Философ приводит две основные формулы категорического императива. Первая гласит: "Поступай так, чтобы максима твоего поступка могла стать всеобщим законом" (под максимой здесь понимается личное правило поведения). Вторая формула требует: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству". Несмотря на смысловое различие формулировок, по сути они близки друг другу — в них проводятся идеи достоинства личности и автономии нравственного сознания.

Правовая теория Канта тесно связана с этикой. Определяется это тем, что право и мораль имеют у него один и тот же источник (практический разум человека) и единую цель (утверждение всеобщей свободы). Различие между ними Кант усматривал в способах принуждения к поступкам. Мораль основана на внутренних побуждениях человека и осознании им своего долга, тогда как право использует для обеспечения аналогичных поступков внешнее принуждение со стороны других индивидов либо государства.

В учении Канта о праве были подняты такие кардинальные вопросы, как методологические основания научной теории права, интеллектуально-волевая природа нормативности, разграничение права и морали, и др. Описывая право в предельно широком культурологическом контексте, Кант подготовил условия для возникновения философии права в виде самостоятельной дисциплины.

Читайте также: