В чем выражается проблема гражданско правового регулирования статуса физических лиц
Обновлено: 02.07.2024
4. Соотношение общих и специальных элементов правосубъектности может быть раскрыто с позиций отражения в ее содержании философских категорий абстрактного и конкретного, статики и динамики. В качестве абстрактной категории правосубъектность носит статичный характер, и ее содержание исчерпывается право- и дееспособностью (недееспособностью или ограниченной дееспособностью), однако, применительно к конкретному субъекту ее содержание может трансформироваться вследствие воздействия специальных (модифицирующих) элементов, детерминирующих специфические особенности правосубъектности данного лица. Это означает, что правосубъектность обладает свойствами и статики, и динамики как проявлений абстрактного и конкретного в ее содержании.
5. Динамичные свойства гражданской правосубъектности наиболее отчетливо прослеживаются в правосубъектности несовершеннолетних лиц : на протяжении относительно небольшого периода времени она неоднократно видоизменяется за счет расширения объема дееспособности, наступающего с достижением установленных законом возрастных рубежей, с которыми нормы действующего законодательства связывают качественно новый уровень развития несовершеннолетнего лица. Кроме того, правосубъектность несовершеннолетних может трансформироваться в новое состояние ( в сторону как сужения, так и расширения имеющегося у лица объема субъективных прав) вследствие иных юридических фактов, предусмотренных действующим законодательством, регламентация которых нуждается в определенной корректировке.
6. Понимание внутренней структуры (содержания) гражданской правосубъектности как взаимосвязанной совокупности общих (основных) и специальных (модифицирующих) элементов позволяет определить соотношение общей, специальной, неполной и ограниченной правосубъектности. Общая правосубъектность присуща тем физическим лицам, чье социальное положение не оказывает воздействия на объем и механизм реализации принадлежащих им гражданских прав. Специальная имеет место в том случае, когда объем принадлежащих лицу прав и возложенных на него обязанностей, как и способность самостоятельно их приобретать, осуществлять, создавать и исполнять в той или иной степени зависят от его социального статуса и модифицируется соответственно ему. Неполной правосубъектностью обладают несовершеннолетние лица, а ограниченной - граждане, признанные недееспособными или ограниченно дееспособными.
7. Сочетание социальной и биологической сущности индивида находит свое отражение и в средствах индивидуализации физических лиц, к которым относятся, во-первых, факторы социального характера – имя гражданина и место его жительства, и, во - вторых, его личная (собственноручная) подпись, отражающая психологические и физиологические особенности лица. Имя гражданина можно раскрывать, с одной стороны, как элемент правосубъектности личности, а, с другой, - как субъективное гражданское право, включающее в себя ряд правомочий. Его структура определяется с учетом национальных, исторических, религиозных и лингвистических особенностей, что не исключает необходимости установления в этой сфере законодательных ограничений, в том числе на выбор имени, не являющегося таковым с лингвистической точки зрения, и перемену имени с целью, осуществление которой может причинить вред правам и интересам третьих лиц или общества в целом.
8. Личная подпись гражданина является персональным идентификатором личности в гражданских правоотношениях. Ее идентифицирующая способность значительно выше, чем у других индивидуализирующих средств, так как, в отличие от имени, которое может одновременно принадлежать неограниченному кругу субъектов, и места жительства, по которому могут проживать и другие лица, подпись гражданина обладает качеством уникальности; во-вторых, она остается практически неизменной на протяжении жизни; в-третьих, будучи неразрывно связанной с биометрическими параметрами конкретного лица, личная подпись обладает свойством неповторимости, обусловливающим низкую вероятность ее подделки и воспроизведения.
10. Нарушение имущественных прав гражданина, как правило, влечет возникновение морального вреда, сопоставимого с нравственными страданиями, причиняемыми нарушением личных неимущественных прав, а нередко и превосходящего их по глубине и длительности переживаний. Между тем, механизм возмещения такого вреда не получил в действующем законодательстве закрепления, адекватного социально-правовому значению данного института, так как возможность его компенсации ограничивается теми видами нарушений, которые указаны в законе. Избирательный подход законодателя к решению принципиального вопроса о возможности компенсации нравственных страданий, причиненных физическим лицам нарушениями их имущественных прав, необоснованно сужает сферу охраны и защиты субъективных прав и законных интересов граждан и не в полной мере соответствует конституционному положению о том, что право частной собственности охраняется государством ( часть 1 статьи 35 Конституции России).
11. В действующем законодательстве отчетливо прослеживается явное расхождение легальных подходов к регламентации двух смежных институтов - признания лица ограниченно дееспособным и недееспособным, отражающее различие в целях, преследуемых законодателем : признание лица недееспособным выступает в качестве механизма защиты его имущественных прав и интересов от злоупотреблений со стороны иных участников гражданского оборота, в то время как ограничение дееспособности гражданина направлено на охрану имущественных интересов членов его семьи. Устранить отмеченное расхождение, имеющее принципиальный характер, можно только путем изменения легальной конструкции оснований для ограничения дееспособности, что будет способствовать повышению эффективности обеспечения и охраны прав и интересов как граждан, злоупотребляющих спиртными напитками и наркотическими средствами, так и общества в целом.
13. Единственным не противоречащим закону способом осуществления и охраны субъективных прав и законных интересов граждан, длительное время находящихся в бессознательном состоянии (коме или летаргическом сне), является институт действия в чужом интересе без поручения. Такой вывод позволяет решить важные теоретические и практические проблемы, связанные с тем, что ни один из предусмотренных действующим законодательством механизмов реализации правосубъектности лиц, не обладающих способностью самостоятельно приобретать и осуществлять права, создавать и исполнять обязанности (представительство, опека, попечительство и патронаж) в данном случае не подлежит применению.
16. Теоретические выводы, сформулированные в результате проведенного исследования, позволили автору разработать и предложить некоторые направления совершенствования действующего законодательства с целью решения имеющихся в нем проблем, устранения противоречий, а также восполнения выявленных пробелов. Автором сформулировано около тридцати предложений о внесении изменений и дополнений в ряд положений ГК РФ и некоторых других законодательных актов. Эти предложения в виде проекта Федерального закона представлены в качестве Приложения к работе.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что реализованные в данной работе подходы позволят разрешить ряд теоретических проблем, возникающих при применении категории гражданской правосубъектности физических лиц, сформировать более четкое представление о ее внутренней структуре, возможных модификациях и их влиянии на практическую реализацию имущественных и личных неимущественных прав и обязанностей граждан, в том числе посредством использования опеки, попечительства и патронажа. Теоретические выводы и рекомендации могут быть учтены в процессе совершенствования действующего гражданского законодательства, а также использованы в качестве методологической основы дальнейших исследований проблем гражданской правосубъектности физических лиц.
Практическая значимость диссертационного исследования выражается в том, что сделанные в работе выводы и рекомендации позволят усовершенствовать правоприменительную практику, обеспечив формирование единых подходов к решению вопросов, связанных с применением института гражданской правосубъектности. Основные его положения могут быть использованы в учебном процессе для формирования более полного представления о рассматриваемом институте, а также критического подхода к анализу основных положений законодательства в части закрепления гражданской правосубъектности физических лиц.
Апробация результатов исследования и внедрение их в практику. Основные выводы и положения диссертации были обсуждены и одобрены на заседании кафедры гражданско-правовых дисциплин Московской академии экономики и права. Отдельные результаты диссертационного исследования были изложены во время выступлений на следующих международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях:
Основные положения диссертационного исследования были внедрены в практическую деятельность судов общей юрисдикции г. Рязани. Они были использованы в законопроектной деятельности Рязанской Областной Думы и Научно-консультационного Совета при судейском сообществе Рязанской области, а также в учебном процессе при проведении лекционных, семинарских и практических занятий.
Структура диссертации определена кругом исследуемых проблем, ее целями и задачами. Работа состоит из четырех глав, содержащих 16 параграфов, заключения и библиографического списка использованных нормативных правовых актов и научных источников.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, анализируется степень ее разработанности, характеризуются цели, задачи, объект и предмет исследования, излагаются методологические основы работы, раскрывается ее научная новизна, а также теоретическая и практическая значимость проведенного исследования.
Проведенное исследование позволило выделить ряд общих тенденций в развитии зарубежного законодательства. Некоторые из них были обусловлены довольно низким уровнем развития юридической техники, другие – приоритетами в правовом положении личности, сформировавшимися под влиянием сложившегося общественно-политического устройства со строгим сословным делением. Наиболее отчетливо оно проявилось в перераспределении гражданских прав между отдельными категориями населения, при котором гражданско-правовой свободе дворянства противопоставлялся правовой статус зависимых лиц, изобиловавший многочисленными ограничениями.
В частности, обсуждались недопустимость подмены виновности недобросовестностью, возможность распространения действия гл. 59 ГК о деликтах на взыскание внедоговорных убытков, невостребованность механизмов имущественной ответственности СРО. Также один из спикеров высказался о том, почему противоправность необходимо исключить из числа самостоятельных условий гражданско-правовой ответственности, а другой констатировал переход причинно-следственной связи из области факта в область права.
Участники конференции обсудили проблемы, связанные с составом гражданского правонарушения, процессуальной формой материального правоотношения, деликтами и неосновательным обогащением.
Объективный подход к вине в гражданском праве
Открывая работу первой секции, посвященной составу гражданского правонарушения, ее модератор, член Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, председатель совета ИЦЧП им. С.С. Алексеева при Президенте РФ, д.ю.н. Лидия Михеева отметила, что существуют серьезные сложности в понимании основных элементов конструкции гражданско-правовой ответственности.
Она обратила внимание на то, как важно уйти от субъективной психологической концепции вины в гражданском праве, в соответствии с которой вина понимается как психическое отношение лица к своим действиям и их последствиям. Лидия Михеева отметила, что пока такой поход является господствующим, и призвала обсудить объективный поведенческий подход к вине, реализованный в ст. 401 Гражданского кодекса.
Недобросовестность не следует путать с виновностью
Она напомнила, что с позиций поведенческого подхода вина в гражданском праве понимается как непринятие лицом всех возможных мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения при наличии реальной возможности выполнить свои обязанности. При этом к недостатками данной концепции относят совпадение понятий вины и противоправности, а также невозможность разграничить умысел и неосторожность, указала Ирина Кузьмина.
Что касается психологической концепции, то ее основным минусом является неприменимость к юридическим лицам и публично-правовым образованиям. При этом спикер подчеркнула, что поведенческая концепция критикуется в доктрине гораздо больше, чем психологическая. Однако именно объективный подход реализован в абз. втором п. 1 ст. 401 ГК. По словам Ирины Кузьминой, важно, что обязанному лицу необходимо предпринять не просто зависящие от него меры, а все те, которые необходимы для надлежащего исполнения обязательства. Иными словами, законодатель исключает всякую возможность учета индивидуальных особенностей должника.
Подобное решение вопроса предполагает объективацию вины и ее оценку через призму должной степени осмотрительности среднего участника гражданского оборота, а не конкретного лица, пояснила эксперт. Такое понимание вины, по ее мнению, свидетельствует об усилении гражданской ответственности и даже о приближении ее к безвиновной.
Ирина Кузьмина полагает, что по смыслу законодательства понятие недобросовестности не конкурирует с понятием вины. Однако проблема такой конкуренции возникла. Это, по мнению докладчика, вызвано отсутствием единства в понимании вины в гражданском праве, а также противоречивым использованием категории недобросовестности в различных правовых нормах.
Спикер отметила, что для разных сфер регулирования используется субъективный (знало ли лицо о тех или иных обстоятельствах) или объективный подход (соблюдал или не соблюдал требования нравственности, честного ведения дел, обеспечение баланса интересов) к оценке добросовестности участника гражданского оборота.
Она также подчеркнула, что российские суды массово подменяют понятия противоправности и виновности. По мнению Ирины Кузьминой, если законодатель хочет охарактеризовать субъективную сторону поведения лица, то недопустимо использовать категории недобросовестности вместо виновности. О добросовестности необходимо вести речь в тех случаях, когда законодатель раскрывает объективную сторону поведения с позиции честного ведения дел, пояснила она.
Еще один важный практический момент в связи с этим – действие разных презумпций. Спикер напомнила, что при оценке добросовестности работает презумпция ее наличия. В случае же исследования виновности используется противоположный подход – презумпция наличия вины правонарушителя.
Распространить действие гл. 59 ГК на взыскание внедоговорных убытков
О правовых последствиях недобросовестного поведения сторон деликтных и кондикционных обязательств рассказала профессор, заведующая кафедрой гражданского права Новосибирского национального исследовательского государственного университета, д.ю.н. Тамара Шепель.
По мнению докладчика, требуется распространить действие гл. 59 ГК на процедуру взыскания внедоговорных убытков, указав, что если иное не установлено другими нормативными актами и не вытекает из существа обязательства, то правила данной главы подлежат применению к требованиям о возмещении убытков, не связанных с неисполнением или ненадлежащим исполнением договорных обязательств.
Революционное предложение консультантов ИЦЧП
Консультант ИЦЧП им. С.С. Алексеева, к.ю.н. Эдуард Евстигнеев осветил проблемы соотношения вины и причинно-следственной связи. По его мнению, если приравнивать недобросовестность и незаконность, то первая попадает в состав деликта. Если же говорить о ней как о безнравственном поведении, то недобросовестность станет самостоятельным основанием для привлечения к ответственности, которое не охватывается гл. 59 ГК, регулирующей обязательства, возникающие вследствие причинения вреда.
Он попытался определить ценность каждого из условий привлечения к гражданско-правовой ответственности. Традиционно они оцениваются как равнозначные, однако наибольшего внимания заслуживает противоправность, полагает Эдуард Евстигнеев. В то же время он высказал мысль о том, что данное условие не должно рассматриваться как самостоятельное.
По словам Эдуарда Евстигнеева, объективную противоправность можно оценить в рамках условия о вреде, а субъективную – при изучении вины. Он также отметил, что самым сложным с точки зрения доказывания элементом правонарушения является причинная связь.
Об отдельных вопросах причинно-следственной связи в деликтах рассказал еще один консультант ИЦЧП им. С.С. Алексеева Станислав Назариков, по мнению которого, в настоящий момент причинно-следственная связь перестает быть вопросом факта и постепенно приобретает черты вопроса права. Зачастую в наиболее сложных делах суд делает, по сути, предположительный вывод о наличии причинной связи, пояснил эксперт. Он отметил, что при таком подходе суды кассационной инстанции смогут оценивать наличие или отсутствие причинной связи.
Проблемы ответственности СРО
О гражданско-правовой ответственности в сфере саморегулирования на примере арбитражного управления рассказала старший научный сотрудник Национального исследовательского Томского государственного университета, заведующая кафедрой предпринимательского, коммерческого и экологического права Юридического института Национального исследовательского Южно-Уральского государственного университета, д.ю.н. Валентина Кванина.
По ее словам, на сегодняшний день сохраняет свою актуальность невостребованность механизмов имущественной ответственности на практике в указанной сфере, отмеченная в Концепции совершенствования механизмов саморегулирования.
Спикер сообщила, что этим документом было предложено установить субсидиарную ответственность саморегулируемой организации по обязательствам своих членов и право регрессного требования СРО после исполнения обязательства за своего члена. Сегодня в большинстве отраслей самоуправления действует принцип субсидиарной ответственности, напомнила Валентина Кванина.
Она полагает, что сегодня обязанность СРО по осуществлению компенсационной выплаты потерпевшему возлагается на нее не в силу того, что соответствующая организация несет самостоятельную ответственность, а в связи с приданием компенсационному фонду СРО статуса гарантийного инструмента, обеспечивающего имущественную ответственность членов СРО перед потерпевшим. Именно поэтому указание в Законе о СРО на то, что она несет ответственность за действия своего члена, представляется Валентине Кваниной ошибочным.
Спикер также отметила, что в том случае, когда размер компенсационного фонда уменьшается из-за того, что СРО выплатила средства за правонарушение, совершенное своим членом, обязанность по его восполнению возлагается на всех ее членов. Соответственно, возникает вопрос, кто в этом случае вправе предъявлять регрессное требование к непосредственному причинителю вреда?
Как сообщила Валентина Кванина, по Закону о банкротстве это могут сделать члены СРО. Но судебная практика исходит из того, что обращение самой организации с соответствующим иском также правомерно. По ее словам, суды ссылаются на ст. 1081 ГК и на то, что законодатель не запрещает СРО обращаться в суд в этом случае. Спикер поддержала возможность обращения в суд со стороны СРО в интересах своих членов, но на сегодняшний день, по ее мнению, это не соответствует закону.
В ходе конференции помимо этого обсудили вопросы, связанные с процессуальной формой материальных правоотношений, а также деликтами и неосновательным обогащением.
Читайте также: