Угон немецкого самолета русскими пленными как это было

Обновлено: 04.07.2024

8 февраля 1945 года состоялся один из наиболее дерзких побегов в истории нацистских концлагерей. Группа советских военнопленных под руководством лётчика Михаила Девятаева захватила переоборудованный для проведения ракетных испытаний немецкий бомбардировщик Heinkel He 111 и достигла на нём расположения частей Красной армии.

Путь в небо

Михаил Девятаев родился 8 июля (сам он в интервью утверждал, что 13 июля) 1917 года в посёлке Торбеево Тамбовской губернии. Он был 13-м ребёнком в небогатой крестьянской семье.

75 лет назад лётчику-истребителю Ивану Кожедубу было присвоено первое звание Героя Советского Союза. Всего за годы Второй мировой.

С детства Девятаев мечтал стать лётчиком, поэтому после окончания седьмого класса вместе с друзьями поехал в Казань поступать в авиационный техникум. Однако там их не приняли из-за нехватки документов. В результате ребята пошли в Казанский речной техникум. Но свои мечты о небе Михаил не оставил: параллельно с учёбой посещал занятия в аэроклубе.

В 1938 году Михаил Девятаев ушёл в армию и поступил в одно из лучших советских лётных учебных заведений — Военное авиационное училище лётчиков им. К.Е. Ворошилова в Оренбурге, рассказал в интервью RT специалист-историк Музея Победы Александр Михайлов.

Сразу после выпуска Девятаев оказался на фронте Зимней войны с Финляндией, а по её завершении служил в Торжке, Риге и авиационных частях на территории Белоруссии, где его и застала Великая Отечественная война.

Из-за последствий ранения врачебная комиссия запретила Девятаеву летать на истребителе. Некоторое время он служил в санитарной и бомбардировочной авиации. Однако в начале 1944 года, по словам историка, Михаила Девятаева представили знаменитому советскому асу Александру Покрышкину, и тот ходатайствовал перед командованием о переводе Михаила на истребитель.

Согласно официальной статистике, за время войны Девятаев сбил девять вражеских самолётов, однако в своих воспоминаниях он говорил, что побед на самом деле было больше — не менее 18, просто в начале войны их учёт должным образом не вёлся.

Плен и подвиг

В плену с Девятаевым пытались работать сотрудники немецкой разведки. Однако он тщательно изображал из себя военнослужащего, ничего не знающего об истинном положении дел в боевых частях. Ему помогло то, что при переводе в истребительную авиацию данные об этом не успели внести в его удостоверение личности офицера.

Затем Михаила с группой других пленных советских командиров перевели в лагерь на территории Польши, где им создали максимально лояльные условия пребывания, чтобы склонить к измене Родине и переходу на службу в коллаборационистские подразделения вермахта. После отказа Девятаева от сотрудничества отношение к нему нацистов резко изменилось: его отправили в находившийся возле польского города Лодзь концлагерь.

Минобороны РФ сняло гриф секретности с части документов времён Великой Отечественной войны, посвящённых подвигам советских лётчиков. В.

На острове Михаил попал в команды заключённых, обслуживавших местный аэродром и обезвреживавших неразорвавшиеся бомбы, сброшенные авиацией союзников.

Ещё до перевода на Узедом Михаил услышал о попытке пленного лётчика захватить немецкий самолёт и загорелся этой идеей. Работая на полигоне, он познакомился с узниками, которые хотели бежать с острова на катере, и убедил их, что воздушный путь будет для них надёжнее.

Как подчеркнул Юрий Кнутов, участники побега буквально балансировали на лезвии ножа. После захвата самолёта оказалось, что на машине не установлен аккумулятор, который пришлось забирать под носом у немцев. А уже после запуска двигателей Михаил, впервые оказавшийся за штурвалом немецкого самолёта, не сразу смог поднять его в воздух. Но в конечном итоге всё обошлось, самолёт взлетел.

Личный враг Гитлера

По словам Александра Михайлова, Девятаев смог пересечь линию фронта, однако самолёт был обстрелян советскими зенитчиками, его пришлось посадить в расположении 61-й армии. Сбежавших из плена направили в госпиталь.

В дальнейшем их пути разошлись. Семеро солдат и сержантов были направлены в действующую армию. Шестеро из них погибли в боях на территории Германии. А вот трое офицеров, включая Девятаева, попали в фильтрационный лагерь, ожидая подтверждения своих званий, и пробыли в нём несколько месяцев.

Как рассказал Юрий Кнутов, в Германии из-за угона Девятаевым самолёта разгорелся страшный скандал.

По словам Кнутова, история жизни Девятаева после побега окутана тайной: в СМИ и исторической литературе существует множество версий на этот счёт. Возможно, такая неопределённость связана с тем, что часть документов до сих пор находится под грифом секретности, считает эксперт.

75 лет назад лётчик Александр Покрышкин был в третий раз удостоен звания Героя Советского Союза за подвиги в боях с.

Михаил Девятаев умер 24 ноября 2002 года в Казани. В память о нём установлено несколько монументов. В Торбееве открыт посвящённый истории его жизни музей. Его имя было также присвоено нескольким судам.

…Это произошло буквально за считанные минуты. Ровно в полдень 8 февраля 1945 года лётчик Михаил Девятаев, как старший группы заключённых, распорядился развести костёр: следовало подогреть обед, который вот-вот должны были доставить для конвоира. Артиллерист Владимир Соколов внимательно осмотрелся вокруг — нет ли кого-то в поле зрения, и еле заметно кивнул лейтенанту-пехотинцу Ивану Кривоногову. Тот достал из рукава заранее подготовленную железную заточку и ударил охранника-эсэсовца в голову, мгновенно убив немца на месте. В распоряжении пленных оказалась винтовка с полным комплектом патронов плюс армейский нож. “Сейчас полетим на Родину” — радостно заявил Девятаев остальным пленным. В 12 часов 15 минут механики-немцы ушли в столовую обедать, и группа направилась к заранее намеченному бомбардировщику “Хейнкель”. Пётр Кутергин облачился в шинель и кепку мёртвого эсэсовца — ткань была испачкана кровью, но издали этого не было видно. Вслед за тем произошло совершенно уникальное по дерзости событие — советские военнопленные угнали боевой самолёт с немецкого аэродрома. Когда-то по этой истории хотели снять фильм-блокбастер. Но так и не сняли.

Заговор обречённых

27-летний лётчик-истребитель, старший лейтенант Михаил Девятаев попал в плен 13 июля 1944 года — его самолёт сбили под Львовом. Пытался бежать из лагеря, был пойман и направлен с жетоном смертника в Заксенхаузен: обычно люди с подобным приговором быстро гибли на тяжёлых работах. Но с помощью лагерного парикмахера Михаил подменил жетон, присвоив имя и фамилию умершего соседа по бараку — учителя с Украины Григория Никитенко. В октябре 1944-го Девятаева направили на остров Узедом на севере Германии: в концлагерь, обслуживающий полигон Пенемюнде — там работал ракетный центр Третьего рейха, конструирующий ракеты “Фау-2”. Идея совершить побег на нацистском самолёте уже давно пришла ему в голову, и Михаил принялся собирать вокруг себя группу единомышленников. Мысль сразу поддержали Кривоногов, Соколов и Кутергин, в дальнейшем к заговору примкнули Владимир Немченко (во время прошлой попытки побега охранники-эсэсовцы выбили ему глаз), Фёдор Адамов, бывший партизан Иван Олейник, экс-политрук Михаил Емец, Николай Урбанович (уроженец деревни под Бобруйском) и сосед Девятаева по нарам в лагере Заксенхаузен Тимофей Сердюков.

“Затравили овчарками”

Во время работы на аэродроме и по вечерам Девятаев изучал приборные панели и оборудование двухмоторного “Хейнкеля-111”: рядом с аэродромом немцы устроили свалку пришедших в негодность бомбардировщиков. Позже, в своих воспоминаниях он отмечал — “Людей, пытавшихся бежать, убивали… помню, как пойманного югослава перед строем затравили насмерть овчарками… мы понимали — нас всех рано или поздно уничтожат, объект-то секретный”. Побег был назначен на 8 февраля 1945 года: нервничая, узники всю ночь не спали, а Соколов отдал пленному французу тёплый свитер за пять (!) сигарет, чтобы успокоить лётчика Девятаева, изводившегося без курева. Убив конвоира, группа проследовала к намеченному заранее “Хейнкелю-111”: с большого расстояния всё выглядело так, словно эсэсовец как обычно ведёт на работу группу пленных. У хвостовой двери ломом пробили дыру, Михаил просунул в неё руку и открыл запор изнутри. Соколов и Кривоногов расчехлили моторы, ключ зажигания, к счастью, отказался на месте. Охрана СС вообще не выразила никакой тревоги, когда самолёт стал рулить на взлётную полосу: на то и бомбардировщик, чтобы лететь на фронт. Однако в последний момент побег едва не сорвался…

Слева: Михаил Петрович Девятаев
Справа: Снимок полигона Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика 23 июня 1943

“Мишка, почему не взлетаем?!”

…Девятаев привык управлять одномоторным истребителем — тут же моторов было два. Штурвал не отклонялся, “Хейнкель” не взлетал: бомбардировщик выкатился за взлётную полосу, его пришлось резко развернуть — машина сильно ударилась о землю, но шасси не пострадали. Немцы тут же поняли — внутри вовсе не пилот люфтваффе. Поле ожило — все, кто были на аэродроме, моментально побежали к “Хейнкелю”. Пленные, осознававшие — после убийства эсэсовца-конвоира их ждёт в лучшем случае виселица, пришли в ужас. Кутергин начал бить Девятаева в спину прикладом винтовки, и кричать: “Мишка, почему не взлетаем?!” Михаил направил самолёт на полосу, разметав сбежавшихся туда немецких механиков. Тут он сообразил, что взлететь мешают триммеры руля высоты, установленные “на посадку”. Трое пленных навалились на руль, и “Хейнкель” взмыл в облака. Вся операция заняла 21 минуту, и лётчик ликовал: “Ребята, топлива в баках — хоть до Москвы!” Немцы срочно отправили на перехват истребитель, пилотируемый кавалером двух “Железных крестов”, обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом. Но нацистский лётчик вскоре потерял след — гнаться за угнанным бомбардировщиком было уже поздно. Через полчаса на “Хейнкель” наткнулся другой немецкий ас — полковник Вальтер Даль на “Фокке-Вульфе-190”. Но и тут узникам необычайно повезло: Даль получил приказ по радио об уничтожении самолёта, но он возвращался с задания, полностью расстреляв боеприпасы, с горючим почти на нуле — преследовать беглецов полковник не смог.

“Братцы, не стреляйте!”

Пролетев примерно 350 километров, “Хейнкель” с беглецами приблизился к линии фронта. И тут началось самое страшное. Завидев в небе немецкий бомбардировщик, советская ПВО открыла огонь и… подбила его — несколько узников были ранены, правый мотор задымился. Девятаев посадил самолёт на открытое деревенское поле, использовав всё своё мастерство, не допустив катастрофы. Заготовив винтовку убитого эсэсовца и авиационный пулемёт, недавние военнопленные залегли внутри фюзеляжа — они ещё не знали, на чьей стороне фронта находятся. Только услышав грозные крики на русском — “Фрицы, сдавайтесь!”, радостно завопили в ответ — “Мы свои, братцы, не стреляйте!”. Окружившие “Хейнкель” советские солдаты в полном изумлении смотрели, как из кабины выбрались истощённые (на тот момент каждый весил не более 40 килограммов) люди в полосатых робах, измазанные кровью и грязью. Увидев красноармейцев, они расхохотались, обнялись и заплакали навзрыд.

Спасённый академиком

На допросе Девятаев и остальные беглецы подробно рассказали про ракетную базу на Узедоме, дав её точные координаты. Через несколько дней Пенемюнде был накрыт “ковровой бомбардировкой” союзной авиации, было убито и ранено 3 500 немецких солдат — и больше ракеты “Фау-2” оттуда на Лондон уже не летели. Михаила поместили в фильтрационный лагерь, где он подвергся дотошному допросу сотрудников НКВД — не добровольно ли сдался, не сотрудничал ли в плену с немцами? Лётчика отпустили на свободу только в сентябре 1945 года: его, как заключённого Узедома, попросил о помощи конструктор советских ракет Сергей Королёв. Вместе с академиком Михаил отправился на Пенемюнде: там Девятаев показывал места расположения пусковых установок и подземные цеха “Фау”, помогал собирать уцелевшие детали ракет. К тому времени большинства его друзей по побегу уже не было в живых. По одним сведениям, они ушли на фронт добровольно, по другим — были туда направлены в штрафную роту. 14 апреля 1945 года при форсировании реки Одер геройски погибли Соколов и Урбанович, 27–30 апреля во время штурма Берлина были убиты Кутергин, Сердюков и полуслепой Немченко. Партизан Олейник пал смертью храбрых в августе на войне с Японией. Уцелели лишь Кривоногов, Емец и Адамов — после Победы разъехавшиеся по родным деревням.

…Освободившемуся из лагеря герою оказалось не так-то легко найти работу — бывшему военнопленному запретили служить лётчиком. Девятаев устроился дежурным в Казанском речном порту, затем выучился на капитана-механика, в 1952 году стал капитаном баркаса “Огонёк”, впоследствии управлял теплоходом. В 1957 году академик Королёв настоял, чтобы Михаилу Девятаеву присвоили звание Героя Советского Союза, и наградили других участников побега (в том числе посмертно). Девятаеву повысили зарплату, он стал принимать участие в съездах ветеранов, выступал в школах с рассказами о боевом прошлом. В 2002 году лётчик приехал на Пенемюнде, где встретился с немецким асом — Гюнтером Хобомом, тем самым, кто был отправлен за ними в погоню и кто не сумел перехватить угнанный “Хейнкель”. Вскоре в возрасте 85 лет Михаил Петрович скончался и был погребён на Арском кладбище в Казани. Про его подвиг неоднократно пытались снять фильм — последний раз съёмки приостановили год назад, и с тех пор о киновоплощении побега с Пенемюнде ничего не слышно. Конечно, у нас лучше будут снимать мультики типа “Т-34”, чем истории о реальной человеческой смелости.

Побег группы Девятаева из фашистского ада к смерти. Классическая советская благодарность.

“Мы тебя по ошибке туда послали. Ты, — говорит, — был в плену, скажи спасибо, что мы тебя держим”.

8 февраля 1945 года, 10 советских военнопленных - Иван Кривоногов, Владимир Соколов, Владимир Немченко, Фёдор Адамов, Иван Олейник, Михаил Емец, Пётр Кутергин, Николай Урбанович и Тимофей Сердюков - во главе с лётчиком-истребителем Михаилом Петровичем Девятаевым совершили отчаянный побег из немецкого концлагеря Пенемюнде, угнав с аэродрома Heinkel He 111. Невероятная история, которая сегодня выглядит будто крутой голливудский боевик. Только с той разницей, что она произошла на самом деле, и подвиг совершили реальные, изможденные неволей люди.

Михаил Петрович Девятаев родился в семье крестьянина и был 13-м ребёнком в семье. По национальности мокшанин. Член КПСС с 1959 года. В 1933 году окончил 7 классов, в 1938 году — Казанский речной техникум, аэроклуб. Работал помощником капитана баркаса на Волге.
Настоящая фамилия Девятайкин. Ошибочная фамилия Девятаев была внесена в документы в Казани во время его учёбы в речном техникуме.
В 1938 году Свердловским РВК города Казань призван в Красную Армию. Окончил в 1940 году Первое Чкаловское военное авиаучилище лётчиков им. К. Е.Ворошилова.
На фронте
В действующей армии с 22 июня 1941 года. Боевой счёт открыл 24 июня, сбив под Минском пикирующий бомбардировщик Junkers Ju 87.
22 июня 1941 года в 4.30 утра капитан Бобров со своей эскадрильей новеньких Як-1 237-го авиаполка (первыми в ВВС получили эти самолеты) поднялся в воздух навстречу бомбящей СССР фашистской воздушной армаде и уже через 10 минут сбил первого своего "юнкерса". М. Девятаев свой первый фашистский бомбардировщик сбил 24 июня 1941 года в районе города Минск, за что был награжден орденом Боевого Красного Знамени. В сентябре того же года Девятаев во время воздушного боя был ранен осколком в ногу.
Необходимую для операции кровь сдал, в частности командир его авиационного полка В.И Бобров.
После лечения в госпитале Девятаеву поставили диагноз "не годен к боевой авиации" и отправили в "тихоходную" и санитарную, но смиряться со своей "санитарной" долей Девятаев не желал, забрасывая командование рапортами об отправке в "большую авиацию".

Трижды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации А. И. Покрышкин (слева), в центре — дважды Герой Советского Союза Главный маршал авиации А. А. Новиков и Герой Советского Союза М. П. Девятаев.

Направленный в Лодзинский концлагерь пилот, немедленно вступил в подпольную группу и уже 13 августа совершил попытку побега через подкоп с группой других военнопленных летчиков. Однако беглецов задержали и приговорили к смерти. От немедленной казни Девятаева спасло то, что у немцев уже крайне не хватала рабочих рук. Смертников отправили в Заксенхаузен, где они должны были умереть на каторжных работах. Сочувствующий коммунистам лагерный парикмахер помог подменить нашивку смертника на нашивку штрафника убитого в лагере учителя Степана Никитенко. Именно под этим именем Михаил Девятаев был отправлен в свой следующий лагерь.

Лагерь на немецком острове Узедом был необычным. Он поставлял рабов для обслуживания испытательного полигона фашистского ракетного центра Пенемюнде. Именно здесь проходили испытания немецких ракет Фау один и два. В остальном это была такая же нацистская машина смерти, как и остальные концлагеря.

Мысль о побеге на самолете возникла у Девятаева практически сразу – на острове был аэродром. На краю летного поля находилась свалка разбитых самолетов, именно по этим обломкам Девятаев и изучал оборудование кабин незнакомых ему прежде машин. Группа, в которую вошел Девятаев, под руководством Ивана Кривоногова планировала побег из концлагеря на лодке через пролив, однако Михаил Петрович убедил их изменить планы. Всего в состав группы вошли десять человек: три офицера – Девятаев, Кривоногов и Емец; шесть солдат и сержантов – Соколов, Немченко, Адамов, Олейник, Кутергин, Сердюков. Десятый участник группы, Николай Урбанович попал в плен еще ребенком.
Восьмого февраля 1945 года, во время обеденного перерыва, Кривоногов ударом заточки в голову убил конвоира. Шинель последнего настолько была залита кровью, что использоваться для побега не могла, и вместо задуманного маскарада с сопровождением заключенных охранником побег пришлось совершать наудачу в лагерной одежде.

Вслед угнанному самолету был немедленно выслан на истребителе немецкий ас Гюнтер Хоббом, но он потерял беглецов. Другой немецкий ас, Вальтер Даль встретил самолет Девятаева, но сбить его не смог – он возвращался с задания и не имел боеприпасов.
Генерал-майор авиации Валерий Высоцкий потом рассказывал, что 26-летнему летчику Девятаеву удалось уникальное - захватить абсолютно незнакомый самолет с непонятной начинкой и системой управления.
- Если бы не мастерство Девятаева, его бы догнали и сбили истребители, - уверен Высоцкий, - он принял решение не подниматься высоко, а идти на бреющем полете.

Обнаружившие беглецов советские солдаты были в восхищении от эдакой диковинки. Но тем предстояла еще "дружеская встреча" с любимым СМЕРШем, в котором подобных шуток просто не понимали.

Трое суток в СМЕРШе их без перерыва допрашивали на "фильтрационном конвейере". Начальник отдела контрразведки СМЕРШ 61 армии полковник Мандральский докладывал:

СПРАВКА

Начальник Отдела Контрразведки

Девятаев доложил командующему 61 армией генерал-лейтенанту Павлу Белову о месте расположения секретного немецкого полигона, что стало настоящей сенсацией для штаба. После этого Узедом бомбили пять дней. Возможно, в том, что 14 февраля 1945 года с площадки №7 в Пенемюнде взлетела последняя ракета "Фау-2" с заводским номером 4299, и полигон был закрыт есть заслуга летчика из села Торбеево.

Там его в сентябре 1945 года на рубке леса и отыскал некий "полковник Сергеев", живо интересовавшийся разгромленным центром в Пенемюнде. Суровый коренастый дядька обматерил конвоира, заявив, что "теперь я тут за все отвечаю" и повел обомлевшего Девятаева показывать полигон. Тот показал "полковнику", где располагались пусковые установки, подземные цеха. Отыскали даже узлы ракет. Из собранных деталей вскоре был сконструирован "советский фау", который был запущен в ноябре 1947 года и пролетел 207 км.

На прощанье "полковник" извинился, что не может его сейчас освободить, но пообещал это сделать в ближайшее время. Слово сдержал - Девятаева вскоре перевезли в Псковскую область, освободили и дали звание младшего лейтенанта . артиллерии.

. Возвратился Михаил Алексеевич, старший лейтенант, домой к жене и дочкам в с. Борки Гадячского р-на Полтавской обл. в декабре 1945 г. После войны у них с женой Надеждой Гавриловной родилось еще четверо детей: сын – 1948 г.р. и дочки – 1949 г.р., 1951 г.р. и 1953 г.р. Всего было пять дочерей и один сын.

После войны жизнь тоже была не сладкой. Никто не верил в побег ни в селе, ни в органах. Даже на допрос вызывали. Тем более, что у него тогда не осталось партийного билета, значит или предатель или все врет. Даже работы сначала не было. Михаил Алексеевич переписывался с Девятаевым Михаилом Петровичем. В 1945г. их вызвали в Москву на допрос. Только благодаря А.И. Покрышкину им поверили. Тогда Михаилу Алексеевичу снова выдали партийный билет. А в 1958г. в Москве ему вручили орден Отечественной войны первой степени, а Девятаеву – Золотую Звезду Героя Советского Союза, но это было только в 1957г., через 12 лет после войны. До этого, сколько унижений, оскорблений, недоверия.Плен и эти 12 послевоенных лет способствовали подрыву нервной системы. Михаил Алексеевич стал раздражительным, вспыльчивым, а иногда и жестоким, соответственно от этого страдали жена и дети. Может быть, поэтому он мало рассказывал, а дети не хотели да и боялись напоминать о том страшном периоде жизни."

В конце марта 1945 года после проверки и лечения 7 из 10 участников побега (Соколов, Кутергин, Урбанович, Сердюков, Олейник, Адамов, Немченко) были зачислены в одну из рот 777-го стрелкового полка (по другим данным — в 447 стрелковый Пинский полк 397 стрелковой дивизии) и отправлены на фронт. Трое офицеров — Девятаев, Кривоногов и Емец — до конца войны оставались вне зоны боевых действий, ожидая подтверждения воинских званий.

* * * * *
С рядовыми и сержантом поступили проще, буквально через 2 недели после побега и проверки на Сборно-пересыльном пункте №23, они 22 февраля были зачислены в 215 АЗСП 61 Армии, а позже оказались в 337 СД, которая готовилась к Берлинской операции и форсированию Одера.

В списке 64 человека, 6 подписей в получении денег. Пятеро, как отмечено в документе, ранены, остальные, по всей вероятности, погибли, их подписи отсутствуют.

Информацию по Урабновичу и Сердюкову найти не удалось. А Немченко, записан как Нимченко.

"61-я армия в первый день наступления проводила разведку боем, т.е. то же, что уже сделали другие армии фронта 14 и 15 апреля. С 6.00 16 апреля двумя батальонами от 397-й и 75-й гв. стрелковой дивизии велась разведка на западном берегу Одера. Первый батальон 212-го гв. стрелкового полка и 152-я штрафная рота в 6.15 после 15-минутного огневого налета форсировали Одер и образовали плацдарм у северной окраины Ной-Глитцена. В этом районе оборонялся 56-й егерский полк 5-й егерской дивизии. Частям полка удалось предотвратить форсирование Одера батальоном 397-й стрелковой дивизии в районе ж.д. моста у Нидер-Вутцова и ограничить расширение плацдарма у Ной-Глитцена. Предпринятая в 15.00 вторая попытка форсировать Одер у Нидер-Вутцова также успеха не принесла. Попытки усилить зацепившуюся за Ной-Глитцен группу успеха не имели."
Исаев А. В. Берлин 45-го.

Вероятно первым пошел как раз третий батальон 447 СП. Среди погибших 16 апреля оказались четверо из экипажа Девятаева, они утонули при форсировании Одера. Петр Адамов был ранен и более не принимал участия в боевых действиях.
Первая страница Донесения о безвозвратных потерях, в котором перечислены четверо погибших - утонувших в Одере.

Кутергин Петр Емельянович

Соколов Владимир Константинович и Урбанович Николай Макарович

Сердюков Тимофей Герасимович

В этих боях погибли еще двое бежавших из Ада.

Олейник Иван Васильевич, наводчик ПТР 448 СП погиб 21 апреля 1945. Похоронен в 400 м южнее деревни Тернов, земля Брандербург.

Немченко Владимир Романович, командир отделения 447 СП погиб 24 апреля 1945. Похоронен в 400 м южнее деревни Тернов, Оберсфальдского района

Тернов и Терно это деревня Ternow. После войны Немченко был перезахоронен на воинском мемориале в г. Эберсвальде-Финов, ул. Фрайенвальдер-штрассе
В архиве еще попалась переписка о пенсии назначенной семье Николая Урбановича. Из-за путаницы с отчеством Макарович или Михайлович, пенсия некоторое время не выплачивалась* (*- всего-то 5 лет без пенсии) , но потом после запроса в 1950 году, этот вопрос был решен положительно.

8 февраля 2020 года на балтийском острове Узедом прошла торжественная церемония, посвящённая семидесятипятилетнему юбилею события, которое стало одним из символов сопротивления заключённых концлагерей произволу гитлеровцев. 8 февраля 1945 года десять советских граждан совершили дерзкий побег на захваченном немецком самолёте. Возглавлял их Михаил Девятаев, который позднее стал человеком-легендой. За десятилетия история побега обросла массой небылиц, но в основе своей остаётся примером мужества, который должен быть увековечен.

Машина смерти

Как известно, ведущие немецкие ракетчики, в том числе Вернер фон Браун, оказавшись после войны в Соединённых Штатах, на допросах отрицали свою личную причастность к преступной деятельности нацистов в концентрационных лагерях.

Рыбацкая деревня Пенемюнде на острове Узедом, 1930 год
ndr.de

Впрочем, рабский труд использовался не только на заводе Миттельверк. История исследовательского центра Пенемюнде (Heeresversuchsanstalt Peenemünde), возведённого на острове Узедом, также непосредственно связана с концентрационными лагерями.

Производственный цех F-1 (Fertigungshalle 1) исследовательского центра Пенемюнде
museum-peenemuende.de

Наиболее впечатляющим сооружением центра было огромное здание F-1 (Fertigungshalle 1), предназначенное для конвейерной сборки баллистических ракет дальнего действия. Длина его пролёта составляла 96 м, причём внутри залов не было опорных конструкций, поскольку они помешали бы работам. Изначально предполагалось, что в них будут трудиться квалифицированные специалисты, но таких задействовали на производствах, более важных для фронта, поэтому один из подвалов F-1 переоборудовали в помещение для содержания заключённых, и в июле 1943 года пятьсот человек привезли туда из концлагерей Бухенвальд, Заксенхаузен и Равенсбрюк.

С этого времени система принудительного труда в Пенемюнде быстро расширялась. Были организованы лагеря, получившие названия по ближайшим посёлкам: Карлсхаген-1 и 2 (Karlshagen I und II), Трассенхайде (Trassenheide) и Вольгаст (Wolgast). Все они фигурировали в документах как единая структура Arbeitskommando VI/443. Национальный состав отличался разнообразием: среди заключённых и остарбайтеров были выходцы из Советского Союза, Англии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Франции, Италии и Чехии, но в основном — из Польши.

Летом 1943 года к деятельности в интересах ракетной программы были привлечены около 12 000 иностранцев. Как и другие сотрудники Пенемюнде, они попали под массированную бомбардировку, проведённую английской авиацией в ночь с 17 на 18 августа. В частности, из-за ошибки наведения удары были нанесены по Карлсхагену-2 и Трассенхайде — погибло около шестисот заключённых. Инженер Пётр Николаевич Палий (Дроздов), советский военнопленный из лагеря Вольгаст, вспоминал:

Именно в Карлсхагене-1 оказался советский лётчик Михаил Девятаев, ставший вдохновителем побега, который вошёл в историю исследовательского центра Пенемюнде.

Самолёт-снаряд Fi 103 (V-1) выкатывают на стартовую площадку; 1944 год. Bundesarchiv, Bild 146-1973-029A-24A
bundesarchiv.de

Под номером 3932

Мордвин-мокшанин Михаил Петрович Девятаев (исходная фамилия — Девятайкин) был выходцем из большой семьи ремесленника, проживавшей сначала в деревне Вязовка (Варжеляйское сельское поселение), затем — в посёлке Салазгорь рядом с Торбеево, которое много позже стало районным центром. Из-за этого в биографиях героя можно встретить разночтения.

Великая Отечественная война застала Девятаева на курсах командиров звеньев в городе Молодечно (Вилейская область, Белорусская ССР). С первого дня он принимал участие в воздушных схватках, а всего в годы войны сбил девять самолётов (три лично и шесть в группе). Первую свою победу Михаил Девятаев одержал уже 24 июня 1941 года, когда, действуя в составе 163-го истребительного авиаполка, сбил пикирующий бомбардировщик Ju 87.

Лётчик сумел выпрыгнуть с парашютом и попал в плен, после чего был отправлен в лагерь польского города Лодзь, где получил опознавательный номер 3932.

В то же время неугомонная натура старшего лейтенанта взывала к действиям, и он практически сразу начал планировать побег. Первую попытку он предпринял в конце августа, когда оказался в лагере для пленных лётчиков №2 немецкого города Кёнигсберг-ин-дер-Ноймарк (ныне — польский город Хойна). Девятаев писал в мемуарах:

29 сентября трёх организаторов побега, включая Девятаева, в наказание отправили в концлагерь Заксенхаузен, где им суждено было умереть. Согласно свидетельству самого лётчика, сразу после прибытия подпольщики, действовавшие в лагере, поменяли ему личную бирку, и он стал киевским учителем Степаном Григорьевичем Никитенко под номером R104533.

Вероятно, Девятаев сумел бы дожить в Заксенхаузене до подхода советских войск, однако в конце ноября его отобрали в числе других пятисот человек для отправки на остров Узедом.