Совместно ли с принципами законности наличие привилегий

Обновлено: 16.05.2024

Соотношение общеправовых принципов справедливости, гуманизма, законности, равноправия с принципами юридической ответственности

По поводу соотношения общеправовых принципов справедливости, гуманизма, законности и одноименных принципов юридической ответственности можно отметить, что они соотносятся между собой как категории общего и единичного.

Соответственно, содержание названных принципов юридической ответственности специфически преломляет общеправовые принципы, детализирует и конкретизирует их применительно к сфере юридической ответственности.

Так, содержание общеправового принципа законности заключается в точном и неукоснительном соблюдении закона всеми субъектами общественных отношений, ее единстве, верховенстве Конституции, закона, неотвратимости ответственности, формальном равенстве. Для принципа законности юридической ответственности требование о неукоснительном соблюдении служит основой. Требование единства законности конкретизируется в требованиях о единообразии судебной практики по применению мер юридической ответственности, о единообразном толковании норм, предусматривающих юридическую ответственность.

Единство законности применительно к сфере юридической ответственности выражается в неукоснительном соблюдении предписаний правовых норм всеми субъектами общественных отношений, тесно соприкасаясь тем самым с сущностью юридической ответственности, а по существу — являясь одной из форм ее выражения.

Конкретизируют общеправовой принцип законности положения о действии закона, предусматривающего юридическую ответственность во времени: не допускается обратная сила закона, отягчающего ответственность, а закон, устраняющий или смягчающий ответственность, имеет обратную силу.

Требование общеправового принципа законности о неотвратимости юридической ответственности применительно к юридической ответственности ввиду своей особой значимости трансформируется в самостоятельный принцип.

Как указывалось выше, некоторые ученые неотвратимость юридической ответственности рассматривают в качестве общеправового принципа. В силу того, что сфера распространения этого принципа охватывает только юридическую ответственность, его следует рассматривать как общий принцип юридической ответственности, но не общеправовой принцип.

Однако для юридической ответственности равенство как требование справедливости имеет свою специфику. Сущность равноправия состоит в равной для всех обязанности нести ответственность за соблюдение и нарушение норм. Равная для всех обязанность нести ответственность не означает равной ответственности за совершенное правонарушение. Поэтому это требование справедливости сочетается с принципами индивидуализации и гуманизма.

Идея равноправия предстает применительно к юридической ответственности еще и в другом ракурсе. Скажем, за одинаковые правонарушения ответственность должностных лиц более строгая, чем ответственность не Задающих статусом должностного лица, поскольку равная ответственность предполагает равенство субъектов по правовому статусу.

Равноправие является не только требованием общеправового принципа справедливости, но и самостоятельным принципом права. Будучи закреплен в Конституции, он касается всех сфер жизни и предусматривает единый подход к решению вопроса о правах и свободах, обязанностях и ответственности всех субъектов, относящихся к той или иной категории, указанной в законе.

Например, содержащееся в ч. 2 ст. 21 Конституции положение, согласно которому никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию, распространяется на каждого человека — гражданина России, иностранца, лицо без гражданства — и дает всем равную правовую защиту, в том числе и тем, кто совершил преступление и находится в местах лишения свободы. Более подробно принцип равенства излагается в многочисленных нормативно-правовых актах, конкретизирующих и развивающих соответствующие положения Конституции, а также в решениях Конституционного Суда РФ.

Общеправовой принцип равноправия находит свое выражение в таких принципах юридической ответственности, как справедливость, законность, гуманизм, неотвратимость. Связь между принципами права и принципами юридической ответственности, между самими принципами юридической ответственности настолько тесна, что практически немыслимо говорить об одном принципе, не имея в виду, что отдельные его черты являются характеристиками других принципов.

Исключения из принципа равноправия нормативно закреплены и вполне согласуются с принципом законности юридической ответственности.

Другим аспектом выражения принципа равенства является установление равной правовой охраны для различных форм собственности, обеспечение равной защиты как государственных экономических интересов, так и экономических интересов частных субъектов.

Сложность взаимосвязей принципов права и принципов ответственности позволяет рассматривать равноправие не только как характеристику принципов справедливости, гуманизма, но и как характеристику принципа законности юридической ответственности — ввиду его прямого закрепления в Конституции РФ. Таким образом, соотношение принципов права и принципов юридической ответственности носит сложный многоаспектный характер, который еще дополняется внутренним взаимодействием принципов юридической ответственности.

Идеи равноправия, индивидуализации, гуманизма и, в конечном итоге, справедливости могут быть дискредитированы в общественном сознании действиями законодателя и правоприменителя. В этом смысле последним очень осторожно следует подходить к проблемам соотношения индивидуализации и равенства, равенства и гуманизма, гуманизма и индивидуализации и всегда соотносить свои решения с устоявшимися в обществе представлениями о ценностях. Кощунством, а не проявлением гуманизма представляется амнистирование лиц, совершивших сексуальные преступления против малолетних, в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне.

Правильный учет критериев справедливости препятствует пре- вращению гуманизма во всепрощение, что к сожалению, на практике иногда происходит. Система абсолютных иммунитетов, исключающих реальную возможность привлечения некоторых субъектов к ответственности дискредитирует идею равенства и справедливости.

В этой связи следует согласиться с мнением А. Ф. Ефремова: правовая неприкосновенность отдельных категорий субъектов должна распространяться лишь на их служебную деятельность, а за уголовно наказуемые и административно наказуемые поступки в частной жизни они должны отвечать на общих основаниях. Справедливость, выступая в качестве оценочной категории, не позволяет законности и равенству превращаться в обыкновенный правовой формализм.

Идея справедливости, заключающаяся в соответствии правовых норм моральным, находит свое выражение в аналогичном принципе юридической ответственности. В свете современных правовых реформ исключена ответственность за недонесение о совершении преступления. Супруг, супруга, близкие родственники не несут ответственности за отказ отдачи свидетельских показаний и укрывательство преступления.

Справедливость юридической ответственности, исходя из общего требования о наивысшей ценности жизни, других прав и свобод человека, находит свое выражение в самой системе построения норм, предусматривающих юридическую ответственность, системе санкций за правонарушения против прав и свобод человека, равной правовой охране различных форм собственности.

Еще раз напомним, что справедливость не позволяет законности превратиться в обыкновенный формализм. Справедливость учитывается в самой системе построения норм, предусматривающих юридическую ответственность, в иерархии ценностей, устанавливаемых юридической ответственностью.

Собственно говоря, общеправовой принцип справедливости предопределяет не только содержание аналогичного принципа юридической ответственности, но и воплощается в иных ее принципах. Так, принцип индивидуализации юридической ответственности в некоторой степени отражает распределительный аспект справедливости, а принцип неотвратимости — ее уравнительный аспект.

Однако данное соотношение принимает еще более сложный характер, когда неотвратимость соприкасается с гуманизмом, а индивидуализация с равенством. Все это в итоге позволяет говорить о многоаспектности связей принципов права и принципов юридической ответственности, об их сложной координационной зависимости.

Гуманизм права многогранен. Он выражается не только в юридической ответственности, но и в системе льгот, ограничений, стимулов, поощрений, в деятельности органов государственной власти и т.д. Так, сущность льгот заключается в согласовании (гармонизации) интересов личности, социальных групп, государства, направленном на обеспечение интересов личности, социальных групп, государства, на поддержание общих условий существования людей и общества, его устойчивости и упорядоченности.

Льготы направлены на улучшение положения субъекта, облегчение условий его жизнедеятельности, расширение круга возможностей в пользовании социальными благами. Представляя собой изъятия из общих нормативах правил, льготы служат интересам гуманизма. Как указывалось выше, свое проявление льготы находят и в системе норм, устанавливающих юридическую ответственность. Льгота является законным отклонением от принципа равенства — отклонение бывает необходимо для реализации принципа гуманизма.

В этом плане правовые привилегии сближаются по своим характеристикам и взаимосвязям с принципом гуманизма, но только в том случае, если не носят абсолютного, недемократичного характера, а служат законным средством удовлетворения интересов и потребностей субъектов.

Наиболее мягким методом правового регулирования общественных отношений является поощрительный метод, который лишь сравнительно недавно стал рассматриваться в качестве самостоятельного. Ученые не изобрели этот метод, а выявили его. Выявление данного метода в определенной степени было обусловлено гуманизацией отечественного права.

Применительно к сфере юридической ответственности этот аспект гуманизма нашел свое выражение в увеличении количества норм, поощряющих одобряемое постделиктное поведение, в отведении поощрительным нормам особой роли в формировании позитивной ответственности личности. Для гуманизма юридической ответственности имеет значение, какими методами будет сформировано правомерное поведение субъекта.

Гуманизм права, гуманизм юридической ответственности нельзя противопоставлять принципу справедливости, как это делает Ю. Е. Пермяков, полагающий, что гуманизм, положенный в основу права, обязывает законодателя считать допустимыми такие поступки, в которых интересы отдельной личности ставятся выше интересов справедливости.

Отдельные случаи проявления законодателем гуманизма по отношению к правонарушителю полностью согласуются со справедливостью, так что нет смысла противопоставлять названные явления. Поэтому права О. В. Рагузина, рассматривающая гуманизм юридической ответственности одновременно с принципом справедливости. По своей сущности эти категории неразрывны, нарушение одной из них ведет к нарушению другой.

Гуманизм права предполагает соблюдение не только общепринятых норм морали, но также прав и свобод человека, поэтому гуманизм юридической ответственности выражается уже в самой защите прав и свобод человека, однако, как указывалось выше, эта защита не должна ограничивать общепризнанные права и свободы.

Гуманизм юридической ответственности не может существовать без гуманизма права в целом, как, впрочем, и о гуманизме права нельзя говорить, если отсутствует гуманизм юридической ответственности. На уровне обыденного правосознания граждане оценивают гуманизм права в целом именно по нормам, предусматривающим юридическую ответственность.

Правовые истоки гуманизма, имеющие особое значение для юридической ответственности, заложены в ряде международно-правовых актов, а именно во Всеобщей декларации прав человека 1948 г.; Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.; Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г.; Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка 1979 г.; Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными 1955 г.; Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме 1988 г.; Европейских пенитенциарных правилах 1950 г.

Перечисленные международные нормативно-правовые акты ориентируют законодателей и правоприменителей различных стран на гуманизм, уважение человеческого достоинства, эффективность пенитенциарного воздействия с целью развития личности правонарушителя.

При характеристике принципа гуманизма важно учитывать одно обстоятельство: гуманным или антигуманным может быть как сам закон, так и практика его применения. История отечественного и зарубежного права знает немало примеров, когда лишение свободы, ограниченное сроком 3—5 лет, исполнялось настолько жестко и было связано с причинением таких физических страданий и унижений, что законодательное увеличение сроков данного вида наказания просто было излишним.

Рекомендации международных организаций о расширении перечня наказаний, не связанных с лишением свободы, были восприняты отечественным законодателем, что во многом обусловило гуманизацию уголовного права. Наличие в уголовном законе юридических фикций — одно из проявлений гуманизма. Например, лицо считается несудимым, если судимость снята или погашена. Это типичная юридическая фикция, ведь фактически лицо остается судимым.

Конституционный Суд вынес постановление по делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 43 Закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, согласно которой проведение мероприятий по защите охотничьих ресурсов от болезней в закрепленных охотничьих угодьях обеспечивается юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями, заключившими охотхозяйственные соглашения.

Арбитражный суд подтвердил законность привлечения организации к административной ответственности, решение было оставлено без изменений вышестоящими судебными инстанциями. В обоснование вывода о наличии у Спортивно-охотничьего клуба обязанности проводить вакцинацию диких животных против бешенства в закрепленных охотничьих угодьях арбитражные суды сослались, помимо прочего, на то, что в соответствии с ч. 3 ст. 43 Закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов такая обязанность без каких-либо изъятий возлагается на лиц, заключивших охотхозяйственные соглашения; ipso jure ими были отклонены доводы заявителя о том, что приобретение вакцины для проведения противоэпизоотических мероприятий должно осуществляться за счет средств федерального бюджета. Вместе с тем суды снизили административный штраф в два раза.

По мнению заявителя, оспариваемое им законоположение противоречит Конституции в той мере, в какой оно в системе действующего правового регулирования по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, позволяет возлагать обязанность по приобретению лекарственных средств ветеринарного назначения для проведения противоэпизоотических мероприятий по защите охотничьих ресурсов от болезней в закрепленных охотничьих угодьях на частных лиц, заключивших охотхозяйственные соглашения, безосновательно освобождая государство от бремени финансирования соответствующих публично значимых функций.

Рассмотрев дело, Конституционный Суд отметил, что наделение юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, заключивших охотхозяйственные соглашения, широкими возможностями по самостоятельному осуществлению избранного ими вида деятельности сопряжено с обращенными к ним императивными требованиями бережного отношения к охотничьим ресурсам и сохранения их биологического разнообразия. В то же время это не означает возложения на них всей ответственности за проведение соответствующих мероприятий на территории закрепленных охотничьих угодий и не освобождает от участия в них органы государственной власти.

КС также отметил, что системный анализ нормативных положений, определяющих правовой режим участия юрлиц и ИП, заключивших охотхозяйственные соглашения, в защите охотничьих ресурсов, воспринимается как ими, так и органами власти, по сути, без каких-либо возражений, за исключением вопроса о том, на ком лежит непосредственная обязанность приобретения ветеринарных препаратов. При этом Суд указал, что в правоприменительной, в том числе судебной, практике этот вопрос не получил однозначного разрешения.

Отмечается, что интерпретация порядка проведения противоэпизоотических мероприятий как предполагающего приобретение ветеринарных препаратов компетентными органами государственной власти основывается на взаимосвязанных положениях законодательства об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и законодательства о ветеринарии.

Как указал КС, поскольку ст. 3 Закона о ветеринарии относит обеспечение проведения противоэпизоотических мероприятий против заразных и иных болезней животных лекарственными средствами к полномочиям Российской Федерации, не устанавливая при этом каких-либо исключений, предполагается, что и в случае организации и осуществления таких мероприятий в закрепленных охотничьих угодьях приобретение необходимых ветеринарных препаратов должно согласно п. 4 ст. 5 названного Закона обеспечиваться за счет средств федерального бюджета.

Однако подобный взгляд разделяется далеко не всеми правоприменителями. Сторонники противоположной точки зрения основываются на том, что наличие у субъектов охотхозяйственной деятельности обязанности по обеспечению проведения в закрепленных охотничьих угодьях мероприятий по защите охотничьих ресурсов от болезней с неизбежностью подразумевает и всю полноту их ответственности за вакцинацию диких животных. Отвергая возможность применения данной нормы в нормативном единстве со ст. 3 и 5 Закона о ветеринарии, они ссылаются на то, что она устанавливает в отношении закрепленных охотничьих угодий специальные правила проведения мероприятий, в том числе противоэпизоотических, по защите охотничьих ресурсов (диких животных), вследствие чего лекарственное обеспечение проведения соответствующих мероприятий оказывается за пределами полномочий органов государственной власти.

В качестве аргумента в пользу возложения обязанности приобретать ветеринарные препараты на юридические лица и индивидуальных предпринимателей приводятся также положения Закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, устанавливающие платность пользования охотничьими ресурсами и закрепляющие в качестве целей заключения охотхозяйственных соглашений привлечение инвестиций в охотничье хозяйство, а также ст. 18 Закона о ветеринарии, возлагающая ответственность за здоровье, содержание и использование животных, включая осуществление ветеринарных мероприятий, обеспечивающих предупреждение болезней животных, на их владельцев.

Конституционный Суд также указал, что двойственный подход к интерпретации оспариваемого законоположения в правоприменительной практике дополнительно осложняется, как следует из полученного в рамках рассмотрения данного дела письма заместителя председателя ВС РФ, отсутствием устоявшегося понимания его нормативного содержания у Верховного Суда, что делает поддержание непротиворечивого правового режима лекарственного обеспечения проведения противоэпизоотических мероприятий по защите охотничьих ресурсов в закрепленных охотничьих угодьях еще более затруднительным.

Конституционный Суд напомнил, что в случаях, когда толкование нормы права официальными актами государственных, в том числе судебных, органов не устраняет – вследствие фактической легализации правоприменительной практикой различных вариантов ее интерпретации – неясности правового регулирования, при решении вопроса о том, какой из этих вариантов предпочтителен для определения прав и обязанностей участников соответствующих правоотношений, необходимо руководствоваться конституционными принципами равенства и справедливости, а также требованиями формальной определенности правовых норм, с тем чтобы избежать отступления от универсальных начал законодательного регулирования и правоприменения, вытекающих из Конституции РФ.

Таким образом, КС РФ пришел к выводу о несоответствии оспариваемой нормы Конституции, а также постановил отменить судебные решения, вынесенные в отношении заявителя жалобы в рамках данного дела.

При этом, во избежание наступления негативных экологических последствий Суд установил специальный порядок исполнения постановления: законодателю надлежит незамедлительно принять меры по устранению неопределенности нормативного содержания ч. 3 ст. 43 Закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, а до внесения необходимых изменений приобретение лекарственных средств ветеринарного назначения для проведения противоэпизоотических мероприятий по защите охотничьих ресурсов от болезней в закрепленных охотничьих угодьях должно осуществляться органами власти за счет бюджетных средств.

Адвокат АП Архангельской области, к.ю.н. Владимир Цвиль отметил, что, исходя из идеи верховенства права и принципов правового государства, юридическая норма должна иметь определенное содержание и исключать возможность двоякого толкования. Поэтому неопределенность нормы – дефект конституционного уровня, что делает соответствующую проблему подведомственной Конституционному Суду.

Принцип законности мы все знаем как основополагающий принцип права. Бесспорно то, что адвокат не должен осуществлять чего бы то ни было незаконного ни делом, ни словом – устным или письменным.

Тем грустнее видеть иногда примеры откровенно незаконных действий адвокатов, например, при реализации адвокатами статусных прав.

К счастью, большинство адвокатов ведут практику законно.

И вот тут выскажу тезис, который многим из вас, дорогие коллеги, покажется циничным: адвокат нередко должен осаживать внутри себя человека. Не боюсь такого решительного заявления: иногда бывает, что адвокат всей душой хочет помочь реально очень хорошему человеку, являющемуся его доверителем, оказавшемуся в сложной правовой ситуации (что возможно в любой сфере права), и готов в интересах этого доверителя подойти к краю правового поля, заглянуть за край этого поля или даже вообще пересечь край этого поля. Так вот это – недопустимо, потому что задача адвоката – квалифицированно помогать юридически, а не по-человечески. По моему искреннейшему убеждению, принцип законности в деятельности каждого конкретного адвоката заключается в том, что адвокат должен сделать для доверителя все, что прямо предусмотрено законом.

Мы должны твердо помнить очень важное положение Закона об адвокатуре: адвокат – независимый советник по правовым вопросам. Его задача в первую очередь – советовать (в соответствии с правом), а не делать что-то (на грани права и неправа).

Теперь о принципе независимости.

Когда мы упоминаем в одном предложении независимость и адвокатуру, конечно, мы сразу же представляем все, что связано с независимостью адвокатуры России как организации. Однако вопросы в плоскости этого принципа возникают и применительно к адвокатской деятельности.

Позволю себе вновь напомнить норму Закона об адвокатуре о том, что адвокат является независимым советником по правовым вопросам. Кроме того, вполне применима норма ст. 973 ГК РФ, что доверитель вправе давать поверенному указания, и если они являются правомерными, конкретными и осуществимыми, то поверенный обязан выполнить их.

С учетом того, что мы с вами адвокаты и говорим о правилах поведения адвоката, уверенно позволю себе к критерию правомерности (законности) добавить критерий нравственности.

Этот аспект оказывается особенно проблемным для молодых адвокатов, которые не обладают достаточной опытностью / уверенностью / способностью строить общение с доверителем на условиях равной координации (не допуская крайне нежелательного перекоса в субординацию, предполагающего подчинение адвоката доверителю).

Но даже если говорить о требованиях доверителя, не выходящих за рамки законности и нравственности, адвокатам – особенно молодым адвокатам – нужно помнить принцип независимости для того, чтобы всегда критично оценивать любые, даже законные и нравственные, пожелания, требования, настояния и иные проявления воли доверителя.

Мне запомнилась одна ситуация, очевидцем которой я стал: молодая женщина сидела за компьютером и печатала, а рядом стоял мужчина средних лет и диктовал ей, что писать. По их диалогу понял, что молодая женщина – это адвокат, а мужчина – ее доверитель. Согласитесь, есть вероятность того, что под диктовку доверителя адвокат напечатает что-то не совсем подобающее.

Иногда бизнесмен приглашает адвоката лишь для того, чтобы тот грамотно сформулировал и далее озвучивал позицию, уже имеющуюся у такого доверителя, и при этом даже не предполагается правовая оценка этой позиции адвокатом. Это тоже противоречит принципу независимости.

Простите, но еще раз напомню нам: адвокат – независимый советник по правовым вопросам; объективный правовой совет – первое, чего ждет от адвоката доверитель. И в этом совете должно обязательно содержаться аргументированное мнение адвоката о перспективах дела. По моему глубочайшему убеждению, в этом состоит принцип независимости применительно к деятельности каждого конкретного адвоката.

Следующие два принципа – корпоративности и самоуправления – всегда рассматриваю едино; уверен, что они представляют собой две стороны одного глобального принципа. Конечно, эти принципы носят организационный характер, но все же деятельности каждого конкретного адвоката они тоже касаются как минимум тем, что адвокат как член профессиональной корпорации обязан соблюдать весь набор требований, сформулированных и предъявляемых корпорацией к его деятельности.

Однако, помимо указанных тяжких обязанностей, есть и положительные права. Корпорация не только требует, она еще и защищает.

К сожалению, не все наши с вами коллеги знают, что у каждого адвоката есть право в сложной ситуации обратиться в совет своей адвокатской палаты за разъяснением – советом, как ему нужно поступить; ему не может быть отказано в предоставлении такого разъяснения, и если он поступит в соответствии с этим разъяснением, то не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности. Это – реальная мера защиты адвоката нашей адвокатской корпорацией, и мы должны в случае необходимости пользоваться этой защитой.

У меня есть опыт подобного обращения в совет нашей Адвокатской палаты Московской области. 12 лет назад в ситуации, когда я оказывал гражданину помощь как ответчику по гражданскому делу на основании соглашения, заключенного со мной организацией как третьим лицом, перед решающим заседанием этот гражданин давал мне одни установки, а организация давала другие установки – прямо противоположные. Рекомендации руководства нашей палаты мне тогда очень помогли правильно поступить в той сложной ситуации.

Наконец, принцип равноправия адвокатов. Вот здесь чрезвычайно важна самокритичность адвоката по отношению к себе: абсолютно уверен, что каждый адвокат должен прежде сам проявлять равноправие, а уж затем требовать его по отношению к себе.

У меня есть прекрасный пример истинного соблюдения принципа равноправия всем нам известным (поистине, всероссийски известным) адвокатом. Много лет назад, приехав во время обеденного перерыва в один из районных судов Москвы перед приемным временем, я увидел в коридоре суда этого адвоката, который, приехав в обеденный перерыв в суд, в ожидании начала приемного времени для подачи исковых заявлений ничуть не стремился получить какие-либо преференции. Это при том, что исходя из его абсолютно заслуженной известности и к тому же заслуживающего уважения возраста он вполне мог бы попросить для себя любые привилегии. Но он не делал этого, а ждал назначенного времени в коридоре суда наряду с простыми адвокатами. Вот это – реальный пример того, как сам адвокат самым надлежащим образом соблюдает принцип равноправия.

Уверен, что нам, российским адвокатам, нужно взращивать в себе чувство самотребовательности, причем самотребовательности жесткой, последовательной и универсальной. Только так мы можем изначально защититься от часто звучащих, но нередко необоснованных претензий к нам.

И поэтому предлагаю подобную самотребовательность рассматривать в качестве одного из необходимых правил адвокатской профессии.

Соотношение общеправовых принципов справедливости, гуманизма, законности, равноправия с принципами юридической ответственности

Читайте также: