Родильнице предоставили на выбор любое из трех какое она хочет выбрать моккия

Обновлено: 02.07.2024

В настоящее время наблюдается массовый интерес, а с ним и всплеск научно-публицистической мысли, к культуре славян – истокам формирования древнеславянского мировоззрения. Как в советское время, так и сейчас публиковалось и продолжает появляться немало академических, научно аргументированных трудов по этой теме. Также наблюдается рост общественного интереса к исследованию праязыка и лингвистической семантике, раскрывающей глубинный скрытый смысл многотысячелетнего языка, носителями которого мы являемся. На этом фоне обращает на себя внимание заметно возросший интерес общества к исконным славянским именам, которые долгие годы, к сожалению, предавались забвению. В этом плане особого внимания заслуживают глубокие исторические, филологические, этнографические, этнолингвистические работы таких исследователей, как В. С. Казаков, А. И. Баженова, А. В. Суслова и А. В. Суперанская, Л. Р. Прозоров и другие.

Между тем имянаречение имеет ряд исключительно важных аспектов как в сакрально-обрядовом, так в общественном и даже политическом плане. Во-первых, память о родных именах является показателем общей исторической памяти народа, этноса, государства. Это олицетворение взаимосвязи между поколениями, определяющее способность нации сохранять и передавать из поколения в поколение знания предков, их мировоззренческие установки, традиции, обычаи, верования как элементы культуры народа в целом. Во-вторых, способность сохранять традиции имянаречения характеризуют общий уровень культуры в обществе. В-третьих, присвоение имени у славян всегда имело особое духовное значение. Наречение новорожденного предполагало наделение его силой, наставление на путь жизни, на выполнение сакральной миссии. Другое дело, что имянаречение в конфессиональной привязке, например при крещении, носит несколько иной духовный и идейный характер. Веками в большинстве культур имя не просто обозначало человека, а говорило о каких-то его реальных или желаемых качествах. Оно связывало носителя с миром, а не отделяло от него. По словам А.И.Баженовой, в Древней Руси существовала культура имени, учитывалась мистическая взаимосвязь поколений – духовно обязывающий смысл наречения 1 . В-четвертых, имянаречение как явление представляет собой инструмент социализации человека. И во многом от имени зависит характер человека, его темперамент, личностные качества, харизма и т.д. И, в-пятых, сохранение родных имен в тысячелетней памяти народа подтверждает духовную силу этноса, определяет национальный менталитет, способствует культурной идентичности.

В древности имянаречение, как правило, состояло из двух этапов: первое имя давалось ребенку при рождении, второе (настоящее) присваивалось человеку волхвом при достиже¬нии совершеннолетия согласно его заслугам перед родом: Огневед, Ратибор, Ярослава и т.д. Те же, кто ничем не проявил себя, оставались с теми именами, которые полу¬чили в детстве: Неждан (нежданный ребёнок), Будилко, Плакса (отсюда фамилия Плаксин) 5 . Национальное именование людей словами из родного языка было одним из сильнейших средств защиты от любого инородного вторжения, изменяющего генетический аппарат, разрушающего устои и цельность сознания. При этом существовала еще одна древняя традиция – наречение человека тайным сакральным именем, которое было известно лишь ближайшим родственникам (светское же имя было известно всем окружающим). В народе было принято скрывать от злых сил истинное имя ребёнка до года, трёх или семи лет (в каждом регионе по-своему). Наши предки были убеждены: имя – это код, завладев которым, можно получить влияние на его носителя 6 .

Постепенно значение имён забы¬валось. Выбор имени для ребёнка стал определяться именем отца или деда, у которых оно действительно соответствовало какому-либо их качеству. Однако в итоге победу одержали имена из святцев, которые навязывало духовенство 7 . Таким образом, можно выделить три основных пласта заимствований:

израильские (Авдей, Адам, Азарий, Аким, Варфоломей, Вениамин, Гавриил, Давид, Даниил, Елизар, Елисей, Еремей, Ефрем, Захар, Иван, Илья, Михаил, Семен, Серафим, Савелий, Самсон, Фома, Яков, Ада, Анна, Ева, Ели¬завета, Мария и т.д.);
греческие (византийские) (Александр, Алек¬сей, Анатолий, Андрей, Аркадий, Артём, Архип, Афанасий, Василий, Геннадий, Георгий, Герасим, Григорий, Денис, Дмитрий, Евгений, Зиновий, Кузьма, Макар, Трофим, Тихон, Трифон, Фёдор, Федот, Филипп, Харитон, Христо¬фор, Алла, Анастасия, Ангелина, Анисья, Анфиса, Варвара, Вероника, Галина, Евгения, Евдокия, Екатерина, Елена, Зинаида, Ксения, Лариса, Лидия, Пелагея, Прасковья, Раиса, Софья, Татьяна и т.д.);
римские (Август, Антон, Валентин, Валерий, Венедикт, Виктор, Виталий, Дементий, Константин, Лев, Леонид, Максим, Роман, Сергей, Агнесса, Агния, Алевтина, Алина, Альбина, Беатриса, Белла (прекрасная), Виктория, Диана, Клавдия, Клара, Маргарита, Марина, Наталия, Регина и т.д.). 8

Но обратим взгляд на Запад, в сторону принявших христианство западнославянских этносов. Здесь мы видим, что у ставших католиками чехов, поляков, словенцев, словаков, православных сербов остались в обиходе их (они же и наши) древние родные имена. Там наряду с заимствованными без труда можно встретить: Яромир, Любомир, Боян, Бранко, Родослав, Далибор, Доброслав, Златко, Златан, Злата, Лада и т.д. Красиво, понятно и содержательно, неправда ли? Неизбежно возникает вопрос: почему и при содействии каких обстоятельств эти народы сумели сберечь имена предков как часть традиционной культуры? Историческая, генная память этих этносов сохранилась несмотря на известное догматическое давление католичества, что не может не вызывать уважения и восхищения. В этом плане нам есть с кого брать пример на пути возвращения к истокам.

Переводя суть вопроса из теории в политическую практику нашей действительности, неизбежно напрашивается главный вывод: чрезвычайно важно помнить, что знание истинного величия и древности своей истории, осознание глубинной, природной, космогонической взаимосвязи между поколениями – прошлыми, нынешними и грядущими – являет собой источник колоссальной силы, коллективной энергии, которую так боятся потенциальные и реальные противники государства Российского. Это могло бы стать одним из ключевых инструментов консолидации русского общества – социокультурного стержня современной России – и укрепления государственности в целом.

Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на средине улицы. Приходя домой, он садился тот же час за стол, хлебал наскоро свои щи и ел кусок говядины с луком, вовсе не замечая их вкуса, ел все это с мухами и со всем тем, что ни посылал бог на ту пору. Заметивши, что желудок начинал пучиться, вставал из-за стола, вынимал баночку с чернилами и переписывал бумаги, принесенные на дом. Если же таких не случалось, он снимал нарочно, для сооственного удовольствия, копию для себя, особенно если бумага была замечательна не по красоте слога, но по адресу к какому-нибудь новому или важному лицу.

Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, – когда все уже отдохнуло после департаментского скрыпенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, – когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер – истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, – словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, – словом, даже тогда, когда все стремится развлечься, – Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению. Никто не мог сказать, чтобы когда-нибудь видел его на каком-нибудь вечере. Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то бог пошлет переписывать завтра? Так протекала мирная жизнь человека, который с четырьмястами жалованья умел быть довольным своим жребием, и дотекла бы, может быть, до глубокой старости, если бы не было разных бедствий, рассыпанных на жизненной дороге не только титулярным, но даже тайным, действительным, надворным и всяким советникам, даже и тем, которые не дают никому советов, ни от кого не берут их сами.

Есть в Петербурге сильный враг всех, получающих четыреста рублей в год жалованья или около того. Враг этот не кто другой, как наш северный мороз, хотя, впрочем, и говорят, что он очень здоров. В девятом часу утра, именно в тот час, когда улицы покрываются идущими в департамент, начинает он давать такие сильные и колючие щелчки без разбору по всем носам, что бедные чиновники решительно не знают, куда девать их. В это время, когда даже у занимающих высшие должности болит от морозу лоб и слезы выступают в глазах, бедные титулярные советники иногда бывают беззащитны. Все спасение состоит в том, чтобы в тощенькой шинелишке перебежать как можно скорее пять-шесть улиц и потом натопаться хорошенько ногами в швейцарской, пока не оттают таким образом все замерзнувшие на дороге способности и дарованья к должностным отправлениям. Акакий Акакиевич с некоторого времени начал чувствовать, что его как-то особенно сильно стало пропекать в спину и плечо, несмотря на то что он старался перебежать как можно скорее законное пространство. Он подумал наконец, не заключается ли каких грехов в его шинели. Рассмотрев ее хорошенько у себя дома, он открыл, что в двух-трех местах, именно на спине и на плечах, она сделалась точная серпянка; сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась. Надобно знать, что шинель Акакия Акакиевича служила тоже предметом насмешек чиновникам; от нее отнимали даже благородное имя шинели и называли ее капотом. В самом деле, она имела какое-то странное устройство: воротник ее уменьшался с каждым годом все более и более, ибо служил на подтачиванье других частей ее. Подтачиванье не показывало искусства портного и выходило, точно, мешковато и некрасиво. Увидевши, в чем дело, Акакий Акакиевич решил, что шинель нужно будет снести к Петровичу, портному, жившему где-то в четвертом этаже по черной лестнице, который, несмотря на свой кривой глаз и рябизну по всему лицу, занимался довольно удачно починкой чиновничьих и всяких других панталон и фраков, – разумеется, когда бывал в трезвом состоянии и не питал в голове какого-нибудь другого предприятия. Об этом портном, конечно, не следовало бы много говорить, но так как уже заведено, чтобы в повести характер всякого лица был совершенно означен, то, нечего делать, подавайте нам и Петровича сюда. Сначала он назывался просто Григорий и был крепостным человеком у какого-то барина; Петровичем он начал называться с тех пор, как получил отпускную и стал попивать довольно сильно по всяким праздникам, сначала по большим, а потом, без разбору, по всем церковным, где только стоял в календаре крестик. С этой стороны он был верен дедовским обычаям, и, споря с женой, называл ее мирскою женщиной и немкой. Так как мы уже заикнулись про жену, то нужно будет и о ней сказать слова два; но, к сожалению, о ней не много было известно, разве только то, что у Петровича есть жена, носит даже чепчик, а не платок; но красотою, как кажется, она не могла похвастаться; по крайней мере, при встрече с нею одни только гвардейские солдаты заглядывали ей под чепчик, моргнувши усом и испустивши какой-то особый голос.

Петрович взял капот, разложил его сначала на стол, рассматривал долго, покачал головою и полез рукою на окно за круглой табакеркой с портретом какого-то генерала, какого именно, неизвестно, потому что место, где находилось лицо, было проткнуто пальцем и потом заклеено четвероугольным лоскуточком бумажки. Понюхав табаку, Петрович растопырил капот на руках и рассмотрел его против света и опять покачал головою. Потом обратил его подкладкой вверх и вновь покачал, вновь снял крышку с генералом, заклеенным бумажкой, и, натащивши в нос табаку, закрыл, спрятал табакерку и наконец сказал:

Собирала коллекцию иллюстраций из разных источников. Не везде были указаны имена авторов рисунков. Если кто-то узнает авторов безымянных иллюстраций, буду рада прочитать в комментах.

Худ. Ф. Ярбусова.

Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! виноват петербургский климат.

Выбор имени Акакию Акакиевичу. Худ. Н.Альтман.

Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове.

Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме.

Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, – нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его.

Худ. Н.Альтман. "Труд всей его жизни"

Приходя домой, он садился тот же час за стол, хлебал наскоро свои щи и ел кусок говядины с луком, вовсе не замечая их вкуса, ел все это с мухами и со всем тем, что ни посылал бог на ту пору. Заметивши, что желудок начинал пучиться, вставал из-за стола, вынимал баночку с чернилами и переписывал бумаги, принесенные на дом. Если же таких не случалось, он снимал нарочно, для собственного удовольствия, копию для себя, особенно если бумага была замечательна не по красоте слога, но по адресу к какому-нибудь новому или важному лицу.

Худ. Ю.Игнатьев. Акакий Акакиевич и сильный мороз

Акакий Акакиевич с некоторого времени начал чувствовать, что его как-то особенно сильно стало пропекать в спину и плечо, несмотря на то что он старался перебежать как можно скорее законное пространство.

Худ. Ю.Игнатьев. Акакий Акакиевич у портного.

Понюхав табаку, Петрович растопырил капот на руках и рассмотрел его против света и опять покачал головою. Потом обратил его подкладкой вверх и вновь покачал, вновь снял крышку с генералом, заклеенным бумажкой, и, натащивши в нос табаку, закрыл, спрятал табакерку и наконец сказал:

рис. Маргарита Журавлёва.

Где взять другие сорок рублей? Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя, по крайней мере, в продолжение одного года: изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее, по камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем.

В первый же день он отправился вместе с Петровичем в лавки. Купили сукна очень хорошего – и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки применяться к ценам; зато сам Петрович сказал, что лучше сукна и не бывает.

На подкладку выбрали коленкору, но такого добротного и плотного, который, по словам Петровича, был еще лучше шелку и даже на вид казистей и глянцевитей. Куницы не купили, потому что была, точно, дорога; а вместо ее выбрали кошку, лучшую, какая только нашлась в лавке, кошку, которую издали можно было всегда принять за куницу. Петрович провозился за шинелью всего две недели, потому что много было стеганья, а иначе она была бы готова раньше.

Гравюра Вацлава Зелинского

Это было… трудно сказать, в который именно день, но, вероятно, в день самый торжественнейший в жизни Акакия Акакиевича, когда Петрович принес наконец шинель.

Худ. Кукрыниксы Примерка новой шинели.

Худ. Подлясская "Примерка новой шинели"

Вынувши шинель, он весьма гордо посмотрел и, держа в обеих руках, набросил весьма ловко на плеча Акакию Акакиевичу; потом потянул и осадил ее сзади рукой книзу; потом драпировал ею Акакия Акакиевича несколько нараспашку. Акакий Акакиевич, как человек в летах, хотел попробовать в рукава; Петрович помог надеть и в рукава, – вышло, что и в рукава была хороша. Словом, оказалось, что шинель была совершенно и как раз впору

Дорогие друзья! Для получения уведомлений по почте нужно записаться в участники группы. Потом зайти на свою страницу "Мой мир" и нажать сверху справа "Настройки" - "Мои настройки" - "подписки". Выбрать название группы и подписаться на обсуждения. Сверху выбрать "получать уведомление на почту о каждой записи" и нажать снизу "Сохранить изменения"

оптинские старцы

Молитва Оптинских Старцев. С изображением Оптинских святых.

Эта удивительная, особенно подходящая для нашего времени молитва создана старцами Оптиной пустыни – монастыря ( ныне возрожденного) близ города Козельска Калужской области, куда в 19- начале 20 века к старцам монастыря, духоносным подвижникам, прославленным ныне в лике святых, за наставлением, советом и утешением стекалась буквально вся Россия. Написанная простым и понятным языком, молитва эта особенной глубиной выражает нашу веру, надежду и любовь к Богу, наше упование на Его помощь в повседневных нуждах и потому, не входя в состав какого-либо молитвенного правила, тем не менее очень подходит для повседневного чтения.

Когда умирает любовь

Henri Gervex. Retour du bal.

Когда умирает любовь,
Врачи не толпятся в палате,
Давно понимает любой —
Насильно не бросишь
В объятья.
[ далее. → ]

молитва оптинских старцев

Сваровски 3

Продолжение путешествия по музею Swarovski Kristallwelten.

Кристаллдом- огромный кристалл, на который человек смотрит изнутри. Вид на все его 590 зеркальных треугольных граней, на которых миллиардами переливающихся всеми цветами радуги отражений разыгрывают необыкновенное зрелище, поражает воображение. Под музыку Бриан Эно создается нереальное чувство бесконечности - стены исчезают и привычное пространство вокруг совершенно изменяется.
[ далее. → ]

массаж

Этот самомассаж лица займет у вас 5-10 минут, а в результате вы сможете поддержать кожу в хорошем тонусе.
В основе массажа для улучшения овала лица и шеи лежит рецепт китайских красавиц - щипковый массаж нижней части лица. Делать его не сложно, однако, не смотря на его простоту, эффект заметен довольно быстро.
Кожу лица следует обязательно очистить перед массажем. Все упражнения следует повторять по три раза. Весь комплекс делается достаточно быстро и с определенным усилием.Выполняйте пощипывание легко, никакой боли от щипка не должно быть, только приятные ощущения, как на легком морозце. Пощипывание должно быть более частое, чем получилось на анимашке. Промежутки между щипками настолько короткие, чтобы щипки шли один за другим.

Сваровски 5

Магазин музея Swarovski Kristallwelten- самый большой магазин фирмы Сваровски.

[ далее. → ]

Без заголовка

Составители - японский ученый Пошитаке Номи и американский врач-натуропат Питер Д'Адамо

По мнению японцев, группа крови определяет характер и индивидуальные особенности человека.В Японии и США даже созданы специальные организации под названием "Общество АВ0",которые помогают людям принимать правильные решения исходя из характеристик крови. Возможно,что скоро такие услуги появятся и в России.)) Итак,что можно узнать о человеке по его группе крови.

Любовь по группе крови

Группа крови может рассказать не только о характере человека,но и о том, какой он в любви.

Сваровски 2

В маленьком австрийском городке Ваттенс , что находится в живописной тирольской долине находится пожалуй единственный в своём роде музей хрусталя. В обрамлении величественных Альп на зелёной лужайке из земли вырастает голова древнего великана со сверкающими хрусталём глазами и низвергающимся из уст водопадом.

доступ в Яндекс-фотки

Начинаем загружать картинки с этой кнопки-

[ далее. → ]

М. Магомаев

Муслим Магометович (Магомет оглы) Магомаев (азерб. Maqomayev Müslüm Məhəmməd oğlu;17 августа 1942, Баку, СССР, Азербайджанская ССР — 25 октября 2008, Москва, Российская Федерация) — азербайджанский и российский оперный и эстрадный певец (баритон), композитор, Народный артист СССР (1973).

[ далее. → ]

о саксофоне

Осенний ветер заиграл на саксофоне
Немного грустный мой любимый блюз
Сверкает саксофон в его ладонях,
Я замираю…
Я спугнуть боюсь…

Маэстро ветер, чуть глаза прищурив,
Самозабвенно партию ведет.
От вдохновенья брови он нахмурил…
И листья в такт заводят хоровод.

Он их бросает вверх
И затихает…
Листва парит послушна и легка…
Мелодия плывет,
А сердце тает
И не находит нужные слова…

И мне так хочется в зеленом легком платье
На цыпочках тихонько танцевать,
И ощущать, какое это счастье
Осенней легкой музыке внимать…

И подставлять лицо дождинкам-нотам
Ловить губами капель терпкий вкус
И как листва легко парить в полете…
Люблю, когда играет ветер блюз…

сайт о Германии

Без заголовка

Сваровски 4

Продолжение путешествия по музею Swarovski Kristallwelten.

[ далее. → ]

что будет, если держаться за палец

Памяти достойны.

Каждое утро и вечер в Белгородском городском парке появляются тени Героев Великой Отечественной войны.

куда делись русские имена

Читайте также: