Осин евгений николаевич смыслоутрата как переживание отчуждения структура и диагностика
Обновлено: 27.03.2024
Методика представляет собой опросник, основанный на экзистенциальных представлениях об отношении личности к одиночеству, согласно которой принятие одиночества как экзистенциального факта открывает человеку возможность ценить ситуации уединения и использовать их как ресурс для аутокоммуникации и личностного роста. Неприятие или страх одиночества, напротив, приводят к избеганию уединения, постоянному поиску социальных контактов, что становится избеганием встречи человека с самим собой и препятствием для личностного роста. Методика создана и валидизирована в 2013 году Е.Н. Осиным и Д.А. Леонтьевым.
Теоретические основы
В академической психологии существует целый ряд теоретических моделей, рассматривающих одиночество как переживание неудовлетворенной потребности в привязанности, результат дефицита социальных навыков или определенных сочетаний личностных черт, результат расхождения между ожидаемым удовлетворением от взаимоотношений и реальностью, побудительный стимул к установлению новых отношений. Работая в рамках теории привязанности, Р. Вайсс предложил различать социальное одиночество (недостаток интеграции в общество) и эмоциональное одиночество (отсутствие надежного объекта привязанности): это различение операционализируется во многих существующих шкалах одиночества. В некоторых исследованиях эмпирически различают также ситуативное одиночество и одиночество как стабильную личностную характеристику, одиночество в различных видах отношений и т.д.
Из краткого предпринятого обзора очевидна важность дифференцированной психологической диагностики не только самого переживания одиночества, но и отношения личности к одиночеству как к жизненному факту и, как следствие, к ситуациям уединения. Принятие одиночества как экзистенциального факта открывает нам возможность ценить уединение, находя в нем позитивный ресурс для развития собственной личности и установления новых, более глубоких и осмысленных связей с людьми. В свою очередь, неприятие одиночества или страх одиночества будут приводить к постоянному избеганию уединения и поиску социальных контактов.
Таким образом, существующие шкалы измеряют преимущественно негативные аспекты одиночества; шкалы, измеряющие позитивный аспект одиночества (уединение), недостаточно психометрически разработаны, а шкал, измеряющих отношение к одиночеству, нет.
Валидизация
Разработка опросника
Разработка опросника ДОПО проводилась в несколько этапов. На первом этапе была сделана попытка эмпирической дифференциации двух аспектов одиночества на выборке студентов-юристов и студентов творческих специальностей. На материале набора пунктов двух шкал одиночества были выделены два фактора, обозначенные как социальное и экзистенциальное одиночество. Оба показателя были отрицательно связаны с индикаторами психологического благополучия, причем эти связи были сильнее для показателя социального одиночества. У студентов творческих специальностей по сравнению с юристами было значимо более выражено экзистенциальное одиночество, при этом в отличие от юристов оба показателя одиночества не коррелировали со смыслоутратой по тесту СЖО. Первое пилотажное исследование подтвердило возможность эмпирической дифференциации конструктов социального и экзистенциального одиночества.
По итогам пилотажа на втором этапе исследования был создан новый опросник из 43 утверждений, в который вошли как хорошо работающие пункты двух использованных шкал, так и вновь сформулированные утверждения, отражающие различные эмоциональные и когнитивные аспекты переживания одиночества. На этом наборе утверждений на студенческой выборке были выделены четыре фактора: позитивное одиночество, зависимость от общения, дефицит близости, отчуждение. Лишь два последних фактора обнаружили выраженные отрицательные связи с показателями субъективного благополучия. В подгруппе студентов творческих специальностей были обнаружены значимо более высокие показатели позитивного одиночества и отчуждения, а также более низкие — зависимости от общения.
Пилотажные исследования показали, что переживание одиночества является неоднородным и обладает структурой, в которой могут быть выделены факторы, соответствующие различным внутренним состояниям. Некоторые из них обладают положительным содержанием, связаны с творчеством и личностным развитием (позитивное одиночество), а другие, напротив, являются довольно тяжелыми и требуют помощи со стороны других людей. От дельным измерением выступает субъективное отношение личности к проблеме одиночества (обозначенное выше как потребность в общении).
Задачами третьего этапа исследования, результаты которого представлены ниже, стали содержательное уточнение конструктов и расширение набора пунктов с целью повышения надежности шкал, а также воспроизведение факторной структуры методики на большой выборке. Для повышения надежности шкал набор из 43 утверждений был дополнен 12 новыми, а формулировки 8 утверждений были уточнены. В третью версию опросника вошли 55 утверждений. Выборкой для анализа факторной структуры опросника стали добровольцы, в том числе 26.5% мужчин, средний возраст испытуемых — 23.8 года (стандартное отклонение — 8.85).
Затем в рамках каждой из трех групп пунктов проводился эксплораторный факторный анализ методом главных компонент с последующим косоугольным вращением, на основе результатов которого выделялись субшкалы (парселы). Пункты методики со слабыми или перекрестными нагрузками (сразу на несколько факторов) исключались, после чего процедура повторялась. В итоговую структуру вошли 40 из 55 пунктов методики, которые образовали 8 субшкал, обладающих ясным смыслом.
Для проверки гипотезы о первичной структуре опросника проводился конфирматорный факторный анализ с использованием метода максимального правдоподобия на основе сырых данных. В связи с тем, что распределения переменных не идеально соответствовали нормальному виду, использовались робастные статистики (хи-квадрат Саторра–Бентлера). Простая модель конфирматорного факторного анализа, в которой каждый пункт давал нагрузку на один фактор (без двойных нагрузок и корреляций ошибок переменных), продемонстрировала соответствие исходным данным, близкое к удовлетворительному.
На основе анализа индексов модификации в модель были введены ковариации ошибок для пунктов 6 и 9, 13 и 14, 4 и 17, 25 и 46, 50 и 55, отражающие сходные характеристики их формулировок. Введенные двойные нагрузки для двух пунктов оказались более низкими по сравнению с нагрузками на теоретически ожидаемые факторы; в одном случае двойная нагрузка оказалась несколько более высокой, однако на основе содержательного анализа этого пункта было принято решение сохранить его в ключе за исходной субшкалой. Полученная модель 2 показала лучшее соответствие данным.
Для анализа вторичной структуры опросника использовались эксплораторный и конфирматорный факторный анализ. По результатам эксплораторного факторного анализа (метод главных компонент, вращение Варимакс) 8 субшкал образовали три предсказуемых вторичных фактора, объясняющих 78.6% дисперсии, что позволяет выделить на основе субшкал три производные шкалы: Переживание одиночества (F1), Зависимость от общения (F2) и Позитивное одиночество (F3). В модель измерения были введены 3 вторичных фактора (для идентификации модели и получения осмысленных стандартизированных параметров модели второго уровня параметры дисперсий латентных факторов второго уровня были фиксированы со значением, равным 1. Показатели соответствия данным полученной модели 3 оказались удовлетворительными. На основе анализа индексов модификации были введены две двойные нагрузки первичных факторов на вторичные, после чего модель 4 показала приемлемое соответствие данным, существенно не отличающееся от показателей модели измерения. Двойные нагрузки оказались численно слабыми и содержательно объясняются тем, что зависимые от общения люди более склонны считать себя одинокими (фактор самоощущения), а люди, актуально переживающие одиночество, более склонны обращать внимание на негативные чувства, связанные с ситуациями одиночества (фактор дисфории одиночества).
Кластерный анализ
На выборке валидизации в сети Интернет (N = 2298) была сделана попытка построения типологии людей по характеристикам переживания одиночества и отношения к одиночеству. Для этого с помощью иерархического кластерного анализа была получена классификация респондентов. В качестве основы для классификации выступали стандартизованные баллы по восьми субшкалам полной версии ДОПО-3. По итогам визуального анализа дерева классификации была выбрана наиболее простая модель из четырех кластеров, соответствующих четырем ти пологическим сочетаниям характеристик переживания и отношения к одиночеству. Как и ожидалось, в разрезе четырех ти пов показатели зависимости от общения (ЗО) и позитивного одиночества (ПО) оказались взаимно обратными, практически сводились к единому измерению, тогда как показатель общего переживания одиночества (ОО) — относительно независимым от них.
Первый тип (N = 632, 27.5% выборки) характеризуется высокими показателями позитивного одиночества при низких показателях зависимости от общения и переживания одиночества. Это картина принятия одиночества, обнаружения позитивного ресурса в уединении при отсутствии актуального болезненного переживания одиночества. Можно предположить, что в эту группу попали преимущественно люди, которые приняли одиночество как экзистенциальный факт и справились со своим уединением. Они счастливы и удовлетворены жизнью и демонстрируют средний уровень отчуждения; при этом относительно важным (по сравнению с представителями другими типов) источником смысла для них является собственный внутренний мир, умеренно важны семья, межличностные отношения и работа при относительном отчуждении от общественной жизни. Представители этого типа характеризуются наиболее высокими показателями системной рефлексии и наиболее низкими показателями по двум другим типам рефлексии. Также средний возраст респондентов, попавших в этот кластер, оказался более высоким по сравнению с тремя другими кластерами. Можно обозначить этот кластер как группу творчески адаптированных людей, идущих по пути развития личности.
Второй тип (N = 448, 19.5% выборки) демонстрирует высокие показатели переживания одиночества в сочетании с принятием собственного одиночества (высокие баллы ПО и низкие — ЗО). Можно предположить, что в эту группу попали люди, переживающие экзистенциальный кризис. Представители этого типа сообщают о низком субъективном благополучии (счастье и удовлетворенность жизнью); у них наиболее высокие показатели отчуждения, практически равномерно распределенные по всем пяти сферам, что свидетельствует об актуальном кризисе смыслоутраты. У представителей этого типа средние показатели системной рефлексии при высоких показателях самокопания и фантазирования, что свидетельствует о со средоточенности на собственных переживаниях и склонности к иллюзорному или творческому разрешению проблем. Кроме того, в этой группе значимо выше, по сравнению с остальными, доля мужчин. Можно обозначить эту группу как группу людей, открыто и сознательно переживающих экзистенциальный кризис, или кризис смыслоутраты.
Третий тип (N = 595, 25.9% выборки) обнаруживает неприятие одиночества (высокие показатели зависимости от общения и низкие — позитивного одиночества) в сочетании с низкими показателями актуального переживания одиночества. Можно предположить, что в этой группе речь идет или об успешном избегании, или о преодолении переживания одиночества путем погружения в социальные контакты или отношения с другими людьми. В этой группе наиболее высока доля женщин. У представителей этой группы высокие показатели счастья и удовлетворенности жизнью. По сравнению с представителями других типов общий показатель отчуждения здесь оказывается наиболее низким, при этом смыслоутрата более выражена по отношению к сферам работы и общественной жизни и менее выражена — по отношению к семье и межличностным отношениям, которые наряду с собственным внутренним миром выступают важными источниками смысла. У представителей этого типа средние показатели системной рефлексии и низкие — самокопания и фантазирования. Можно обозначить эту группу как группу хорошо адаптированных и предположить, что видимая картина благополучия у людей этого типа может быть как результатом наличия действительно значимых и глубоких связей с миром и другими людьми, так и результатом работы защитных механизмов.
Четвертый тип (N = 622, 27.1% выборки) демонстрирует высокий уровень переживания одиночества в сочетании с неприятием одиночества. Это наиболее психологически трудная ситуация, свидетельствующая об актуальном страдании личности. Неудивительно, что у представителей этого типа низкие показатели по шкалам счастья и удо влетворенности жизнью и при среднем общем уровне отчуждения наиболее высокий по сравнению с другими типами показатель отчуждения от себя; более важными источниками смысла являются семья и работа. Представители этого типа демонстрируют наиболее низкий уровень системной рефлексии, что в сочетании с высоким уровнем самокопания и средним уровнем квазирефлексии позволяет предполагать неспособность отвлечься от собственных проблем и посмотреть на них со стороны. Можно обозначить эту группу как группу страдающих от одиночества.
Связь с известными психологическими конструктами
Респондентам, входящим в Интернет-выборку валидизации, наряду с опросником ДОПО предлагались и другие опросники, в частности, краткие шкалы удовлетворенности жизнью Э. Динера и субъективного счастья С. Любомирски, а также Опросник субъективного отчуждения ОСОТЧ-В. Выраженность одиночества связана с низкими баллами по шкалам субъективного благополучия (счастья и удовлетворенности жизнью) и высокими баллами по общему показателю отчуждения, что позволяет связать переживание одиночества с переживанием утраты смысла. В свою очередь, показатели зависимости от общения и позитивного одиночества обнаруживают лишь слабые связи с показателями счастья, удовлетворенности жизнью и отчуждения.
Для дополнительной оценки конвергентной и дискриминантной валидности шкал ДОПО-3 был проведен онлайн-замер на выборке участников клуба знакомств (N = 144) в возрасте от 16 до 58 лет (медиана — 23 года), в том числе 47% мужчин. Наряду с полной версией ДОПО-3 из 40 пунктов в батарею были включены шкала экстраверсии из опросника EPI Г. Айзенка, опросник мотивации аффилиации А. Мехрабиана в адаптации М.Ш. Магомедеминова, шкала удовлетворенности жизнью Э. Динера, а также тест смысложизненных ориентаций Д.А. Леонтьева.
Показатели экстраверсии слабо отрицательно коррелируют с общим переживанием одиночества и позитивным одиночеством, а также слабо положительно — с зависимостью от общения. Отрицательная связь экстраверсии с социальным одиночеством соответствует данным многочисленных западных исследований и, вероятно, свидетельствует о том, что экстраверты более склонны к поиску компании и у них меньше шансов остаться в уединении и пережить одиночество. Переживание одиночества слабо положительно связано с мотивацией аффилиации по Мехрабиану; при этом только страх отвержения обнаруживает выраженную положительную корреляцию с зависимостью от общения. Интересным фактом выглядит слабая положительная связь стремления к принятию по Мехрабиану с позитивным одиночеством: возможно, она является артефактом выборки или свидетельствует о том, что в уединении люди лучше осознают ценность отношений с другими. Только общее переживание одиночества связано с неудовлетворенностью жизнью и утратой смысла, что соответствует нашим теоретическим ожиданиям. По данным путевого анализа этой корреляционной матрицы, переживание одиночества является медиатором связи установок по отношению к одиночеству с субъективным благополучием, а одиночество и установки по отношению к нему представляют медиатор связи экстраверсии с субъективным благополучием.
Внутренняя структура
Полная версия опросника содержит 40 утверждений, сгруппированных в 8 субшкал и 3 шкалы.
Краткая версия опросника содержит 24 утверждения, на основе которых рассчитываются баллы только по 3 шкалам.
Интерпретация
Вариант ответа | В прямых значениях | В обратных значениях |
---|---|---|
Не согласен | 1 балл | 4 балла |
Скорее не согласен | 2 балла | 3 балла |
Скорее согласен | 3 балла | 2 балла |
Сгласен | 4 балла | 1 балл |
Полная версия
Шкала | В прямых значениях | В обратных значениях |
---|---|---|
Изоляция | 7, 10, 12 | 20, 21 |
Самоощущение | 2, 4, 15, 24, 34 | |
Отчуждение | 13, 27, 29 | 1, 8 |
Дисфория | 5, 35, 37 | 23, 38 |
Проблемное одиночество | 11, 17, 26, 32, 39 | |
Потребность в компании | 9, 18, 30, 33 | 3 |
Радость уединения | 6, 14, 31, 36 | |
Ресурс уединения | 16, 19, 22, 25, 28, 40 | |
Общее переживание одиночества | 2, 4, 7, 10, 12, 13, 15, 24, 27, 29, 34 | 1, 8, 20, 21 |
Зависимость от общения | 5, 9, 11, 17, 18, 26, 30, 32, 33, 35, 37, 39 | 3, 23, 38 |
Позитивное одиночество | 6, 14, 16, 19, 22, 25, 28, 31, 36, 40 |
Краткая версия
Шкала | В прямых значениях | В обратных значениях |
---|---|---|
Общее переживание одиночества | 1, 5, 6, 14, 16, 21 | 4, 10 |
Зависимость от общения | 2, 8, 11, 18, 20, 23 | 13 |
Позитивное одиночество | 3, 7, 9, 12, 15, 17, 19, 22, 24 |
Практическая значимость
Дифференциальный опросник переживания одиночества - оригинальный психодиагностический инструмент, направленный на изучение одиночества как многомерного феномена, включающего в себя как негативные стороны, лежащие на поверхности и давно служащие объектом научного изучения, так и позитивные стороны, менее очевидные и реже попадающие в фокус внимания, но играющие большую роль в развитии зрелой самодетерминируемой личности.
Представленные данные свидетельствуют о высокой надежности и валидности шкал опросника ДОПО-3 в его полной и краткой версиях и позволяют рекомендовать его как для исследовательских целей, так и для целей индивидуальной психологической диагностики. Методика не имеет аналогов ни в русскоязычном варианте, ни за рубежом. Она может найти применение в самых разных исследовательских и прикладных контекстах и дать новый толчок исследованию и пониманию одиночества как важного и неоднозначного человеческого феномена.
Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) при Министерстве науки и высшего образования Российской Федерации в перечне ведущих научных журналов и изданий для публикации научных результатов диссертационных исследований. Дата включения: 09.02.2016. Группы научных специальностей: 19.00.00 – психологические науки; 13.00.00 – педагогические науки.
Журнал находится в свободном доступе.
Условия лицензии:
Материалы журнала доступны по лицензии Creative Commons С указанием авторства-Некоммерческая 4.0 Всемирная: допускается использовать, копировать, цитировать в некоммерческих целях с обязательным указанием имени автора произведения и источника заимствования.
Основное содержание издания представляет собой оригинальные научные статьи, научные обзоры, научные рецензии, отзывы.
Рецензирование: Издание осуществляет рецензирование всех поступающих в редакцию статей, соответствующих тематике журнала, с целью их экспертной оценки. Все рецензенты являются признанными специалистами по тематике рецензируемых материалов. Рецензии на поступившие материалы хранятся в издательстве в течение 3 лет. Редакция издания направляет авторам рецензии на поступившие материалы в электронном виде.
Сайт издания: На сайте издания в открытом доступе на русском и английском языках размещаются аннотации, ключевые слова, информация об авторах для всех статей и обзоров, опубликованных изданием за все время существования издания, а также полнотекстовые версии всех статей издания. На сайте на русском и английском языках размещены информация об издательстве ФГБОУ ВО МГППУ (информация об Издателе), главном редакторе, редакционном совете и редакционной коллегии (состав редколлегии), а также контактная информация с описанием тематики журнала.
Редакционная коллегия/совет издания: В составе редакционной коллегии и редакционного совета 13 специалистов – кандидатов или докторов наук (либо обладателей иностранных научных степеней аналогичного уровня), по основному месту работы занятых проведением научных исследований и/или преподаванием в высших учебных заведениях. Состав редакционной коллегии и/или редакционного совета публикуется в каждом номере издания и на его официальном сайте на русском и английском языках, с указанием ученой степени, ученого звания всех членов.
Оформление статей: В публикуемых материалах указывается информация об авторах, их месте работы и необходимые контактные данные. При опубликовании научной статьи на русском языке обязательным является наличие ключевых слов и аннотации на русском и английском языках. У всех публикуемых научных статей должны быть пристатейные библиографические списки, оформленные в соответствии с правилами издания, на основании требований, предусмотренных действующими ГОСТами. На официальном сайте издания указаны правила направления, рецензирования и опубликования представленных рукописей авторов.
Журнал включен в российские и международные базы данных
В международный Реестр ISSN журнал занесен под следующими названиями:
Ключевое название: Psychological-Educational Studies (Online)
Сокращенное название: Psyhol.-Educ. Studies (Online)
При цитировании материалов журнала "Психолого-педагогические исследования" ссылка на первоисточник обязательна.
Без разрешения редакции запрещено воспроизведение материалов в каких бы то ни было изданиях, будь то печатные, электронные или иные. Опубликованные в журнале материалы разрешается использовать только в личных некоммерческих целях – научных, образовательных, учебных и т.п.
Тематика журнала (по перечню отраслей науки и групп специальностей научных работников в соответствии с Номенклатурой специальностей):
19.00.13 – Психология развития, акмеология (психологические науки)
Несомненная научная значимость электронного журнала отражается в тех исследовательских, методологических и философских проблемах современной психологии и психологического образования, поднимаемых и решаемых на его страницах.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации:
Название: Психолого-педагогические исследования
Свидетельство о регистрации СМИ: Эл № ФС77-69835 от 29.05.2017
Адрес редакции: 127051, Москва, ул. Сретенка 29
Примерная тематика и (или) специализация: Образовательная, научная, информационная (в сфере психологии), реклама в соотвествии с законодательством Российской Федерации о рекламе.
Форма периодического распространения: сетевое издание
Языки: русский, английский
Территория распространения: Российская федерация, зарубежные страны
Учредитель: ФГБОУ ВО Московский государственный психолого-педагогический университет
Правила направления, рецензирования и опубликования представленных рукописей:
Рекомендуется предварительно прочитать статью Ляшенко В.В. "Переживание и его качественная определённость".
Симптомы, объединяющие разные психогенные расстройства
Принятая в отечественной психиатрии классификация психических расстройств подразделяет их на отдельные синдромы:
- эмоционально-гиперстетические расстройства,
- астенические расстройства,
- аффективные расстройства,
- невротические
и т.д. по кругам Снежневского.
При этом признаётся, что между синдромами нет непреодолимых границ, и каждый синдром выражает лишь некий период непрерывного развития болезни. Если это так, то, следовательно, должно быть некое общее основание, на котором они движутся и развиваются один из другого. Иначе, без этого общего знаменателя, развитие болезни было бы невозможным, либо синдромы никак не связаны друг с другом, и никакого непрерывного развития болезни не существует. В своё время В. Гризингер, пытаясь выделить общие закономерности развития психических болезней, считал, что каждое заболевание начинается с депрессии, затем развивается бредовое расстройство, а закачивается всё слабоумием.
Мы предполагаем, что наиболее общими симптомами в развитии психогенных расстройств являются тревога и депрессия, заметнее всего проявляющиеся в невротическом спектре психогений.
В связи с этим о модели избегающего поведения мы будем говорить на примере тревожного и депрессивного расстройств.
Степень выраженности и характер проявления тревоги и депрессии может меняться: от лёгкого волнения до генерализованного тревожного расстройства; от астенического состояния до клинической депрессии, но их существенные признаки при этом сохраняются. Это не означает, однако, что именно тревога и депрессия являются патогенетическими факторами развития расстройств. Они представляют собой лишь симптомы, выражающие наиболее общие закономерности переживания трудных или травматичных жизненных обстоятельств.
Разумеется, имеются и факторы биологического порядка, и социального, но о них мы в данной статье говорить не будем, поскольку они в малой степени зависят от самого человека, являясь для него данностью.
Тревожные и депрессивные расстройства – наиболее распространенные среди психических нарушений. По статистике ВОЗ депрессией страдает около 5% населения планеты, и примерно столько же страдают тревожными расстройствами, около 40% людей хотя бы раз в жизни пережили тревожный эпизод. Исследование тревоги, проведенное нами в 2015 году (использовали шкалу Гамильтона), свидетельствуют о том, что тревожное состояние, значительно превышающее норму, испытывает большинство респондентов в исследуемой выборке (студенты московского вуза).
ГТР имеет высокую коморбидность с другими заболеваниями и расстройствами. Часто ГТР выявляется у больных с соматическими заболеваниями. Более того, многие исследователи рассматривают генерализованную тревогу как обязательный патогенетический фактор развития дисфункций внутренних органов. У большинства пациентов с ГТР (90%) имеется второй психиатрический диагноз, и лишь в 10-20% случаев ГТР протекает в виде изолированного расстройства [10]. Отмечается высокая коморбидность ГТР с другими тревожными расстройствами. По некоторым данным, депрессивная симптоматика сопровождает тревожные расстройства в 83% случаев, а при рекуррентной депрессии частота тревожной симптоматики составляет 96%. При этом депрессивная симптоматика наиболее часто встречается при ГТР.
Проводившиеся лонгитюдные исследования показали, что тревожное расстройство, как правило, предшествует депрессивному, а после редукции депрессивной симптоматики симптомы ГТР сохраняются ещё длительное время [7]. ГТР очень часто сочетается со многими другими заболеваниями и расстройствами.
Наиболее часто встречается его сочетание со следующими заболеваниями и расстройствами:
- соматические: сердечно-сосудистые заболевания, желудочно-кишечные заболевания, респираторные расстройства, мигрень, аллергические заболевания, метаболическая патология, боли в спине;
- психические: депрессия, биполярное аффективное расстройство, дистимия, алкогольная зависимость, наркотическая зависимость, простые фобии, социофобия, обсессивно-компульсивное расстройство.
Некоторые авторы объясняют высокую коморбидность ГТР с депрессией тем, что ГТР является лишь продромом депрессии или показателем её тяжести, но отнюдь не независимым расстройством. Однако высказываются мнения и о том, что коморбидность тревожного и депрессивного расстройств может говорить об их универсальном характере, а характер расстройства отражает лишь способ личностной реакции на стрессовое воздействие.
Такому частому сочетанию тревожной и депрессивной симптоматики мы можем предложить следующее объяснение: эти два расстройства являются родственными друг другу и потому неразрывно друг с другом связанными через одно общее основание.
Психологическое содержание тревоги и депрессии
Что, в сущности, представляет собой тревога?
Тревога – это состояние, возникающее, когда человек ощущает угрозу для каких-то своих ценностей или для удовлетворения важных для него потребностей.
Эту составляющую мы можем обнаружить практически в любом типе депрессии (исключениями, возможно, могут являться соматогенная и фармакогенная депрессии).
Различие тревоги и депрессии мы видим в том, что:
- тревога сигнализирует обугрозе удовлетворению важных потребностей, в то время как
- депрессия – этопереживание невозможностиудовлетворения важных потребностей.
Тем не менее, практика показывает, что депрессия может развиваться перед тревогой, вместе с тревогой, и оба расстройства – изолированно друг от друга. Что это может означать и что может быть причиной такой изолированности? Можно предположить, что причиной является изменчивость экзистенциального состояния личности.
- Представим человека, который в силу определённых внутренних свойств мгновенно катастрофизирует событие и занимает такую личностную позицию по отношению к самому себе и к происходящему, которая лишает его каких бы то ни было перспектив. Как следствие, через некоторое время у него развивается депрессивное состояние.
- Но через какое-то время его отношение к происходящему может начать меняться, он почувствует, что не всё ещё потеряно, будет размышлять над разными возможностями, и у него начнёт развиваться тревога как состояние, сигнализирующее о невозможности, и предполагающее возможность.
- Тревога и депрессия начинают сосуществовать, периодически преобладая друг над другом.
- сомневаться и опасаться невозможности (тревожный полюс);
- или делать однозначный выбор в пользу невозможности (депрессивный полюс),
- или отказываясь от личного выбора, закрывать себе возможность удовлетворения потребностей и осуществления самого себя, что будет приводить к снижению настроения и общего жизненного тонуса (и врач будет диагностировать астенизацию) – и это тоже будет проявлением депрессивного полюса.
Однако оба этих полюса являются полюсами одного континуума, который определяется тем, какую степень свободы человек имеет в своём отношении к обстоятельствам.
Необходимость тревоги и депрессии
Вместе с этим тревога, как и депрессия, обладает понятным приспособительным значением и потому может иметь как нормальный, так и невротический характер.
- Тревога является нормальной реакцией, когда соответствует объективной угрозе и не запускает механизм вытеснения или другие механизмы защиты.
При нормальной тревоге человек способен конструктивно обращаться с тревогой на сознательном уровне, или же тревога снижается, когда меняется объективная ситуация. Нормальная тревога всегда присутствует в жизни, её признаками является общее беспокойство, настороженность.
Признаваемая тревога необходима для выстраивания эффективного поведения в новых внутренних и внешних обстоятельствах, то есть она является двигателем нормальной жизни.
- Тревога становится невротической тогда, когда она не осознается, а переживание её избегается.
В этом случае сигнал, посылаемой тревогой, не воспринимается, и человек перестаёт соответствовать своим жизненным обстоятельствам, что в свою очередь приводит к ещё большему нарастанию тревоги. Развивающееся тревожное расстройство зачастую становится основой психосоматических расстройств, а также усиливает уже существующие соматические расстройства.
- Депрессия так же, как и тревога, является одним из здоровых внутренних регуляторов в отношениях с миром.
- Если же это состояние отвергается – человек не вникает в причины и смысл происходящего, он так и не узнаёт своих потребностей, не научается их удовлетворять, не осваивает новых обстоятельств, не открывает новых для себя потребностей и вместе с ними – новых перспектив жизни.
Отчуждение и депривация смысла как основные невротические синдромы
Таким образом, мы считаем, что в порождении невротического состояния одним из ключевых личностных факторов является фактор депривации смысла.
Смысл, являясь чувством субъективной значимости чего-то, связывает человека с тем, что для него значимо, и таким образом, есть то, что выводит человека из замкнутости на самом себе в более широкий контекст его жизни. Внутреннюю ситуацию утраты смысла, соответствующую онтологической ситуации нарушения или разрыва связей индивида с миром, некоторые психологи рассматривают как ситуацию отчуждения: психологическим механизмом смыслоутраты выступает отчуждение, которое понимается как целостное устойчивое состояние нарушенности смысловых связей в структуре жизненного мира [12]. Степень субъективного отчуждения представляет собой относительно устойчивую индивидуальную характеристику, охватывающую различные сферы жизнедеятельности человека [11].
При этом некоторыми психотерапевтами отчуждение считается не частным психопатологическим феноменом, а общим. Например, Г.М. Назлоян, описывая причины психопатологии, говорит о том, что признаки отчуждения присутствуют при каждом психическом и психосоматическом расстройстве; всякое психическое расстройство начинается с постепенного уединения, ухода в себя [10]. В настоящее время некоторые исследователи считают (Ю.И. Александров), что социальность является не позднейшим приобретением живых существ, появляющимся на одной из стадий эволюционного процесса, а одним из основных механизмов эволюции. Эти факты как нельзя лучше говорят в пользу высказываемой Г.М. Назлояном точки зрения о том, что отчуждение является краеугольным камнем всякой психопатологии: отчуждение всегда ведёт к тому или иному психическому нарушению.
Отчуждаясь от себя и своих смыслов, человек всегда одновременно отчуждается и от других людей, а отчуждаясь от других людей, человек всегда отчуждается от самого себя и своих жизненных смыслов.
Представляется логичным соотнесение данных феноменов (отчуждение и смыслоутрата) с рассматриваемыми нами явлениями: отчуждение – с тревогой, а смыслоутрату – с депрессией . В пользу данного соотнесения говорит и то, что тревога и депрессия находятся в такой же контекстуальной связи друг с другом, как отчуждение и смыслоутрата.
Другими словами, депрессивное расстройство является синдромом утраты смысла , а тревожное расстройство – синдромом отчуждения , причём оба синдрома являются полюсами одного континуума переживания.
При этом отчуждение/смыслоутрата как психологический феномен проявляет не столько конституциональные особенности личности, сколько её экзистенциальный статус, определяемый выбором.
Стресс как готовность к действию
Именно в освоении ситуации и состоит адаптация к существующим и изменяющимся условиям .
В том случае, если человек ставит во главу угла заботу именно о состоянии, а не осознавание смысла своего состояния и тех жизненных обстоятельств, отражением которых это состояние является, и не раскрытие этого смысла в соответствующей деятельности, то в этом и проявляется один из основных механизмов отчуждения/смыслоутраты.
Смысл состояния в том, чтобы человек находил соответствующие формы деятельности (проявления себя) и осуществлял себя в данных жизненных обстоятельствах.
Всякое состояние побуждает к какому-то участию в мире, в жизни. То есть всякое состояние есть деятельностное состояние, которое человек как-то переживает, как-то осознаёт, как-то к нему относится. Всякое состояние переживается как различного рода напряжения и побуждения (или их отсутствие). Чем сложнее и труднее для человека жизненные обстоятельства, тем его состояние напряжённее, и в каких-то случаях эта напряжённость переживается весьма болезненно.
Когда человек вовлечён в созидательную деятельность, то есть творчески присутствует в своей жизни, тогда всякое его состояние разрешается в ходе деятельности само собой. Когда же человек смещает своё внимание с постижения смысла происходящего и со своего соответствующего участия в нём на своё состояние и пытается влиять на него непосредственно (избавиться от напряжения вместо решения жизненных задач), то в этом случае происходит своеобразный аутистический разворот на самого себя и выключение себя из взаимоотношений с миром. В сущности, этот разворот означает занятие патологической личностной позиции, которая и становится отправной точкой в развитии психопатологии.
Модель избегающего поведения
Опираясь на вышеизложенное, а также на описание переживания как целого, то есть с точки зрения его качественной определённости (эта тема подробно освещается в статье Ляшенко В.В. Переживание и его качественная определённость. // Психология и психотехника, 2016. – №1.- С.64-72), мы предлагаем следующую модель избегающего поведения, которое приводит к повышению эмоционального напряжения (перенапряжению), формированию дистресса и развитию психогенного расстройства.
Проблема отчуждения активно обсуждалась философами, начиная с Гегеля, однако в круг общеупотребительных психологических понятий этот термин по-настоящему так и не вошёл. Как отмечает Р. Шэхт, различные авторы говорят об отчуждении применительно к столь разным феноменам, что обсуждение отчуждения вообще, без ответа на вопрос о том, кто и от чего отчуждается, является непродуктивным.
Подробный анализ соотношения разных представлений об отчуждении требует развёрнутого обсуждения; отметим лишь, что они имеют ряд существенных общих черт. От Гегеля проистекает общее для обеих традиций представление об отчуждении как о базовом феномене, присущем человеческому бытию вообще (Entäußerung); с другой стороны (Entfremdung), и отчуждение от родовой сущности, и отчуждение от Бытия, как отмечает Р. Шэхт, имеют нормативно-ценностный характер. Философский анализ понятий об отчуждении представляет собой масштабную задачу.
Несколько проще обстоят дела в психологии, куда понятие отчуждения вошло двумя путями: с одной стороны, как теоретическое понятие, преимущественно из марксистской философии (Э. Фромм, С.Л. Рубинштейн и др.), и, с другой стороны, как обобщающее обозначение для ряда эмпирических феноменов (М. Симэн, Дж. Рэй и др.), часто не подкреплённое теоретическим объяснением. Оба варианта разработки оказались не вполне успешными: в первом случае теория слишком высокого уровня обобщения оказалась оторванной от эмпирии; во втором случае множество противоречивых вариантов эмпирической разработки отчуждения не дали единой основы для теоретического объяснения этого понятия как психологического. Исключением является, пожалуй, теория отчуждения как экзистенциального недуга, разработанная С. Мадди.
С эмпирической точки зрения, за понятием отчуждения у разных авторов стоит весьма сходный ряд субъективных феноменов: неудовлетворённость жизнью в целом или её отдельными сферами, переживание бессилия, аномия, нигилизм или цинизм по отношению к общественным ценностям, переживание изоляции, чувство утраты смысла. На наш взгляд, именно понятие смысла позволяет объяснить весь спектр когнитивных, эмоциональных и поведенческих феноменов, традиционно связанных с отчуждением, давая тем самым основу для психологической разработки этого понятия в русле деятельностного подхода.
Теоретические основания для разработки отчуждения как утраты смысла дают работы А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и их последователей (Д.А. Леонтьев, К.А. Абульханова-Славская и др.): так, А.Н. Леонтьев называет отчуждённой деятельность, у которой сохранены лишь побудительные мотивы в отсутствие смыслообразующих, а С.Л. Рубинштейн говорит о возможности преодоления отчуждения идеала путём его реализации, ведущей к преодолению отчуждения человека от человека и к аутентичной жизни. В экзистенциальной психологии понятие отчуждения хорошо соотносится с понятием экзистенциального вакуума (В. Франкл) и используется рядом авторов (Э. ван Дорцен, А. Лэнгле и др.). С. Мадди, опираясь на работы Ж.-П. Сартра и Э. Фромма, описывает отчуждение как экзистенциальный недуг, суть которого состоит в отказе человека от совершения творческого выбора в пользу неопределённости, связанной с осуществлением уникального смысла собственной жизни, в результате чего последняя приобретает конформистский характер, становится осуществлением биологических потребностей и социальных ролей.
В отличие от понятия утраты смысла, которое обычно используется применительно к жизни в целом, понятие смыслового отчуждения применимо и к отдельным её сферам или отдельным видам деятельности и на этом уровне может выступать объяснением феноменов, связанных, например, с такими понятиями как внешняя мотивация (в терминах Э. Деси и Р. Райана) и профессиональное выгорание (К. Маслач). Так, человек может испытывать смысловое отчуждение в рамках конкретной деятельности (в качестве таковой может рассматриваться не только трудовая или учебная, но и, возможно, межличностное общение), не испытывая при этом утраты смысла жизни, если последний осуществляется им в каких-то других видах деятельности. И наоборот, мотива, придающего осмысленность конкретной деятельности, в которой человек реализует себя, может быть недостаточно для переживания им общего смысла жизни.
Путь, ведущий к обретению себя (и, в потенциале, к преодолению смыслового отчуждения от человечества), может одновременно вести к смысловому отчуждению от других людей. Вероятно, именно это имел в виду К.Г. Юнг, говоря о том, что за верность собственному закону и за развитие личности человек вынужден платить одиночеством.
Осин Е.Н.,
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ (ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ) ВЫГОРАНИЕ В АСПЕКТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ОТЧУЖДЕНИЯ И УТРАТЫ СМЫСЛОВ
Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
В настоящее время в рамках исследований благополучия личности в организации актуальным является рассмотрение такого явления, как синдром выгорания, а также факторов, обуславливающих его развитие. Данный синдром отрицательно сказывается на личности сотрудника, его социальных связях и профессиональных достижениях, что, в свою очередь, оказывает негативное влияние на работу всей организации. Изучению этого вопроса посвящено исследований, имеющих своей целью выяснить основные причины выгорания и разработать способы его профилактики.
Синдром профессионального выгорания – совокупность стойких симптомов, проявляющихся в негативных эмоциональных переживаниях и установках относительно своей работы, личных достижений и субъектов делового общения, и являющихся результатом длительных стрессов.
В данном ключе остаётся нерешённым вопрос о том, почему сотрудники одной и той же организации, выполняющие одни и те же профессиональные обязанности, обнаруживают выгорание либо вовсе его не обнаруживают. В связи с этим встаёт вопрос о факторе личностных особенностей как ведущих в развитии данного синдрома.
В зарубежной психологии данное понятие наиболее полно раскрывается в работах Э. Фромма, К. Хорни, С. Мадди. Э. Фромм характеризовал отчуждение как чувство обособленности, одиночества, выражаемое в межличностных отношениях, отношении к труду и продукту труда, а также к самому себе. Согласно концепции Э. Фромма, отчуждение вызвано подчинением и конформизмом. Для К. Хорни отчуждение является в первую очередь самоотчуждением, отчуждением от самого себя, разрывом между чистым Я и реальным Я. С. Мадди в своих работах совершил попытку рассмотреть отчуждение через понятие экзистенциального невроза, когнитивным компонентом которого служит смыслоутрата. Таким образом, психологическое отчуждение можно определить как процесс утраты связи личности с социумом, собственными желаниями и потребностями, субъективное ощущение потери своего Я, сопровождающиеся чувством одиночества, отвержения и обособленности и связанное с утратой человеком смысла.
В. Одоноуэ считает, что отчуждение следует изучать как центральную проблему в нарушениях отношений человека в профессиональной деятельности. Он рассматривает данный концепт под углом марксисткой философии и экзистенциальной психологии. В. Одоноуэ указывает, что отчуждение коренится в конфликте между индивидуальными стремлениями личности к свободе и стремлением к контролю со стороны организации. По мнению В. Одоноуэ, исследования профессионального выгорания в основном направлены на изучение внешних факторов влияния на чувства, испытываемые человеком по отношению к выполняемой работе, в то время как такие симптомы выгорания, как деперсонализация и цинизм могут быть следствием внутренних переживаний. Он предлагает пересмотреть понятие выгорание во взаимосвязи с таким понятием как отчуждение, которое, по его мнению, было недооценено многими исследователями.
Несмотря на большой интерес к исследованию синдрома профессионального выгорания, фактор ценностно-смысловой сферы личности по-прежнему остается малоизученным [14]. Отчуждение и утрата смыслов рассматриваются как следствие нарушений связей человека с миром, обусловленные потерей духовных ориентиров, неконтролируемым потоком информации, развитием технологий в постиндустриальном обществе. Данные факторы оказывают давление на личность во всех сферах жизни, что, в первую очередь, отражается на выполнении профессиональной деятельности, так как она занимает ведущее место в жизни взрослого человека. Именно это даёт ряду авторов основание полагать, что профессиональное выгорание становится следствием отчуждения и утраты смыслов.
Литература
1. Водопьянова, Н.Е. Профилактика и коррекция синдрома выгорания: методология, теория, практика / Н. Е. Водопьянова. – СПб. : Изд-во СПбГУ, 2011. – 160 с.
2. Schaufeli, W., Leiter, M., Maslach C. Burnout: 35 years of research and practice // Career Development International. – 2009. – Vol. 14 № 3. – P. 204-220.
3. Орел, В.Е. Синдром психического выгорания личности / Орел В.Е. – М. : Когито-Центр, 2005. – 450 с.
4. Maslach, C., Jackson, S. The measurement of experienced burnout // Journal of Occupational Behaviour. – 1981. – Vol. 2. – P. 99-113.
5. Бойко, В.В. Психоэнергетика. Краткий справочник / В.В. Бойко. – СПб. : Питер, 2008. – 416 с.
6. Василенко, А.Ю. Возможности профилактики синдрома эмоционального выгорания: личностные факторы // Вектор науки ТГУ. – 2011. № 4 (7). – С. 53-55.
7. Наличаева, С.А. Самоактуализационный потенциал личности как детерминанта профессионального выгорания педагогов: автореф.дис. … канд. психол. наук / С.А. Наличаева. – М., 2011. – 26 с.
8. Виртц, У. Жажда смысла: человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии // У. Виртц, Й. Цобели. – М. : Когито-Центр, 2016. – 328 с.
9. Längle, A. Burnout – Existential Meaning and Possibilities of Prevention // European Psychotherapy. – 2003. – Vol. 4 № 1. – P. 107-122.
10. Одиночкина, Е.В. Особенности смысловой сферы личности, переживающей психологическое отчуждение // Интерактивная наука. – 2017. – №20. – С. 31-32.
13. Осин, Е.Н. Смыслоутрата как переживание отчуждения: структура и диагностика: автореф. дис. … канд. психол. наук / Е.Н. Осин. – М., 2007. – 23 с.
14. Бубновская, О.В. Потребностная обусловленность внутриличностного конфликта в юношеском возрасте: автореф. дис. … канд. психол. наук / О.В.Бубновская. – М.: МПГУ, 2005. – 24 с.
Читайте также: