Кто сподвижник петра великого архиепископ новгородский автор духовного регламента
Обновлено: 02.07.2024
Более образованного, чем Феофан, человека не было в то время в России…
Красноречивый проповедник
Елеазар Прокопович — таково было его светское имя — родился в 1681 году в Киеве, в семье купца. С ранних лет его отдали в монастырскую школу, а потом и в Киево-Могилянскую академию, где юноша стал лучшим учеником и получил прекрасное образование. Однако одаренному Елеазару этого показалось мало. Он решил получить европейское образование, а для того принял унию и постригся в монахи под именем Елисея. Униатский епископ Заленский увидел в нем необыкновенное дарование, и, при его покровительстве, молодой монах был отправлен в Рим, в коллегию Св. Афанасия.
Иезуиты не могли не оценить выдающихся способностей Прокоповича, предлагали ему войти в их орден и остаться ученым работником при Ватиканской библиотеке. Но тот не польстился на заманчивое предложение, словно предчувствовал, какое будущее ждет его в православной церкви. Прокопович вернулся в Киев, все, что хотел, он уже получил. Юноша снял с себя маскарад униатства и принял постриг с именем Самуил.
Через некоторое время он взял себе имя покойного дяди Феофана Прокоповича, некогда ректора Киево-Могилянской академии. В этой же академии новоявленный Феофан преподавал риторику, философию и высший курс богословия. На уроках богословия и обнаружился новый исторический и критический метод изложения догматов молодого профессора. Это было столь свежо и веско, что стало само собой для всего русского школьного богословия XVIII и даже XIX веков творческим фактором, благодаря которому российское православное богословие освободилось от мертвящих латинских схоластических пут.
Приехав в Петербург в 1716 году, Феофан не застал там государя, бывшего за границей, но был доброжелательно встречен Меншиковым и оставлен в Петербурге. Отныне он занимался произнесением проповедей, которые печатались и отсылались государю. В то время, пока высшие православные сановники пытались критиковать деятельность Петра, Феофан с первого же раза повел себя иначе: он произнес проповедь о власти и чести царской, где делал намеки на московских церковников, укорявших Петра за разгульную жизнь и проповедовавших самостоятельность духовного класса. Петру пришлось по душе такое направление.
Вопреки желанию духовенства Прокопович в 1718 году был удостоен высокого сана — назначен епископом Псковским и Нарвским. Феофан, однако, большую часть времени пребывал в Петербурге в качестве ближайшего советника Петра в церковных делах.
Царю был ясен дух церковной реформы. Но, оказалось, что он бессилен оформить его юридически и канонически. А Феофан являлся специалистом. И ему самодержец поручил составление Духовного регламента. Феофан написал это публицистическое произведение, чтобы замысел царя был наилучшим образом мотивирован и защищен.
Казалось бы, православному пастырю сложно представить церковь без патриарха, учитывая сколько усилий было приложено в свое время, чтобы добиться учреждения патриаршей кафедры на Руси. Но Прокопович, воспитанный отнюдь не в старомосковских традициях (его противники даже обвиняли в склонности к протестантизму) чувствовал себя как рыба в воде, следуя стремлениям Петра реформировать церковь.
Феофан, как и Петр, считал себя носителем новых знаний, передовых принципов и методов.
К тому же Прокопович любил играть, являлся великим артистом, настоящим златоустом. Говоря свои проповеди прекрасно поставленным голосом, он находил точные слова, подчеркивая сказанное эффектным жестом, позой. И явно наслаждался своей необыкновенной властью над аудиторией: люди замирали от восторга, плакали от скорби, мысленно переносились за тысячи верст и сотни лет, если то требовалось проповеднику.
Феофан стремительно взбирался по карьерной лестнице. Он заправлял всеми важными делами в Синоде. Значение его все более и более усиливалось. В своих восхвалениях Петру Феофан мало пускался в праздную риторику, но всегда говорил о практической стороне и пользе для государства мероприятий самодержца. Все тогдашние уставы, касавшиеся церковного управления, написаны были Феофаном. Он составил устав семинарии или духовной академии, которую Петр предположил завести для подготовки священников. Наконец, в январе 1724 года Феофан по приказу Петра написал указ об устроении монашества, согласно которому предполагалось поставить монастыри по древнейшему образцу на такой уровень, чтобы иноческое житье отнюдь не было бесполезным и обители не становились притоном ленивцев, но приносили свою пользу обществу. Труды Феофана не ограничивались церковной сферой. Так, он написал предисловие к морскому регламенту.
Неразборчивый в средствах как политик, архиепископ Феофан, тем не менее, внес большой вклад в культуру России: он активно способствовал организации Академии наук, доработал историю Петра, написанную неизвестным автором. Феофан вошел в историю XVIII столетия как автор многочисленных сочинений — проповедей, политических трактатов, речей, латинских стихов, как теоретик литературы, переводчик, комментатор. Он возглавлял кружок, в который входили деятели русской культуры того времени: Кантемир, Татищев, Брюс.
Историк культуры и литературы Петр Пекарский отмечал, что Феофан, бесспорно, принадлежит к замечательнейшим и наиболее выдающимся личностям в русской истории 1-й половины XVIII столетия. В своей сфере это был такой же новатор, как и Петр. Пекарский дает сжатую и меткую характеристику Феофана и тех причин, которые сделали его самым искренним и преданным сотрудником Петра. Вместе с тем историк объясняет, почему вышло так, что в последние годы жизни этот высокоодаренный человек превратился в интригана и эгоиста, которому так мало подходили архиерейские ризы. Эти ризы сыграли в судьбе Прокоповича, вне сомнений, огромную роль. Если бы не они, то достоинства Феофана как государственного деятеля позволили бы ему, возможно, подняться еще выше. Если бы не они, то, может быть, и его жизнь, принесшая ему под конец так много огорчений, окончилась бы столь же трагически, как и жизнь многих русских сановников XVIII века.
На удивление хорошо принята аудиторией статья об Якиме Самко, великом казацком вожде, которого тщательно забыли в России, яростно вымарали из историографии Украины. Наверное, будем почаще вспоминать подобных персонажей. Родившихся в Малороссии, но жизнь посвятивших общему делу единой державы. Вот сегодня такой герой будет, очень старательно современными украинскими идеологами не замечаемый. А у наших православных иерархов его имя, по всем признакам, вызывает приступы зубной боли.
Тайны становления.
Архиепископ Феофан (Прокопович) отметился выдающимися заслугами, был почитаем как новатор в философии, поэзии, драматургии формирующейся российской Империи. Был непримиримым реформатором церковной и политической сферы. Вроде бы, … о нём известно много, имя часто мелькает. Но полноценной биографии не написано. Любой исследователь сразу сталкивается с огромными пробелами в его жизни. Принятие многих решений этим человеком — порой загадка и какая-то тайна. На грани конспирологии.
Всё начинается с происхождения, никто не скажет, как звали его родителей, кто они были. Известно место рождения — Киев. Не то сын торговца, не то церковного служителя при дворе митрополита. Спор идёт даже о крестильном имени, Елеазар или Елисей. Наиболее полное жизнеописание оставил тайный советник, доктор богословия Иларион Чистович.
Он утверждал: Елеазар рано потерял родителей, его воспитывал брат матери, наместник Братского монастыря и ректор киевской академии Феофан Прокопович. Игумен взял сироту в своё учебное заведение, тот сразу стал лучшим в русской грамматике и латыни. После кончины игумена покровительство над Елеазаром берет киевский митрополит Варлаам Ясинский.
Страну тогда крепко лихорадило, молодой Пётр I начал свои преобразования, патриархальное общество Малороссии пребывало в ужасе. Поступали странные циркуляры и Указы о введении системы общего образования. Россия не знала, с чего и как начинать. Некий образовательный эрзац уже существовал, был привычен, отвечал потребностям патриархальной страны. Каждый монастырь содержал свою школу для детей мирян.
Со времен митрополита Петра Могилы была знаменита своими выпускниками академия Киева. Лучшие из лучших ехали поступать в Москву. Где недавно открылась Славяно-греко-латинская академия. Но Пётр хотел чего-то большего. И требовал этого от церковных иерархов.
Вторая тайна
Драматург.
В 1711 году его вызывает к себе Пётр I, уходя в неудачный Прутский поход. Феофан сопровождает государя вплоть до подписания унизительного мирного договора с турками. Возвращается в Киев уже игуменом Братского монастыря и ректором академии. Как когда-то его дядя. Делами начинает заправлять энергично, временами жёстко, но он горячо любим братией и всем образованным киевским обществом.
Пришли на Прут коломутный,
тут же то был бой окрутный,
тут же то был нам час смутный.
Стали рядом уступати,
иншего места искати,
а не всуе пропадати.
Революционер.
С одной стороны, никто более ёмко и кратко еще не опрокидывал греко-католиков. Не давал равный бой католическим богословам и иезуитам. Но в своей богословской публицистике Феофан Прокопович… использует методы протестантов! Именно он впервые берет наиболее эффективные критические приёмы этих еретиков против католицизма. Только разворачивая выводы… в пользу православной веры. Феофану отвечают даже из Ватикана несколькими книгами…
Тогдашний киевский митрополит Иоасаф Краковский уже отошёл от дел, сломленный возрастом и болезнями. Прокопович вместе с иеродиаконом Иоанникием Сенюковичем тащили на себе огромный груз повседневных дел епархии… Но насыщенная и интересная жизнь закончилась царским вызовом в 1716 году.
Реформатор .
Когда преставился московский патриарх Адриан, в том году преемника не избирали. Местоблюстителем патриаршего престола был рязанский митрополит Стефан Яворский, бывший униат и галичанин. Его власть местоблюстителя была крайне ограничена неистовством Петра. Запретившим любые самостоятельные решения. В духовных делах Стефан должен был совещаться с собором епископов, хозяйственные решали кто угодно… только не сами церковники. Стало понятно: Пётр не собирается назначать патриарха, сам институт патриаршества — ликвидировать.
Так, в 1721 году, была учреждена новая форма церковного управления. Феофан стал первым вице-президентом Святейшего правительствующего Синода. Уже являясь рукоположенным епископом Псковским и Нарвским. С первого дня своего приезда из Киева он ни на шаг не отходит от Петра, став главным советником в делах духовного управления страной. Получив в нагрузку от беспокойного императора кучу других обязанностей.
Непростые времена .
Выводы
Более образованного, чем Феофан, человека не было в то время в России…
Красноречивый проповедник
Елеазар Прокопович — таково было его светское имя — родился в 1681 году в Киеве, в семье купца. С ранних лет его отдали в монастырскую школу, а потом и в Киево-Могилянскую академию, где юноша стал лучшим учеником и получил прекрасное образование. Однако одаренному Елеазару этого показалось мало. Он решил получить европейское образование, а для того принял унию и постригся в монахи под именем Елисея. Униатский епископ Заленский увидел в нем необыкновенное дарование, и, при его покровительстве, молодой монах был отправлен в Рим, в коллегию Св. Афанасия.
Иезуиты не могли не оценить выдающихся способностей Прокоповича, предлагали ему войти в их орден и остаться ученым работником при Ватиканской библиотеке. Но тот не польстился на заманчивое предложение, словно предчувствовал, какое будущее ждет его в православной церкви. Прокопович вернулся в Киев, все, что хотел, он уже получил. Юноша снял с себя маскарад униатства и принял постриг с именем Самуил.
Через некоторое время он взял себе имя покойного дяди Феофана Прокоповича, некогда ректора Киево-Могилянской академии. В этой же академии новоявленный Феофан преподавал риторику, философию и высший курс богословия. На уроках богословия и обнаружился новый исторический и критический метод изложения догматов молодого профессора. Это было столь свежо и веско, что стало само собой для всего русского школьного богословия XVIII и даже XIX веков творческим фактором, благодаря которому российское православное богословие освободилось от мертвящих латинских схоластических пут.
Приехав в Петербург в 1716 году, Феофан не застал там государя, бывшего за границей, но был доброжелательно встречен Меншиковым и оставлен в Петербурге. Отныне он занимался произнесением проповедей, которые печатались и отсылались государю. В то время, пока высшие православные сановники пытались критиковать деятельность Петра, Феофан с первого же раза повел себя иначе: он произнес проповедь о власти и чести царской, где делал намеки на московских церковников, укорявших Петра за разгульную жизнь и проповедовавших самостоятельность духовного класса. Петру пришлось по душе такое направление.
Вопреки желанию духовенства Прокопович в 1718 году был удостоен высокого сана — назначен епископом Псковским и Нарвским. Феофан, однако, большую часть времени пребывал в Петербурге в качестве ближайшего советника Петра в церковных делах.
Царю был ясен дух церковной реформы. Но, оказалось, что он бессилен оформить его юридически и канонически. А Феофан являлся специалистом. И ему самодержец поручил составление Духовного регламента. Феофан написал это публицистическое произведение, чтобы замысел царя был наилучшим образом мотивирован и защищен.
Казалось бы, православному пастырю сложно представить церковь без патриарха, учитывая сколько усилий было приложено в свое время, чтобы добиться учреждения патриаршей кафедры на Руси. Но Прокопович, воспитанный отнюдь не в старомосковских традициях (его противники даже обвиняли в склонности к протестантизму) чувствовал себя как рыба в воде, следуя стремлениям Петра реформировать церковь.
Феофан, как и Петр, считал себя носителем новых знаний, передовых принципов и методов.
К тому же Прокопович любил играть, являлся великим артистом, настоящим златоустом. Говоря свои проповеди прекрасно поставленным голосом, он находил точные слова, подчеркивая сказанное эффектным жестом, позой. И явно наслаждался своей необыкновенной властью над аудиторией: люди замирали от восторга, плакали от скорби, мысленно переносились за тысячи верст и сотни лет, если то требовалось проповеднику.
Феофан стремительно взбирался по карьерной лестнице. Он заправлял всеми важными делами в Синоде. Значение его все более и более усиливалось. В своих восхвалениях Петру Феофан мало пускался в праздную риторику, но всегда говорил о практической стороне и пользе для государства мероприятий самодержца. Все тогдашние уставы, касавшиеся церковного управления, написаны были Феофаном. Он составил устав семинарии или духовной академии, которую Петр предположил завести для подготовки священников. Наконец, в январе 1724 года Феофан по приказу Петра написал указ об устроении монашества, согласно которому предполагалось поставить монастыри по древнейшему образцу на такой уровень, чтобы иноческое житье отнюдь не было бесполезным и обители не становились притоном ленивцев, но приносили свою пользу обществу. Труды Феофана не ограничивались церковной сферой. Так, он написал предисловие к морскому регламенту.
Неразборчивый в средствах как политик, архиепископ Феофан, тем не менее, внес большой вклад в культуру России: он активно способствовал организации Академии наук, доработал историю Петра, написанную неизвестным автором. Феофан вошел в историю XVIII столетия как автор многочисленных сочинений — проповедей, политических трактатов, речей, латинских стихов, как теоретик литературы, переводчик, комментатор. Он возглавлял кружок, в который входили деятели русской культуры того времени: Кантемир, Татищев, Брюс.
Историк культуры и литературы Петр Пекарский отмечал, что Феофан, бесспорно, принадлежит к замечательнейшим и наиболее выдающимся личностям в русской истории 1-й половины XVIII столетия. В своей сфере это был такой же новатор, как и Петр. Пекарский дает сжатую и меткую характеристику Феофана и тех причин, которые сделали его самым искренним и преданным сотрудником Петра. Вместе с тем историк объясняет, почему вышло так, что в последние годы жизни этот высокоодаренный человек превратился в интригана и эгоиста, которому так мало подходили архиерейские ризы. Эти ризы сыграли в судьбе Прокоповича, вне сомнений, огромную роль. Если бы не они, то достоинства Феофана как государственного деятеля позволили бы ему, возможно, подняться еще выше. Если бы не они, то, может быть, и его жизнь, принесшая ему под конец так много огорчений, окончилась бы столь же трагически, как и жизнь многих русских сановников XVIII века.
Читайте также: