Какой российский город стал предметом притязаний поляков в ходе смуты

Обновлено: 06.07.2024

В начале 17 века у поляков было несколько прекрасных возможностей практически бескровно избавиться от своего главного соперника, став единственным гегемоном в Восточной Европе.

Долгие столетия Восточная Европа была ареной борьбы между двумя славянскими народами - русскими и поляками. Так сложилось, что чаще всего победителем в этом противостоянии выходила Россия, вплоть до того, что Польша как государство несколько раз просто исчезала с лица земли.

Однако и у поляков был шанс одолеть могучего восточного соседа. В начале 17-ого века, когда Россия впала в период политических междоусобиц, известный как Смута, войска Речи Посполитой заняли Кремль, а польский королевич был избран русским царем.

Смута

В конце 16-ого века в Русском государстве прервалась династия Рюриковичей, правившая государством более семи веков. Младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий был убит при странных обстоятельствах еще в 1591 году, а со смертью бездетного Федора Иоанновича в 1598 году страна погрузилась в нескончаемый хаос борьбы за власть боярских родов, чехарды правителей, появления разного рода самозванцев и претендентов на трон.

Сергей Иванов. Смутное время (1908)

Главный соперник русского царства на западе, Речь Посполитая внимательно наблюдала за событиями в соседнем государстве, выжидая наилучшего момента для вмешательства.

Первая попытка

Первую попытку поляки предприняли в 1604 году. Тогда в пределы русского государства вторглось польско-литовское войско во главе с так называемым Лжедмитрием I, якобы спасшимся царевичем Дмитрием, а на самом деле монахом Григорием Отрепьевым.

Идея поставить на русский престол своего ручного царя была для поляков весьма соблазнительна. Официально дистанцировавшись от самозванца, король Сигизмунд III и сейм негласно дали карт-бланш магнатам Ежи (Юрию) Мнишеку и Константину Вишневецкому, которые и организовали поход.

Н.Неврев. Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III на введение в России католицизма

Авантюра завершилась вполне удачно. Царь Борис Годунов внезапно скончался, а Лжедмитрий I занял вакантный русский престол.

Несмотря на надежды поляков, самозванец не стал марионеткой в их руках. Он не выполнил ни одного обещания, которое дал им накануне похода: уступить часть западных земель, начать строительство католических храмов на Руси, открыть путь в страну иезуитам.

Однако, не устраивал Лжедмитрий и местную знать, которая сама рвалась к власти. 27 мая 1606 года самозванец был убит, а для поляков наступила пауза в их деле борьбы за самое сердце России.

К.Е. Маковский. Убийство Лжедмитрия

Вторая попытка

В 1609 году до Сигизмунда III стали доходить слухи, что часть московского боярства, недовольная политикой избранного царя Василия Шуйского, вовсе не против того, чтобы возвести на русский престол его сына королевича Владислава. Русская знать, устав от междоусобиц, все больше склонялась к приглашению постороннего кандидата не из боярских родов, и сын польского правителя подходил для этого лучше всего.

Царь Василий Шуйский сам для Сигизмунду повод для вторжения. Проигрывая борьбу против очередного претендента Лжедмитрия II, он обратился за военной помощью к врагам Речи Посполитой - шведам, что грубо нарушало польско-русские договоренности. Польское королевское войско незамедлительно вторглось в пределы русского государства.

Питер Пауль Рубенс. Конный портрет Сигизмунда III. Около 1624.

Царство без царя

Тем не менее, такие условия вряд ли могли помешать полякам в будущем пустить глубокие корни в системе управления русским государством. У них уже был успешный опыт поглощения огромного Великого княжества Литовского, в котором поляки после унии 1569 года, объединившей два государства, мирно и практически без всяких гонений на его обширное православное население сосредоточили в своих руках все рычаги власти, отодвинув литовцев на второй план.

Юный принц Владислав

Однако проверить, получится ли так же с русскими, было не суждено. Сославшись на несовершеннолетие Владислава, Сигизмунд не отпустил своего четырнадцатилетнего сына в Москву. Он начал собственноручно подписывать указы и распоряжения, фактически взяв власть в свои руки, что не могло не вызвать недовольство бояр.

По поводу крещения своего сына в Православие, польский король к возмущению русской знати утверждал, что это возможно лишь при соединении церквей на основе Флорентийской унии 1439 года, с признанием верховенства папы римского над православной церковью.

Последней каплей было то, что войско Речи Посполитой, нарушив условия соглашения, вошло в Москву и заняло Кремль. Теперь московское правительство не могло без совета Жолкевского принять ни одного решения по управлению Россией.

Польско-литовская оккупация Москвы

Солдаты польско-литовского гарнизона быстро обозлили местное население. Так, некий шляхтич Блинский в пьяном виде стрелял по иконе Богородицы в Сретенских воротах, и нанес ей огромный ущерб. Недолго думая, комендант Кремля Александр Гонсевский приказал отрубить виновнику обе руки, прибив их под образом Богородицы, a самого Блинского сжечь заживо на площади.

Александр Корвин Гонсевский

Однако нарастающее противостояние было уже не остановить. 1 апреля 1611 года столкновение москвичей с поляками и литовцами превратилось в настоящее побоище, которому даже Гонсевский не мог помешать.

Освобождение

Поскольку надежды дождаться царя Владислава окончательно растаяли, а польское засилье становилось тягостным не только Москве, но и другим городам государства, в русском обществе зародились освободительные движения, известные как Первое и Второе народные ополчения.

Константин Маковский. Воззвание Минина к нижегородцам (1896)

Весной 1611 года большая часть Москвы была освобождена, а польско-литовский гарнизон оказался осажден в Кремле. Там же находились и члены русского правительства, так называемая Семибоярщина, а также будущий правитель России, первый царь из династии Романовых - Михаил Федорович.

Надежды гарнизона на помощь растаяли вместе с поражением шедших на выручку войск гетмана Яна Ходкевича под Москвой, и 20 ноября он сдался на милость победителя.

Эрнст Лисснер. Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году

Последняя попытка

Андрей Рябушкин. Михаил Фёдорович на собрании боярской думы (1893)

Официально от претензий на русский престол Владислав, ставший уже королем Речи Посполитой Владиславом IV Вазой, отказался только в 1634 году. Поляки не реализовали шанс сломить своего восточного соперника, который, окрепнув, в свою очередь не упустит возможность несколько столетий спустя положить конец польской государственности.

Каждый год 4 ноября мы отмечаем День народного единства - годовщину освобождения Москвы от польских интервентов. Справедливости ради надо сказать, что в саму суть этого праздника вникают далеко не все - кто-то просто радуется лишнему выходному, кто-то по старой советской привычке соотносит его с ноябрьскими событиями 1917-го.

Каждый год 4 ноября мы отмечаем День народного единства — годовщину освобождения Москвы от польских интервентов. Справедливости ради надо сказать, что в саму суть этого праздника вникают далеко не все — кто-то просто радуется лишнему выходному, кто-то по старой советской привычке соотносит его с ноябрьскими событиями 1917-го. На деле же четыре с небольшим сотни лет назад на самом институте российской государственности была поставлена если не точка, то жирный вопросительный знак. Тогда, в 1612 году, решался вопрос — какой станет страна. Чтобы лучше понять те далекие события, можно посмотреть на дошедшие до наших дней вещественные свидетельства исторических перипетий Великой смуты, прокатившейся по русской земле. Ну и, разумеется, посетить места, где вершилась история.

Начало начал

Истоки Смутного времени кроются в событиях, произошедших в небольшом городке Углич в мае 1591 года. На том месте, где сейчас стоит, отражаясь в волжских водах, церковь Димитрия на Крови, произошло событие, вошедшее в длинную череду загадок русской истории — трагическая гибель Дмитрия, сына Иоанна Грозного и Марии Нагой. Восьмилетнего мальчика, обреченного на большую роль в истории — при жизни он мог стать русским царем и продолжить династию Рюриковичей, а в посмертии послужил ширмой для многочисленных самозванцев, прикрывавшихся его именем. Эта трагедия оставила после себя много темных пятен. Был ли это несчастный случай, когда царевич, охваченный приступом эпилепсии, во время игры в ножички сам напоролся на острие, или имела место злая воля жаждавшего власти Бориса Годунова, сейчас уже не установить. Как и не выяснить, почему безутешная мать, потерявшая много лет назад сына, признала его в том человеке, которого принято именовать Лжедмитрий I, а потом, после смерти правившего на Москве почти год царя Дмитрия Иоанновича, отказалась от него.

Краснокаменное кольцо всевластия

Одной из важнейших точек притяжения событий Смутного времени являлся Московский кремль. Сердце столицы было символом власти. Тот, кто владел им, правил и страной. Именно сюда триумфально вступил Лжедмитрий I во главе своего войска в июне 1605 года, под сводами кремлевского Успенского собора на его чело была возложена шапка Мономаха. И через крепостные Спасские ворота, именовавшиеся в те времена Фроловскими, тело царя-самозванца, свергнутого в ходе заговора под началом Василия Шуйского, вынесли на Красную площадь, где оно было предано поруганию.

Но то был далеко не конец Смуты. Вспыхнуло восстание Ивана Болотникова, подошел к Москве Лжедмитрий II — "тушинский вор", смерть которого также не стала концом государственных потрясений. Еще при жизни нового кандидата в царевичи Дмитрии с претензией на русский престол не без его участия в 1609 году началась война с поляками, до этого лишь оказывавшими помощь одной из противоборствующих сторон. Паны тоже были в Кремле, стены которого покорились им осенью 1610-го.

Потомству в пример

В обстановке общей неразберихи, коллапса власти и повальных измен, когда город, только что упорно боровшийся с врагом, под воздействием слова переходил на его сторону, были и те, кто остался верен присяге до конца. Примеров тому немало, но один из самых ярких — Смоленск, город-ключ, город-заноза, доставивший вторгающимся супостатам всех мастей немало трудностей. Смоленск находился в осаде 12 месяцев. В сентябре 1609 года под стенами города появилось войско Льва Сапеги, вслед за которым подошла армия короля Сигизмунда III Вазы. В июне 1611-го польские войска ворвались в город. В этот временной промежуток вместилось многое — отбитые приступы, подземная минная война, в которой одни стремились сделать подкоп и взорвать укрепления, а другие рыли контргалереи и уничтожали вражеских саперов.

Город не сдался и когда стало известно, что войско, шедшее ему на помощь, наголову разбито, и потом, когда потерял власть законный на тот момент правитель — Василий Шуйский. Был и отказ подчиниться указу Семибоярщины — коллаборационистского по своей сути, пропольского правительства, приказавшего руководителю и идейному вдохновителю обороны воеводе Михаилу Шеину сдать город. Оставшиеся в живых защитники города и мирные жители укрылись в Успенском соборе — монументальной постройке, относящейся к домонгольскому периоду, строительство которого приписывалось Владимиру Мономаху. Видя отчаянность своего положения и зная, что пощады не будет, они взорвали себя.

От прежнего собора сейчас ничего не осталось, но на его месте возвышается новый одноименный храм, а вот прежние, те самые крепостные стены можно видеть и поныне. Когда Батый совершил в 1237-38 годах свой опустошительный поход на Русь, два месяца из пяти он провел под стенами Козельска — небольшого городка в составе Черниговского княжества. За упорство жителей, стоившее Бату-хану многих воинов, он прозвал Козельск Злым городом. Таким же злым стал для поляков Смоленск, жители которого до конца выполнили свой долг.

Реконкиста по-русски

"Вы видите, как ваше отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную… Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдёте вы подобного" — писал патриарх Гермоген в своем январском послании 1611 года. Призыв был услышан, и первым, кто откликнулся на него, стал рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Позже к нему на помощь пришел Дмитрий Пожарский, звездный час которого был еще впереди. Вскоре из Нижнего Новгорода вышли собранные там рати и, соединившись с другими отрядами ополчения, в марте подошли к Москве, улицы которой вновь стали ареной жестокой битвы.

Привычно и буднично сейчас звучат эти названия — Китай-город, Сретенка, Лубянка, Замоскворечье, Белый город, но тогда под аккомпанемент пожара, устроенного поляками, они были окутаны дымом мушкетных залпов и наполнены звоном стали. Первая попытка оказалась, увы, неудачной, и в Кремле по-прежнему оставался польский гарнизон.

Огнем и мечом — реванш

Настоящий, если так можно выразиться, успех пришел только ко второму ополчению, во главе которого стояли гражданин Минин и князь Пожарский — нижегородец среднего достатка и неясного по сей день происхождения и князь, чей род по линии стародубских князей восходит к Юрию Долгорукому. Во многом их стараниями в Нижнем Новгороде собралась новая рать, которая поднялась по Волге, прирастая новыми силами, окрепла в Ярославле, ненадолго ставшим стольным градом, приняв у себя временный правящий орган — Совет всея земли, и вновь подошла к Москве.

Первым серьезным испытанием для ополченцев стал бой с отрядом Яна Ходкевича, пытавшегося провести обоз с припасами осажденным в городе на семи холмах соплеменникам. Битва длилась несколько дней и закончилась победой русских. Потом были штурм Китай-города и капитуляция поляков, оборонявших Кремль, куда князья Пожарский и Трубецкой со своим войском вступили 6 ноября 1612 года.

Первый из Романовых

Смутное время формально окончилось, но еще долго его последствия сотрясали русские земли, лежавшие в руинах — шалили лихие людишки, привыкшие к вольнице и безвластию, да пытались повторить былой успех поляки.

Жизнь за царя

Был или нет — вот в чем вопрос. Сам факт существования Ивана Осиповича Сусанина — крестьянина, жившего в селе Домнино под Костромой и увидевшего на своем пороге одним морозным днем, а может ночью, зимы 1613 года отряд поляков, рыскавших в поисках нового царя, ставится под сомнение. Слишком уж мало достоверных исторических фактов, подтверждающих то, что Иван Сусанин увел поляков прочь от того места, где в тот момент находился Михаил Романов со своей матерью. Официальный государственный культ, основанный благодарной династией Романовых, которым, как и любой власти, нужны были герои, несколько оттенил саму личность Сусанина. Потом он, а точнее — память о нем попала под известный ленинский декрет "О памятниках Республики" от 12 апреля 1918 года, где у "царей и их слуг" не оставалось шанса присутствовать на улицах и площадях городов даже в виде монументов. В 30-е годы, перед самой войной снова потребовались герои, в том числе и из числа бывших, старорежимных.

Спор о личности Сусанина и его реальности идет по сей день, и вступать в него можно, только имея результаты каких-то научных изысканий. Поэтому ограничимся только одним фактом: в ноябре 1619 года зять Ивана Сусанина Богдан Сабинин, который был отправлен тестем предупредить Романовых о приближении поляков, согласно грамоте царя Михаила получает в награду "за службу к нам, и за кровь, и за терпение" половину деревни и освобождение от налогов и повинностей. С чего бы это, как вы думаете?

Сигизмунд применил наиболее отвратительный способ правления, какой только можно было придумать. Начальник стрельцов, боярин Гонсевский, предлагал ему способ, обещавший дать превосходные результаты и испытанный им без всякого затруднения. Король предпочитал обрусевшим полякам ополячившихся русских, но чтобы они проявили послушание, какое требовалось, приходилось довольствоваться низшим по качеству составом. Бывший кожевник, Федька Андронов был утвержден в звании думного дворянина, полученном в Тушине, и назначен помощником московского казначея Василия Петровича Головина. Он не замедлил вытеснить своего начальника и предоставить казну в распоряжение Гонсевского. Для соблюдения формы Гонсевский в присутствии бояр произвел опись; но через несколько дней наложенные ими печати были сорваны и заменены другими с печатью Федьки Андронова. Эта система быстро распространилась во всех приказах. Царь Сигизмунд постепенно вводил туда людей, отличившихся под Тушином или Смоленском, таких, как Михаил Молчанов или Иван Салтыков. В Думе Федька Андронов все возвышал свой голос, не боясь спорить с князьями из рода Мстиславских или Воротынских.[383]

Семибоярщина уже не существовала; в сущности, правительство было негласно распущено; оно покорно отошло в сторону, и в то же время рушилась последняя попытка московских бояр образовать правящий класс из двух соперничавших друг с другом аристократий. Попытка эта закончилась диктатурой Федьки Андронова! Ответственность перед историей за это крушение лежит на родовитой знати и придворных вельможах; им не суждено уж было подняться после этого поражения. За чечевичную похлебку, да и то еще гадательную, один из Мстиславских не погнушался польским титулом конюшего; бояре продавали свои права на первородство, и вместе с упадком этого сословия совершалось уравнение русского общества в общем раболепстве. Независимым оставалось лишь духовенство. Но так как представителями его в тот момент были несообразительный Гермоген и двуличный Палицын, и оно не стояло на высоте своего положения и не оказало влияния, какое могло бы приобрести. Келарь Троицкой лавры находит в настоящее время убежденных защитников; [384] но они принуждены ссылаться лишь на его собственные показания, так как показаний современников о нем вообще нет, и молчания их, конечно, недостаточно для оспаривания красноречивых фактов. Разделяя со всей страной бедствия, вызванные отчасти им же самим, патриарх очутился вдруг на пьедестале, на котором истинные черты его личности исчезли для современников в ореоле его продолжительных страданий. На расстоянии их можно, однако, различить. Они производят такое впечатление, что он был человек ограниченный, легковерный, упрямый, но слабый; богослов и ученый для своей страны и своего времени, красноречивый писатель, но человек мало просвещенный вообще и грубо воспитанный. Существует предание, будто он начал свое поприще у донских казаков, а легенда о связи его с родом Голицыных не подтверждается никакими серьезными указаниями.[385] Занимая положение высшей духовной особы, обладая огромной властью, он был игрушкой событий, которыми пытался управлять; он думал, что управляет движениями толпы, в то время как сам кружился в этой толпе; сначала он примыкал к рядам противников Шуйского, а потом, когда было уже поздно, захотел поддержать его; он всем становился поперек дороги и всем перечил, а кончалось тем, что одни его осмеивали, другие отсылали к делам церкви; он неумело, но упорно защищал свой престиж, но в конце концов готов был склоняться перед всеми власть имущими, против которых раньше так неблагоразумно дерзал: перед бывшим патриархом Иовом, место которого он согласился занять, а потом принужден был выдвинуть его впереди себя; перед мнимым патриархом Филаретом, которого он ласково встречает при возвращении его из-под Тушина, после того как проклял; перед Жолкевским, общества которого он ищет после того, как запретил ему въезд в Москву, и даже перед Сигизмундом, которого просит скорее "дать своего сына", после того, как называл и отца и сына разбойниками.[386]

Гермогену не под силу оказалось одолеть и Федьку Андронова. Впрочем, гражданская диктатура бывшего кожевника клонилась к тому, чтобы поскорее уступить место военной диктатуре Гонсевского. В последних числах октября 1610 года, вследствие более или менее серьезного заговора, имевшего целью соглашение с Дмитрием,[387] польский боярин ввел в городе осадное положение, и с той поры его поведение и поведение его соотечественников принимает характер, обычный в гарнизонах во враждебной стране. Находясь в постоянной тревоге, принужденные по четыре-пять раз в день вскакивать на лошадей, начальники и солдаты вымещали свою злобу за это беспокойство и непосильное напряжение насилиями, недостаточно сдерживаемыми Гонсевским; насилия эти вызывали отместку населения, что увеличивало с той и другой стороны раздражение, служившее источником грозных столкновений. Даже церкви перестали чтить. В церкви св. Иоанна еще и теперь показывают "отвращенную" икону св. Николая; как говорит предание, взоры святого отвратились при виде чинимых чужеземцами поруганий святыни.[388]

А в то же время приступили и к расхищению драгоценных предметов, потому что Сигизмунд требовал, чтобы жалование гарнизону платили москвитяне, а в Кремле уже не было денег. Как размеры этих расхищений, вызванных обстоятельствами, так и ценность расхищавшихся сокровищ были чересчур преувеличены. Казна Ивана Грозного была уже сильно урезана, и говорят, увидев то, что от нее осталось, Жолкевский был сильно разочарован. Его поразила только груда золотой и серебряной посуды; да и то еще бт льшая часть этих изделий была такова, что грубая отделка их не делала чести местным мастерам. Ценность, которую москвитяне придавали некоторым предметам, преувеличивалась притом услужливой легендой, и едва ли могли бы они найти покупателя для скипетра из единорога, оцененного ими в 140 000 рублей. Мархоцкий говорит о двенадцати золотых изображениях апостолов в естественную величину, которые будто бы наследовал Шуйский; но уже "шубник" вскоре принужден был обратить их в монету, оставив лишь золотое изображение Христа, которое весило 30 000 дукатов и потом было разбито на куски поляками. Возможно, что и Мархоцкий получил свою долю в этой добыче; но что касается двенадцати апостолов, он, вероятно, говорит о них понаслышке. В этом надо видеть басню, которой долго еще суждено было волновать воображение как в России, так и в Польше; басня эта приписывала одной из жертв Барской конфедерации в конце XVIII столетия, князю Радзивиллу, очень богатому поместьями, но весьма нуждающемуся в деньгах, богатство, которого совсем незаметно было во время его пребывания за границей.

Шуйский не коснулся ни посуды, необходимой принадлежности придворных пиров, ни знаков царской власти, многочисленных скипетров и корон. Так как их следовало сберечь еще для Владислава или Сигизмунда, то польские полки согласились взять их только в качества залога, и они сохранились неприкосновенными в руках полковников до конца занятия Москвы поляками, поэтому эта часть царского сокровища почти вся ускользнула от разгрома. Шапка Мономаха и другие регалии византийского происхождения; трон, отделанный опалами, сапфирами, топазами и бирюзой, поднесенный в 1604 году Годунову персидским шахом Аббасом; трон Ивана III, из слоновой кости греческой работы, и Ивана IV, украшенный 9 000 драгоценных камней, который служил при короновании Марины, - все это было спасено. Неверно также, будто Сигизмунд впоследствии велел похоронить себя в одной из корон, похищенных в Москве. Король обладал, вместе со шведской короной, и московской, но обе были сделаны варшавскими золотых дел мастерами. Золотая посуда в Кремле была пощажена; только серебряная была перечеканена в монету для уплаты жалованья польским офицерам и солдатам; им же совсем уже некстати, бесспорно, предоставлены были и церковные украшения, вплоть до покровов на гробницах великих князей в Архангельском соборе.

Размеры этого разгрома, где расхищение отягощалось кощунством над святыней, не могут быть, однако, с точностью установлены ввиду противоречивых исчислений; [389] справедливость требует лишь прибавить, что если Гонсевский и Сигизмунд участвовали в расхищении, то не воздержались, по-видимому, и москвитяне, и много их участвовало в рядах расхитителей. Поляки в одном дипломатическом документе впоследствии утверждали, что, "как только впускали туда боярина, он наполнял свои карманы и удирал".[390]

В общем, и гражданское и военное правительство дало почувствовать очень неприятное предвкушение подготовляемому образу правления. Они представляли Польшу в самом непривлекательном ее виде и произвели такое сильное и скверное впечатление, что вызвали возврат народной симпатии к претенденту, так что Дмитрию при содействии Марины, несомненно, опять удалось бы достигнуть успеха, если бы не произошла катастрофа; да она, впрочем, была, вероятно, неминуема ввиду условий, при которых оба они отправляли в Калуге свою верховную власть, находившуюся в опасности.

Древний русский город Смоленск, который расположен на обоих берегах Днепра, известен по летописным источникам с 862-863 годов как град союза славянских племен кривичей (археологические данные говорят о его более древней истории). С 882 года Смоленская земля была присоединена Вещим Олегом к Русскому государству. Этот город и земля вписала немало героических страниц в защиту нашего Отечества. Он стал главной крепостью на наших западных рубежах, вплоть до Великой Отечественной войны. Один из самых известных подвигов Смоленска – это оборона Смоленска в 1609 — 1611 годах.

Надо отметить, что после развала Древнерусского государства, Смоленск был возвращён в состав России в 1514 году великим князем Василием III. В 1595—1602 годах в годы правления царей Федора Иоанновича и Бориса Годунова под руководством архитектора Фёдора Коня была построена Смоленская крепостная стена, с протяженностью стен в 6,5 километров и с 38 башнями высотой до 21 метра. Высота наиболее сильной из них — Фроловской, которая находилась ближе к Днепру, достигала 33 метров. Девять башен крепости имели ворота. Толщина стен достигала 5—6,5 м, высота — 13—19 м, глубина фундамента более 4 м. Эти укрепления сыграли огромную роль в обороне города. Зодчий внёс несколько новинок в уже традиционную для него схему: стены стали выше – в три яруса, а не два, как раньше, башни также выше и мощнее. Все три яруса стен были приспособлены для боя: первый ярус, для подошвенного боя — был оборудован прямоугольными камерами, в которых устанавливались пищали и пушки. Второй ярус, был для среднего боя — строили траншеевидные сводчатые камеры в центре стены, в которых ставили пушки. Пушкари поднимались к ним по приставным деревянным лестницам. Верхний бой — находился на верхней боевой площадке, которая была ограждена зубцами. Глухие и боевые зубцы чередовались. Между зубцами были невысокие кирпичные перекрытия, из-за которых стрельцы могли бить с колена. Сверху площадку, на которой также были установлены пушки, закрывала двухскатная тёсовая крыша.

Модель смоленской крепостной стены.

Силы сторон, подготовка Смоленска к обороне

Летом 1609 года поляки начали военные действия против России. Польские войска вступили на русскую территорию, и первым городом на их пути оказался Смоленск. 19 сентября 1609 года передовые отряды Речи Посполитой, которые возглавлял канцлер Великого Литовского княжества Лев Сапега, подошли к городу и начали его осаду. Через три дня подошли и основные силы Речи Посполитой во главе с Сигизмундом III (12,5 тыс. человек при 30 пушках, в польскую армию входили не только поляки, но и литовские татары, венгерская и немецкая наёмная пехота). Кроме того, подошло свыше 10 тыс. запорожцев, во главе с гетманом Олевченко. Слабостью войска поляков была малочисленность пехоты, которая была необходима для штурма крепости – около 5 тыс. человек.

Гарнизоном Смоленска в 5,4 тыс. человек (9 сотен дворян и детей боярских, 5 сотен стрельцов и пушкарей, 4 тыс. ратников из посадских людей и крестьян), руководил воевода Михаил Борисович Шеин. Он отличился в сражении 1605 года, под Добрыничами, когда русское войско нанесло сокрушительное поражение отрядам Лжедмитрия I. Шеин после этой победы был назначен воеводой передового полка, в 1607 году получил чин боярина, а в 1608 году занял одну из самых ответственных должностей в Русском государстве — стал главным воеводой в Смоленске. Воевода обладал богатым боевым опытом, отличался личной смелостью, твердостью характера, упорством и настойчивостью, имел широкие знания в военной области.

При приближении противника к Смоленску, окружавший город посад (до 6 тыс. деревянных домов) по приказу воеводы был выжжен. Это создало более благоприятные условия для оборонительных действий (улучшились обзор и обстрел для артиллерии, противник лишался укрытий для подготовки внезапной атаки, жилищ в преддверии зимы).

Оборона крепости

Гетман Станислав Жолкевский, непосредственно руководивший польской армией, был человеком весьма здравого ума, поэтому выступал против войны, с Русским государством. Гетман считал, что она не соответствует интересам Речи Посполитой. Но его миролюбивые доклады не достигли своей цели.

После разведки укреплений Смоленска и обсуждения на военном совете способов овладения крепостью гетман вынужден был доложить королю Сигизмунду III о том, что польская армия не располагает необходимыми для штурма силами и средствами (многочисленной пехотой, осадной артиллерией и пр.) Он предложил королю ограничиться блокадой крепости, а главными силам идти на столицу России.

Но Сигизмунд принял решение, во что бы то ни стало, овладеть Смоленском, и отклонил это предложение. Выполняя королевскую волю, гетман Жолкевский приказал начать штурм крепости в ночь на 25 сентября. Планировалось разрушить подрывными снарядами Копытицкие (западные) и Авраамиевские (восточные) ворота и через них ворваться в Смоленскую крепость. Для штурма были выделены пехотные роты немецких и венгерских наёмников, для прорыва через ворота лучшие конные сотни. Отвлекать гарнизон должна была ружейно-артиллерийская стрельба по всему периметру крепости. Она была должна создать видимость общего штурма.

Но Шеин предусмотрел такой вариант развития событий, и все ворота крепости были заранее прикрыты срубами заполненными землёй и камнями. Это защищало их от огня осадной артиллерии и возможного подрыва. Польские минёры смогли разрушить только Авраамиевские ворота, но войска не получили условного сигнала до обнаружения. Защитники восточной стены зажгли факелы, увидев противника, накрыли изготовившиеся к атаке порядки огнём артиллерии. Польские силы понесли большие потери и отошли. Ночной штурм был сорван.

25—27 сентября польская армия пыталась взять город, наиболее яростные бои шли на севере — у Днепровских и Пятницких ворот и на западе — у Копытицких ворот. Атаки поляков были везде отражены, со значительными для них потерями. Большую роль в успехе оборону сыграл резерв, который быстро перебрасывали на угрожаемые участки.

Защитники крепости одновременно с обороной, совершенствовали систему укреплений. Прорехи немедленно заделывали, ворота, без которых можно было обойтись, засыпали землёй и камнями, срубы перед воротами прикрыли оградой с караулом.

После этого польское командование решило ослабить оборону крепости с помощью инженерных работ и артиллерийского огня, а затем начать второй штурм. Но эффективность огня оказалось низкой, артиллерии у поляков было мало, к тому же это были маломощные пушки, не способные принести серьёзного ущерба стенам крепости. Крепостная артиллерия русского гарнизона наносила полякам большой ущерб, срывала инженерную подготовку. В создавшейся ситуации польский король был вынужден отказаться от повторного штурма крепости, и с 5 октября польское войско перешло к осаде.

16 января 1610 года русские минеры докопались до польского подкопа и уничтожили находившегося там врага, а затем взорвали галерею. Некоторые военные историки, к примеру Е. А. Разин, считают, что это был первый в военной истории подземный бой. 27 января смоленские минёры одержали ещё одну победу над противником, вражеский подкоп взорвали. Вскоре смоляне смогли взорвать еще один польский подкоп, доказав бесперспективность ведения против них минной войны. Русские воины выиграли подземную войну зимы 1609- 1610 годов.

Надо отметить, что русский гарнизон не только успешно отразил атаки врага и выиграл минную войну, но и совершал вылазки, в которых участвовали сотни воинов, не давая врагу спокойного житья. Кроме того, вылазки совершали с целью получения воды в Днепре (в крепости её не хватало, или качество воды было низким), зимой за дровами. Во время одной из вылазок 6 смолян перебрались на лодке через Днепр, незаметно пробрались в польский лагерь, захватили королевское знамя и благополучно вернулись в крепость.

На Смоленщине развернулась партизанская борьба, что и не удивительно, учитывая нравы европейских армий того времени – снабжение за счёт местного населения, мародёрства, насилия над людьми. Партизаны сильно мешали противнику, нападая на его фуражиров, небольшие подразделения. Некоторые группы были весьма многочисленны, так в отряде Трески было до 3 тыс. человек. Помог в организации партизанского движения выдающийся русский полководец времён Смуты - М. В. Скопин-Шуйский. Он прислал в Смоленщину три десятка военных специалистов с целью сформировать партизанские отряды и дезорганизовать тыл поляков.

Катастрофа Клушино и её влияние на оборону Смоленска

Осада Смоленска сковывала большую часть армии поляков, это позволило М. В. Скопину-Шуйскому совершить ряд побед, от врага были очищены обширные области на северо-западе Русского государства, был ликвидирован Тушинский лагерь Лжедмитрия II. И в марте 1610 года удалось освободить от осады столицу. Но через месяц с небольшим после триумфального вступления в Москву, молодой талантливый полководец, которого многие прочили в цари России, неожиданно скончался. Он умер в тот период, когда энергично готовил поход для освобождения Смоленска. Молодому полководцу было всего 23 года.

Командование армией было передано брату царя Василия Шуйского — Дмитрию. В мае 1610 года русская-шведская армия (около 30 тыс. человек, включая 5—8 тыс. шведских наемников) во главе с Д. И. Шуйским и Якобом Делагарди выступила в поход с целью освобождения Смоленска. Польский король не стал снимать осады и выслал навстречу русской армии 7 тыс. корпус под командованием гетмана Жолкевского.

24 июня в битве у деревни Клушино (севернее Гжатска) русско-шведское войско было разгромлено. Причинами поражения стали ошибки высших офицеров, полная бездарность лично Д. Шуйского, предательство в решающий момент боя иностранных наёмников. В итоге Жолкевский захватил обоз, казну, артиллерию, русская армия практически полностью разбежалась и перестала существовать, польская армия усилилась 3 тыс. отрядом наёмников и 8 тыс. русским отрядом воеводы Г. Валуева, присягнувшим королевичу Владиславу.

Продолжение осады

Положение Смоленска продолжало ухудшаться, но осада, голод и болезни не сломили мужества горожан и гарнизона. В то время как силы защитников иссякали, и помощи не было, к польской армии прибывали все новые и новые подкрепления. Весной 1610 года под крепость прибыли польские отряды, которые служили ранее второму самозванцу. Подошли и значительные силы из Речи Посполитой. Всего армия получила 30 тыс. человек подкрепления и осадную артиллерию. Но сдаваться гарнизон не собирался, все попытки поляков склонить смолян к капитуляции успеха не имели (предлагали капитулировать в сентябре 1610 года и в марте 1611 года).

В июле 1610 года польская армия возобновила активные инженерные работы, одновременно стали применять полученную осадную артиллерию и стенобитные механизмы. Польские инженеры заложили траншеи и начали продвигаться к башне у Копытицких ворот. Гарнизон повел траншеи для противодействия продвижению врага и смогли уничтожить часть ходов противника. Хотя поляки все-таки достигли башни, но все попытки пробить брешь в её мощном фундаменте успеха не имели.

К 18 июля сосредоточив здесь почти всю свою осадную артиллерию, поляки смогли пробить брешь. 19 июля утром польская армия пошла на штурм крепости, который продолжался два дня. Демонстративные действия велись на всем фронте укреплений, а главный удар, силами немецких наёмников, нанесли в районе Копытицких ворот (с запада). Но защитники, несмотря на его отчаянные усилия противника, отразили атаку. Решающую роль сыграли резервные подразделения, которые вовремя ввели в сражение.

Жестокий бой шёл 11 августа, защитники отразили третий большой штурм. Польская армия потеряла до 1 тыс. человек только убитыми. 21 ноября гарнизон отразил четвёртый штурм. Главную роль в отражении противника опять сыграл резерв. Польская армия понесла значительные потери и опять перешла к осаде, не предпринимая активных действий.

Падение крепости

Зима 1610-1611 годов была очень тяжёлой. К голоду и эпидемиям, ослаблявшим людей, присоединился холод, людей для вылазок за дровами уже не хватало. Стала ощущаться и нехватка боеприпасов. В итоге к началу июня 1611 года в гарнизоне крепости осталось в живых всего лишь две сотни человек, которые были способны держать в руках оружие. Этого числа едва хватало за наблюдения за периметром. Из жителей города осталось живых не более 8 тыс. человек.

Судя по всему, поляки не знали об этом, а то штурм начали бы раньше. Решение о пятом штурме польское командование приняло лишь после того, как один перебежчик из крепости, некий А. Дедешин, рассказал о бедственном положении Смоленска. Он указал и наиболее слабое место обороны крепости в западной части смоленской стены. В последние дни, перед решающим штурмом, польская армия подвергла укрепления мощному обстрелу. Но его эффективность была невысокой, небольшую брешь удалось пробить лишь в одном месте.

Вечером 2 июня польская армия приготовилась к штурму. Она имела полное превосходство в силах. В полночь войска пошли на штурм. В районе Авраамиевских ворот поляки смогли незаметно по штурмовым лестницам влезть на стены и ворваться в крепость. В том месте, где пробили в стене брешь, сотни немецких наёмников встретил небольшой отряд (несколько десятков воинов) во главе с воеводой Шеиным. В яростной схватке практически все они сложили головы, но не сдались. Сам Шеин был ранен и захвачен в плен (в плену его пытали, затем отправили в Польшу, там он провёл в заключении 9 лет).

Поляки ворвались в город и на западе, подорвав часть стены. Несмотря на безвыходное положение, смоляне не сдавались, они продолжали бой в городе, жестокая схватка на улицах шла всю ночь. К утру польская армия захватила крепость. Последние защитники отошли на Соборную горку, где возвышался Успенский собор, там укрылось до 3 тыс. горожан (в основном старики, женщины и дети, т. к. мужчины бились с врагом). В подвалах собора хранились пороховые запасы гарнизона. Когда последние герои защищавшие Соборную горку пали в неравной схватке и озверевшие от боя наёмники ворвались в собор, прогремел страшный взрыв, который похоронил горожан и врагов.

Безвестные русские патриоты предпочли смерть плену… 20-месячная беспримерная оборона завершилась на высокой ноте. Русский гарнизон дрался до конца, исчерпав все оборонительные возможности. То, что не смог сделать враг, сделали голод, холод и болезни. Гарнизон пал в бою целиком, из жителей города, осталось в живых несколько тысяч человек.

Значение и итоги обороны Смоленска

- Русский народ получил ещё один пример того, как надо жить и биться, до конца, не считаясь с жертвами и потерями. Их непоколебимая стойкость, мужество вдохновили все народы Русского государства на борьбу с агрессорами.

- Польское войско обескровленное (общие потери составили до 30 тыс. человек), деморализованное было не способно для броска на Москву и Сигизмунд III не решился идти на русскую столицу, увёл его в Польшу.

- Оборона Смоленска сыграла огромную военно-политическую роль в схватке Русского государства за своё существование. Смоленский гарнизон, жители города почти на два года сковала главные силы противника, сорвали его планы по оккупации жизненно важных центров Руси. И этим создали условия для успешной национально-освободительной борьбы русского народа против интервентов. Они бились не зря.

- С точки зрения военного искусства оборона Смоленской крепости является классическим образцом обороны укреплённой позиции. Надо отметить, что хорошая подготовка Смоленска к обороне помогла ее сравнительно небольшому гарнизону без какой-либо помощи извне, рассчитывая только на свои силы и средства, успешно выдержать 4 штурма, значительное число небольших атак, осаду численно превосходящей армии врага. Гарнизон не только отбивал штурмы, но смог настолько истощить силы польского войска, что даже после захвата Смоленска, поляки утратили свою наступательную мощь.

Героическая оборона Смоленска свидетельствует о высоком уровне русского военного искусства того времени. Это проявилось в высокой активности гарнизона, устойчивостью обороны, искусном применении артиллерии, победе в подземной войне против западных военных специалистов. Командование крепости искусно использовало манёвр резервом, непрерывно совершенствовало оборону Смоленска в ходе ведения военных действий. Гарнизон проявлял высокий боевой дух, мужество, сметливый ум до самых последних мгновений обороны.

- Падение крепости было обусловлено не ошибками гарнизона, а слабостью правительства Василия Шуйского, прямого предательства национальных интересов Русского государства отдельными элитарными группировками, бездарностью ряда царских военачальников.

Читайте также: