Какой обуви обязаны своим прозвищем норвежские повстанцы

Обновлено: 02.07.2024

"Den Norske Legion" (Норвежский добровольческий легион) был небольшим подразделением, состоящим из 1150 норвежских добровольцев, у которых было твердое желание защищать своих соседей в Финляндии от советского вторжения, а также строить новую норвежскую армию.
Вместо борьбы на земле Финляндии, они в феврале 1942-го года оказались в составе 2-й бригады СС (в которую так-же вошли голландцы, фламандцы и латыши) под Ленинградом, защищая интересы Германии, страны которая вторглась и оккупировала Норвегию всего двумя годами ранее.
Русская тактика и реалии Восточного фронта открылись хорошо подготовленным норвежцам в боях под Урицком, где обе стороны понесли тяжелые потери.
В августе 1942 года Легион был усилен 200 новобранцами. Кроме того, еще 93 добровьца прибыло в составе 1-й норвежской полицейской роты.
К концу декабря 1942 года, силы Легиона снизились до 20 офицеров и 678 рядовых. 1 марта 1943 года Легион, включая 1-ю полицейскую роту, был снят с фронта и отправлен в Норвегию.

"Еще за неделю перед атакой мы начали замечать первых перебежчиков, пересекающих линию фронта. Мы также отметили, что противник значительно изменил методику артиллерийских обстрелов. Очень редко по одной и той же цели выпускалось больше 2-3 снарядов, огонь также стал более частым и точным.
В светлое время суток мы также замечали возросшую активность на открытой местности между нами и Ленинградом. Ночью из темноты слышались звуки, которых не было слышно раньше.

Предыдущая зима, когда температура достигала минус 30 градусов, была ужасна. Позиции, которые мы унаследовали от штурмовой группы полка "Лейбштандарт Адольф Гитлер", были обустроены в спешке, когда наступили холода и полк был выведен из захваченных частей города.
Приказ фюрера гласил, что Адольф Гитлер не принимает на себя ответственность за судьбу населения города зимой. Блиндажи были фактически снежными пещерами, так как мороз сковал землю и копать было невозможно.
У одного из моих подразделений блиндаж был настолько низким, что наш самый крупный солдат не мог ночью перевернуться с боку на бок - его бедра были слишком широки! Сажа от наших самодельных коптилок на рыбьем жире делала нас похожими на негров, но с белой кожей вокруг глаз, где мы периодически вытирали испарину тыльной стороной ладони.

После жизни в таких условиях получение новых позиций в Урицке было волшебством: в блиндаже можно было встать во весь рост и в то же время быть в безопасности, так как крыша его, по-видимому, была толстой.
Но, когда пришла весна, мы быстро поняли, что она сделана всего лишь из пары досок, засыпанных снегом, а стены раскрошились, так как они были сделаны из грязи, смешанной со льдом и снегом. А затем, все то, что таяло, наполнило траншеи настоящей влажной русской грязью.
Наши позиции были на вершине небольшого холма, таким образом, вода немного стекала. А в километре мокрые траншеи заполнял постоянный поток грязной воды. Результатом этого было то, что мы постоянно были мокрые.
Часто, выходя на позиции, мы должны были пробираться по доходящей до пояса воде и потом стоять на посту 3-5 часов в мокром обмундировании. Затем нам приходилось возвращаться в блиндаж через ту же воду, зачастую покрытую тонкой корочкой льда, который приходилось проламывать.
Чтобы отдохнуть, приходилось забираться на высокие нары, которые вода не могла достать. Через некоторое время мы уже не могли избавляться от воды, и спать днем приходилось только на самой высокой койке или на прикрепленных к потолку досках. Мы никогда не снимали сапог потому, что ноги наши раздулись и покрылись пузырями, и мы бы не смогли вновь натянуть обувь.

В этих условиях "котят, предназначенных для утопления", мы желали прихода зимы только для того, чтобы она "собрала воду в кучу". Довольно интересно, что никто из нас за эти недели не заболел.
Но вот раненых и убитых было много. Было очень заманчиво пробежать по брустверу траншеи и остаться сухим. Однако это стоило жизни многим из наших, так как снайперы противника были всего в 30 метрах.
В середине апреля условия немного улучшились, солнце, подсушивающее все вокруг, позволило нам укрепить многие позиции. Охранные обязанности изменились, и все - даже офицеры - получили возможность немного поспать почти каждую ночь.
Но вскоре наступление стало неизбежным, и мы работали каждую минуту. Между вспышками сигнальных ракет мы трудились, как муравьи, уходя в укрытие и замирая, когда очередная ракета взвивалась в небо высоко над нами.
Весной в существующих траншеях были оборудованы новые укрепленные позиции для пулеметчиков и стрелков, а рогатки передвинуты вперед, чтобы усилить разреженные заграждения из колючей проволоки. Эта работа была крайне опасной, поскольку большевики и мы строили разнообразные укрепления почти плечом к плечу, в считанных метрах друг от друга.

В это время нам помогала рота латышских добровольцев. Их желание работать было велико, но их ненависть к русским была столь огромна, что это пугало нас.
Они были не похожи на индивидуалистов-норвежцев, которые исполняли только свои обязанности независимо от других, а делали все группой, всегда под руководством ответственного лидера. С этих пор мы стали также понимать, как выглядит наш противник, и ночами распределяли обязанности на случай, если наступление все же начнется.
Командир первой роты, Олав Линдвиг из Гудбрандсдалена, был ранен осколком мины. По просьбе командиров отрядов и взводов, командование принял немецкий советник в роте гауптшарфюрер Дитер Радбрух. Радбрух учился в Англии и норвежцы в конечном итоге приняли его за своего.
Справа по фронту (если смотреть со стороны противника) был отряд под командованием лейтенанта Оле Хъялмара Якобсена из Вестфольда. В середине был отряд Пера Ванга из Осло, имевшего богословское образование.
Мой отряд занимал позиции слева, имея небольшой открытый промежуток между второй ротой Карстена Свеена из Бири. Их ближайшим ко мне отрядом командовал лейтенант Софус Карс из Бергена.
Следует отметить, что использование нами званий Вермахта было формой протеста против обвинений нас в службе в СС. Мы некоторое время пользовались ими, но это становилось все более сложным, и, в конце концов, мы перешли на звания СС даже в общении друг с другом.

Позиции нашей роты имели форму угла, в котором правую сторону занимали два других отряда. Местность между ними и русскими казармами примерно в 200 метрах от передовой была относительно ровной.
Вершина угла была около "Красной развалины" (предположительно, Урицкая больница, быв. дача Дернова), а моя сторона угла была на холме, по которому примерно в 250 метрах от передовой шла дорога из Ораниенбаума (Кронштадта) в Ленинград - "Береговая дорога" (Петергофское шоссе).
Дорога была параллельна линии фронта и вела через болотистые низины к Ленинграду. Траншеи "Иванов" шли параллельно дороге с другой ее стороны. С вершины угла, откуда открывался хороший обзор, одна из наших траншей шла прямо в направлении позиций противника.
В обратную сторону с этой точки открывался вид на окрестности "Красной развалины". В этом месте находился блиндаж взвода обершарфюрера Генрика Скаар-Педерсена из Эгерзунда, один из многих блиндажей, занимаемых нами. Он был настолько близко к противнику, что мы дважды отмечали следы вражеских солдат на его крыше.
В конце траншеи находилось пулеметное гнездо Арнольда Шее из Осло. Сразу перед этим пулеметным гнездом на север, параллельно "Береговой дороге", была вырыта отдельная траншея.

Каждую ночь мы выставляли там пост подслушивания. Одно время Иваны контролировали эту траншею в светлое время суток. Из-за того, что траншея, ведущая к пулемету Шее, была направлена прямо в сторону противника, мы зимой закрывали ее снежной маскировкой. Теперь, весной и летом, она была покрыта досками и хворостом, что давало нам некоторое ощущение безопасности.
Заместитель командира моего отряда, кадет морского училища Арне-Вильгельм Нильсен из Остфолда, был очень способным лидером и бойцом. У него было хорошее чувство юмора, и он всегда оставался спокоен.
Тремя командирами взводов были студент-инженер Эйнар Гилл Фастинг-младший из Хамара, путешественник Пер Брэдли из Бергена, который к тому же обладал исключительно красивым голосом и ездил по Норвегии с концертами церковной музыки; и Ганс Скаар-Педерсен из Эгерзунда, который учился в Котпусе.
Минометным взводом командовал Олаф Хидле, фермер из Стоке в области Вестфолд. Все они были солдатами высшего класса и очень гордились службой в нашем отряде так же, как и честью быть норвежским солдатом.

Мы были самыми первыми новобранцами, принятыми в школу Бьолсен, и, соответственно, составили первый взвод первого отряда первой роты первого батальона! Он стал батальоном Викен Норвежского легиона (позднее добровольческий легион Норвегия).
Мы все знали сильные и слабые стороны друг друга, однако, с германской точки зрения, мы не были солдатами для парада. Мы все были добровольцами и полагали, что каждый в батальоне служит делу борьбы с коммунистами, угрожающими захватить Европу.
Мы также прошли этап боязни стать жертвой войны. Для нас это были не "Поля Славы", а просто горькая реальность. Каждому предстояло стать счастливым или несчастным, и мы считали, что каждого что-то хранит, раз уж мы пока не попадали в опасные ситуации.
Чего мы боялись больше всего, так это потерять руку или ногу, или остаться слепым. Но когда война показывала нам свое ужасное лицо, мы думали: "И ради этого мы пошли добровольцами?"

Ночью на 21 апреля мы слышали шум русских танков, ползающих поодаль. Во время утреннего совещания с командиром роты, я получил приказ взять с собой других солдат и тренирующихся саперов и с "увеличенной нагрузкой" перейти "Береговую дорогу" с целью повредить все танки, которые могли бы атаковать нас на дороге, ведущей к нашим позициям.
Прямо за нами находилось здание, которое мы называли "Молочная" (видимо, здания фермы немецкой колонии Соломенка у моста через Ивановку), и наша расположенная рядом 14 рота с противотанковым орудием теперь должна была сменить направление огня.
Я загодя раздобыл взрывчатку и детонаторы, теперь им предстояло сыграть свою роль. Также мы решили, что, как только атака начнется, нашим солдатам необходимо будет приблизиться к противнику так близко, как это возможно.
Это считалось самым безопасным в большинстве случаев. Я сползал во вторую роту и договорился с Софусом Карсом, чтобы его бойцы и пулеметчики прикрыли огнем пространство перед нами, когда мы пойдем вперед.

Пока мы разговаривали, начался интенсивный артобстрел, который продлился несколько часов. Через некоторое время мне нужно было возвращаться, однако это было сложным делом, так как снаряды рвались повсюду вокруг нас.
В эту минуту я думал, что, что бы я ни сделал, это будет очень опасным. Я был вынужден рисковать в это утро так, как никогда бы в обычной обстановке не позволил рисковать своим бойцам. Обстрел прекратился перед наступлением темноты, и Радбрух приказал выдвигаться вперед по прежнему плану.
Когда мы вышли в сторону противника, старшим на позиции остался Арне Нильсен. Мы затратили много времени, таща взрывчатку за собой так, чтобы этого не заметил противник. Но нам удалось установить фугасы и несколько противотанковых теллер-мин.
Мы были так близко к противнику, что, если бы мы знали русский, то мы бы понимали, о чем они разговаривают. В траншеях противника было многолюдно. Но они, казалось, нервничали, и было очевидно, что солдаты были необстрелянными, прибывшими сразу из учебных лагерей.

Как только мы вернулись к собственным траншеям, я услышал, как меня кто-то осторожно зовет. Это оказался мой помощник, Эрик Братлиен из Наннестада, которому ротный приказал немедленно найти меня с тем, чтобы я мог подойти к полевому телефону.
Я ответил ему "распредели бойцов по позициям, как условлено". И как только я забрался обратно в траншею, начался настолько сильный артобстрел, что мне трудно это описать. Как оценили впоследствии, только на небольшую территорию, занятую 1 и 2 ротами, упало более 1000 снарядов.
Должно быть именно так. Обстрел был настолько силен, и наш блиндаж трясло так жестоко, что взрывы втолкнули его глубже в землю. И все это время я пролежал у выхода, прижимая к уху трубку телефона.
Этой ночью мы установили пароль "поварешка" и нас втроем подсоединили к одной телефонной линии. Пер Ванг вышел на связь и сообщил, что первые солдаты противника уже ползут к "Красной развалине" и что его помощник Пер Олав Фредриксен из Фредрикстада остается за него у телефона.
Он исчез снаружи и через пару минут Фредриксен закричал: "Ванг убит!". Вскоре после этого телефонная линия получила прямое попадание, и связь прервалась.
Мой заместитель, Нильсен, занимался "Береговой дорогой" и удерживал ее при огневой поддержке второй роты. Все это происходило в то время, пока я полз к "Красной развалине", чтобы взять там командование на себя.
В этот момент я даже не был уверен, не захвачена ли она уже противником. У меня было чувство, что все вокруг меня движется. Было очень шумно, и ударные волны от разрывов постоянно сбивали меня с ног. Пытаться найти укрытие было бесполезно, безопасных мест не было."

Воспоминания Бьёрна Эстринга, бывшего офицера Норвежского Легиона СС.

Еще про норвежцев: "Норвежские "туристы" приехали в Урицк и Константиновку. 1942 г."

Полная иерархия армии древних скандинавов выглядела так: конунг > ярл > херсир > форинг > войско. Однако такая военная структура викингов отличалась в зависимости от её размеров и от того, было это формирование собрано для морского разбойничего похода, полномасштабного завоевания, или это было войско для защиты от нападений. Давайте разберёмся.

За длительный период развития скандинавского общества, почти 3 века, а также из-за географических и климатических различий Норвегии, Швеции и Дании накопилось большое количество терминов. В этой статье постараемся использовать как можно более общую систему обозначений, оставляя факультативный набор терминов в конце каждого раздела.

Каждый конунг или ярл имел свою дружину — хирд (hird). Она была нужна для защиты предводителя и для проведения военных операций. Именно со своими преданными дружинниками (хирдманнами, hirðmen), конунги и ярлы совершали походы. Хирд всегда был рядом в бою, в составе большей армии и прикрывал вождя.

Структура дружины/хирда викингов

В состав хирда входили только проверенные воины, фактически, боевые братья предводителя. Конунг требовал периодически поставлять ему новых бойцов от подвластных ярлов и херсиров (баронов), если он, конечно, не был в изгнании.

Ярл, конунг, хёвдинг (вождь) — главный военачальник;
Форинг — правая рука вождя хирда, выполнял командные функции;
Хольд (hauld) — воин высокого ранга. Наиболее опытный дружинник;
Дренг (drengir) — молодой воин без земель в поисках славы и богатства. Относился к младшим дружинникам. Набор оружия неполный — без лука и стрел;
Фелагами называли не только боевое объединение дружинников (часто молодых) в составе хирда, но и также самостоятельные дружины для защиты, торговли или походов под предводительством военачальника. Фактически, структура, предшествующая хирду.

Хирд — важная базовая единица военного формирования эпохи викингов. Размер дружины соответствовал целям конунга или ярла. Например: дружина Олафа Харальдсона Святого — 60-100 человек, Олафа Тихого — 240. Размер варьировался от страны и от конунга: от 25 (размер команды драккара) до 400 человек. Исключением мог быть Кнут Великий, у которого в какой-то момент было 3000 дружинников.

Хирд защищает своего хёвдинга, предводителя

Тигнармен — почётные, знатные люди (tignarman, tignir menn) — конунги и ярлы;
Хёвдинги, хевдинги — вожди, предводители местных дружины или общее название вышестоящего командования — конунг, ярл или херсира (см. ниже);
Хускарлы — дословно: домочадцы; участники дружины, также — хирдманны;
Скутильсвейны (skutilsveinar) — общее название воинов высокого ранга;
Кертильсвейны (kertilsveinar) — общее название младших дружинников;
Фардренги (fardrengir, far — поездка) — молодые воины-скитальцы по далёким странам в составе дружины.

Сбор народного ополчения

Однако, лейдунг не всегда означал полную военную зависимость. Иногда местные ярлы, бонды, вожди временно собирали свои дружины из ополчения, совершая набеги, завоёвывая земли, иногда соперничая с конунгами.

Три усадьбы (маннгёрд, manngörð) обязаны были предоставить 1-го человека. В редких случаях конунг мог призвать 2-х людей из 3-х хозяйств.

В Норвегии каждый прибрежный район, в Дании скипен (skipen), должен был предоставить 1 корабль (25-70 человек). В Швеции каждая область была поделена на сотни. Сотня должна была предоставить четыре корабля, 100 человек.

Из вождей (хёвдингов) округов, областей (херадов) выбирались главы ополчений — херсиры.

Конунг мог требовать предоставления людей в его личный хирд. Например, требования Харальда Прекрасноволосого:

У каждого ярла были в подчинении четыре херсира или больше, и каждый херсир должен был получать двадцать марок (вейцлы) на свое содержание. Каждый ярл должен был поставлять конунгу шестьдесят воинов, а каждый херсир – двадцать.
Снорри Стурлусон, XII век.

Маннгёрды объединялись в корабельный округ — skipreidi, skipsysla в Норвегии, hamna в Швецияи или havn в Дании;
Кормчий (stýrimaðr) — возглавлял корабельную дружину;
лендрманы (lendrmaðr), вассалы конунга, обычно из заслуженных воинов в отставке, которые присматривали за землями предводителей, командовали флотилиями кораблей.

Иерархия армии

Военная иерархия армии викингов

Пирамиду управления армией возглавлял конунг, который мог с помощью нескольких ярлов и выбранных херсиров управлять всем лидом или народным ополчением. Опять же, каждый конунг и ярл имел свой личный хирд для непосредственной охраны.

Форинги, наиболее доверенные дружинники, управляли своими подразделениями. Почётным было звание знаменосца, особое доверенное лицо. Он мог выступать советником вождя.

Говоря о размерах армий, доступных для правителей эпохи викингов, тяжело назвать точные цифры. По данным вместительности крепостей того времени, количество человек средней армии могло варьироваться от 3000 до 9000 воинов. По данным делений скандинавских стран на области в 11-13-го веках можно получить такие числа:

Норвегия, 12-13 тыс. человек в лейдунге;
Швеция — 12 тыс.;
Дания — 35 тыс.

Итоги

Основным военным формированием в эпоху викингов был хирд, размеры которого менялись в зависимости от могущества предводителя и его целей. Если же объявлялся сбор большой армии для защиты земель или для нападения, то викингам удавалось построить хорошо организованную иерархию войска, где количество ролей было прямо пропорционально размерам формирований: от хёвдинга до форингов.

Исходное звено общественной системы Скандинавии 9 - 11 вв. – унаследованный от предшествующих столетий родовой коллектив, союз родичей объединяющий всю генеалогическую протяжённость мужских родственников. Каждый член коллектива был обязан отстаивать и защищать жизнь каждого из родичей, или мстить, или получать плату, законную виру за эту жизнь от убийцы и его рода. Родовой коллектив, объединявший родичей совокупностью взаимных прав и обязанностей, обеспечивающих существование каждого из сородичей. “Двор” был основной единицей измерения социальной общности. Она включала семью состоявшую из кровных родственников.

Залогом единства родичей, обеспечивавшего их неприкосновенность, было неотчуждаемое, священное, как и дом, и домашний мир, родовое земельное владение – одаль. Занимая землю в неосвоенных местностях переселенцы обносили границы участка огнём. Через четыре поколения, такая собственность превращалась в одаль. Одаль представлял собою наследственное владение, состоявшее из пахотных земель, луговых, пастбищных, лесных, водных и других угодий. Являясь одним из коллективных совладельцев одаля, каждый из этих полноправных общинников мог рано или поздно претендовать на титул landsdrottinn – “господин земли”, “хозяин”, полноправный бонд.

Центральным субъектом скандинавского обычного права, восходящего к эпохе викингов был одальсбонд, глава самостоятельной семьи, хозяин усадьбы, полноправный владелец одаля.Категория “могучих бондов”, представляющая собой одну из ведущих сил эпохи. “Могучие бонды” опиравшиеся на крупные наследственные земельные владения, многочисленные собственные семьи (включавшие домочадцев, слуг, рабов), обладавшие разветвлёнными родовыми связями выступали своего рода “узлами прочности” социальных связей. Они в состоянии были выставить собственные вооружённые силы, организовать военный поход или военную экспедицию. В 11-12 вв. разворачивается процесс дифференциации бондов, многие теряют свой одаль. Те, кто сохраняет его, одальманы, превращаются в мелких вотчинников, хольдов-рыцарей. Эпоха викингов была временем появления, наивысшего подъёма и начала разложения слоя “могучих бондов”, временем полного и последнего расцвета общественного строя, основанного на крестьянском землевладении.

В рамках эпохи викингов можно проследить начало его подчинения господствующей феодальной иерархии и перерождения в уклад угнетённого класса феодального общества, - правда, угнетённого, но, в отличие от других европейских стран, никогда не закрепощённого.

Ремёсла

Ремёсла в Скандинавии были развиты слабо, исключение составляло только кораблестроение. Орудия же земледельческого труда те же, что в 7 – 8 вв.: железные лемеха, серпы, косы; распространяются ротационные каменные жернова. Ассортимент орудий ремесленного труда представлен формами, сложившимися ещё до эпохи викингов и практически неизменными сохранившимися до начала индустриальной эпохи. Качественные сдвиги происходят в развитии транспортных средств. Люди эпохи викингов пользовались для передвижения зимой по снегу лыжами. Разработанными образцами представлена конская сбруя: стремена, шпоры, ремни и уздечки, сёдла с металлическими накладками. Сани, четырёхколёсные повозки так же, как мощение улиц и строительство мостов, свидетельствуют о развитии наземного транспорта. Однако ведущее значение приобретает водный транспорт. Расширялся и быстро развивался арсенал викингов.

Процесс совершенствования военной организации норманнов ещё более ярко проявился в резком расширении и быстром развитии арсенала викингов. Наряду с традиционными, ланцетовидными копьями, скандинавские ремесленники в 9 – первой половине 10 вв. осваивают западные, франкские образцы, вырабатываются местные их разновидности. В середине 10 в. от заимствования, повторений северные мастера переходят к творческой переработке импортных образцов, стремясь в новых типах наконечников совместить боевые качества традиционных местных и западных копий. Также идёт развитие северного массового оружия, боевых топоров. Унаследованные от предшествующих периодов типы топоров усовершенствуются, модернизируются.

Наибольшее разнообразие типов приходится на вторую половину 9 в. В 10 в. этот поиск завершается определённой унификацией в виде знаменитых боевых секир викингов. Мечи эпохи викингов представлены примерно тремя десятками типов. В начале эпохи викингов мечи получили большое распространение. Для них характерны сложные, богато украшенные мечи. В 10 в. их конструкция совершенствуется (вогнутые гарды, сложно профилированные навершья).

Распространено парадное оружие. Во второй половине 10 в. в связи с наметившимся обособлением военно-дружинной организации, концентрацией её социальных функций меч становится атрибутом сравнительно узкого и чётко ограниченного раннефеодального слоя. Сокращается его семантическая многозначность, возрастают требования к боевым качествам. Одновременно с этим богатое парадное оружие, распространённое в викингской среде, выходит из употребления.

Итак, исходное многообразие сравнительно простых типов ранней эпохи викингов сменяется к 11 в. жёстким набором специализированных форм.

Традиционной во многом оставалась и одежда – из шерстяных и льняных тканей, меха, кожи. Мужской наряд обычно состоял из узких штанов, длинной рубахи и куртки, выпущенной и подпоясанной. Носили также плащи, скреплённые на плече фибулой или булавкой; зимой – одежду из овчины и меха других животных. Женщины одевались в длинные платья с бретелями на плечах, (они скреплялись парой фибул, обычно черепаховидных). Новшества характерные для эпохи викингов, относятся главным образом к материалам для парадной одежды, различным дополнительным украшениям. На праздники они одевались в красные суконные платья, подбитые мехами, с золотыми и серебряными застёжками, иногда с украшениями из золота на рукавах. Они носили серебряные пояса с пряжками; большие тяжёлые кольца охватывали кисти и локти рук. С Востока пришла мода на наборные пояса, к которым подвешивали (кроме оружия) различные бытовые вещи. Но основа наряда оставалась традиционной и однородной.

Земледелие

В основе земледельческо-скотоводческой экономики лежали небольшие хозяйства. На Скандинавском полуострове лишь южная оконечность – Сконе – равнинная, с плодородными почвами. Почти половину всей площади Скандинавии занимают леса. Природные условия – горы, бедность почв – мало благоприятствовали занятию земледелием. В наши дни в Норвегии обрабатываемые земли составляют всего 3% всей площади, в Швеции - 9%, а в Исландии менее 1%. Из-за обилия осадков и короткого вегетационного периода во многих частях Скандинавского полуострова среди хлебных злаков преобладают быстро созревающие сорта овса и ячменя. Рожь и пшеница распространены только в южных районах. Хлеба в Скандинавии в средние века не хватало, и зерно ввозили из других стран. Методы обработки земли на протяжении всего средневековья оставались большей частью примитивными.

Нередко практиковалось мотыжное земледелие. Трёхпольный севооборот применялся мало, а урожайность культур была крайне низкой.

Шире было развито скотоводство. Большие возможности для него давали горные пастбища – сетеры. Ими пользовались сообща жители многих хуторов и целых округов. Крестьянам часто приходилось заботиться не столько о запашке поля, сколько о заготовке фуража для скота на зиму. Кормов не хватало, и падёж скота был обычным явлением. Среди продуктов питания норвежцев и шведов на первом месте стояли мясо, молоко, масло, а также рыба. Известен был также и китобойный промысел. Голод и его угроза как следствие неурожая, падёжа скота, ухода рыбы от побережья – повседневная реальность в жизни скандинавов того времени.

Торговля

Торговля, как и кораблестроение, получила развитие у скандинавов в очень отдалённые времена. Повсеместно находят в Скандинавии римские монеты эпохи республики и империи. О давних торговых связях Северной Европы с другими странами говорят и многочисленные находки на полуострове бронзовых, золотых, серебряных, стеклянных и глиняных сосудов, украшений, оружия и других предметов из римских провинций. Особенно был велик спрос на оружие из стран, где ремесло было более развито.

Среди торговых пунктов, существовавших в тот период в Швеции и Норвегии, добрый десяток носило одно и тоже название – Бирка. По мнению шведского учёного Э. Вадстейна, эти пункты получили свои имена вследствие того, что на их территории действовало торговое, право общее для всех них.

Ко времени походов викингов относятся многие тысячи монет из разных стран, найденные во всех районах Скандинавии. Здесь и монеты из Англии, Германии, Франции и из Византии, очень много их из арабского Халифата.

Своего серебра викинги не имели, всё оно было привозное. Нигде оно не найдено в таком обилии, как на пути “из варяг в греки”. Богаче всего кладами на этом пути оказался Готланд. О размахе, который получила коммерческая деятельность готландцев, лучше всего свидетельствуют следующие цифры. Наряду с разнообразными вещами и украшениями здесь найдено около 90 тысяч целых монет и 16,5 тысяч их фрагментов. Из этого числа всего три монеты золотые, остальные серебряные. Особенно много монет немецкого происхождения – 37 тысяч, а также арабских – 26 тысяч, английских – 20 тысяч. Для сравнения можно сказать, что в Швеции найдено всего около 40 тысяч монет.

Чрезвычайного успеха у викингов достигло кораблестроение; на своих ладьях викинги избороздили все омывающие Европу моря и отправлялись на просторы Северной Атлантики.

Некоторые корабли сохранились до нашего времени в погребениях. Норвежцы занимались мореплаванием на протяжении многих столетий, о чём свидетельствуют как находки их ладьей, так и наскальная живопись. Но в предшествующий период на кораблях и лодках можно было плавать вдоль берегов, не удаляясь от них; теперь же технические усовершенствования в судостроительном деле позволили отплывать далеко в море. Викингский корабль - дракар - в отличие от своих предшественников, имел не только вёсла, но и руль и мачту с парусом; устойчивость ему придавал киль; борта его были сшиты из узких, гибких, дубовых планок, связанных со шпангоутами, такие корабли не страшились ударов океанских волн, отличались значительной быстроходностью, могли пристать практически к любому берегу, глубоко заходить в устья рек и почти совсем не зависели от течений и ветров. В начале 9 века возникают крупные торговые центры, такие, как Скирингссаль-Каупанг в Норвегии, Хидебю и Рибе в Дании, Бирка в Швеции. Западные страны вывозили на север серебро и изделия высококвалифицированного ремесла. Тоже самое экспортировал и мусульманский Восток. С Севера экспортировалось главным образом сырьё. Важнейшей статьёй вывоза была пушнина, а также мёд, воск, лён, кожи, дерево, янтарь и т.д. Хотя торговля викингов тесно переплеталась с пиратством и грабежом, тем не менее, эпоха викингов – это время значительного развития торговли на Балтийском и Северном морях. Корабли найденные в курганах Юго-Восточной Норвегии (они датируются концом 9 – началом 10 веков), имели длину 20-23 м. При ширине 4-5 м. И управлялись 11-16 парами вёсел. Но у викингов существовали и более крупные суда, обладавшие значительной грузоподъемностью.

Погребение знатного варяга (или руса варяжского происхождения).

Часто носили плащи. Один из исландских типов плаща представлял собой квадрат, вырезанный из овечьей шкуры, или же ткань настолько лохматую, что она напоминала руно. Норвежский король Харальд Серый Плащ завел у себя при дворе моду на такую одежду в качестве любезности по отношению к исландцу, который не смог найти покупателя на эти изделия, которыми нагрузил целый корабль; поэтому Харальд и получил такое прозвище. Более величественно выглядят большие мантии, в которые одеты многие фигуры, изображенные на готландских камнях: они выглядят как торчащие спереди драпировки (рис. 33). Они, видимо, напоминали франкские плащи, которые носил Карл Великий. Длину они имели в два раза большую, чем ширину; их надевали на левое плечо, спереди и сзади они свисали почти до земли, однако слева доходили только до колена. На правом плече их закалывали, с правой стороны края плаща были открыты, оставляя свободной правую руку. Более короткие плащи, также заколотые на правом плече, можно видеть на ковре из Усеберга (см. вклейку).

Помимо прядения и ткачества, другой основной задачей скандинавской женщины были приготовление и подача на стол еды. В течение дня было два главных приема пищи: один — очень рано утром, видимо около восьми или девяти утра, когда мужчины уже успели поработать часа два; другой — рано вечером, в конце рабочего дня, около семи или восьми. Время могло быть различным в зависимости от местных обычаев и времени года. Можно предположить, что и в течение дня существовали короткие перерывы, чтобы отдохнуть и перекусить, хотя когда именно — мы не знаем.

Многие основные блюда Исландии не требовали особого приготовления — например сыры, скир, солонина и сушеная рыба, которую перед едой нама-iы вали маслом. Естественно, было и много такого, что приходилось готовить: свежее мясо, рыбу, кашу — про-етую и молочную, а также печь хлеб.

Пили в основном эль; мед (напиток из сброженного меда), скорее всего, ввозили из более южных стран, а также, разумеется, вино, которое было очень ценным, предметом роскоши.

Дошедшая до нас кухонная посуда сделана из металла или стеатита (мыльного камня). Стеатит — очень полезный материал, его легко резать и придавать ему нужную форму; он огнеупорен. В Норвегии, на Оркнейских и Шетландских островах, а также в Гренландии есть естественные месторождения стеатита, но в Исландии они отсутствуют, поэтому сосуды из этого камня приходилось импортировать. Как железо, так и стеатит использовали для изготовления горшков и котлов размером до 18 дюймов в поперечнике с ушками или петлями, чтобы вставлять в них железную ручку и подвешивать на цепях над огнем. Существовали также чашки, ложки, блюдца, сковородки и вертела; все это могло быть как железным, так и из стеатита (рис. 34). Керамикой почти не пользовались, и все, что было найдено в Исландии, видимо, импортировали с континента.

И конечно же, существовало множество сосудов из дерева или кожи. В тех редких случаях, когда состав почвы способствует сохранности в погребениях деревянных предметов (например, в норвежских погребениях в кораблях), разнообразие и то мастерство, с которым они изготовлены, просто поражают. Такие сосуды годились скорее для хранения или подачи еды, чем для готовки, хотя некоторые методы приготовления (например, медленное подогревание в углях) годились и для деревянной посуды: говорят, что над огнем можно подвесить и кожаный мешок и, пока его содержимое остается влажным, он не загорится.

Очаги эпохи викингов свидетельствуют о том, что в ту пору пищу готовили множеством способов. Безусловно, мясо можно было пожарить на вертеле (рис. 35) или испечь в глубокой яме, наполненной раскаленными углями и прикрытой землей (такой способ годился и для хлеба). Часто в длинных открытых очагах у одного конца была плоская каменная плита, которая должна была сильно разогреваться, — идеальное место для того, чтобы печь хлеб и овсяные лепешки, а также чтобы медленно тушить мясо. В кухне в самом старом доме в Ярлс-хофе был как открытый очаг, так и каменная печь, частично встроенная в стену. Ею пользовались так: небольшие камни раскаляли докрасна на открытом огне, потом по наклонной каменной плите закатывали в печь и покрывали свежей влажной травой. Сверху ставили еду, защищенную дополнительным слоем травы, и покрывали еще одним слоем раскаленных камней. В Ярл-схофе так в основном готовили рыбу: в печи нашли кости морской щуки, сайды и трески.

Часто утверждалось, что кучи небольших расколовшихся в огне камней, которые обычно находят у домов иикингов, свидетельствуют об использовании примитивного способа кипячения жидкостей в деревянных сосудах путем добавления туда раскаленных камней, и в сагах действительно есть намеки на это. Тем не менее, данные из Ярлсхофа и некоторых других мест Шотландии оставляют предположить, что камни были расколоты специально (их подогревали и лили на них холодную воду) просто для того, чтобы получить камни нужного размера. Они кучей лежали у двери кухни, готовые для использования в яме для жарки, или в печи, подобной вышеописанной.

Семья завтракала и обедала в главной комнате. Здесь на приподнятом полу, который образовывал платформу вдоль каждой стены, стояли разные низкие скамейки и стулья. В

Ученые предполагают, что сходную архитектуру имели языческие храмы.

Остроносые башмаки как культурный тест

Давно порывался написать на эту тему. Уже всем друзьям уши прожужжал. Что такое эти башмаки с острыми носами? Кто их носит? Чем они примечательны для нашего постмодернистского общества? Говоря про обувь с острыми носками я буду иметь в виду черные прямые, возможно лакированные модели. Рокерский фасон из коричневой кожи, с загнутым вверх носом - это совсем другая тема.

Есть такое понятие как "одежда делового человека". Само по себе это очень смешно, но все люди знают что существуют общепринятые стандарты того как одеваться прилично. Пиджак, галстук, рубашка и туфли превращают обыкновенного человека в делового, в типичного обитателя офиса. Это бизнесмен который ездит на встречи, жмет руки. Такова мировая гардеробная религия. Каждый дальше сам решает в какой степени от нее отойти - заменить брюки на джинсы, или повязать вокруг шеи шарф. Но костюм с туфлями и галстуком это протокол, официальная линия партии.

Туфли которые продаются на базарах и на полках магазинов должны дополнять такой костюм. Стройными черными рядами
вытянулись они на прилавке, как грачи на электропроводах. Лет восемь назад разыскать нормальные кеды было большой проблемой. Везде эти, деловые фасоны. Не спорю - у всех людей свои вкусы, но для меня один только вид остроносой обуви отвратителен. Ни один из моих друзей не носит такие туфли. Никто из культурных и симпатичных мне людей ни за что не станет носить остроконечные башмаки. И речь не только в возрасте. Я позволю себе следующее предположение - остроносые башмаки напрямую связаны с психологией, внутренним миром человека. И не надо мне тут говорить что это всего лишь туфли. Ничего подобного! Остроносые башмаки быстрее психо-тестов и опросов выявляют человеческую изнанку.

Острые носы это петушиная показуха. Особенно ужасно видеть как некоторые люди достают из барсетки коробочку с губкой и протирают эти носки. Хуже только муха, довольно потирающая лапки. Да да! Острые башмаки – кто бы их не придумал, показывают нам хищника.

Я допускаю что некоторые могут просто не придавать туфлям значение. Ну туфли и туфли. Крепкая кожа, неплохая цена – купил и ношу. Это может быть хороший человек - никакой не мачо, не нахал – просто безразличен к обуви. И эта позиция сама по себе уже достаточно характерна. Таких люди не опасны, с ними можно иметь дело – они просто недостатчно культурны.

Так что острые носки обуви это отличный психологический тест. Все равно что книжка, которую человек читает. Вот заметишь у соседки по маршрутке Сидни Шелдона на коленях и сразу все ясно. Человек живет в мире романтики и обывательских грез.

Сегодня с утра читал агитационную брошюру мэра Черновецкого. На 30 страницах расписаны подробно все подвиги, личный путь, любовь к матери и строительство детских площадок. Вроде все хорошо и начинаешь даже верить. Но угораздило ж их в фотоальбоме показать мэра в полный рост. А у мэра на ногах что? Догадались? Правильно – блестящие в своей циничной мерзости остроконечные туфли. Используя свой метод обувной идентификации личности я сразу определяю кто есть кто. Если кто-то поначалу внушает доверие, посмотрите ему на туфли (это касается только мужчин). Если носки острые бегите прочь. Впрочем, если человек вменяемый можно острожно, намеками и ухищрениями его перевоспитать, чтобы он сам понял что острые носы – это мачизм, показуха и значит культурные люди их не носят. Это все равно что леопардовые юбки.

Эти башмаки воплощают гипертрофированное эго, которое шагает впереди человека. Чтобы проверить мою теорию - повстречайте остроконечника и попытайтесь заговорить с ним о каких нибудь альтруистических вещах. Например о сострадании к черепахам или спасении озонового слоя. Я уверен, что разговора не получится. Человек в остроконечных туфлях думает только о себе. "Тонких материй" они не приемлют, им важней собственная раздутая личность. Люди в остроконечных туфлях не сомневаются ни в чем. Я утверждаю это со всей серьезностью. Те кто покупает остроносые туфли знают про жизнь все - у них нет ни противоречий, ни внутреннего поиска - они знают свою цель и готовы к ней идти. Такие люди обладают решимостью и железобетонным сердцем. А цели этих людей ясны - добиться статуса, денег и поудачней устроиться в жизни. В кедах к такой цели не прийти. К ней может привести только остроконечная обувь.

Будете сегодня на улице, проверьте. Кстати, туфли с притупленными вытянутыми носками – тоже самое только хуже.

Читайте также:

Какой обуви обязаны своим прозвищем норвежские повстанцы

Сбор народного ополчения

Иерархия армии

Итоги

Войти

Остроносые башмаки как культурный тест