Как тонул нахимов свидетельства очевидцев
Обновлено: 18.05.2024
32 года назад, в последний день лета 1986 года в Новороссийской бухте затонул "советский "Титаник" - пассажирский пароход "Адмирал Нахимов". Жертвами катастрофы стали 423 человека - более трети находившихся на борту. Рассказы выживших полны ужаса: благородства было мало, спасавшиеся вырывали жилеты у женщин и детей.
Вячеслав Сербин: "Отплывая от тонущего корабля, освещаемого прожекторами, я вдруг осознал, что нужно кого-то спасать, ведь я же член экипажа. Нет, мне не было страшно, все воспринимал как некое приключение. Вижу, рядом парень тонет. Я снял свой жилет, надел на него. Дальше плыву и не могу понять, что это такое под водой.
А это люди мертвые в спасжилетах. Может, когда прыгали, насмерть разбились. А может, захлебнулись. Плыву дальше, вижу, женщина с ребенком за что-то держатся. Я к ним, хотел помочь. Женщина как закричит: "Не подплывай!" Думала, что хочу забрать у них спасительную деревяшку.
Уже потом, на берегу, когда на опознании смотрели фотографии погибших, многие люди были порубанные, просто кошмар. Их и опознать-то невозможно было. Когда же "Васёв" наконец остановился, меня заметили с палубы, спустили лестницу, и я поднялся на палубу. Экипаж бегал и метался. Капитан бледный. Они сами были в шоке. В общей сложности они подняли человек 60–100, начали раздавать одеяла. Смотрю, тут и приятель мой Димка. Мы с ним пошли в кают-компанию, открыли холодильник, взяли ветчины, поели, вышли снова на палубу, и в это время подошел буксир. Спросили: кто пойдет собирать трупы? Все отказались. А мне вроде как стыдно - залез на пароход, ну я и согласился. Часа полтора еще мы плавали, багром собирали трупы, вытаскивали на палубу. Я потому и не попал сразу в списки живых, что всех спасшихся привозили на морвокзал Новороссийска и отмечали. А я с трупами поплыл на другой причал. Мама моя перенервничала, пока я не позвонил ей на следующий день".
Геннадий Царев: "Огни с берега, казалось, находились рядом, хотя на самом деле до него было не менее 3,5 километра. Я молодой, думаю, доплыву. Спускаюсь по задравшемуся борту, подводная часть уже показалась, у меня мысли, что она, наверное, ракушками обросла, сейчас точно порву себе одно место. И в этот момент срывается сверху знакомая бортпроводница Люда, летит и меня сбивает. Пока летел метров пять, я еще успел подумать, какая же у нее обувь? А вдруг на каблуках? И я прыгнул глубже и чуть в сторону. Она рядом плюхнулась. Начали подальше отплывать, чтобы воронкой не затянуло. Отплываю и слышу стон, страшный такой стон над водой. Люди кричат, прощаются с жизнью. Есть выражение: волосы дыбом встают. У меня было именно такое ощущение: казалось, как будто гвозди на голове. Плыву и машинально глажу волосы. Тот страшный стон я долго помнил, за сердце хватался, это сейчас прошло столько лет, так полегче стало немного. Смотрю, девушка знакомая в жилете, как закричит, меня сначала не узнала. Я ей говорю: "Можно хоть немного за тебя подержусь?" И сразу сил у меня прибавилось, как второе дыхание открылось. Вскоре мы к плотику спасательному подплыли, вокруг него шло леерное ограждение, за которое люди зацепились. Женщина какая-то кричит: "Я не могу держаться, спина болит!" Ее закинули на плот, потом еще человек пять, которые уже не могли держаться на воде. С одной из девчонок из команды случилась истерика, но мы ее быстро успокоили. Рядом в спасательном круге держалась девочка маленькая, лет пяти. Я говорю: "Ты посмотри, ребенок маленький и то не плачет, а ты воешь". А вскоре начали и военные катера подходить. Меня какой-то прогулочный катер подобрал, помню, забирался последним, подсаживал всех, потом уже сил не было руку поднять. Бросили мне от жилетной веревки конец, только начали тянуть, веревка оборвалась, бах, я опять в воду. Меня за шкирку подняли и на палубу бросили".
Трагедия произошла в результате столкновения с тем самым сухогрузом "Пётр Васёв", подплывавшим к Новороссийску из Канады с грузом ячменя. Сам "Адмирал Нахимов" к 1986 году был уже "старичком" (построен в 1925 году в Германии) и для своего времени конкурировал с лучшими британскими трансатлантическими лайнерами. В СССР с его непритязательным бытом путешествие на "Нахимове" и в 1980-е годы воспринималось как отдых высшего класса, а само судно было одним из флагманов Черноморского пароходства.
Столкновение произошло из-за того, что капитаны, управлявшие судами, неверно поняли команды о расхождении, а дальше начали маневрировать каждый сам по себе. В результате "Адмирал Нахимов" получил огромную пробоину и затонул в считанные минуты. Многие пассажиры оказались заблокированными в своих каютах, другие в панике не нашли спасательные средства. Естественно, не успели организовать и правильную эвакуацию.
Капитаны обоих судов были приговорены к 15 годам тюрьмы, но уже через 6 лет вышли на свободу по амнистии. Капитана "Адмирала Нахимова" Вадима Маркова после этого даже назначили капитаном-наставником в пароходство, что многие восприняли как издевательство. В 2007 году он умер в Одессе. Капитан "Петра Васёва" Виктор Ткаченко эмигрировал и в 2003 году погиб при крушении собственной яхты у берегов Канады.
Судовой механик Черноморского пароходства, а ныне писатель Аркадий Хасин считает, что "случилось то, что было заложено в характере Ткаченко. Он никогда никого не слушал, считал, что все знает, все понимает. И он спешил. Было 31 августа, конец месяца, ему нужно было выполнить месячный план, и он хотел к нулю часов встать к причалу. "Нахимов" был преградой к выполнению плана, и он решил проскочить перед его носом, но просчитался. Марков тоже виновен, но по-своему. Не имея заграничной визы, но мечтая о ней, он искал пути ее получения. В тот роковой день в Новороссийске к нему на борт сел начальник Управления КГБ по Одесской области генерал Крикунов. И Марков решил воспользоваться моментом.
Накрыл в каюте стол, пригласил генерала. Он должен был оставаться на мостике, чтобы вывести "Нахимов" из Цемесской бухты, но ему не терпелось поскорее пойти в каюту поговорить с генералом о своих личных делах. Он доверился своему второму помощнику Чудновскому: "Ну расходись, ты ж парень опытный". Получилось, что трагедия произошла потому, что два человека спешили: один стать к причалу, а другой — сесть к столу. Кто в результате виноват в трагедии? Оба? Наверное".
Управлявший "Нахимовым" Чудновский, осознав, что произошло, вынес сам себе смертный приговор: он спустился в свою каюту и закрылся на ключ. Чтобы извлечь его тело, водолазам впоследствии пришлось взламывать дверь. Но тела 64 погибших так и не удалось извлечь - на затонувшем "Нахимове" были такие завалы из мебели, ковров и трупов, что уже при спасательных работах погибли два водолаза. Могилой для десятков людей навсегда стало курортное Черное море.
Ежегодный оплачиваемый отпуск был одним из неотъемлемых, самых ценных прав советского человека, гарантированных ему конституцией. Отпуска с нетерпением ждали, к нему тщательно готовились, на него круглый год копили. Наконец, яростно боролись за то, чтобы уйти в него именно в летние месяцы. Дача считалась уделом пенсионеров, а каждый уважающий себя инженер или рабочий обязательно должен был раз в год съездить с семьей к морю.
В 1970—1980-е годы теплоходы уходили из Одессы по этому и похожим маршрутам ежедневно. Одновременно линию обслуживало 13—14 судов, перевозивших в год 130 тыс. пассажиров, десятую часть которых составляли иностранцы. Стоимость такого недельного круиза (с восемью ночевками) начиналась от 150 рублей (в зависимости от класса каюты), что составляло среднюю месячную зарплату квалифицированного рабочего или инженера.
"У меня появилась возможность чудесной поездки в отпуск на 2 недели: 5 или 6 дней в Измаиле, ждёшь возвращения группы на берегу (пока группа находится в 7-дневном круизе), т. е. ещё неделю можно отдохнуть в Одессе.
В Одессе нас встречали представители турфирмы, у них там полностью своя организация. На судне сопровождающие были не нужны. Я им говорю: "Так хотелось бы попасть вместе с моими туристами в круиз, посмотрите, может место будет. " Коллеги из одесского бюро путешествий сказали, что посмотрят, что останется. Потому что народ ехал со всего Советского Союза, и каждый свой маршрут организовывал: кто-то только на "Нахимов", кто-то – как мы. В конце концов, нашли мне вот это дополнительное место в XI классе ("что осталось"). Вся группа у меня была размещена хорошо – на первой палубе у центрального выхода.
Т. е. по сути это была моя инициатива, я не должна была ехать. В планы входило только сопровождение группы на суше, по всем экскурсиям, но не на корабле.
Рис. 2. Тот самый посадочный билет (в пятнах голубой краски), чудом сохранившийся у Марины. Фото автора
Меня поселили с чужой группой, с какими-то незнакомыми людьми в каюте – с двумя женщинами (по-моему, они были откуда-то со Средней Азии). Каюта [№ 341] располагалась на самой нижней пассажирской палубе, по правому борту ближе к носу. Там не было даже иллюминатора: глухая железная коробка, как тёмное купе с двумя двухъярусными койками.
Рис. 3. План палубы D с помеченной каютой № 341, в которой проживала Марина.
© Андрей Леонов, 2006
У меня на руках были и все обратные билеты – целый пакет документов на группу, который я не рискнула оставить у себя в каюте, оставила его у них, у туристов, наверху в I классе. И когда я бежала наверх (после столкновения), то, вероятно, во мне проснулась какая-то ответственность за эти бумажки, как я сейчас анализирую.
У нас не было много времени любоваться судном. С утра до вечера походы, экскурсии. К вечеру уже "без ног". Кто-то, конечно, ходил на всякие дискотеки.
Очень яркие впечатления остались после посещения крепости Измаил. Была экскурсия на Малую землю (меня, помню, тогда очень интересовала эта тема). И получилось так, что мы очень сдружились с моими туристами – все (или почти все) были примерно одного возраста. Эту идею мне группа подсказала: "Марина, давайте с нами, проситесь тоже на "Нахимов"!"
Фото: Буйло С.И. (предоставлено из личного архива)
Ночь мы плыли, день провели в Ялте, шёл второй день путешествия. Вернувшись с очередной экскурсии (по Новороссийску), мы компанией из четырёх человек купили арбуз, съели его, постояли на палубе, посмотрели как отходит судно – это всегда красочное зрелище, все высыпают на палубу. Смотрели вниз на его клёпаные конструкции. Обсуждали между собой вопрос, как достигается герметичность этих клёпаных конструкций.
Двое ребят – брат с сестрой – были детьми капитана из Архангельска, выросли вблизи моря и судов, хорошо ориентировались на борту. М. (брат) окончил нашу Макаровку.
Было много провожающих на пристани. Говорили, что судно задержали на какое-то время [1] , но мы ничего такого не видели, не обратили внимания, просто стояли и смотрели. Небо было чистое, звёздное.
Погода при отплытии была совершенно обыкновенная, спокойная. Во всяком случае, в бухте, на выходе. Потом, когда мы уже сидели на плоту после крушения, появилось некоторое волнение, чуть-чуть дул ветер, и нас ветром относило – это было видно относительно "Васёва", который различался вдалеке. Были волны, но по-настоящему не штормило и нас не переворачивало.
Когда нас подняли на подошедший катер (где-то после 4 часов утра), то качка уже ощущалась, нас немного "водило" (плюс стрессовое состояние)…
Мы четверо решили больше никуда не ходить, ни на какие ночные развлечения – день выдался сложный, заполненный, мы с ребятами буквально валились с ног от усталости. Разошлись по своим каютам спать. Я спустилась к себе, где сидели эти две женщины, соседки. Я с ними не знакомилась, особо не разговаривала, никаких дружеских отношений не завязывала. Просто, как посторонний человек, зашла, прыгнула на верхнюю полку, легла. Но ещё не заснула. И вещей у меня в этой каюте не было, всё хранилось наверху. Лежу с открытыми глазами. Всё время горит лампочка дежурного света (иначе вообще была бы тьма). И по радио всё время идёт информация – когда подъём, какая группа куда направляется, кто кушать, кто на экскурсию и т. д. И вдруг – какой-то шум вдалеке, звон бьющегося стекла. Никакого грома и грохота, просто мягкий удар и какой-то шум. Я насторожилась, что случилось? И через несколько секунд погас этот дежурный свет. Я забеспокоилась – Господи, что там у них? А эти женщины мне говорят: "Да мало ли что". Даже не шелохнулись. Так и остались.
Я вцепилась в спасательный круг, но никак его было не оторвать – держался на каких-то скобах. М. подбежал, вырвал мне этот круг, я его схватила и побежала за остальными (все бросились вперёд). А круг ещё, оказывается, был крепким канатом привязан. Я его дёргаю, дёргаю – никак не отрывается. Бросила его, побежала вниз, к дверце на нос. Когда мы бежали по коридору, произошёл самый сильный крен, тот, при котором уже всё посыпалось, и люди, и все неприделанные предметы – судно ложилось на борт. Я в это время уже сбежала, схватилась за распахнутую железную дверь и повисла на ней над морем. Передо мной ещё какие-то люди были, держались в проёме двери. Я оглянулась и вижу, как люди – много людей – карабкаются наверх, на бортовое ограждение. А в противоположной стороне уже была вода. Возникла мысль: неужели это всё? И ещё одна мысль – о том, что на судне, видимо, на спасение уже никаких шансов нет, а в воде ещё могут быть какие-то шансы.
Это был самый страшный момент. И подсознательный страх воронки, в которую всё затянет, когда судно будет уходить. Тяжёлый момент принятия решения, когда человек находится в открытом море.
И всё – я присела на корточки и, как с горки, съехала вниз, в воду. Обычно не принято прыгать на ту сторону, куда кренится судно. Большинство людей прыгало с левого борта. Я спрыгнула со стороны правого только потому, что там никого не было.
Что было в руках – бросила, ногами поболтала – босоножки тоже сбросила, изо всех сил гребу. Тут мне попалась скамейка – из тех, что стояли на палубе. Взялась за неё, а она в воде крутится, как белка в колесе. Не могу за неё ухватиться. Судно уже на боку почти лежит, я смотрю – и меня сверху мачтой накрывает. Я скорей барахтаюсь прочь от этой мачты. Но поскольку судно тонуло кормой, мачта прошла мимо.
И вот мы оба держимся за этот плотик. У парня в руках ещё тапочки ("Не могу же я, говорит, босиком по Новороссийску ходить!"). Людей вокруг было совсем немного: все, кто пытались покинуть судно – покидали его с другой стороны.
Когда те, кто были в жилетах, оказались в воде – на них буквально гроздьями висли остальные, и все вместе уходили под воду.
Сестра М. была настолько подготовлена, что отбивалась в воде от людей, как она потом рассказывала. Поэтому, когда говорят, что кто-то вёл себя некорректно или не помогал другим, я не могу их осуждать. Очень трудно предугадать, как ты себя поведёшь в такой ситуации…
Я всё время оглядывалась на судно. В этот момент из его центра произошёл сильный выброс пара и дыма, с шипением, – то ли из машинного отделения, то ли откуда-то ещё. Я поняла: ну всё, судно сейчас затонет. Слава Богу, ничего не взорвалось, огня не было, только полыхнуло паром из труб.
Корма уже скрылась, но угол продольного наклона был не очень большим.
И точно – как только он это сказал, из глубины поднялся обжигающий ноги столб холодной воды, и нас начало кидать в разные стороны…
И прибилось к нам ещё несколько человек – наверное, двое из команды и ещё две женщины. Одна была вообще только тряпочкой какой-то прикрыта – видно, только с кровати.
Потом мы всё-таки стали взбираться на этот плотик, уже сидели на нём. По пояс в воде (или даже больше), но сидели. Тут только мальчишки сказали, что какое-то судно в нас врезалось, вон оно. До этого мы вообще не представляли, что случилость и с чего вдруг мы так потонули.
Сидим, обсуждаем и смотрим на этот светящийся "Васёв", который виднеется вдалеке. Возникла идея попытаться грести к нему. Но в целом, если оглядеться, почти ничего не было видно – лишь на горизонте кое-где по огоньку. Часто спрашивают, почему вы не гребли к берегу, ведь всё это произошло вблизи берега. Но в кормешной тьме, когда твоя голова вровень с водой, определить расстояние до берега – это невозможно. Километр там или 15.
Потом мы заметили, как кто-то уже подплыл к "Васёву", и люди уже карабкаются по этому высокому борту – по каким-то скобам или тросам (было не различить в темноте). Но помощь им никто не оказывал, шлюпок не спускал, и на палубе этого освещённого судна никого не было. И стало понятно, что туда плыть не надо, нет смысла.
Настроение у нас было уже неплохое, стало понятно, что мы спаслись, и держимся на плаву, и какая-то помощь должна прийти. Никакой паники не было (на нашем конкретном плотике). Невменяемый был только тот из Средней Азии, да и то болтался в воде, не издавал ни звука. Женщина из Риги была, мы что-то обсуждали с ней. Предположили: раз "Васёв" нас не спасает, значит, удар был такой силы, что у них у самих там пробоина, и они её чинят. Такие шли обсуждения.
Вода вроде тёплая, 24 градуса [по данным Д. Т. Чапкиса, 20–21°, – Е. Н.], но когда там 3 часа просидишь – бил озноб.
И очень хотелось пить. Из моря ведь не попьёшь. Стали представлять себе лимон, чтобы усилить слюноотделение и как-то утолить жажду.
Потом мы увидели, что пошли какие-то катерочки. Но они пока подбирали тех, кто был ближе, и уходили обратно. Но стало ясно, что до нас тоже постепенно дойдёт очередь. Подошёл один из этих катерочков – очень маленький, с командой буквально из четырёх человек, сверху командир что-то кричит – и стали нас подбирать из воды. Вытягиваешь две руки – и двое человек тебя поднимают. Начинаешь карабкаться – сил нет никаких.
Пока сидели на плотике, обнаружилось, что и я, и те, кто прыгали со мной в одну сторону – попали в разлив какой-то краски из раздавленных бочек [2] . Я была по пояс сплошь покрыта этой синей краской, только небольшой кусок лица остался чистым. Видимо, угодила в самую гущу, наглоталась краски. Когда нас подняли на катер, я пошла на камбуз, где у них был горячий чайник и раковина, пыталась что-то отмыть, но ничего не отмывалось. Краска ядовитая, дышать нечем, стало плохо делаться. Курсанты это заметили, сказали мне: "Пошли" – спустили вниз, в машинное отделение. Там стояла большая бочка солярки. Они меня перегнули туда и тряпочками оттёрли. Было так приятно! Жирной этой соляркой сняли с тела слой краски. Выдали робу. И вот я в трусах и в робе, босиком, штаны с собой (летние брюки, в кармане которых сохранился билет).
Так мы благополучно приехали (хотя шли довольно долго до порта – до морского вокзала). Человек 20 было на том катерочке, больше ему уже нельзя было: был и так перегружен.
Подъезжаем туда – вся администрация уже на ногах, все стоят на причале. Машины начальников и вереницы "Скорой помощи". Но медицинская помощь, по сути, никому была не нужна: те, у кого были травмы или что-то – они просто не выжили.
Почувствовался весь масштаб трагедии: оказывается, всё не так уж здорово.
Пришли, столы стоят, зарегистрировались. В это время всех, кто был на вокзале, разъединили, всех из команды куда-то увели. Я больше не видела этих ребят, они не жили вместе с нами в гостинице.
Утром, часов в 9, догадались прислать машину с химчисткой. У меня все волосы до сих пор были в краске, голова, как монолит (волосы я носила очень длинные. Косы потом отрезала, они так и лежат где-то). Тётеньки-работницы поставили на лоджии бутыли с растворителями, кому надо, те шли чиститься. Для меня это тоже была очень хорошая процедура, волосы они мне отмочили, как-то отмыли. Пошла я в парикмахерскую потом, косметолог меня чем-то помазал.
Привезли нам завтрак: кашу какую-то, кофе. Мы так обрадовались! Берёшься за еду – а есть не можешь. Нарушен глотательный рефлекс.
Потом обед у нас был, к нам ресторан туда пригласили (в гостиницу), сварили нам обед.
Потом нам выдали вот эти справки:
Рис.6. Фото автора
Потом нам сказали, что в 12 часов прилетит Алиев и будет какое-то организационное собрание. К 10 утра вывесили списки. После 10 списки живых уже не прибавлялись. Говорили, что выловили плотик, который унесло далеко в море, но живых на нём не было.
Привезли нам одежду. Можно было бесплатно взять платье, босоножки, чтобы в чём-то ходить. Пакетик целлофановый, зубную щётку, мыльницу. и т. п. бытовые принадлежности.
Город был полностью блокирован, 100-процентно, это даже не скрывалось. По телефону позвонить было нельзя – ни с почтамта, ниоткуда. Брат с сестрой хотели быстро улететь самолётом в Архангельск, съездили в аэропорт, но улететь не смогли.
Вечером с центрального вокзала отходил целый состав с вагонами на Петербург, в Ростов и в другие города. Всё бесплатно, ни билета, ничего не надо было.
Вторую телеграмму маме я тоже отправила бесплатно (с почты, с пометкой "Срочно"). Но все телеграммы (мне кажется, я отправляла три, с разницей почти в сутки) пришли только двое суток спустя, все одновременно. Т. е. двое суток родственники пребывали в неведении. Видимо, было какое-то распоряжение по этим телеграммам: их собрать собрали, но не отправляли по стране (до выяснения деталей).
Когда прибыли на Витебский вокзал, вагон уже почти пустой был. Меня встретили двое мужчин, сразу отвезли во Дворец труда. Вошли мы в кабинет (к председателю профсоюзов, наверное, точно не знаю). И, как ни странно, первое, что он у меня спрашивает: "Где у вас списки вашей группы?"
А я как раз в том же виде, как с пляжа (ситцевое платье, босоножки на босу ногу).
"Вы знаете, говорю, всё погибло вместе с кораблём".
А ведь списков и в турагентстве не осталось, им они зачем? Они их составили и отдали мне. Компьютеров тогда ещё не было. И здесь я узнала, что руководительница второй группы тоже погибла.
Побеседовали мы, и меня на чёрной "Волге" домой привезли.
Потом нам сказали составить списки утрат (имущество, которое человек потерял). Нам было очень сомнительно, что кто-то что-то вернёт, конечно. Но написали. И примерно через полгода нам выплатили сумму – за вычетом того, что ты взял тогда (из одежды и вещей). И ещё за вычетом билетов. Но неважно. Такая вот была организация.
Моё мнение – что народу на борту теплохода должно было быть больше, чем официально озвучивалось. Причём намного больше. Команда везла с собой целые компании.
Ещё был интересный момент. Отправлялись мы с туристами из Петербурга с Витебского вокзала поездом на Одессу. И по правилам, если кто-то из туристов не пришёл, его билет я должна была сдать. Ждём-ждём до последнего момента, а у меня девушка одна не пришла (Лена Гилевич, студентка, единственная дочка у пожилых родителей). Я прикинула, что времени остаётся совсем мало, я и билет-то сдать не успеваю (добежать до кассы и обратно). Прикинула и решила, что погашу из своей зарплаты стоимость этого билета. И поехали. Отъехали уже на очень приличное расстояние от Питера, и вдруг она появляется: прыгнула там где-то в последний вагон – и пришла. И вот она потонула. Не знаю, при каких обстоятельствах.
Другая интересная история. Когда мы сидели в гостинице, туристы рассказывали, что одного парня подняли на спасательный катер с большим чемоданом в руках. Когда он с этим чемоданом вошёл в здание морвокзала, на него стали кивать – мол, ничего себе, спасся с чемоданом. Позднее выяснилось (из рассказов этого парня), что он действительно схватил свой чемодан, когда находился в каюте и почувствовал, что что-то произошло. Побежал наверх, выбежал в последний момент. И его вместе с судном засосало в воронку. На нервной почве у него руку сковало, свело пальцы – и чемодан этот, как пузырь, вытолкнул его наверх. Потом он разжать руку не мог очень долго. Так с одним чемоданом и вышел.
М. потом рассказывал, что как-то раз он находился где-то в районе Северного полюса в экспедиции. И во сне ему приснилось кораблекрушение. И он спросонок начал раздраивать иллюминатор в своей каюте. И только когда начал крутить, то пришёл в себя и понял, что за бортом сейчас льды и морозы. Такой случай у него был.
Они с сестрой приняли для себя решение не вспоминать больше о прошедшем: что было – прошло. Мы общаемся периодически, но она не хочет ничего пояснять, рассказывать.
В суд меня не вызывали, никто меня даже не пытался опрашивать. Когда шёл суд в Одессе, то туда было не пробраться, всё в оцеплении.
Рис. 7. Марина Яковлева (Седлецкая) в 2014 г. Фото автора
Осенью прошлого года СМИ сообщили, что к 2020 году Минобороны собирается воскресить и модернизировать тяжёлый атомный ракетный крейсер "Адмирал Нахимов". После модернизации корабль будет обладать совершенно новыми тактико-техническими характеристиками и существенно усилит потенциал надводных сил ВМФ России. Вряд ли после возрождения корабля армейские начальники решат сменить и имя корабля. Хотя до сих пор имя легендарного адмирала чаще приносило несчастья своим обладателям.
Одна из самых страшных в советской истории трагедий произошла в порту Новороссийска 31 августа 1986 года, когда теплоход "Пётр Васёв" протаранил пароход "Адмирал Нахимов". В результате катастрофы на море погибли 423 человека.
"Подарок" Третьего рейха
"Адмирал Нахимов" был построен в 1925 году в Германии и "при рождении" назван "Берлин". Спуск на воду прошёл в городе Лоббендорфе в марте, а в сентябре пароход совершил первый рейс из Бремерхафена до Нью-Йорка. После этого до 1939 года морское судно перевозило пассажиров по данному направлению.
Трансатлантические рейсы прекратили в 1938 году из-за их невыгодности и малой заполняемости судна. В связи с политической обстановкой пассажиры массово отказывались от подобных международных рейсов. В течение года "Берлин" перевозил пассажиров на Шпицберген и по Средиземному морю.
С началом Второй мировой войны "Берлин" был переоборудован в госпитальное судно и в таком качестве использовался вплоть до 1945 года. В январе он подорвался на мине близ порта Свинемюнде и затонул на небольшой глубине.
В таком виде, лёжа на дне, пароход перешёл по условиям контрибуций в пользу СССР.
— При попытке судоподъёма в начале 1947 года снова произошёл взрыв, и судно вновь погрузилось на дно. Вторично судоподъём был осуществлен 17 сентября 1947 года. Пароход получил название "Адмирал Нахимов". Его отвели в док Кронштадского завода для частичного ремонта, проведения освидетельствования и составления "Технического проекта восстановительных работ", — писал водолаз Тюриков.
Первый рейс
Бывший "Берлин" восстанавливали в течение восьми лет — с 1949 по 1957 год. Работы проводили и в ГДР, куда транспортировали пароход, судовладельцем которого стало Черноморское морское пароходство. После восстановления капитаном назначили Николая Соболева.
— Подняться на судно можно было лишь по единственному узкому парадному трапу. На прогулочной палубе я был приятно поражён размерами, особенно шириной закрытой веранды, на которой свободно могли разойтись две движущиеся "Волги". Апартаменты капитана располагались на шлюпочной палубе. Тут же были штурманская и рулевая рубка, радиостанция и каюта начальника радиостанции, — вспоминает первый капитан корабля.
Убранство "Адмирала Нахимова" сражало пассажиров наповал. Советский корабль, в салоне которого канделябры, ковры, дорогие картины и бронзовые барельефы русских моряков, не вызывал ничего, кроме восторга. К слову, внутреннее убранство судна было выполнено из различных пород дерева, отполированных настолько, что люди отражались в них. На борту были открыты рестораны, бары, кинотеатр, парикмахерские, библиотека.
Первый рейс, как и большинство остальных, выполнялся на Крымско-Кавказской линии вдоль берегов Чёрного моря. Многие туристы, правда, жаловались на духоту в каютах. Пассажиры третьего класса постоянно открывали иллюминаторы, в каюты при малейшем крене заливалась вода. Проблему с вентиляцией решали практически до конца 60-х. За два года модернизировали саму систему воздухоподачи, а через 10 лет "Адмирала Нахимова" полностью кондиционировали.
До появления в Черноморском пароходстве парохода "Адмирал Нахимов" крупнейшим пассажирским судном на данном направлении был дизельэлектроход "Россия".
За 29 лет немецкий пароход, ставший советским, перевёз миллионы пассажиров по акватории Чёрного моря.
С 1960 года судно фрахтовал Украинский республиканский совет по туризму и экскурсиям. Экипаж парохода предложил проводить трёхчасовые прогулки и "рейсы выходного дня" (поездки до трёх дней, которые, как правило, совершаются с пятницы по воскресенье) из Одессы в Севастополь и Ялту.
— Идея морских прогулок нашла не только сторонников, но и активных помощников. Порты также охотно откликнулись на наше предложение, ведь и они были непосредственно заинтересованы: проданные кассами морских вокзалов билеты шли им в план, — вспоминал капитан Соболев.
"Нахимов" посещали президент Вьетнама Хо Ши Мин, "отец" советской атомной бомбы Игорь Курчатов, Че Гевара, президент Алжира X. Бумедьен, генерал, герой Отечественной войны Исса Плиев.
Последний день "Адмирала Нахимова"
С 1984 года капитаном теплохода был Вадим Марков, который до этого ходил на "Фёдоре Достоевском", выполняющем круизы по Волге.
Моряки на форумах до сих пор обсуждают, что Маркова "сослали" на "Адмирал Нахимов" в целях исправления. Бытует версия, согласно которой едва ли не половина экипажа были штрафниками: кто-то за контрабанду колготок, кто-то — за другие провинности вроде нахождения в нетрезвом виде.
Судно выполняло рейс "Одесса — Ялта — Новороссийск — Сочи — Батуми — Сочи — Одесса". Круиз начался 29 августа и должен был завершиться 5 сентября.
31 августа 1986 года в 14 часов пароход пришвартовался у 34-го причала, где оставался до 22 часов.
По воспоминаниям очевидцев, в документах публиковали только "официальных" туристов, не учитывая "зайцев", число которых могло составлять десятки человек. Отметим, что это только догадки. Среди членов экипажа было почти 70 практикантов, шестеро родственников моряков.
Маркову доложили, что на пути судна нет движения, а экипаж грузового "Петра Васёва", который подходил со стороны Босфора, в курсе, что пассажирский корабль необходимо пропустить. Любопытно, что по международным морским правилам дорогу должен был уступить "Адмирал Нахимов", которому было достаточно повернуть на 25–30 градусов до свободного расхождения. Пассажирский пароход разогнался, по разным данным, до 9 или 10 узлов и полным ходом двинулся к Сочи.
Пассажиры тем временем укладывали детей, отмечали День шахтёра или собирались на фильм "Я люблю тебя больше жизни".
Капитаны Вадим Марков и Виктор Ткаченко связались и уточнили детали расхождения. После этого, по материалам следствия, Марков нарушил правила, уйдя с капитанского мостика до "разминки" судов. Ткаченко отдал приказ тормозить и сдавать назад, но судно двигалось вперёд по инерции. Поворот не рассматривался как вариант для расхождения, до которого, к слову, не хватило всего шести секунд.
— Моя вина. Я должен был изменить ход. Но я считал, что, поскольку вектор относительного движения проходит по корме, то мы нормально разойдёмся, — вспоминал во время допросов капитан "Петра Васёва" Виктор Ткаченко.
Суда столкнулись в 23:12 под углом, близким к прямому. "Пётр Васёв" несколько секунд не мог выдернуть носовую часть из "Адмирала Нахимова". Последний накренился, свет погас. Аварийного генератора хватило на пару минут, после чего свет погас окончательно. На борту началась паника: пассажиры прыгали в воду, их придавливало частями парохода и тянуло на дно. Родители бежали в каюты к детям, не успевали их открыть, уходили на дно, не в силах преодолеть сопротивление воды. Истошные крики по всему борту. Круизный лайнер утонул через 7–8 минут после столкновения.
"Пётр Васёв" остался на плаву, хоть и получил значительные повреждения. Экипаж сухогруза принимал участие в спасательной операции.
"Уйди, сволочь!" — как спасались с тонущего корабля
То, что поднялось на борту после "резкого удара", сложно назвать паникой. Выжившие пассажиры описывают это как ад. Люди в панике хватали жилеты, надевали их вверх ногами и задом наперёд. Кто-то с жилетом в руках выбегал из каюты. Но большинство даже не думало о безопасности в воде — быстрее бы убежать.
На форумах моряков до сих пор обсуждают одну историю, когда одна пассажирка отняла у другой один из немногих шансов на спасение. Как рассказывается, девушка не успела схватить спасжилет и попросила подержаться за более предусмотрительную пассажирку. В ответ она услышала "Уйди, сволочь!". После этого девушку попросту отпихнули подальше.
Кошмар продолжался и в воде. Это только в "Титанике" Джек уступил Роуз возможность спастись. Здесь же все боролись за выживание. Пассажиры "Адмирала Нахимова" с ужасом вспоминают, как мужчины выталкивали женщин с плотов, когда последние цеплялись руками. Конечно, о таком позорном факте в своей истории в открытую никто не рассказывает.
Но были люди, которые даже в этой страшной катастрофе оставались людьми. Пассажиры наперебой вспоминают подвиг 19 бортпроводниц, которые не только помогали с эвакуацией, но и отдавали свои спасжилеты. При этом, по слухам, некоторые из них не умели плавать. В списках погибших значатся фамилии девяти бортпроводниц.
Ленинград, Тюменская область, Липецк, Хабаровск, Саратов. Украина, Молдавия, Литва — такова страшная география жертв трагедии.
Уголовное дело
Уже на следующий день после крушения прокуратура возбудила уголовное дело в отношении капитанов: примечательно, что спаслись оба. С данной ношей не смог жить Александр Чудновский, которого Марков оставил вместо себя. Он спустился в свою каюту и закрылся на ключ.
Из обвинительного заключения по уголовному делу N 18/58369-86 следует, что "столкновение судов, кораблекрушение и гибель многих пассажиров и команды парохода "Адмирал Нахимов" явились следствием грубого нарушения правил безопасности движения на морском транспорте, допущенного капитаном теплохода "Пётр Васёв" Ткаченко В.И., капитаном парохода "Адмирал Нахимов" Марковым В.Г. и вахтенным вторым помощником капитана Чудновским А.Р.". Вина капитана "Адмирала Нахимова" заключалась в том, что он передал помощнику управление, а помощника, видимо, — что согласился и неверно оценил обстановку. Ткаченко же избрал опасный вариант расхождения судов и не оценил обстановку должным образом.
Среди выживших в катастрофе оказалась Виктория Даллада, она поделилась с нами подробностями своего спасения.
«Все началось с того, что мне на День рождения подарили путевку – круиз по Черному морю.
Гордость пассажирского флота
Наше путешествие стартовало в Одессе 29 августа. Оттуда судно направилось в Ялту, потом – в Новороссийск и закончить свой маршрут должно было в Сочи. Днем у нас проходили экскурсии по городам, а ночью корабль отправлялся в море.
На инструктаже
Перед отправлением из Одессы с пассажирами провели инструктаж. Рассказали-показали, как пользоваться спас-жилетами и куда бежать в случае катастрофы. Обычное дело во всех морских путешествиях. И, как обычно, на этот инструктаж не явилась половина отдыхающих, которые, очевидно, были заняты более важными делами.
Я же внимательно слушала все, что говорил инструктор, стараясь запомнить, как себя вести в критической ситуации. Несмотря на то, что я выросла в прибрежном городе, всегда ощущала какое-то недоверие к морю, словно оно несло угрозу и опасность для моей жизни. Но тем не менее эта осторожность не мешала мне наслаждаться отдыхом, ведь я была молода, полна сил и надежд. Я чувствовала себя счастливой.
Ничего не предвещало беды
После прогулки по Ялте, удивительному старинному городу, мы направились в Новороссийск. На корабле я познакомилась с группой молодежи из Запорожья, и теперь мы вместе отдыхали в одном из баров на верхней палубе.
Было одиннадцать часов вечера. Судно величественно покинуло Новороссийский порт и направилось на выход из Цемесской бухты. Вокруг простиралась бескрайняя гладь ночного моря. Казалось, ничто не может потревожить его покой.
Странный удар
Вдруг что-то сильно толкнуло судно в правый бок, раздался жуткий треск раздавленного железа. Поскольку мы были на самом верху, то не слишком ощутили удар. Некоторые даже засмеялись и начали шутить на тему столкновения двух кораблей в море.
Однако мне было не до шуток. Я сразу испугалась, заподозрив неладное и мигом помчалась вниз, в свою каюту. Там лихорадочно натянула спасательный жилет, сунула в карман паспорт и рванула наверх.
Паника
Пока я бежала, задыхаясь от страха, потух свет. Корабль погрузился в кромешную тьму. Судно сильно накренилось вправо-вниз и быстро уходило под воду.
Удивительно, но я почему-то не поддавалась всеобщей истерии. Мой мозг работал ясно, я отстраненно наблюдала за происходящим. Я даже не молилась, что часто делают в подобной ситуации, потому что выросла в атеистической семье и ничего не знала о Боге.
Судно пошло ко дну
Я понимала, что прыгнуть не смогу – очень высоко, поэтому просто схватилась за какой-то поручень и медленно уходила под воду вместе с судном.
Чудесное спасение
Пока я так опускалась, думала о стареньком спас-жилете, который успела натянуть в каюте. Ему, очевидно, было столько же лет, сколько и кораблю, и состоял он из облезлых тряпок, раскрошенного пенопласта и дряхлых веревок. Выдержит ли он нагрузку? Спасет ли?
Меня начал бить озноб: то ли от ночного холода, то ли от страха перед открытым морем, которое я всегда интуитивно недолюбливала.…
И вот так, стоя, я бы, наверно, и ушла вместе с кораблем под воду навсегда. Но в момент соприкосновения с водой, меня с силой отбросило в сторону. На какое-то время я потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела жуткое зрелище.
Жуткое зрелище
Некоторые люди уже успели взобраться на большой плот, другие тщетно цеплялись за его надутые бока и соскальзывали вниз.
На грани жизни и смерти
Я тоже поплыла к плоту, но те, кто находился рядом со мной без спас-жилета, хватались за мои волосы и увлекали за собой под воду. Потом, когда они разжимали руки и шли ко дну, я поднималась наверх. Но через мгновение кто-то снова цеплялся за меня и тащил за собой. Так я тонула и всплывала несколько раз, пока наконец чьи-то сильные руки подхватили меня и втянули на плот.
Ни одной царапины
Очевидно, весть о крушении нашего судна быстро дошла до порта Новороссийска, потому что вскоре после того, как я оказалась на плоту, за нами пришел большой катер. Нам кинули трап, но подняться по нему у меня уже не было сил. Меня от холода и от нервного напряжения била дрожь, руки не слушались. Кое-как я взобралась на катер и, укутавшись в какое-то одеяло, наконец согрелась.
И вот когда уже встала ногами на морской причал, я четко поняла, что меня спасло чудо. Вокруг находилось очень много раненых людей, они падали без сил на землю, истекали кровью, звали своих родных. А на мне не было ни одной царапины, даже ни одного ушиба.
Когда Бог – за тебя
И вдруг ясно поняла: меня спас Бог! И спас для чего-то.
От этих мыслей мне стало не по себе, ведь я никогда не верила в Бога и ничего о Нем не знала. Но все же Господь принял участие в моей судьбе и сохранил в такой страшной катастрофе.
Детали спасения
В памяти всплыли множество деталей того, благодаря чему я осталась жива. Например, я пришла на инструктаж и запомнила все выходы на корабле, научилась пользоваться спас-жилетом и понимала, как следует вести себя в аварийной ситуации.
Потом мысль о том, что нужно срочно бежать в каюту за жилетом и снова быстро подниматься наверх, явно подсказал Бог. А многие пассажиры, помедлив, так и не успели выбраться из своих кают – их заперли обломки корабля, ковры и мебель. И эти люди пошли на дно вместе с судном.
Затем я вспомнила, как те знакомые ребята из Запорожья хотели спустить меня в воду по поднявшемуся вверх дну как по горке. Это была невероятная высота, и я наотрез отказалась. Как выяснилось потом, все те, кто все же спустились по дну, получили ужасные ранения, сильно ободравшись о ржавое дно корабля.
Спасибо, Господи!
Читайте также: