Как обеспечить чтобы в вузе читали

Обновлено: 18.05.2024

Как обеспечить, чтобы в вузе читали курс лучшие профессора, лучшие преподаватели, лучшие ученые? Казалось бы, можно было бы использовать современную технику, скажем, сделать кинофильм, в котором лектор, самый крупный ученый в данной области (или даже группа ученых), будет рассказывать студентам физику, или химию, или математику.

Конечно, это привлечет лучших профессоров к преподаванию студентам. Но посмотрим, что из этого получится на самом деле…

…Такая система, конечно, нелепа. Вы представьте себе, что в институте вместо профессуры стоят одни киноаппараты и ходят только студенты и киномеханики. Это будет исключительно скучное и темное заведение, к которому вы не будете относиться как к своей альма-матер. Не в этом, однако, дело. Говорят, студенты рано или поздно как-нибудь к этому приспособятся, как-нибудь это переживут. Гораздо хуже отнесутся к этому изменению сами преподаватели. Дело в том, что совершенно забывают о другой функции высшего учебного заведения – учить не только студентов, но учить и самих профессоров и преподавателей.

Хороший ученый, когда преподает, всегда учится сам. Во-первых, он проверяет свои знания, потому что, только ясно объяснив другому человеку, можешь быть уверен, что сам понимаешь вопрос. Во-вторых, когда ищешь форму ясного описания того или иного вопроса, часто приходят новые идеи. В-третьих, те, часто нелепые вопросы, которые задают студенты после лекции, исключительно стимулируют мысль и заставляют с совершенно новой точки зрения взглянуть на то явление, к которому подходим всегда стандартно, и это тоже помогает творчески мыслить.

И, наконец, студенты лучше знают, шире знают вопросы физики, чем преподаватель. Преподаватель, как специалист, подходит узко, у него нет широкого подхода. У студентов гораздо шире подход. И когда студент беседует с преподавателем, преподаватель очень много узнает от студента.

Вот почему молодым ученым необходимо заниматься преподавательской деятельностью. Хороший вуз – это тот вуз, который дает возможность развиваться талантам преподавателей так же широко, как и талантам их учеников.

(Выступление на вечере выпускников Московского физико-технического института в 1964 году)

Задание 2

Исправьте высказывания, в которых нарушена логика изложения или логика рассуждения. Определите тип ошибки.

1. Детство Леонида Леонтьевича было полуголодным, наполненным тяготами войны, к счастью, в детстве он много и жадно читал. 2. По мнению И.О.Валентиновой, обязательными конструктами текста является высказывание, субъект высказывания, значение высказывания. Если текст организуется таким образом, чтобы обеспечить одновременную актуализацию большого количества значений, которые стоят за каждым концептуально значимым высказыванием, то происходит разрушение связей между конструктами. Такой текст является полифоническим и связан с таким аспектом, как полиинтерпретируемость. Итак, выделим следующие основные текстовые категории при традиционном подходе к определению текста: целостность, связность, информативность, модальность, темпоральность, локативность. 3. Всегда хотелось есть, но учился Леонид Ермолинский с огромным желанием.

Задание 3

Найдите изобразительно-выразительные средства, используемые прокурором Н.В. Муравьевым.

«Как постепенно подготовлялось и совершалось их личное нравственное падение. В разных местах: и в самой Москве, и вне ее, и в Петербурге, и в провинции, и в глуши, и в деревне затаились будущие друзья и соучастники; еще далеко не все между собою знакомые, еще не спевшиеся, они уже были невидимо друг с другом связаны одним общим своим положением, безденежьем, с одной стороны, разгульными эпикурейскими вкусами, с другой. Люди, такого сомнительного достоинства, как Андреев, люди, разорившиеся, почерпнувшие все свойства старой помещичьей среды, как Давидовский, Массари, люди, давно уже удивлявшие порядочных людей своею наглостью и скандальным образом жизни, как Шпейер и Топорков, - все, каждый на своей дорожке, когда не доставало денег, смело обратились к преступлениям.

Задание 4

Из слов, заключённых в скобках, выберите нужное.

Задание 5

Найдите и исправьте ошибки в употреблении слов.

Десять лет назад постановка такой проблемы была совершенной

новизной. 2. За бесплатный проезд штраф 8 рублей. 3. Он долго не навещал свою мать. 4. Не будем уточнять возраст актрисы: время ей неподвластно. 5. Страна должна знать по именам своих лучших профессионалов. 6. Миклухо-Маклай заслужил широкую известность как замечательный путешественник и как ученый-гуманист. 7. Нельзя предаваться беспечности в этой ситуации. 8. Данный вопрос не входит в нашу миссию. 9. Скрутившись клубком, в своем гнезде спит белка. 10. После катка я иду домой радостная с веселыми впечатлениями. 11. Роль книги в жизни человека велика: ведь он должен пополнять свой кругозор. 12.Задача, поставленная нами, достигнута. 13.Билетов в партер уже не было, пришлось довольствоваться местом на балюстраде. 14. Древние наши города являлись цитаделью русского национального искусства. 15. Этот портрет стоит рядом с великолепными образцами в пантеоне мировых достижений портретной живописи. 16. Здесь заслуженные ветераны и молодые корифеи МХАТа. 17. В эти дни в гостинице Анны Павловны Шерер чувствовалось волнение. 18. При патриархате женщина играла главную роль в семейной, хозяйственной и общественной жизни. 19. Мой брат, меломан, не переносит ни музыку, ни пение. 20. Учиться он никак не хотел, вот и вырос невежей.

Несколько лет назад мне попалась статья о талантливых учениках из хороших государственных и частных школ, в свое время блиставших на школьных занятиях и олимпиадах всероссийского и мирового уровней. В статье говорилось о том, что с лёгкостью поступив на выбранные специальности в самые престижные вузы, эти вчерашние школьники по разным причинам бросали учебу: иногда переводились на другие специальности, брали академический отпуск, но чаще всего — уходили в никуда будучи разочарованными в учебе, вузовской системе и ещё в чем-то другом.

Мне как педагогу долгое время хотелось выяснить, что именно так сильно разочаровало этих по-настоящему неординарных молодых личностей, что исполнение их заветной мечты об учебе на факультете, о котором мечтают тысячи школьников, не принесло им ни радости, ни ощущения возможностей собственной реализации.

Для многих педагогов и родителей учеников, мнение которых я читала в комментариях к статье, тайны особо никакой не было. В хороших школах, где к ученикам не применяется необходимой строгости, те наглеют, становятся ленивыми и как следствие — неспособными выдержать вузовскую нагрузку и дисциплину. Но это объяснение совсем меня не удовлетворяло.

И вот сейчас, находясь в позиции студента магистратуры дневного отделения вуза, считающегося одним из лучших в нашей стране, мне кажется, что я ближе чем когда-либо подошла к разгадке этой тайны. Проучившись в магистратуре полтора года, я убеждена, что в нашей системе высшего образования и вправду есть огромные проблемы, которые делают очень сложной учебу в вузе для тех, кто привык к совершенно другим подходам и практикам в своей школе.

Я назову только несколько самых явных таких факторов, не вдаваясь в большие детали. Итак, школьникам, пришедшим из хороших школ, где преподаватели относились к ним с уважением, поощряли в них инициативу и самостоятельность в вузе придётся столкнуться:

1. Нарушение преподавательской этики

Да, в уставе каждого вуза написано, что студенты имеют право получать знания в атмосфере дружелюбия и уважения, однако на практике этот принцип соблюдается только там, где за его неисполнение преподавателей ждут последствия. Поэтому даже в вузах, считающихся лучшими, занимающих высшие строчки рейтинга, есть преподаватели, которые кричат на студентов, подвергают их оскорблениям и унижениям, высмеивают их и травят. За время моей текущей учебы мне попался лишь один такой преподаватель, что поначалу вызвало у меня, взрослого человека, давно занимающегося педагогической деятельностью, состояние шока.

Но не меньшее удивление вызвала у меня реакция на этого преподавателя тех студентов, которые окончили в этом вузе и бакалаврские программы: по их словам, поведение этого преподавателя совсем не было чем-то выходящим за рамки обычных педагогических практик этого вуза, и такие профессора встречались им и ранее. Пообщавшись со студентами других факультетов бакалавриата, я, к своему сожалению, убедилась в том, что это правда: такие преподаватели — далеко не редкость ни на одном факультете. Исключение составили, пожалуй, лишь те группы, где учились в основном иностранцы. По их словам, преподаватели с ними вели себя подчёркнуто этично и вежливо — видимо, пиетет перед иностранцами останется с нами ещё надолго.

2. Скучные курсы и никакой практики

3. Скучное преподавание иностранных языков

4. Преподаватели, которые плохо знаю свой предмет

Да, такие есть даже в самых лучших вузах. С одной стороны, это связано с тем, что работа в институте — не та, о которой мечтают многие, потому что даже в самых лучших из государственных вузов рядовой преподаватель не может похвастаться высокой зарплатой. Поэтому в то время как частные школы объявляют сложные конкурсы на замещение вакантных должностей, обещая лучшим преподавателям достойное вознаграждение и возможности для профессионального роста, вузам часто приходится довольствоваться теми, кого удалось привлечь к преподаванию: молодыми преподавателями-аспирантами, в большей степени озабоченных своей научной работой, чем качеством своих занятий, преподавателями, долгие годы работающими на одном месте и не желающими расти профессионально, какими угодно специалистами с кандидатскими степенями по любой научной специальности, даже никак не относящейся к преподаваемому им предмету.

Цифрофизация последних лет принесла нам не только новые технологии, но и возможность увидеть, каким образом преподавание аналогичных дисциплин осуществляется в других странах. Это сравнение не всегда было в пользу наших вузов, а потому студенты больше чем когда-либо стали выражать своё недовольство качеством контента и подачей материала, а порой — бросать учёбу в российском вузе и пытаться поступить в иностранный.

5. Преподаватели, которые не уважают студентов

Например, ведя максимально формальную переписку (с обращением, формулами вежливости и подписью) с тем или иным преподавателем, не знающим меня в лицо, я довольно часто получала в ответ по электронной почте несколько предложений без какого-либо приветствия или обращения по имени. А многие личные и коллективные письма студентов с вопросами по содержанию курса, критериям оценивания и другими, относящимися к учебному процессу вопросами, так и оставались без ответа. Конечно, я понимаю, насколько занятыми бывают некоторые преподаватели, но все же я не смогла бы представить себя в той ситуации, когда на формальное и вежливое письмо своего ученика или студента я не ответила бы вовсе или ответила бы парой предложений, не обратившись к нему даже по имени. К слову сказать, всякий раз когда мое письмо содержало формальную подпись, с указанием моих контактов и должности, ответ всегда был достаточно вежлив.

Где же проходит эта демаркационная линия, за которой к студенту уже можно обращаться вежливо? Связано ли это с возрастом и статусом? Почему же тогда к молодым людям 21-25 лет (обычный возраст студентов магистратуры), часто уже ведущим трудовую деятельность, считается незазорным обращаться без должного уважения, не принимая всерьез их мнение и не учитывая их комментариев? На вечерних платных программах переподготовки к слушаетелям курсов, даже самым юным, относятся с подчеркнутым уважением и дружелюбием. Видимо, в сознании многих преподвателей студент дневного отделения, даже платного, еще не достоин уважения и обращения к себе как взрослому, а слушатель вечерних курсов — почему-то уже да.

Продолжая тему переписок с преподавателями, скажу также несколько слов о неформальной переписке со студентами в чатах, которая, конечно же, не требует таких строгих правил, как формальная переписка по электронной почте. С начала карантина эта переписка стала происходить особенно активно. Преподаватели высылали в чаты задания и комментарии к ним, а также сопутствующие ремарки из которых мы узнали что:

нынешние тяжёлые времена для нас — благо, поскольку мы перестали прогуливать занятия;
что не каждый из нас после 6 часов, проведённых на онлайн-занятиях, способен поработать за компьютером ещё столько же и выслать без опоздания все домашние задания, а потому нам нужно тренировать волю и дисциплину (те их вас, кто считает, что 6 часов перед компьютером — ерунда, попробуйте провести это время не просто за компьютером, а в режиме конференции с постоянно включённой камерой);
что мы — худшая группа в практике этого преподавателя, а потому в первый раз в жизни ему придётся в начале каждого занятия проводить тест, чтобы заставить нас хоть как-то готовиться;
что нам будут задавать больше предыдущих групп, потому что на карантине делать нам все равно особо нечего — один сплошной отдых и расслабление;
что те из нас, кто работают, на самом деле тоже отдыхают, потому что какая может быть работа у студентов — они ничего ещё не знают и не умеют.

Впервые за долгое время даже я, взрослый человек, давно ведущий профессиональную деятельность, почувствовала себя потенциальным преступником. Человеком, который явно занимает на этом факультете не свое место, потому что, по мнению преподавателей устанавливающих такие регламенты, не в состоянии освоить какой-либо предмет, просто проявляя к нему искренний интерес. Напротив — лжецом и мошенником, который умудрится всех облапошить и списать, даже под камерами наблюдения, если ему дать хотя бы несколько минут на подготовку ответа. Студентом, способным выучить хотя бы что-то, только если его загонят в самые жесткие рамки из всех возможных.

Из всех преподавателей, которые у нас вели в тот период, только единицы спрашивали, как у нас дела и ждали искреннего ответа

Вывод

Я очень надеюсь, что все возрастающая цифровизация заставит руководителей вузов и факультетов пересмотреть основные подходы и методы профессорско-преподавательского состава к форме и содержанию курсов. Потому что цифровизация — не только о средствах, но и о выборе. До сегодняшнего момента в основном только студенты из состоятельных семей могли позволить себе без сожаления бросить учебу, которая не приносит ни радости, ни удовлетворения. Этих студентов родители или переводили в другой вуз или отправляли учиться за границу, или устраивали на работу.

Сейчас же эпоха цифровизации вот-вот приведёт нас к той действительности, когда вместо того, чтобы пытаться во что бы то ни стало поступить в столичные вузы, а потом всеми силами стараться там удержаться, не смотря на все их недостатки, ребята из глубинок будут выбирать между самыми престижными вузами мира и поступать туда онлайн, без необходимости выезжать в страну места обучения.

Это создаст невероятную конкуренцию среди университетов и вынудит институты, в течение долгого времени спокойно почивающих на лаврах своей престижности и элитности, бороться за абитуриентов, в том числе повышая стандарты своего профессорско-преподавательского состава. И было бы здорово, если бы это произошло раньше того момента, когда наша талантливая молодежь будет массово поступать учиться зарубеж.

Гм. Я бы тоже так хотел - придти в вуз или в техникум и сказать: научите меня. "И в юристы я б пошёл - Пусть меня научат".

У меня два высших образования - библиотечно-информационное и юридическое, но я могу на любом допросе даже на дыбе доказать, что мне пришлось по большей части учиться самому. Меня не учили профессионалы своего дела. Меня учили те, кто попался под руку в тот момент, когда я появился в списке студентов.

Они не научили меня в полной мере даже теории, потому что научить теории по учебникам и конспектам, более походящим на собрания разноплановых мнений разных "спецов" и "прохфесионалов" "одипломленных" и "остепенённых", невозможно в принципе.

Мне пришлось вгрызаться в первоисточники. И я находил в двух третях случаях в этих первоисточниках то, о чём вышеназванные "прохфессионалы" в вузовских учебниках стыдливо умалчивали. В первоисточниках было то, о чём профессионалы предпочитали молчать как партизаны на допросе в гестапо.

Я прочёл пост Дин Лейпек и все четыре с лишним сотни комментариев. Да, высказано много интересных мнений. Ценных мнений. Признаю. Но категорически я не согласен с одним мнением: обязательно надо учиться в каком-нибудь вузе или в каком-нибудь техникуме.

В общей сложности я около десяти лет был студентом (плюс-минус). Потому видел и слушал самых разных преподавателей. Читал самые разные учебники, вёл самые разные конспекты.

Да, вуз даёт теорию. Но какую теорию? Категорически не приложимую к практике, к реальной жизни.

Да, в вузе работают неслабые преподаватели со степенями и званиями. Но эти же преподаватели предпочитали просто озвучивать то, что уже было написано в учебниках или учебных пособиях. А не преподавать нам, студентам, то, что ни в одном учебнике нельзя прочесть. Теории было - огромные объёмы. А практики - ноль и ноль.

После первой "вышки" я пришёл на работу - не на практику, на работу. И что же я услышал от шефа? Не поверите - ваше право: знаменитую фразу: "забудь всё, чему тебя учили в вузе". То есть, практически, этот человек, назначенный, вероятнее всего, не "левой рукой через правое ухо" на свою должность, одной фразой зачеркнул пять лет моей жизни. Не его жизни - моей. Получается, что пять лет я потратил абсолютно впустую. И этот человек не отправился по этапу на лесозаготовки к вечеру того же дня, нет. Он спокойно поработал на этой должности ещё лет десять после того, как я покинул это учреждение. Деталей я по понятным причинам здесь раскрывать не буду, ограничусь общей картиной и здесь и далее.

Высказавшиеся тут в комментариях коллеги невероятно смелы. Или - хотят казаться смелыми. Их выбор, их право. Но никто не сказал, что в нашей стране, да что там - во всём СНГ незыблемо соблюдается один неписаный, но крайне эффективный и действенный принцип: "тот, кто не умеет работать, идёт учить других тому, как "надо" работать". То есть фактически студентов - будущих специалистов, работников, учат люди, которые сами не умеют и не хотят нормативно практически работать.

Меня теперь не удивляет наше эсенговское почти глобальное отставание во всех сферах экономики - я всегда вспоминаю одну фразу: "генералы всегда готовятся к минувшей войне". Даже если эти генералы - преподаватели военных вузов.

У меня отец прослужил в армии больше тридцати лет, достиг звания полковника, был военным инженером. И он мне много рассказывал о том, как преподавали в академиях в послевоенные годы (ВОВ) - а именно тогда он учился там - в сороковые - пятидесятые. Там учили практике. В первую очередь - практике.

А затем, позднее, во времена Хрущёва и ещё позднее, стали намного больше учить теории. И поэтому, я теперь знаю, почему мы проиграли первые чеченские войны. Потому что ни лейтенантов, ни капитанов, ни майоров, ни сержантов не учили практике реальной беспощадной и безжалостной войны.

Обратите внимание, к примеру, насколько упало количество масштабных маневров по мере приближения к 1991 году. В разы упало! А это означало только одно - армия СССР не была уже тогда готова реально воевать. Афганистан, а затем - Чечня это доказали - со всей определённостью. Так же это доказал и Чернобыль. До сих пор у нас воюют по принципам 1812 года - не умением, а числом.

Я застал начало вымирания библиотек, как центров информации. Люди ринулись в Интернет - и потеряли вкус к сидению в библиотеках. Но ещё раньше библиотеки сами подписали себе смертный приговор. Потому что работники библиотек не хотели ничего менять. Им было удобно сидеть в этой тихой заводи.

Да, это в большей части - женское царство. И работа в библиотеке - тоже, кстати, не простая. Но - когда я закончил первую "вышку", в библиотеки уже "пришли" ксероксы. Можно было уничтожить один из бастионов, обеспечивающих нарастающую непривлекательность библиотек: дать возможность читателям за пристойную цену копировать десятки и сотни страниц. Не все тексты, нет. Выдержки. Цитаты. Разделы, главы.

Вы бы видели как всполошились администраторы библиотек, директора, заведующие! Они, вероятно, подумали, что завтра же всех их пешком погонят в кандалах на Колыму. Они не могли себе даже представить, насколько у них будет много читателей, если они хотя бы попытаются внедрить такую услугу, столь нужную читателям. Как пионерам, так и пенсионерам. Оборот книг возрос бы в разы, книговыдача взлетела бы до гипотетически возможного максимума.

Но эти администраторы упёрлись рогом. Практически все они имели высшее специализированное образование. И - огромный срок практической работы. Но, почувствовав, что ксероксы могут нарушить тишину их "заводей", они все встали на защиту этой тишины.

Спрашивается почему? Отвечу - потому что в вузах их тоже научили теории. А практика - многолетняя - заставила поверить в то, что библиотечная тишина ничем не отличается - и не должна отличаться - от кладбищенской тишины.

А потом началось массовое списание книг. Списали - в итоге - девяносто процентов состава фонда. Только вдумайтесь в эту цифру: девяносто процентов книг отправлены были на переработку, стали макулатурой.

Эти книги были написаны профессионалами, прошли десять редакторов, пять корректоров и троих чёрных рецензентов каждая, их смотрели цензоры, их читали сотни людей. И эти книги - были выброшены в отвал.

Вы хотите иметь реальных профессионалов? Тогда не показывайте им, как книги их учителей и наставников отправляются под пресс и в дробилку. А тысячи названий книг были отправлены - из библиотек - именно туда. Книги, написанные людьми с высшим профильным образованием, в одиночку или целыми авторскими коллективами, были отправлены в отвал.

Какой смысл этим людям было получать высшее или среднее специальное образование? Какой смысл был в том, чтобы авторы этих книг становились кандидатами, докторами, профессорами? Никакого.

На открытие библиотечного факультета в университете было затрачено несколько лет. На закрытие - несколько месяцев. Библиотеки в городах по-прежнему работают. Но в них нет молодёжи. Там правит средний и старший возрасты. Да, эти люди буквально выживают на мизерную зарплату. Но они и не хотят ничего менять. А также - им не дают - и не дадут - ничего изменить.

Когда я учился на первой "вышке" все студенты всего потока - пять специализаций по тридцать человек каждая - были обеспечены персональным комплектом учебников и учебных пособий по всем изучаемы дисциплинам. В худшем случае - для 90 процентов дисциплин учебники и учебные пособия были у каждого студента. Сейчас на сотню студентов курса приходится пять экземпляров учебников и учебных пособий далеко не по каждой дисциплине. Иногда учебников и учебных пособий вообще нет. Потому что никто из преподов, завкафов и деканов не озаботился их добыванием и пробиванием в инстанциях. А также - не озаботился написанием. Никому это не надо.

Так что не надо меня убеждать, что необходимо получать непременно высшее специализированное официальное образование. И не надо меня убеждать в том, что необходимо непременно получать среднее специальное образование. Я имею два высших и одно среднее специальное. Но в большинстве случаев я учился на 90 процентов самостоятельно. В том числе - экстерном, когда об экстернате в СССР никто и не вспоминал. Мне пришлось экстернат пробивать в инстанциях. На меня тогда в родном вузе смотрели, как на сумасшедшего, сбежавшего из психушки.

Теорией меня накачали - выше глаз. По самую макушку. Хорошо, из ушей теория не течёт. А практику я постигал сам и отчётливо каждый раз видел, насколько разнятся теория и практика. В теории библиотека - единственный возможный храм знаний, чуть ли не храм науки. А на практике - это кладбище. Заходить в ограду которого - так же страшно и горько, как в ограду погоста.

Я зашёл недавно в детскую библиотеку. И долго сравнивал свои детские впечатления от той же библиотеки с теми впечатлениями, которые были сформированы в ходе этого "захода". Это - небо и земля. В прошлом это было привлекательное место, куда дети и взрослые ходили семьями, компаниями, классами, целыми "потоками". Мест в читалке не было свободных не только вечером, но и днём. Были регулярные разнообразные массовые мероприятия - встречи, конференции. Читателей библиотекари ждали, любили, привечали. А сейчас на читателя, зашедшего в библиотеку её сотрудники смотрят - как на инопланетянина. Да и на полках такие книги, что я убожеству нравов и безграмотности уже и не удивляюсь.

Какими надо быть дилетантами, чтобы не понять, что просто вот так десятки и сотни названий книг нельзя отправлять в макулатуру. Уже были в стране и в городах компьютеры и сканеры, но ни у кого из библиотекарей и мысли не возникло о том, чтобы втихую, спокойно, неспешно "зажилить" по одному экземпляру книг, отправляемых под резаки и этот экземпляр оцифровать.

Почему? Они - библиотекари и администраторы библиотек - боялись. Потому что их научили люди, прошедшие 1937 год и получившие несмываемую печать генетического страха "как бы чего не вышло". Я таких людей - много - видел и среди преподавателей в первой "вышке". Объясните мне, как запуганные дилетанты могут обучить профессионалов? Как?!

Беспорядок в ББК и УДК до сих пор царит - просто заглядение. Библиографы, "выходя из тупиков"недоработанной классификации, плюются. А ругаются - как бурлаки и грузчики. Библиотекари, кстати, в подавляющем большинстве, женщины, но я сам видел, как заслушался мужик - боцман одного из сухогрузов, приписанных к Одесскому порту. Он потом полчаса корпел, записывая особо цветистые выражения почтенной - с виду - библиотекарши.

В моём понимании профессионал - это тот, кто постоянно учится. Даже самостоятельно, даже вне вузов и техникумов с лицеями и колледжами. Но тогда получается, что девяносто процентов библиотекарей и библиографов - непрофессионалы. Потому что их ничему никто не учит систематически и централизовано.

Меня тоже "занесло" на курсы повышения квалификации. Вы не поверите - никто там нам ничего нового не сказал. Всё было построено по схеме "отбыть номер". Дали справку с печатью и двумя подписями и мы откланялись, весьма довольные друг другом. Спрашиваете, почему? А потому что принцип "тот, кто не умеет работать, учит работников" - снова сработал. Преподы на курсах этих ничего нового нам не сообщили.

Я потом понял почему - отрасль замерла, стагнировала задолго до развала Союза. Никому в СССР образованные начитанные люди уже не были нужны году этак в восемьдесят пятом. А может быть - даже и раньше. Потому библиотеки плавно "слили". До минимума, где они влачат жалкое существование и поныне.

Любая попытка меня, молодого специалиста, предельно мягко указать на какой-то другой путь решения конкретной реальной практической ситуации наталкивались на такой взгляд - любая анимешная корейско-японская ляля удавится от зависти. На лице почтенной мадамы старше сорока - и это ещё очень очень молодой мадамы, такие широко распахнутые глаза смотрятся, мягко говоря, не очень естественно.

Такие мадамы, окопавшиеся в библиотеке как в каком-нибудь блиндаже, были, как оказалось, органически неспособны выйти за узкие рамки. Их не учили нестандартно мыслить, без чего, на мой взгляд, профессионал просто не может оптимально и результативно действовать. От них никто не требовал ничего нового, не требовал понять и привлечь читателя, не требовал помогать читателю. Никогда. Ни администрация, ни проверяющие из "верхов".

Хорошо ещё, что кому-то в этих самых "верхах" в голову стукнула мысль о том, что без декоративных изменений может рухнуть вся библиотечная система страны. А следом - и её управленческая пирамида окажется "не у дел". И на последних курсах вышки - тогда учились полные пять лет - нас уже считали информационниками, ввели немало новых курсов - профильных, слава богу, а также дали длинные списки новых "источников". Так что четвёртый и пятый курсы мне пришлось не отдыхать, а напрягаться.

В библиотеках города появились компьютеры, стали развиваться электронные каталоги, но это шло с таким жутким скрипом и так медленно, что мне стало понятно: здесь никаких положительных изменений не будет ещё лет двадцать.

Пришлось искать что-то получше. Нашёл, устроился на работу и приготовился менять профиль будущей деятельности. Решил получать второе высшее. Поскольку сразу многие резко обеднели, то многие ранее бесплатные услуги стали очень даже платными.

После экстерната первой вышки меня направили в аспирантуру. В том же вузе, кстати, так что пришлось совмещаться с работой. Я как взглянул на ценник кандидатских экзаменов, сразу понял, что "ловить" мне здесь - нечего. Потому что там были обозначены такие суммы за каждую из четырёх "позиций", что никакой моей зарплаты даже за год не хватило бы и за половину этого списка.

И я ещё раз убедился, что незачем было учиться эти годы в "вышке". Всё, что надо для работы мне прекрасно показали и рассказали на рабочем месте. Какой смысл в сидении на студенческой скамье - до сих пор не могу понять. Я больше узнавал на практике, чем из лекций. Казалось бы, попал в самый лучший вуз, на перспективный факультет, осваивал интересную профессию. В теории - всё было так. А на практике - совсем не так.

Поступил на вторую "вышку", юридическую, перешёл работать на кафедру - сначала ассистентом, потом - преподавателем. И оказался закономерно "по другую сторону баррикад". Теперь я гораздо больше знал о том, каким таким образом преподаватели сдерживают профессионализацию молодых специалистов.

Никто из преподов не хотел взращивать себе конкурентов. Никто. Практически все преподы - старше сорока лет. "И те, кто старше сорока - был кем-то вроде старика. Он забыл о счастье, он болеет чаще. " Всё в точности. Молодёжи - среди преподов - минимум. Нас, молодых, просто задавили. Чисто армейский принцип - "ты - никто и звать тебя - никак". Никакого "продвижения", сплошная "колея" как в фашистском концлагере.

Вырвал возможность сдать кандминимум бесплатно, как сотрудник вуза. Потом, прислушавшись, узнал, что взимание денег за кандминимум - вообще незаконно. Ни в каком документе такое право - взимать деньги за сдачу кандминимума - не было прописано. Об этом все молчали - от завкафов до деканов и ректора. Все эти админы - остепенены, все озванены - и молчат как молодогвардейцы у зева шахты. Почему? Потому что не хотят, не желают никаких изменений. Ни маленьких, ни больших.

Чем дальше к двухтысячным, тем ситуация горше. Было три НИИ в вузе - не осталось ни одного. Было три "вестника", где можно было публиковаться - требовали ведь, пусть и по инерции - не осталось ни одного. Кафедру - разделили, потом - вообще разогнали.

Сейчас один препод читает пять разных курсов! А некоторые - восемь! Вы всерьёз верите, что один немолодой человек может быть сильным профессионалом в восьми разных областях? Я - тоже не верю. Но именно так зажали преподов в нынешних вузах. Минимум три курса! Никто не взирает на специализацию диплома канднаук, никто не смотрит на специализацию диплома о вышке - любой.

Студенты "посылают" преподавателей, а те и возразить ничего не могут - "профессорско-преподавательский состав" вуза превратился в "обслуживающий персонал", в "чего изволите". За двенадцать лет работы в вузе преподавателем я могу назвать пятерых действительно сильных студентов, способных потягаться с большинством конкурентов за звание "профессионал". Остальные - дилетанты. И по собственной воле и выбору, и - по воле и выбору администрации и преподсостава вуза.

Поскольку я не стал замыкаться в рамках двух профессий и двух специальностей, а покончал ещё ряд курсов, то могу сказать, что курсы дают гораздо больше и гораздо лучше. По той простой причине, что они дают прежде всего практику и заставляют самостоятельно думать и самостоятельно действовать. Для техникумного и вузовского препода самостоятельно мыслящий и действующий студент - это стихийное бедствие, которое надо задавить в зародыше.

Потому дилетантизм - основа мышления и деятельности большинства населения бывшего СНГ. Это очень много людей, способных задавить любого "прогрессора" быстро и гарантированно.

Дилетантизм можно не любить, можно ненавидеть, но он присутствует практически в любой области нашего бытия. Мне даже сложно назвать такую область, в какой бы дилетанты не правили бал. Никаких тяговых усилий "локомотивов" не хватит, чтобы без применения экстремальных средств, способов и методов, преодолеть мертвящее влияние дилетантизма.

Самое страшное - то, что дилетанты между собой не конкурируют и не грызутся. И - не борются друг с другом. Им незачем всё это делать - ведь их предел мечтаний - болото и стагнация.

Тема дилетантизма - поистине неисчерпаемая.

Для финала расскажу, как я ходил в сберкассу менять несколько тысяч монет разного номинала на бумажные деньги. Предварительно поинтересовался в Интернете правилами выполнения запланированной процедуры , прочёл, что сортировать и считать - это обязанность банковских и кассовых сотрудников - и никак иначе, пошёл в сберкассу с коробчонкой пластиковой, доверху заполненой монетками.

Прихожу, ставлю коробку на стойку и говорю кассирше: "Обменяйте, пожалуйста, на купюры".

Вместо того, чтобы молча высыпать из коробчонки монеты в воронку стоявшего рядом на столе счётно-сортировочного автомата, она потратила пятнадцать минут на то, чтобы попытаться заставить меня выполнить её, кассирши, должностные обязанности.

Потребовала, чтобы я мало того, что распределил монеты по пакетикам - которые я ещё должен купить невесть где - так и ещё подсчитать сумму номиналов и надписать её цифрами и прописью на каждом пакетике. А она просто передаст в банк.

Пришлось ей напомнить о существовании инструкции. Она мне эту инструкцию, не раскрывая папку, суёт через окошко. Я нахожу в тексте инструкции обязанности кассира и возвращаю папку в окошко, говорю "Где там написано, что сортировать и считать должен клиент? Там ясно написано, что это - обязанность работника банка. Вы - работник банка?" Тут подскакивает старшая по смене и начинает пояснять "коллеге", что та "зарвалась". Где эта старшая раньше-то была, а?

Кассирша изобразила лицом и телом такую гамму чувств и эмоций - негативных, само собой, что Станиславский сорвал бы голос, вопя "Верю!". Я передал ей в окошко коробчонку и она полчаса сидела, нахохлившись, выполняя свою должностную работу.

Так кто эта кассирша - профессионал или дилетант? И как обозначить документально профессионала и дилетанта? Вроде бы после вуза или курсов человек становится профессионалом. Или, по меньшей мере, должен становиться профессионалом.

Оказывается, окончание вуза и получение диплома - пусть даже и гособразца - не означает, что человек стал профессионалом. Тогда какой смысл в этих дипломах, если преподаватели пять лет не могут сформировать из человека этого самого профессионала?

Сегодня пятая часть договоров, которые вузы заключают с преподавателями - краткосрочные. То есть длятся всего лишь год или того меньше. В такой ситуации сотрудникам сложно планировать жизнь и карьеру. Минобрнауки рекомендует вузам уменьшать практику заключения краткосрочных трудовых договоров и уже в феврале направит в университеты соответствующие методические рекомендации. О том, каким должен быть эффективный контракт с преподавателем и появятся ли бессрочные договоры, рассказала замминистра науки высшего образования Марина Боровская.

Марина Александровна, почему экспресс-контракты превратились в тормоз для преподавателей?

Марина Боровская: Эта проблема возникла примерно 10 лет назад, когда российская система образования стала переходить на нормативно-подушевое финансирование по принципу "деньги идут за школьником/студентом". Тогда университеты часто получали госзадание на один год. Короткие контракты можно было объяснить тем, что руководство не могло осуществить планирование, в том числе фонда оплаты труда, на более длинный цикл. И сегодня в Трудовом кодексе возможность заключения контрактов от 1 года до 5 лет сохранена. Университет может использовать любую из этих "линеек".

Но сегодня преподаватели активно "мигрируют" между вузами, читают отдельные курсы.

Марина Боровская: Вот для таких случаев, в том числе, и существует контракт "от года". Кроме того, вузы могут иногда заключать контракты на 2-3 месяца - когда речь идет о научном эксперименте или дополнительном образовании. Но с основным базовым преподавательским составом желательно заключать более длительные контракты.

Появятся ли бессрочные договоры? Для молодых ученых, планирующих продолжить работу в вузе, это стало бы подспорьем.

Марина Боровская: Желательно, чтобы сроки контракта были с понятным "горизонтом" планирования. Но, возможно, появится и такая форма сотрудничества. Естественно, при условии проведения аттестации сотрудников. И если какие-то из обязательств не будут выполняться, условия контракта можно будет пересмотреть.

Но эффективные контракты имеют важное преимущество: они позволяют сформулировать четкие требования к конкретному работнику. Уточнить "функции", соответствующие занимаемой позиции.

Будет ли учитываться в долгосрочном контракте научная деятельность преподавателя?

Марина Боровская: Конечно. Но мы за то, чтобы в документах отражена была не только научная и публикационная активность преподавателя, но и его всесторонняя занятость. Ведь что входит в обязанность преподавателя вуза? Первая половина дня - это образовательная деятельность, учебная нагрузка. Вторая половина дня, условно, - профессиональная практика, научная работа. В этом смысле все виды трудовой деятельности преподавателя должны находить отражение в эффективном контракте и учитываться в Положении об оплате труда.

Есть мнение, что эффективные контракты дадут возможность преподавателям больше заниматься наукой.

Марина Боровская: Для университета очень важна такая многоплановая занятость сотрудников. Чем больше грантов, тем больше объем исследований, тем активнее идут аспиранты в лаборатории. И мы это понимаем. Но идеальная схема эффективного контракта видится так: доход от основной деятельности, средства, полученные из фондов (гранты), и средства, полученные на открытом рынке за счет разных образовательных программ или сотрудничества с бизнесом. Важен баланс, чтобы работа по совместительству и основная работа выполнялись качественно и ответственно.

То, что профессор может требовать от вуза долгосрочный контракт - понятно, а какие требования к самому кандидату?

Марина Боровская: Задача каждого сотрудника, желающего побороться за более длинный контракт, - показать себя не только сейчас, но и "анонсировать" те результаты, которые он готов обеспечить вузу через 5 лет: научные публикации, методические труды, новые курсы, программы, позволяющие вывести студентов на международный уровень и пр.

Какой процент долгосрочных договоров должны обеспечить вузы?

Марина Боровская: Нас сегодня интересует стабильный кадровый состав университетов, где долгосрочные контракты должны быть у 70 процентов профессоров. Причем, контракты должны быть по срокам сопоставимы со сроками реализации образовательных программ, при условии полной занятости (работы на полную ставку).

Читайте также: