Имеет ли право психолог выписывать антидепрессанты

Обновлено: 25.06.2024

Наш ум состоит из мыслей и чувств, невидимых и эфемерных. Мы знаем, что они существуют, потому что испытываем их, но не знаем, почему или как они существуют. Наше тело, напротив, вещественно: оно состоит из крови, костей, мышц, жира и т. д. Вещество состоит из молекул, молекулы состоят из атомов. Этот строительный материал инертен. Предположительно, атомы не обладают сознанием. Так каким образом инертное вещество в нашем мозге может порождать сознательный ум, который способен видеть, чувствовать, слышать, любить и ненавидеть?

Убеждение, что наш ум отделен от тела, отражается и в том, как мы подходим к лечению депрессии.

Если вы, будучи в депрессии, пошли на прием к психиатру, скорее всего, вам расскажут, что депрессия вызвана нарушением химического баланса в вашем мозге, и порекомендуют антидепрессанты.

Если вас лечит от депрессии семейный врач, медикаментозное лечение будет также наиболее вероятно. Это вызвано тем, что многим семейным врачам не хватает знаний в области психотерапии, а также времени на то, чтобы обсудить с пациентами жизненные проблемы.

И напротив, психологи, клинические социальные работники и иные консультанты различных направлений скорее принадлежат к лагерю разговорной терапии.

Они не имеют медицинской подготовки и не могут выписывать лекарств*. Их подготовка обычно в первую очередь сосредоточена на психологических и социальных факторах, которые могут вызвать депрессию. Если вы страдаете от депрессии и обращаетесь к терапевту из лагеря разговорный терапии, вас, скорее всего, будут спрашивать о процессе взросления и мировоззрении или о пережитом стрессе, например о потере любимого человека или увольнении. Возможно, вам также порекомендуют психотерапевтическое лечение, например когнитивно-поведенческую терапию. Как бы то ни было, из этого правила существует множество исключений. Многие терапевты немедицинского профиля соглашаются, что биологические факторы действительно играют определенную роль при депрессии, а многие психиатры являются одаренными психотерапевтами. Психиатры и немедицинские терапевты иногда работают сообща, чтобы пациент получил наибольшую пользу от обоих способов лечения.

Некоторые психологи пытаются добиться права прописывать лекарства, а те из них, кто работает в вооруженных силах США, уже получили лицензию на назначение лекарственных средств. Ведется серьезная дискуссия о достоинствах введения такого права. Некоторые психологи утверждают, что право назначать лекарства желательно, потому что позволит им на равных правах конкурировать с психиатрами за пациентов. Другие утверждают, что назначение лекарств требует более серьезной медицинской подготовки и что профессия потеряет важную часть своей идентичности, если психологи получат право назначать лекарства. Они также указывают на то, что роль психиатра, особенно в системе управляемой медицинской помощи (Managed Care — система здравоохранения, при которой медицинское обслуживание оплачивается третьей стороной, например страховой компанией. — Прим. пер.), стала совершенно непривлекательной. Многие психиатры, которые работают на организации здравоохранения, вынуждены принимать огромное количество пациентов за крайне короткое время, успевая только обсудить прием лекарств и не имея возможности для психотерапии или изучения жизненных проблем пациентов. — Прим. авт.

Тем не менее разделение между школами ума (психологической) и тела (биологической) довольно явное, и диалог между ними часто бывает напряженным, воинственным и ожесточенным. Политические и финансовые соображения влияют на тон этих обсуждений иногда даже больше, чем научные открытия. Ряд недавних исследований предполагает, что в этих спорах слишком много шума из ничего, а столь категоричное разграничение ума и мозга может быть иллюзорным. Эти исследования указывают на то, что антидепрессанты и психотерапия могут оказывать равнозначный эффект на ум и на мозг. Иными словами, они могут оказывать схожее действие.

Например, в классическом исследовании, опубликованном в журнале Archives of General Psychiatry в 1992 г. докторами Льюисом Бакстером, Джеффри Шварцом, Кеннетом Бергманом и их коллегами из Школы медицины Калифорнийского университета в , описано изучение изменений в химическом состоянии мозга у 18 пациентов, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР). Половина этих пациентов проходила когнитивно-поведенческую терапию и не принимала лекарств. А другая половина принимала антидепрессанты и не проходила психотерапию. Пациенты из группы, не принимавшей лекарств, проходили двухкомпонентную индивидуальную и групповую психотерапию. Первым ее компонентом была экспозиция и предотвращение реакции. Это техника поведенческой терапии, которая помогает пациентам не поддаваться компульсивному желанию проверять замки, постоянно мыть руки и т. д. А вторым компонентом была когнитивная терапия с использованием техник, описанных в этой книге. Помните, что пациенты в этой группе не получали никаких лекарств.

Для измерения метаболического уровня сахара (глюкозы) в различных зонах мозга перед лечением и спустя десять недель в данном исследовании использовалась позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ-сканирование). Этот метод позволяет оценить активность нервных окончаний в различных зонах мозга. Одна из зон мозга, представлявших особый интерес, — это так называемое хвостатое ядро в правом полушарии.

Оба вида лечения оказались эффективными: у большинства пациентов в обеих группах наступило улучшение, и значительных различий в результатах не отмечалось. Это не вызвало большого удивления: ранее исследования также показывали, что лекарства и психотерапия оказывают схожий эффект в лечении ОКР. Однако результаты ПЭТ-исследования оказались неожиданными. Ученые сообщили о сравнимых уровнях снижения активности в правом хвостатом ядре у пациентов, успешно прошедших лечение, независимо от того, лечились они препаратами в отсутствие психотерапии или проходили психотерапию и не получали препаратов. К тому же симптомы и модели мышления обеих групп улучшились примерно одинаково, то есть оба вида лечения оказались одинаково действенными. И наконец, степень улучшения симптомов в значительной степени коррелировала с уровнем изменений в правом хвостатом ядре. Иными словами, у пациентов с наиболее заметным улучшением в среднем сильнее всего снизилась нервная активность в правом хвостатом ядре. Сниженный уровень активности означал, что нейронная деятельность в этой области мозга успокаивалась, независимо от того, получал пациент лечение препаратами или проходил психотерапию.

Одним из следствий этого исследования является то, что избыточная активность в правом хвостатом ядре может влиять на развитие или сохранение симптомов обсессивно-компульсивного расстройства. Другое важное следствие состоит в том, что

антидепрессанты и терапия могут оказываться одинаково эффективными в восстановлении структуры и функций мозга.

Как и большинству публикуемых исследований, вышеописанному свойственны несколько достаточно значимых недостатков. Одна из проблем заключается в том, что любые наблюдаемые изменения в мозге, которые проявляются при определенном психиатрическом расстройстве, могут быть скорее его следствием, чем причиной. Иными словами, увеличение нервной активности в правом хвостатом ядре у пациентов с расстройством может просто отражать более общую картину нарушений в мозге и не являться причиной возникновения его симптомов. […]

Другие исследования показали, что антидепрессанты способны помогать пациентам в депрессии изменять негативные модели мышления. Действительно, в ходе исследования, проведенного в Школе медицины Вашингтонского университета в докторами Энн Симонс, Солом Гарфилдом и Джорджем Мерфи, пациентам в депрессии в случайном порядке назначали либо только лечение антидепрессантами, либо только прохождение когнитивной терапии. В ходе эксперимента изучались изменения в негативных моделях мышления у обеих групп пациентов. Ученые обнаружили, что негативное мышление у пациентов, положительно реагировавших на терапию антидепрессантами, претерпело такие же улучшения, как и у пациентов в депрессии, которые положительно отреагировали на когнитивную терапию. Помните, что пациенты, которых лечили препаратами, не проходили психотерапию, а пациенты когнитивной терапии не получали препараты. Таким образом, это исследование показало, что лечение препаратами изменяет негативное мышление так же, как и когнитивная терапия. Воздействие антидепрессантов на убеждения и мысли может объяснять благоприятный эффект от препаратов в той же мере или даже лучше, чем биологические трактовки их воздействия на различные системы трансмиттеров в мозге.

Эти знаковые исследования предполагают, что,

возможно, будет лучше отказаться от столь резкого разделения ума и тела и задуматься, как различные способы лечения могут оказать наиболее благоприятный эффект как на ум, так и на системы мозга.

Такой комбинированный подход может привести к более тесному сотрудничеству терапевтов и исследователей, рассматривающих проблему с разных углов, и к более быстрому прогрессу в изучении эмоциональных расстройств.

Даже если в некоторых случаях депрессии присутствует определенное генетическое или биологическое нарушение, при коррекции этих проблем может помочь психотерапия даже без использования лекарств. Многие исследования, так же как и мой собственный клинический опыт, подтвердили, что пациенты, пребывающие в тяжелой депрессии, чье состояние кажется очень биологически обоснованным и сопровождается множеством физических симптомов, часто демонстрируют быстрое улучшение в ответ на когнитивную терапию без использования препаратов.

Может быть верным и обратное. Я много раз работал с пациентами в депрессии, которые не чувствовали никакого прогресса после моих многочисленных психотерапевтических вмешательств. Когда я прописал им антидепрессанты, для многих это оказалось поворотным моментом, и психотерапия также стала приносить больший результат. Казалось, что лекарство действительно помогало им изменять негативные модели мышления, по мере того как они оправлялись от депрессии. […]

Предположим, ученые выяснят, что почти все формы депрессии обусловлены, хотя бы отчасти, генетическими факторами. Будет ли это означать, что следует лечить депрессию исключительно лекарствами? Ответ таков: не обязательно. Например, боязнь крови считается как минимум частично наследственной, но практически всегда ее можно быстро вылечить при помощи поведенческой терапии. Наиболее эффективное лечение от большинства фобий — это поместить человека в пугающую ситуацию и вынудить его встретиться с ней лицом к лицу и контролируемо переживать тревогу до тех пор, пока страх не ослабнет и полностью не исчезнет. Большинство пациентов настолько пугает этот метод, что вначале они сопротивляются лечению. Но, если удается их убедить задержаться чуть подольше, процент успешно излечившихся оказывается чрезвычайно высок.

Я пережил это на собственном опыте. В детстве я приходил в ужас от вида крови. Когда во время учебы на медицинском факультете нам надо было взять друг у друга анализ крови из вены, я настолько не хотел этого делать, что бросил учебу. На следующий год я решил устроиться работать в клиническую лабораторию больницы при Стэнфордском университете, специально чтобы попытаться преодолеть свой страх. Моя работа заключалась только в том, чтобы целый день напролет брать анализы крови из вены. Первые несколько раз я испытывал сильную тревогу, но потом постепенно привык. Вскоре я начал обожать свою новую работу. Это показывает, что поведенческую терапию без применения лекарств может по крайней мере ослабить некоторые генетические тенденции. […]

Верно и обратное. Если бы выяснилось, что депрессия возникает исключительно из-за средовых факторов, а генетика не оказывает на нее никакого влияния, это не снизило бы потенциальной ценности антидепрессантов. Например, если вы окажетесь рядом с человеком, больным ангиной, то также запросто можете подхватить ангину, потому что бактерии стрептококков, которые вызывают ее, чрезвычайно заразны. Можно сказать, что ваша ангина полностью вызвана средой, а не генетикой. Тем не менее вы будете лечить ее антибиотиком, а не поведенческой терапией. […]

С практической точки зрения вопрос, с которым я сталкиваюсь как клинический психолог, звучит так: каким будет наилучшее лечение для каждого конкретного пациента, который страдает от депрессии, независимо от причины заболевания? Играют ли гены решающую роль или нет, препараты иногда могут оказать нужную помощь, а иногда лучше помогает психотерапия. Порой наилучшим лечением будет как раз сочетание психотерапии и антидепрессантов. […]

даже если вам повезло и вы положительно отреагировали на прием антидепрессантов. Если вы обучитесь техникам самопомощи, которые предлагает когнитивная терапия, подобным тем, что описаны в этой книге, я верю, что вы будете лучше подготовлены к любым проблемам с настроением в будущем. […]

Также я сталкивался с тем, что эффективному медикаментозному лечению или прохождению психотерапии могут мешать определенные негативные убеждения и нерациональные мысли. Далее я хотел бы развенчать [несколько] вредных мифов. Первые восемь относятся к медикаментозному лечению, а последние четыре касаются психотерапии. Что касается препаратов, я считаю, что крайне желательно соблюдать осторожность в приеме любого лекарства, но излишне консервативный подход, основанный на сомнительных полуправдах, может также оказаться разрушительным. Я также полагаю, что следует придерживаться умеренно скептического и осторожного взгляда и в отношении психотерапии, но излишний пессимизм также может помешать эффективному лечению.

Вряд ли можно заблуждаться сильнее. […] На самом деле многие пациенты сообщают о том, что чувствуют себя в большей степени собой после начала приема антидепрессантов. […]

Нет, если правильно подобрать дозировку, побочные эффекты обычно слабы и едва заметны. А если, несмотря на это, медикамент приносит вам дискомфорт, вы, как правило, можете сменить препарат на столь же эффективный, но при этом с меньшим числом побочных эффектов. […]

Здесь нужно внести ясность. Антидепрессанты прописывают от депрессии, а не от сумасшествия. Если доктор порекомендует вам принимать антидепрессант, это будет указывать на то, что у вас проблема с настроением. Это не означает, что доктор считает вас сумасшедшим. Однако истинное сумасшествие — это отказываться от приема антидепрессантов из-за подобного страха, ведь это может принести вам только страдания и несчастья. Парадоксально, но с помощью лекарств вы можете почувствовать себя более нормальным гораздо быстрее. […]

Исследования, посвященные расстройствам настроения, проводимые в разных странах, отчетливо показали: многие люди могут выздороветь и без приема лекарств, если активно следуют структурированной программе самопомощи, подобной той, что описана в этой книге. Однако также справедливо, что психотерапия работает не со всеми и что некоторые пациенты в депрессии быстрее выздоравливают при помощи антидепрессантов. К тому же во многих случаях антидепрессант, как упомянуто выше, может облегчить вашу задачу. […]

При лечении тяжелой депрессии могут быть очень полезны как лекарства, так и психотерапия. Я верю, что и пассивное отношение, и чрезмерная надежда на то, что лекарство сделает всю работу за вас, неразумны. Мое собственное исследование показало, что

желание сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь себе, уже оказывает сильное влияние на лечение депрессии, вне зависимости от того, принимаете вы лекарство или нет.

Пациенты, которые выполняют задания по самопомощи между сессиями, похоже, также выздоравливают быстрее. Так что, если вы сочетаете прием препарата с подходящей формой психотерапии, у вас в арсенале будет больше рабочих инструментов. […]

На самом деле когнитивная терапия лучше всего помогает как раз людям, страдающим от депрессии, вызванной реальными проблемами в жизни, включая катастрофические медицинские проблемы, например рак в терминальной стадии или ампутацию конечностей, банкротство или тяжелые проблемы в личных отношениях. […]

Доктора из медицинского сообщества ВрачиРФ обсуждают колонку Максима Сологуба о том, могут ли участковые и врачи общей практики лечить депрессию и назначать антидепрессанты в условиях нынешнего здравоохранения.

ВрачиРФ — профессиональное сообщество, социальная сеть, в которой общаются только врачи и фармацевты с высшим образованием. Некоторые из них представляются там полным именем, некоторые придумывают ники.

Алексей Евгеньевич Бобров, психиатр

Михаил Владимирович Биккель, психиатр

По большому счету мне совершенно безразлично, будут ли участковые терапевты заниматься паллиативной и симптоматической терапией невротических расстройств или нет.

Те, у кого есть деньги, причем не такие большие, рано или поздно все равно пойдут к психотерапевтам, а не в поликлинику к терапевту. Вынуждены будут пойти, ибо не лечатся невротические расстройства одними таблетками.

Алексей Евгеньевич Бобров, психиатр

… В отличие от врачей в развитых странах, отечественные медики как бы "не видят" психических расстройств. Наша основания задача — повысить психиатрическую и психологическую компетентность врачей и создать условиях для того, чтобы они занимались ведением больных в несложных случаях (коих большинство) под наблюдением психотерапевта. Больные боятся психиатров примерно также, как и врачи. Эти страхи необходимо развеять. Похоже, что вся эта стигматизация стоит нашему народу очень больших денег (лишние обследования, неадекватное лечение, осложнения, вовлечение родственников и семей, потеря трудоспособности).

Viktor Yatsynovich, психиатр

Все не так сложно и эмоционально особенно если вспомнить о наших пациентах. Все, что нужно, — это предложить терапевтам первичный тест из 9-10 вопросов, на которые пациент сможет ответить за 2-3 минуты перед приемом, и терапевт сможет начать лечение,если чувствует себя уверенно, если нет — направит к психиатру. Обучить врачей ступеням распознавания и начального лечения депрессии несложно и не займет много времени, но пациенты смогут получить лечение гораздо раньше. Также было бы здорово для терапевтов иметь доступ к психиатру для возможного обсуждения лечения и неотложных вопросов. Эта модель приближения психиатрии и терапии зарекомендовала себя как наиболее эффективная и начала внедряться в ряде других стран.

Иван Ивапнович Потлога, психиатр, нарколог, детский психиатр

Одними антидепрессантами депрессию не снять — это и работа и безработица, семья и т.п.

Михаил Владимирович Биккель

Антидепрессанты не исправляют когнитивных искажений, иррациональных верований и дисфункциональных схем (что знают об этом собственно и только психиатры?), т.е. сколько бы пациент не принимал антидепрессанты, стандартные мишени психотерапии останутся не затронутыми, а значит будут вновь и вновь источниками невротических переживаний.

Paraцеtaмол, врач общей практики.

В 2006-2007 г.г. я, ВОП, проводил анкетирование своих пациентов по шкале Гамильтон. За год обследовал 91% приписного населения. Результат — у 63% обследованных на основе анкетирования диагностирована депрессия, у большинства — ситуационного генеза.

Михаил Владимирович Биккель

Какими методами и какими направлениями психотерапии владеют ВОП?

Невролог ГКБ18, невролог, рефлексотерапевт

Если ВОП увеличить прием до 40 мин на пациента и увеличить зарплату, то многие бы пошли и учились и работали ВОП. Престижность увеличить надо.

Аркадий Ионович Чеповецкий, врач общей практики.

Вот вам, доктора, мое мнение. В каждой специальности есть масса простой работы, которая должна быть передана первичному врачу.

Если это не будет сделано, то эта масса сотрет с лица земли всех специалистов. Но первичный врач должен быть фигурой и почтения, и уважения, и содержания.

Николай Егорович Горбунов, кардиолог

Каждый день у меня на приёме 2 -3 пациента с тревожно-фобическими расстройствами и паническими атаками, возможно и скрытая депрессия есть — нет времени разбираться. Но и помочь пациенту трудно, так как в поликлиниках нет психотерапевтов, никогда не было и никогда не будет, скорее всего. Есть несколько платных в частных клиниках, но у наших граждан нет терпения лечиться: им надо таблетку, которая за три дня вылечит. Спасёт Россию, как всегда, наш российский антидепрессант! Даёшь наркомовские 100 грамм.

Ольга Аркадьевна Автухова, психиатр, детский невролог.

С удовольствием прочитала комментарии. Научные и умные (без иронии). Я в шоке от этой идеи. Наверное,не все бывают в советских поликлиниках.

- Терапевтов не хватает очень.Там работают от возрастных до юных, тех,которые прошли летом аккредитацию(например,моя племянница).Их знания оставляют желать лучшего.

- Нет времени.не только на обычный расспрос,но и на осмотр..А ведь диагностика депрессии и другого расстройства требует времени, анализа амбулаторной карты, и расспрос должен быть целенаправленным..Вести беседу для выявления депрессии — непросто.

- Надо иметь мало-мальский опыт в назначении антидепрессантов. Я лично напрягаюсь,когда пациент получает АД, обязательно даю почту,чтобы вовремя поддержать, что-то изменить или добавить. И не потому, что многие АД дают усиление тревоги ( у меня за 35 лет работы был случай попытки суицида, был случай судорог). Пациенты отменяют прикрытие, второй препарат, не наращивают дозу, пропускают прием, совмещают с алкоголем.

- Если терапевт не имеет доверия, опыта, и не знает тонкостей. Медленное наращивание дозы, например, постепенная отмена, прикрытие в первое время приема противотревожными препаратами — будет беда для пациента.

- Контроль ОМС: не дай бог назначить препарат не по инструкции. это вызывает появление определенного шаблона, где и не пахнет лечением.

Резюмируя: пока будет такая кадровая политика в медицине, такая подготовка, такая система, нечего даже обсуждать. Я — против!

Лечение депрессии у психотерапевта и психолога: в чем разница

Юрий Вагин психотерапевт, кандидат медицинских наук, преподаватель психологии, автор книг

Вы не заметили, что все чаще в ответ на жалобы "все плохо" мелькает диагноз "депрессия" и совет обратиться к врачу, который выпишет таблетки? Доктор Юрий Вагин заметил — и советует в случае жизненных неурядиц все же сначала идти к психологу. Почему? Разницу между психологом и психотерапевтом автор новой книги "Доктор, я счастлив?" объясняет неожиданно.

Мне часто задают два вопроса: в чем разница между психологом и психотерапевтом и к кому из них лучше обращаться со своими проблемами?

Психологи-практики убеждены, что человек с психологическими проблемами — их клиент; психотерапевты, соответственно, убеждены в обратном и считают, что "психологическое интервью" позволяет лучше и тоньше выявить психопатологическую симптоматику и грамотно назначить психоактивные препараты. Психиатры вообще косо смотрят на это "разговорное безобразие" и до сих пор уверены, что психотерапевты — неудавшиеся психиатры, а психологи — это некие удобные "приспособления", которые могут быстро провести и посчитать корректурную пробу.

Я убежден, что хороший психотерапевт — всегда психолог, а хороший психолог — всегда психотерапевт. Но все-таки у них разное базовое образование (медицинское или психологическое), от которого зависит право выписывать клиентам лекарственные препараты (в первую очередь психоактивные). Врач, как известно, имеет это право. Практикующий психолог — нет.

На первый взгляд такая ситуация на рынке коррекционных, реабилитационных и психотерапевтических услуг для психологов крайне невыгодна, если не проигрышна. Врач-психотерапевт может использовать в своей практике достижения современной психологии плюс достижения современной психофармакологии, а психолог должен обходиться лишь знаниями в области психологии и психопатологии (которых у него по факту иногда не меньше, чем у врача), и все.

При этом врачи зачастую на практике пренебрегают опытом, накопленным в психологии, а психологи, имея возможность овладевать знаниями в области психиатрии и психотерапии, при всем своем желании не могут влиять на отклонения в психике клиентов с помощью лекарств.

Эта ситуация часто беспокоит психологов, расстраивает их. В дальнейшем она может привести к тому, что вслед за зарубежными психологами и отечественные практические (клинические) психологи могут попытаться развернуть широкомасштабную кампанию за право выписывать лекарственные препараты.

Я, признаюсь, не советовал бы психологам ввязываться в эту войну, и мне хотелось бы объяснить почему.

Почему психологи не выписывают таблетки

Клинический психолог, не имеющий медицинского образования, не может и не должен назначать и выписывать лекарственные препараты психоактивного действия по ряду причин.

Во-первых, психолог по факту не имеет соответствующего образования и опыта, позволяющего ему квалифицированно использовать медикаментозные препараты. Приведу лишь один пример: будучи молодым ординатором, я лечил больную с депрессивно-бредовой симптоматикой. Сначала я назначил, как и полагается, лекарства, купирующие бред (потому что это более серьезный синдром), а затем, когда бредовая симптоматика была ликвидирована, я решил купировать депрессивную симптоматику, назначив антидепрессант стимулирующего действия. Депрессивная симптоматика на самом деле пошла на убыль.

Гордый комплексным подходом к лечению и успехами, я готовил пациентку к выписке. Каково же было мое разочарование, когда в день выписки пациентка вернулась из клинического отпуска с родителями и с "цветущей" бредовой симптоматикой той же степени выраженности, что и до лечения (если не больше).

Я в ужасе обратился за помощью к одному из своих учителей, и она, пожурив меня, аккуратно ткнула пальцем в соответствующий раздел руководства по использованию антидепрессантов, где черным по белому было написано, что антидепрессанты стимулирующего действия обладают эффектом провокации бредовой симптоматики. Я уверен, что подобные доскональные знания иначе как при многолетней практике под руководством опытного специалиста получить невозможно.

Поэтому я крайне настороженно отношусь к тенденции не только практических психологов, но и врачей других специальностей (неврологов, терапевтов, эндокринологов, дерматологов, гинекологов) выписывать пациентам психоактивные препараты.

Чтобы клиент не мучился

Во-вторых, психоактивные препараты обладают мощным и быстрым действием, и возможность их использования неизбежно соблазняет отказаться от других, более длительных и сложных психологических и психотерапевтических техник. В конце концов, самыми эффективными психоактивным веществами, обладающими способностью практически мгновенно снимать любое психологическое напряжение, любую депрессию и любой стресс, является настойка опия и героин.

Мало кто помнит и задумывается о том, что героин и герой — это однокоренные слова. Когда-то врачи, только начав использовать это синтезированное вещество, были настолько воодушевлены его всепобеждающими свойствами, что дали ему это "говорящее" название. На самом же деле героин победил огромное количество отнюдь не болезней, а людей.

Подобная же эйфория наблюдается и сейчас в медицинском сообществе в отношении подавляющего большинства психоактивных препаратов: транквилизаторов, снотворных, антидепрессантов, психостимуляторов и т.д. Считается, что современные психоактивные препараты способны решить практически все проблемы человека, и если у клиента наблюдаются признаки неудовлетворенности, это означает (с точки зрения врача), что либо препарат подобран неправильно, либо пациент получает недостаточную дозу. Симптоматично анекдотическое высказывание: "Если у вас все хорошо, значит, у вас хорошо подобраны антидепрессанты".

Мало кто из врачей желает задумываться о том, что по большому счету все современные психоактивные препараты в девяти случаях из десяти не решают проблему, а лишь позволяют клиенту (и, кстати, врачу!) не думать о ней.

Я помню, как квалифицированный врач-психотерапевт в личной беседе объяснила мне мотивацию к назначению психоактивных препаратов. Она призналась, что, когда клиент начинает рассказывать ей о своих проблемах, переживаниях, страданиях, она так сильно сопереживает, что фактически начинает страдать сама. Поэтому у нее возникает непреодолимое желание назначить сильнодействующие успокаивающие таблетки быстрого действия якобы для того, чтобы клиент не мучился, а на самом деле — чтобы не мучиться самой.

— Простите, доктор, я первый раз у психолога.
— Нет.
— Что — нет?
— Вы не первый раз у психолога. Вы первый раз у психиатра.
— Ой!
— И какие у вас проблемы?
— Нет уже проблем.
— Так и записываем: "Проблем больше нет". Следующий.

Страдающий организм — или страдающая личность?

Основное действие психоактивных препаратов, как всем хорошо известно, направлено не на личность, а на организм. Но клиент с психологическими проблемами имеет первичные проблемы на уровне личности, а не на уровне организма. Организм также, разумеется, страдает, но лишь вторично. Если дом разваливается, потому что жильцы не могут между собой договориться, кто должен делать уборку и ремонт, и все сидят по квартирам грустные и тревожные, нужно работать с жильцами, а не окуривать дом веселящим газом.

Лишенные по факту возможности спрятаться от страданий клиента за "китайскую стену" психоактивных препаратов, психологи вынужденно лучше, чем врачи, понимают, что к ним за помощью приходит не страдающий организм, а страдающая личность. Практические психологи лучше понимают, что страдания организма в подавляющем большинстве случаев связаны с тем, что личность неспособна адекватно обеспечить качественное функционирование своему организму в данных условиях окружающей социальной среды.

Психоактивные вещества (здесь не так важно какие: алкоголь ли, героин ли, транквилизаторы ли) — очень опасное оружие. Они напоминают пресловутые Кольца Власти из романа Толкина "Властелин Колец". Они могут дать человеку магическую власть над своим состоянием, но вместе с тем могут и легко превратить его в раба, полностью подчинив себе.

Мне кажется, что одна из главных философских идей "Властелина Колец" свидетельствует о том, что не столь трудно чего-либо добиться, сколь трудно от чего-либо отказаться — от того, что привлекательно, но вместе с тем и крайне разрушительно.

Можно ли, рекомендуя психоактивные вещества клиенту, быть уверенным, что со временем они не поставят его на колени? Что, пытаясь помочь ему сегодня, не создадите ему проблему завтра?

Я знаю врача, который много лет безуспешно пытается избавиться от тяжелейшей психологической зависимости от одного из транквилизаторов. Он принимает его по одной таблетке через три-четыре дня. Подобный ритм не может вызвать физической зависимости, но психологическая зависимость медленно, но верно лишает его чувства собственного достоинства. Ублажая его организм, медикамент одновременно разрушает его личность.

Этот врач и сам понимает, что какая-то маленькая белая таблеточка оказывается сильнее его, что не он управляет ею, а она им, что каждый раз, глотая кусочек белого сладкого вещества, он ублажает свой организм (очень ненадолго) и наносит весомый урон своей личности. И он глубоко несчастлив.

Маленькая белая таблеточка

Сколько людей, приученных врачами к таблеткам, приходили ко мне на консультацию! И я раз за разом объяснял им, что их проблемы вполне решаемы, что они не сегодня возникли и нельзя рассчитывать на то, что какие-то таблетки избавят их от неадекватных моделей преодоления трудностей или позволят обрести новые навыки коммуникации. Они слушали, соглашались, но затем снова и снова воодушевленно спрашивали, слышал ли я о новом, только что синтезированном препарате, о котором реклама гласит, что он способен купировать именно ту симптоматику, которой они страдают и т.д.

Принимая психоактивные препараты, люди отнюдь не решают свои психологические проблемы, но лишь усугубляют их и дополняют вторичной зависимостью от лекарств и третичной — от врачей, которые эти лекарства выписывают. Одна бывшая пациентка психотерапевтического отделения, встретившая меня на улице, на радостях бросилась ко мне только для того, чтобы попросить: "Доктор, выпишите мне, пожалуйста, таблеточек".

В ответ я с юмором поинтересовался, не проще ли ей выпить алкоголь? И она, будучи неглупой и интеллигентной женщиной, дала мне очень симптоматичный ответ: "Нет уж, доктор, таблеточки благороднее". Тем самым она призналась, что прекрасно понимает: между действием психоактивных препаратов и алкоголя нет существенной разницы, но "таблеточки благороднее".

Что общего между психиатрами и их клиентами? И те и другие отрицают собственную ненормальность. А в чем отличие? У клиентов есть шанс вылечиться.

Не будем забывать и о беззастенчивой атаке фирм-производителей как на потенциальных клиентов, так и на практикующих психиатров и психотерапевтов, невропатологов, а теперь уже и на практических психологов. Подавляющее большинство семинаров, съездов, симпозиумов по проблемам психического здоровья спонсируется фирмами — производителями психоактивных препаратов, которые преподносятся как панацея.

Я неоднократно присутствовал на подобных мероприятиях. Так, в 2004 году в Томске проходила всероссийская конференция по депрессиям, на которой впервые в России в качестве равноправных участников присутствовали пациенты, страдающие депрессивными расстройствами.

Два дня я с нарастающим удивлением слушал доклады, никоим образом не корреспондирующиеся с моей психотерапевтической практикой. И лишь на третий день все стало на свои места, когда слово дали не врачам и не представителям фармацевтических компаний, а самим клиентам. Они один за другим говорили одно и то же: что они очень благодарны фармацевтическим компаниям за их замечательные препараты, что им стало намного легче, но они твердо уверены, что положительные результаты лишь на 10% объясняются действием антидепрессантов, а на 90%: психологической помощью и поддержкой лечащих врачей.

Отдельная проблема — врачи-неврологи (невропатологи), которые и в начале XXI века все еще рассматривают неврозы как один из разделов неврологии. Вместо того чтобы направлять клиентов с психологическими проблемами к психологам и психотерапевтам, неврологи смело берутся за их фармакологическое лечение и назначают дорогостоящие препараты с прямого благословения фирм-производителей (за каждый выписанный рецепт врач получает часто до 10% стоимости препарата).

Никогда и никому не говорите, что вы счастливы. Если совсем некуда деваться, скажите, что у вас геморрой.

Психологическая помощь: труднее, но эффективнее

Я не противник психоактивных препаратов. Я всего лишь считаю, что психоактивные препараты — это обоюдоострый опасный меч, право (но не умение) распоряжаться которым предоставляется дипломом и соответствующей специализацией. Практические психологи лишены этого оружия, что порой, по моим наблюдениям, вызывает у них своего рода чувство ущербности.

Еще раз подчеркну, что отсутствие возможности назначать психоактивные препараты клиентам не недостаток, а преимущество практических психологов, потому что отсутствие этой лазейки вынужденно заставляет их овладевать более сложными, но и более перспективными психологическими способами помощи.

Но не стоит рассчитывать на то, что сами клиенты смогут это понять. В качестве примера вспомню одну даму, которую я долго и безуспешно лечил всеми возможными антидепрессантами от выраженных периодических депрессивных эпизодов.

Когда нам это надоело, я предложил ей рискнуть и поработать с помощью методов глубинной психологии. Она согласилась, но тем не менее ее психика еще долго "подкидывала" ей сновидения, в которых она меняла меня на "нормального" врача, приходящего к ней домой и выписывающего рецепт на новый замечательный антидепрессант.

Сейчас депрессивные эпизоды у нее полностью прошли, но для этого пришлось проработать с ней более пяти лет. Не каждый клиент и не каждый врач может принять тот факт, что для решения психологических проблем необходимы и время, и высокий профессионализм.

Практические психологи один на один остаются с демонами тревоги, страха, навязчивости, агрессии и депрессии своих клиентов. Им не за что и не за кого спрятаться. Они лишены возможности в критической ситуации достать чистый рецептурный бланк и, написав на нем несколько слов на латыни, "волшебным образом" отгородить клиента от его проблем, а на самом деле отгородить себя от проблем клиента.

Именно поэтому я считаю, что хороший практический (клинический) психолог, имеющий базовое психологическое образование, более приспособлен к работе с психологическими проблемами, чем врач-психотерапевт, имеющий базовое медицинское образование.