Имеет ли право мусульманин использовать на войне химическое оружие
Обновлено: 02.07.2024
Россию редко упоминают, перечисляя мусульманские страны. Тем не менее, десятки миллионов ее граждан исповедуют ислам, выстраивая свою жизнь в согласии с его установлениями. О том, что сегодня занимает умы российской уммы, в приуроченном к своему 60-летию интервью ТАСС рассказал председатель Совета муфтиев России (СМР) и Духовного управления мусульман Российской Федерации (ДУМ РФ) муфтий Равиль Гайнутдин.
— Равиль Исмагилович, сегодня многие россияне с исламом знакомы только понаслышке, несмотря на то, что ислам на территории современной России существует уже больше тысячи лет. Что, на ваш взгляд, лучше всего характеризует современный российский ислам?
— В 2022 году мы планируем широко отметить не только на российском уровне, но и на уровне исламской уммы всей планеты, 1100-летие по Григорианскому календарю принятия ислама на территории Волжской Булгарии нашими предками. На территории современной России ислам существует издревле, до присоединения новых территорий к Московскому княжеству. Мы вместе создали нашу многонациональную, многорелигиозную страну. Опорой для стабильности и мира на территории России стали наши основные религии — ислам и православное христианство. За 25 лет демократического развития нашего российского общества я вижу, что мы пришли к уважительному отношению к культурам и традициям народов нашей страны. Многие узнали, что такое ислам, и сегодня многие россияне отмечают, что православие ближе даже к исламу, чем к католицизму — об этом говорят даже православные священнослужители.
Для России ислам является не религией иноземцев, а религией наших народов, которые испокон веков живут на нашей территории. Например, когда мы восстанавливали татарскую мечеть в Архангельске, мы много изучали историю татар, мусульман севера нашей страны. Первыми мусульманами там были защитники морских границ России. Мы вместе строили Россию, вместе развивали наше государство и наше общество, и вместе защищали интересы и границы нашего государства. Мусульмане были и на службе императора, и при царском дворе многие достигли высокого сана. И это не только фамилии, которые на слуху — князь Юсупов, Кутузов, Карамзин, Державины, которые вышли из Башкортостана и Казахстана.
Мы проводим международные форумы за рубежом, у нас есть мусульманский форум, который мы ежегодно проводим в одной из столиц Европейского союза. Лидеры мусульманских сообществ европейских стран благодарят российских мусульман, за то, что мы показываем истинный просвещенный ислам и показываем вектор ислама, в котором мы должны развиваться, своим примером, живя веками в многонациональном государстве среди представителей других религий. И мы умеем взаимодействовать не только с нашими традиционными религиями, но и с властями.
— Как ДУМ РФ и СМР оценивают количество мусульман в России? Какие проблемы возникают при подсчете?
— Я опираюсь на официальные данные, которые мы получаем от руководства нашей страны. Например, в 2005 году президент Владимир Путин был приглашен на саммит организации "Исламская конференция" (сейчас - Организация исламского сотрудничества, ОИС) по заявлению России, чтобы Россия была принята в нее как государство-наблюдатель. Выступая перед лидерами исламского мира, он назвал цифру: от 20 до 25 млн наших граждан разных национальностей исповедуют ислам. Президент всегда подчеркивает, что ислам является традиционной религией 50 этносов и национальностей нашей страны, а число мусульман — 20-25 миллионов, от этого он не отходит. Определенная часть наших граждан не называет себя мусульманами, так как сейчас нет графы "Вероисповедание" в паспорте. Исходя из этого, мы не можем точно сказать, сколько конкретно на сегодняшний день граждан РФ исповедуют ислам. Но мы можем сказать: сегодня умма от Калининградской области до Приморского края очень бурно развивается. Не только за счет рождаемости мусульман — а мы знаем, что рождаемость у мусульман намного выше, чем у представителей других вероисповеданий – но и, безусловно, за счет мигрантов, которые приезжают в нашу страну. Особенно — на север, на Дальний Восток и в Европейскую часть. Мигранты, которые прибывают к нам из стран Центральной Азии, трудоустраиваются, создают семьи, получают гражданство, рожают детей, и их число с каждым годом увеличивается. Если смотреть наши классы в школах — если 20-25 лет назад представителей мусульманской национальности были 2-3 человека, то сегодня в некоторых классах можно увидеть 2-3 русских, остальные — представители других национальностей. Мы посещаем школы, детские сады, оказываем детдомам благотворительную помощь, курируем некоторые из них, и знаем это изнутри. По нашим данным, только в Москве проживает около 3 млн мусульман, и Москва является огромным мусульманским мегаполисом. Даже в некоторых республиках Северного Кавказа нет такого количества мусульман — например, в Ингушетии или в Чеченской республике, не говоря уже о Московской области. Если 20 лет назад в Московской области у нас было 1-2 мечети, то сегодня мы имеем более 50 наших мечетей, исламских центров и мусульманских молельных домов. Это показывает, насколько бурно развивается ислам, в том числе — в центре нашей страны.
— Вы затронули вопрос — сколько мусульман проживает в России? Его ведь изучаем не только мы, но и зарубежные страны. В том числе — министерство по делам хаджа королевства Саудовской Аравии. Королем Саудовской Аравии и министерством была принята квота: из мусульманских сообществ мира для совершения паломничества на 1 млн человек разрешается ехать в хадж 1 тыс. паломников. Исходя из того, что в начале 90-х годов мы говорили о 20 млн мусульман, проживающих в России, КСА выделило нам 20 тыс. квоты. Со временем она оказалась недостаточной. Мы добились от различных структур дополнительной квоты, и в начале 2000-х смогли направлять 26 тыс. паломников. Позже с министерством хаджа велись переговоры — увеличение количества мусульман на 5 млн человек в России признали, и королевство согласилось давать квоту на 25 тыс. паломников. Но в связи с реконструкцией главной святыни, Храмовой горы в Мекке, квота всем странам была сокращена на 15%, поэтому в течение последних 3 лет мы могли направлять только 22,5 тыс. мусульман. Но в этом году, хвала Всевышнему, 25,5 тыс. паломников смогли совершить хадж. Видя, что количество мусульман в стране увеличивается, министерство по делам хаджа Саудовской Аравии, может увеличить в дальнейшем квоту до 26 тыс. человек.
— Самые заметные проявления исламских традиций в повседневности — это, пожалуй, индустрия халяльных продуктов и исламского кредитования. Какие проекты, связанные с ними, есть в России, и чем из мирового опыта мусульмане России могли бы воспользоваться?
— "Халяль" в первую очередь означает дозволенный Господом, экологический, здоровый, полезный продукт. Между нашими мусульманскими организациями есть взаимодействие и сотрудничество, и мы берем положительный опыт у них, они берут что-то у нас. Это происходит и в области развития индустрии халяль — сертификации и стандартизации халяльных продуктов в нашей стране. Мы всегда говорим: мусульмане России являются частью всего исламского мира, мы сегодня открыты к взаимодействию. В начале 90-х годов мы начали интересоваться опытом наших коллег из Малайзии, Саудовской Аравии, Египта, Турции, Ирана, ОАЭ. Мы интересовались, как работают международные организации сертификации и стандартизации халяль, и внедрили эти знания у себя. Мы начали проводить конференции для наших граждан, которые частным образом работают и продают халяльную продукцию. Без сертификации, на честном слове и доверии, это самодеятельность — но в промышленных масштабах, в производстве, кому доверять? Мы начали готовить тех, кто готов начать производство, создали Международный центр по сертификации и стандартизации "Халяль", который признан во всем исламском мире и входит в Международную ассоциацию халяль-индустрии. По нашей системе стандартизации работают сегодня казахские и киргизские центры, которые взяли наш стандарт, и это — очень большое достижение российских мусульман.
Конечно, мы начали изучать и систему исламского банкинга. С гордостью могу сказать, что мы в России смогли распространить в банковских структурах знание о том, что есть система исламского банкинга. Мы должны изучать этот опыт, исходя из того, что страна меняется. 20 ли млн мусульман живет в России или 25 млн — они живут по исламским традициям. Они хотят воспользоваться кредитованием, где они не будут платить проценты за то, что получили кредит, в этом есть заинтересованность. Мы отстаем — уже в Казахстане, в Киргизии начали. К сожалению, без государственной поддержки эти банки не смогут работать, поэтому нужно понимание государственных структур — Центробанка и других банков. Исламский банк развития при ОИС, в которую входят 56 государств исламского мира, готов работать с Центральным банком, был подписан протокол о взаимопонимании и сотрудничестве между Исламским банком развития и Центральным банком Российской Федерации. К сожалению, продвижения нет.
— Специалисты говорят о том, что в 2019 году количество приехавших в Россию мигрантов стало самым большим за последнее десятилетие. Среди них — немало мусульман, в том числе — выходцев из Сирии. Работает ли российская умма над адаптацией этих людей, и как может предотвратить распространение экстремизма в их среде?
— Мигрантов в первую очередь интересует стабильность в нашей стране, межнациональный и межрелигиозный мир. Думать, что вместе с беженцами из Сирии к нам едет поток экстремистов и террористов, ошибочно. В России очень большая диаспора сирийцев, которые являются успешными бизнесменами, дают работу другим, поэтому здесь братская семья, можно сказать. Есть очень много смешанных семей. Они стараются приезжать к нам, жить здесь, зарабатывать, и когда наступят спокойные мирные времена — возможно, вернутся на родину.
С конца 1980-х прошлого столетия мы вели очень серьезную борьбу с идеологией экстремизма, радикализма, сепаратизма, терроризма. Мы добились — безусловно, совместно с государственными структурами — успеха и победы над международным терроризмом. Да, сегодня еще есть очаги — где-то в Дагестане, на Северном Кавказе, где-то и в центральных районах России могут быть экстремисты, вербующие наших молодых граждан на войну в Сирии, Ираке, Афганистане, Пакистане и так далее. Но их количество сократилось, и наши спецслужбы сегодня занимаются тем, чтобы эта зараза не распространилась на наше государство.
Конечно же, огромная заслуга в борьбе с экстремизмом — у народов Северного Кавказа, которые восстали против международного терроризма. Кавказ не дал международным террористам расчленить наше государство, оторвать какой-то регион нашей страны с юга. В этом — огромная заслуга чеченского народа, дагестанского народа, и других народов Северного Кавказа. И то, что мы работали в этом направлении – просветительство, образование, наши проповеди — разъяснительная работа — сыграло огромную роль. Мы говорим: оружие мусульманского духовенства — это не автомат, оружие – это Божье слово.
Поэтому, к примеру, мы приняли решение наградить героя России Дамира Юсупова, пилота известного на всю Россию, который смог сохранить более 230 жизней граждан, орденом СМР и ДУМ РФ за его заслуги.
Мы занимаемся возвращением детей россиян в нашу страну из Ирака и Сирии. Например, бывает, что в Сирии убили отца, который воевал в рядах террористов, мать воспринимается как пособник экстремизма, ее судят и сажают в тюрьму, а ребенка отдают в детский дом. Мы принимаем их по тридцать детей самолетами! Мы устраиваем адаптационные центры — дети не владеют русским языком и языком своих родителей, они говорят на арабском, и наши имамы постоянно находятся как воспитатели, общаются с ними. В этом есть и наше социальное служение, так как этих детей надо адаптировать к российским условиям, действительности и нашему обществу.
— Долго ли работают имамы в реабилитационных центрах, и каковы результаты этой работы?
— На Ломоносовском проспекте существует Российский центр адаптации, мы работаем там с врачами и воспитателями. В других регионах России также есть реабилитационные центры — в Чечне, например, в республике Татарстан. Такие центры начали свою работу около 2 лет назад. Первые дети, которые остались без родителей, начали возвращаться на территорию Северного Кавказа, в основном этим вопросом занимались наши братья-чеченцы. Умма благодарна такой заботе и такому благородному поступку главы Чеченской республики и его помощников. Я горжусь тем, что наш московский муфтият взял попечительство над адаптационным центром, куда возвращаются дети от 5-6 до 15-16 лет. Работа будет продолжаться несколько лет — дети должны выучить русский язык, адаптироваться. Если найдутся их бабушки, дедушки, родные — они возьмут на себя обязательства воспитания. Ну а пока адаптацией и устройством на учебу придется заниматься нам, и мы готовы к этому.
— Часто ли мусульмане выбирают для своих детей в школе курсы ислама в рамках предмета "Основы религиозных культур и светской этики"? Доверяют ли они при этом в изучении основ религии школьным учителям, и сотрудничают ли с школами имамы?
— Когда мы обсуждали этот вопрос несколько лет и пришли к компромиссу, патриарх, я и другие руководители конфессий и религий, подписав наше обращение к президенту, предложили государству, чтобы не было доминирования одной религии. Чтобы государство нашло правильное решение, как давать детям тот предмет, который они захотят изучать. По прошествии некоторого времени нам показали статистику: в основном родители и их дети выбирают основы мировой истории и культуры. Да, православные говорят, что необходимо, чтобы все россияне знали основы православной культуры. Но сами православные не хотят изучать предмет основ православной культуры, и родители говорят: если я захочу, я могу пойти в приходскую школу. Мусульмане говорят так же: у нас есть возможности изучать основы исламской культуры в медресе или при мечетях. К сожалению, очень малый процент готов пойти на изучение основ мусульманской культуры в школах. Мы с пониманием относимся к этому: так как преподавать в школах могут только получившие специальное образование педагоги, у нас недостаточное количество подготовленных учителей, которые могли бы давать предмет. Если один учитель дает все модули программы — и православие, и ислам, и буддизм, и иудаизм – это один вопрос, но если профильным будет только одно — есть опасность давать необъективно одну из религий.
— Изменения сейчас есть и в высшем образовании. Недавно приняты образовательные стандарты по богословию, в том числе — исламскому. В Исламской академии в Болгаре был создан диссертационный совет и прошли первые предзащиты. Какие темы интересуют российских богословов, и когда стоит ожидать первых защит кандидатских работ?
— Этот вопрос касается в целом системы исламского образования, над которой мы работали более 20 лет. 25 лет назад мы создали Московский высший духовный колледж, который впоследствии стал Московским исламским институтом, где мы готовим кадры священнослужителей. Мы доводим их до бакалавриата, далее мы направляем наших выпускников для получения степени магистра в государственные университеты. Наши выпускники обучаются в Институте стран Азии и Африки Московского государственного университета, они обучаются в Казанском приволжском федеральном университете, и партнер-вуз нашего университета — это Санкт-Петербургский государственный университет. Конечно же, наши аспиранты так же поступают в аспирантуру ИСАА, на факультет востоковедения СПбГУ, поступают в Казань, а также в Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС). Мы смогли получить аккредитацию нашим учебным заведениям, и все наши учебные заведения работают по лицензии Министерства высшего образования и науки. Сегодня некоторые наши университеты и институты выдают дипломы государственного образца, и наши дипломы признаются, хвала Всевышнему.
В Болгарской академии мы создали диссертационный совет, туда вошли наши действующие ученые и богословы. Прошли уже несколько предзащит специалистов, которые занимаются научными исследованиями в области богословия, теологии и истории. Защиты первых кандидатских и докторских диссертационных работ в БИА запланированы на сентябрь. Важно отметить, что даже в случае успешной защиты, эти научные степени пока не будут признаны государственной Высшей аттестационной комиссией, т.к. ВАКовский диссертационный совет по исламской теологии пока не заработал. Но впервые в современной России по строгим критериям научности будут оцениваться изыскания молодого поколения мусульман в исламской теологии.
— Насколько актуальна для мусульман возможность получить степень по теологии в России, а не за рубежом?
— Развитие исламской теологии в России — это общественно и политически значимый вопрос. Это вопрос и научно-интеллектуальной состоятельности российского мусульманства, и национальной безопасности. Он непосредственно касается достижения стратегической задачи воссоздания отечественной богословской школы.
Многое зависит от позиции системы государственного образования и академической науки. Наши зарубежные партнеры часто задаются вопросом: признает ли российское государство отечественных мусульманских богословов? Раньше мы вынуждены были отвечать на этот вопрос отрицательно, но с появлением государственного образовательного стандарта "Теология" все в корне изменилось. Теперь в ряде мусульманских высших учебных заведений и государственных вузов можно изучать исламскую теологию и получить диплом государственного образца.
К сожалению, у нас нет своих докторов наук-теологов. Доктора наук, получающие степени во всемирно признанных исламских университетах — их дипломы не признаются в России, так как нет диссертационного совета ВАК, который имел бы специалистов по богословию и теологии. Мы начали готовить их, и мы рады, что государство готово оказывать нам помощь, что мы имеем журнал по исламской теологии при ВАКе "Ислам", где молодые ученые имеют возможность печататься.
У нас есть ученые, оставившие нам огромное богословское наследие, которое в течение 75 лет не было открыто для российской и мировой уммы. Но их труды, которые были написаны на арабском языке, читают профессора университетов Аль-Азхар в Египте и других. Наши ученые преподавали в этих университетах! Один из представителей обновленческой мысли в исламе, реформатор богословского мышления, имам Муса Джаруллах Бигиев преподавал в Аль-Азхаре и похоронен в Египте. Сегодня наши молодые ребята изучают их наследие, они занимаются научными исследованиями этих трудов, основываясь на опыте наших соотечественников, которые были последователями Мухаммеда Абдо, Аль-Афгани, татарина Габденнасыр Курсави, Шахабуддина Марджани. Эти просветители и реформаторы исламской мысли нуждаются сегодня в возвращении их духовного наследия к нам, и этим занимаются наши молодые ученые. Сегодня у нас есть передовая мысль ислама, у нас есть возможность сказать наше слово всему исламскому миру, говорить об истинном исламе и ценностях религии, о гуманизме священного Корана. Еще в имперские времена свои труды писали Курсави, Шахабуддин Марджани, конечно же, Галимджан Баруди, Ризаэтдин Фахретдин, Муса Бигиев. Это классики и ученые, которые жили и работали на территории Средней Азии в Бухаре, Самарканде — их трудами сегодня пользуется весь исламский мир! Мы не должны изобретать велосипед заново — он уже есть. Мы должны обогащать это наследие.
Несмотря на это общее знание, мало что известно о понимании джихада в его узком, сугубо военном смысле. И здесь следует найти ответ сразу на ряд вопросов:
– когда по Шариату дозволено применять оружие;
– какие ограничения на использование оружия существуют;
– когда должно закончиться применение военной силы.
Джихад как средство обороны
Священный Коран позволяет верующим использовать оружие в качестве самообороны:
В этом кораническом тексте мусульмане рассматриваются как жертвы вероломного нападения. Последующий аят проясняет ситуацию ещё больше:
В Священном Писании рассматривается ещё один аспект военных действий:
То есть мусульмане могут браться за оружие не только в целях самообороны, но и для защиты от агрессора единоверцев, которые объективно не способны противостоять нападкам в свой адрес. Более того, защита жертвы агрессии, если она [жертва] не исповедует ислам, также возможна (см. сура 5, аят 32), равно как и дозволено противостояние другой группе мусульман, если та выступает в роли агрессора. В общем, всё предельно обоснованно, и отвечает тем общественным и международным реалиям, в рамках которых живут люди не только в настоящее время, но и в прошлом.
К слову, данный аят в эпоху правления в качестве халифа Али (р.а.) служил обоснованием для подавления мятежей.
Таким образом, оборонительный принцип ведения военных действий в исламе имеет чёткий фундамент в виде коранического текста. Согласно этой теории, мусульмане могут вести военные кампании только в целях самообороны, для защиты угнетаемых мусульман, не могущих постоять за себя, для предотвращения гуманитарной катастрофы и ради подавления бунта, который грозится вылиться в разруху и никому не нужное кровопролитие.
Джихад как средство нападения
Остановимся подробнее на каждом из этих тезисов.
В суре ведётся речь о трёх категориях людей: многобожниках, людях Писания и лицемерах.
К 9 году по Хиджре (630 по Милади) существовало четыре вида многобожников:
1) Многобожники (курайшиты), с которыми был заключён договор в местечке Худайбия, неподалеку от Медины (628 год по милади). Согласно нему, сторонам запрещалось совершать атаки друг на друга, а также союзников противоположной стороны. Другим племенам также разрешалось присоединяться к договору на стороне одной из двух главных сил – курайшитов и мусульман. Так, племя Бакр примкнуло к курайшитам, а племя Хузаа – к мусульманам. Вскоре Бакр нарушили договор при Худайбии, напав на Хузаа. Это стало причиной военного похода мусульман на Мекку в 629-630 годах по милади, которая была успешно взята.
2) Многобожники, с которыми Посланник Аллаха Мухаммад (с.г.в.) заключил договор на фиксированный период, в течение которого условия соглашений не были нарушены ни одной из сторон (здесь имеются в виду племена Замрах и Мадлеж).
3) Многобожники, с которыми действовали соглашения, не ограниченные по времени.
4) Многобожники, с которыми у первых последователей ислама не было никаких договорённостей.
Четвёртый аят касается племён Замрах и Мадлеж:
Аят 29 касается взаимоотношений с людьми Писания. Исторически его ниспослание было сопряжено с подготовкой византийской армии к военному походу против мусульман и вторжению на Аравийский полуостров. Услышав от Всевышнего этот аят, Пророк Мухаммад (с.г.в.) собрал 30-тысячную армию, которая двинулась в сторону Сирии, чтобы отразить атаку противника подальше от своей территории. Однако как таковой битвы между мусульманами и византийцами не произошло. Армия Пророка (с.г.в.) без боя заняла Табук, заслужив при этом хорошую репутацию и заключив договора с христианскими и иудейскими племенами.
Маудуди утверждал, что главная цель мусульман – служение интересам всего человечества. И лучшим способом является призыв со стороны верующих совершать добрые поступки и сторониться злодеяний. Отталкиваясь от оборонительной концепции джихада, Маудуди потом развил её в противоположном русле. Мыслитель утверждает, что в случае достижения мусульманами власти они должны расширять зону своего влияния, тем самым устраняя пороки и устанавливая власть Бога на земле. Главным инструментом в этом деле, безусловно, является мирный призыв, однако в случае его неэффективности нужно браться за оружие.
Такую же роль в доводах Кутба играет другой аят:
Кто может объявлять войну?
Какие рамки имеет война в исламе?
В правилах ведения военных действий, согласно исламскому праву, выделяются четыре принципа:
1. Военная необходимость
Сила должна применяться до той поры, пока не разрешится проблема, из-за которой и возник конфликт; чрезмерное использование оружия запрещено.
2. Различение
Применение силы в отношении не воюющей части населения недопустимо.
3. Пропорциональность
Наносить вред в ходе военной кампании можно ровно в той мере, в которой мусульмане сами претерпели в результате нападения со стороны противника, чрезмерное применение силы и нанесение ущерба запрещены.
4. Гуманность
Этот важнейший принцип проистекает из предыдущего аята, а также сунны Пророка Мухаммада (с.г.в.). После завоевания Мекки Посланник Всевышнего (с.г.в.) объявил амнистию всем мекканцам, несмотря на то, что те творили издевательства в отношении мусульман и всячески препятствовали распространению подлинного единобожия. Уважение должно также проявляться и по отношению к погибшим в ходе военных столкновений противникам.
Таковы общие правила, касающиеся ведения боевых действий мусульманами. Тем не менее, необходимо помнить, что мирное сосуществование всегда лучше конфликта. Наш Создатель в Своей Книге весьма красноречиво выделяет этот момент:
Понравился материал? Отправь его братьям и сестрам по вере и получи саваб!
Если Ислам является религией блага, добра и любви, так почему же он пораждает: терроризм, межнациональные конфликты, идейные войны? Ведь если так по сути, все вооруженные столкновения на планете во все века были из-за религии. Нужно включать мозг, глупые вы мои, религии это сущий обман тех якобы верующих, которые в день суда, блин, попадут в рай. Большей ереси я пока не слышал. Горжусь атеизмом и своей здравой оценкой ценностей
6 октября 2004 года организация под названием Iraq Survey Group поставила последнюю точку в разговоре о наличии (то есть, отсутствии) в Ираке оружия массового поражения. Организация эта является по данному вопросу "последней инстанцией", так как представляет собой комиссию из 1400 американских, британских и австралийских экспертов по оружию, которые еще в начале июня 2003 года отправились в Ирак по указанию правительств стран коалиции для того, чтобы найти там ОМП или признаки действовавших программ по его изготовлению.
Работать группе было непросто. Например, в январе 2004 года она лишилась своего руководителя. Специалист по оружию Дэвид Кей ушел в отставку, так как не смог найти в Ираке никакого ОМП. "Самое ужасное, что все мы, видимо, были не правы", - сказал он, имея в виду разведку, утверждавшую в 2002 году и в начале 2003 года, что Саддам обладал огромным арсеналом химического, ядерного и биологического оружия. После ухода Кея группу возглавил Чарльз Дьюэлфер (Charles Duelfer), прежде занимавший пост заместителя начальника группы экспертов по оружию в ООН.
Однако и под руководством Дьюэлфера оружия обнаружить не удалось. Сотрудники группы перевели и прочли десятки тысяч документов, проинтервьюировали (используя различные методы, в том числе и психологическое давление) сотни бывших высокопоставленных иракских чиновников и известных в стране ученых, перевернули всю страну вверх дном и все равно пришли к весьма неутешительным для Буша и Блэра выводам, которые и стали вчера достоянием общественности.
Хотя доклад комиссии и занимает 1000 страниц, его суть можно сформулировать в одном предложении: "К моменту, когда в 2003 году войска коалиции вторглись в Ирак, в этой стране не было ни программ по созданию ядерного, химического или бактериологического оружия, ни арсеналов ОМП". Точка.
Сотрудники группы пришли к выводу, что все военные программы Ирака как, впрочем, и все стратегически важные для страны проекты, находились под полным контролем Саддама Хусейна и стопроцентно зависели от этого человека. Что касается Саддама, то он действительно верил в чудодейственную силу ОМП и считал, что только оно позволит стране защититься от Ирана и Израиля и играть важную роль в ближневосточной политике. В этом Саддам убедился на своем опыте - он был уверен в том, что именно химическое оружие давало ему превосходство во время ирано-иракской войны, и в том, что именно боязнь ОМП не позволила американцам осуществить вторжение в Ирак во время войны в Персидском заливе в 1991 году.
Когда Джордж Буш убеждал Конгресс, Сенат и избирателей в том, что война в Ираке была необходима им как воздух, он, в частности, утверждал, что Саддам Хусейн считал Соединенные Штаты своим главным врагом и мог напасть на них. Выводы комиссии показали, что Саддам вообще не думал о США в этом контексте. Он не планировал использовать свое оружие против американских объектов. Также сотрудники комиссии не обнаружили никаких свидетельств того, что Хусейн планировал продавать ОМП "Аль-Каеде" или другим международным террористическим группам.
Тем не менее, на протяжении девяностых годов и начала нашего десятилетия Саддам был занят вовсе не производством оружия, а попытками добиться снятия с Ирака санкций ООН, наложенных на страну в 1991 году. Дело в том, что эти санкции привели Ирак в состояние перманентного экономического кризиса, который представлял угрозу для безопасности режима. Поэтому Хусейн действительно свернул программы производства ОМП, стараясь при этом развивать научный и интеллектуальный потенциал страны. Он надеялся вернуться к созданию оружия после снятия санкций.
Иракская программа по производству химического оружия была свернута в 1991 году, и группа не обнаружила никаких признаков ее работы в более позднее время. Уже после вторжения сын Саддама Удай пытался найти в Ираке химическое оружие и использовать его против войск коалиции, но ему не удалось этого сделать. Программа по производству биологического оружия была свернута в 1995 году, так как Хусейну показалось, что инспекторы ООН вот-вот смогут ее обнаружить. Арсеналы биологического оружия были уничтожены еще в 1991 и 1992 годах. Нетронутыми остались только несколько экземпляров, которые были сохранены в надежде на будущее. Производство ядерного оружия было закрыто также в 1991 году. Власти уничтожили все связанные с этой программой документы, кроме документации по нескольким проектам, которую ученые сохранили по собственной инициативе.
Сотрудникам комиссии удалось объяснить необъяснимое - они поняли, что могло привести работников британских и американских спецслужб к ошибочным выводам о наличии у Саддама ОМП. Дело в том, что, пытаясь предстать "чистым" в глазах инспекторов ООН, Саддам, тем не менее, боялся показаться слабым лидером слабой страны. Поэтому, даже прикрыв программы производства оружия, он, тем не менее, продолжал распространять мифы о своей небывалой военной мощи. Такая непрозрачность иракского ВПК и ввела разведчиков в заблуждение.
Таким образом, утверждения Блэра и Буша о наличии у Саддама действовавших программ по производству ОМП отныне официально признаны ложными. Тем не менее, комиссия признала, что Саддам представлял угрозу для всего мира, так как планировал сразу же после снятия санкций вернуться к производству оружия. Для этого он, в частности, делал все возможное, чтобы не позволить ученым уехать из Ирака или бросить науку. Даже в самые тяжелые для экономики страны моменты Саддам постоянно повышал зарплату научным сотрудникам, работавшим в интересовавших его отраслях.
Кроме этого, комиссия пришла к выводу, что снятие санкций с Ирака было к моменту начала вторжения делом недалекого будущего. Для этого Саддам использовал программу "Нефть в обмен на продовольствие". В случае таких стран как Россия, Китай или Франция, эта программа могла бы называться "Нефть в обмен на политическую поддержку". Политики из этих стран, получившие огромные дивиденды от продажи иракской нефти, превратились в мощное проиракское лобби, способное, в конце концов, добиться отмены санкций.
Последний вывод может стать большим подспорьем для Блэра и Буша, которым, как и прежде, придется оправдывать свое вторжение в Ирак. Они вполне могут заявить, что хотя Саддам и не располагал ОМП, он все же представлял реальную угрозу для мира во всем мире. На самом деле, после того, как отсутствие в Ираке оружия массового поражения признано непреложным фактом, у сторонников вторжения остается последняя возможность оправдать начало войны - доказать, что Саддам помогал террористам. Именно поэтому тема связи иракского диктатора с "Аль-Каедой" стала сейчас настолько чувствительной.
Иллюстрация: Corbis/East News
I. Какие страхи провоцирует ислам и что нужно делать, чтобы они не оправдались
Страх №1: Демография и экспансия
К 2030 году мусульман в мире, вероятно, станет больше, чем христиан. Сегодня насчитывают около 1,5 млрд мусульман. Число православных составляет от 180 до 260 миллионов, а это одна из нескольких христианских конфессий. Для сравнения: население России вместе с Крымом составляет 146 миллионов, и это меньше, чем в Индии, в Пакистане, в Бангладеш. Это меньше, чем мусульманское меньшинство в Индии.
Точное число мигрантов-мусульман, проживающих в Европе, никто не назовет, так как мигранты в принципе нигде не проходят регистрацию. Официальная цифра — 25 миллионов, по другим расчетам — 45–46 миллионов. В Турции от 4 до 5 миллионов мусульман, во Франции — 6–7 миллионов. Столько же и в России, однако здесь, в отличие от Франции, это по большей части коренные жители. Какое количество мусульман прибыло в европейские страны после сирийского конфликта, никто точно не знает. То есть численность мусульман в традиционно немусульманских странах стремительно растет, и это не может со временем не изменить мир.
Первое, что приходит в голову при упоминании ислама в России, — это Дагестан, Казань, Чечня и фигура Рамзана Кадырова. Не все знают, что два округа в Тюменской области — Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий — насчитывают от 10 до 15 процентов мусульман. Население округов в основном составляют татары, но примерно каждый десятый имам в мечетях по национальности узбек, таджик и кавказец. Единственное место в России, где пока нет мусульман, — это Чукотка.
Во многих российских городах действуют мечети и исламские центры, достаточно радикально настроенные. Однако это не повод запрещать мечети в России, и вот почему: если их не будет, то вместо них будут молельные дома на рынках, контролировать которые невозможно. В Москве находится всего шесть мечетей, и это несерьезное число для такого большого города — их должно быть минимум пятнадцать, пускай небольших. В Европе существуют мусульманские, турецкие, арабские, персидские районы, но в России пока такого нет.
Страх №2: Терроризм
Если ислам — это религия мира, то почему он настолько сильно ассоциирован с терроризмом? Терроризм — это объективная часть феномена, который называется исламизм, это его маленький, но самый заметный пик.
Ислам — самая политизированная и самая обмирщенная религия, которая дает ответы на все вопросы. Существуют исламская экономика и исламская банковская система, притом что христианской банковской системы нет. Есть исламское государство, которое было создано пророком Мухаммедом, который, согласно ключевым текстам ислама, получал установки от Аллаха, которые включали идеи социальной справедливости, мудрого правителя и даже прообраз парламента. Поэтому мусульманам незачем подражать кому-то еще. Ислам презентует себя как религия, обреченная на успех и победу, квинтэссенция монотеизма, вобравшая в себя идеи и иудеев, и христиан.
Мусульмане уверены, что рано или поздно весь мир станет мусульманским, а в идеальном исламском государстве не будет коррупции, парламент будет давать советы мудрому правителю и консультироваться со Всевышним. Построить исламское государство невозможно — это утопия, но исламисты за это борются. На их рвение существенно повлиял комплекс неполноценности: мусульмане полностью проиграли экономическое и военное соревнование, они были колонизированы. Вот почему у них развилась ненависть к Западу, который навязывает им свои идеи.
Не называйте таких фанатиков бандитами. Исламистские бомбисты — это государственно-политический, религиозный, военный феномен. Вы их никогда не разобьете: воевать против них — значит, воевать с политической концепцией.
Создаются ячейки — так называемые неформальные джамараты. Джамарат — это мусульманская община, сообщество салафитов, исламистов, ваххабитов. Джамараты радикального настроя распространились по всей России. Это не угроза, это фактор и данность. Хотя никакого Халифата не будет, есть люди, которые верят в его создание.
Страх №3: Мигранты
Принимать мигрантов сложно. Европейцы относятся к ним как к людям второго сорта, которые приезжают паразитировать и жить на социальные пособия. А мигранты приезжают с мыслью, что они носители главной религии, что все образуется и все будет мусульманское — и они это быстро докажут.
В России, судя по социологическим опросам, наибольшее раздражение вызывают люди с Северного Кавказа. А это, между прочим, граждане России! Если мы сейчас не займемся их образованием, то их религиозная идентичность возобладает. Они начнут чувствовать себя сначала мусульманами и только потом гражданами страны. Кроме того, если Россия проиграет войну в Сирии, то мы в очередной раз потерпим поражение от мусульман — после Афганистана и Чечни.
Одной из причин распространения радикализма являются мигранты из Центральной Азии. У них исламизированное самосознание. Они требуют построить мечети, у работодателей требуют выходной в пятницу. Нужно учитывать, что мы имеем дело не просто с миграцией, а с исламской, которая тащит с собой радикальные идеи.
Другой момент, который отталкивает в мусульманах, — это их нетерпимость. Ислам легко оскорбить. С одной стороны, нехорошо рисовать карикатуры на пророка Мухаммеда, а с другой стороны, почему нехорошо? Ведь можно рисовать карикатуры на Христа. Мусульмане мстят за карикатуры на пророка Мухаммеда — христианину подобное не может прийти в голову. Взаимное отторжение культур присутствует. Повсеместное развитие многоженства на Северном Кавказе несовместимо с Конституцией. Это нарушение российского законодательства, но сохранение исламской традиции. Необходимость уважать исламскую традицию приводит к боязни ислама. Как быть исламоведам, которые не исходят из того, что Коран от Аллаха, что это книга, где одна половина содержит разные интерпретации Библии, а другая основана на конкретных исторических событиях? Получается, что если исламоведы не идеализируют ислам, то они борются против него. Были даже случаи, когда на исламоведов нападали.
Конфликт между цивилизациями существует, и это прежде всего конфликт идентичности, без которого невозможно развитие цивилизации. Это трение. Если цивилизации не взаимодействуют, между ними не происходит взаимообмена, тогда их ждет гибель. Бороться нужно не с ним, а с крайностями, в эпоху которых мы живем.
II Вопросы Алексею Малашенко
Почему вы считаете, что не будет Халифата?
Как нам всем уживаться? Есть ли какая-нибудь позитивная повестка? Какие есть позитивные аргументы, чтобы общество не взорвалось?
Это проблема для всех нас. Каждый пойдет своим путем, на ощупь.
Что вам больше всего импонирует в пророке Мухаммеде?
Это был человек, которого чуть не убили. Но он выжил, вытащил ислам из Мекки, где родился, дотащил до Медины, создал там общину, из которой через несколько лет действительно появилось первое исламское государство. Он обладал невероятной силой убеждения. Он учился у иудеев и у христиан. Это был фанатик и харизматик. Иногда задумываешься, почему же за ним все-таки пошли. Он умел убеждать, умел говорить и мягко, и жестко. Он убеждал всех в том, что разговаривает с Аллахом, — ему верили. Он был блестящий дипломат. У него было четыре любимых жены и огромное количество жен, которых он брал из разных племен. Одна из жен хотела его отравить, но он ее простил. Мухаммед создал такую религию, которая вышла за пределы Аравийского полуострова и за сто лет дошла до Атлантического океана, а еще через 20–30 лет она уже была на Северном Кавказе. Хотя он был очень жестоким человеком. Например, полностью вырезал два племени, потому что они были против него.
Нужно ли сдерживать рост мусульманского населения и какими цивилизованными способами это можно сделать?
Мусульмане сами себя сдерживают. Где выше доходы населения, там меньше потребность создавать большие семьи. А в самых бедных странах, таких как Сомали, Афганистан, рост населения никак не остановить. Когда Индира Ганди пыталась остановить это среди мусульман, поднялась огромная волна протеста. Рост рождаемости невозможно решить запретительными мерами правительств — должны быть условия, в которых у женщины не было бы потребности рожать много детей. Уровень рождаемости снижается по всему мусульманскому миру. В семьях мигрантов в Европе будет по три-четыре ребенка, что немного для мусульман. Проблема заключается не в количестве детей в семьях мигрантов, а в том, что на европейскую семью в среднем приходится полтора ребенка. Существует такая теория, что очень скоро политическую картину и выборы в Европе будут определять женщины после 60 лет и мужчины до 25 лет, которые будут мигрантами.
Если вся борьба в Сирии построена на идеологической основе, то как можно так активно и масштабно там воевать? У исламистов есть финансирование?
Финансирование идет по разным источникам. Исламисты очень быстро все захватили, ворвавшись в Ирак. Часть захваченного они отдали в казну. Они добрались до нефти. Есть народные мусульманские организации и международные банки. Есть такое понятие, как мусульманский бизнес. Некоторые бизнесмены финансируют создание Халифата. Кто-то из них делает это даже добровольно.
Как бороться с этим явлением?
Кадыров объявил, что будет воспитывать бывших боевиков, которые воевали в Сирии. В январе Госдума разрешила амнистию для вернувшихся из Сирии, какие бы преступления они там ни совершали.
Это то же самое, что создать Халифат в Наро-Фоминском районе. И его можно уничтожить, но будет огромное количество жертв, и неизвестно, во что это выльется.
Что происходит в Сирии на самом деле?
Как бороться с фанатиками и исламистами?
Читайте также: