Где снимали завещание ленина

Обновлено: 04.07.2024

Когда в России в последние годы громко, на всю страну, звучало имя В. И. Ленина? И в каком семантическом или, извините за выражение, идеологическом ракурсе?

Отряд не заметил.

Не смея подвергать сомнению демократические устремления инициатора перестройки и компетентность членов жюри конкурсов, полагаю, что главную роль в звездопаде, обрушившемся на эту картину, сыграли все же факторы внехудожественные, прежде всего — его тема. Очевидно, что он заполнил одну из пустот современного отечественного кинематографа и тем самым откликнулся на своего рода социальный заказ.

Подобные инвективы вызывают в душах некоторых представителей нашей творческой интеллигенции соответствующую рефлексию. С этой точки зрения, новый сериал можно рассматривать как отчет наших кинематографистов перед Западом и перед своей либеральной совестью.

Самое странное, что критики совершенно обошли вниманием эстетику фильма, которая, на первый взгляд, кажется сугубо реалистической, даже с элементами документализма, а на самом деле — по крайней мере, в наиболее важных смысловых сценах — представляет, по моему мнению, типичнейший образец так называемого постмодернизма с его снижением всего и вся, со всевозможными цитатами и каламбурами, с меланхолической иронией, с вызывающей провокативностью и даже цинизмом. Не верите? Пройдемся по наиболее характерным страницам сериала и поразмышляем.

Что же все-таки завещал Ленин?

Начнем с названия, точнее — с озвученной и титрованной кинозаставки, которая предваряет каждую из двенадцати серий.

Безымянное лагерное кладбище под заснеженной сопкой. Камера отъезжает от могильного столбика с жестяной из-под консервов, биркой и медленно выходит на панораму, сплошь усеянную такими же столбиками. За кадром под резкие удары фортепиано звучат (голосом актера Игоря Класса) известные слова Шаламова:

Если бы эта заставка не повторялась двенадцать серий подряд, на ее очевидную игривую, каламбурную двусмысленность (которая и дает повод говорить о цинизме), пожалуй, можно было бы не обратить внимания. Но надо быть поистине расслабленным в кресле у телеящика, чтобы после очередного, вдалбливаемого в голову повтора не понять, наконец, что хотели сказать здесь авторы. А сказали они — своей смелой комбинацией кладбищенских столбиков и названия сериала — на мой взгляд, следующее:

В это, кажется, трудно поверить (как пропустили такую крамолу. — возмущались бы добровольные цензоры еще лет двадцать назад), но иных толкований комбинация в заставке, увы, не дает. Ее по праву можно назвать комбинацией из трех пальцев, показанной на всю страну всем, кто, по замыслу авторов, по-прежнему питает иллюзии относительно исторической роли Ленина. А Шаламов тут не при чем — его, грубо говоря, использовали.

А что же Н. Досталь? Режиссер-постановщик фильма оказался, скажем так, по-интеллигентски не слишком самостоятелен — в большинстве случаев он следовал идеям и тексту мастеровитого, увенчанного лаврами Канн сценариста буквально.

Обозначенные парадигмы во взгляде на революцию 1917 г., на Ленина и его историческую роль продолжают существовать и бороться. Это происходит и в науке, и в обыденном сознании, и в искусстве, и в СМИ. (Добавим: не только в России, но и за рубежом, где гораздо больше, чем у нас, ценят историческую объективность.) Хотя градус политизированности общества в последние годы резко снизился, никто не может сказать, что эта борьба бессмысленна и бесполезна. Недаром же в нее включились и создатели сериала, рассчитанного на многомиллионную аудиторию. Однако, их надо разуверить — напрасно они пытались сделать Шаламова своим союзником.

Но задержимся пока на еще одном имени, которое, наряду с именем В. И. Ленина, стало для авторов сериала своего рода жупелом или символом негативной мифологии — очевидно, потому, что он, поэт Вл. Маяковский, воспел в свое время вождя Октябрьской революции. И здесь есть самый что ни на есть прямой повод еще раз сказать о цинизме создателей фильма — причем и по отношению к Шаламову, чьим именем они откровенно спекулируют.

Ложь в стержне — 2

Просматривая эти эпизоды сейчас, прихожу к выводу, что они являются для авторов одними из ключевых и, так сказать, концептуальных в общем замысле картины.

Целиком солидаризируясь с этим выводом, я с большим любопытством прочел в ЛГ ответ Ю. Арабова (ныне профессора, руководителя кафедры кинодраматургии ВГИКа).

Главное, что у Шаламова в его колымской прозе ничего, напоминающего историю с Хреновым, изображенную в сериале, — нет! Это чистый вымысел (или, если говорить прямо, чистая ложь) авторов!

Шаламов начинал свой очерк с важного личного уточнения:

Прежде чем перейти к заключению этой главы, приведем еще один факт, свидетельствующий об уникальности памяти Шаламова — памяти не только на злое (в чем нас пытаются уверить экранизаторы), но и памяти на все светлое и романтическое, что было рядом.

Об этом суде надо напомнить прежде всего авторам сериала. Теперь у нас для этого больше оснований.

Именно очерк Шаламова о Хренове, как можно предполагать, дал пищу их буйной, необузданной фантазии! Легко вообразить, как они, потирая руки, восклицали:

Разумеется, Ю. Арабову и Н. Досталю было бы трудно на протяжении всех двенадцати часов выдержать одну монотонную линию, заявленную в заставке-рефрене. Вероятно, поэтому они вставили в сериал немалое число эпизодов откровенно анекдотического характера. Поскольку в них тоже искажена или, выражаясь языком ТВ, смикширована подлинная биография Шаламова, на них нельзя не остановиться.

Приходит Шаламов к Троцкому.

Ну, чем не анекдот?

Может, авторы придумали эту сцену для того, чтобы посмеяться над нравами советской элиты, которая играет (или делает вид, что играет) в шахматы, отгородясь от народа? Слишком пошловато получается. Тем более, что, как свидетельствуют все исторические данные, в 1927 году Троцкий уже давно был в принципиальной политической ссоре с Луначарским и не мог с ним сидеть ни за каким столом.

Тема, ставшая одной из популярнейших в современной России, затмившая для многих (в том числе для деятелей кино и ТВ) иные исторические горизонты, и как же было ее обойти в сериале, претендующем раскрыть русскую трагедию ХХ века? Хотя бы легким намеком сказать:

Вторая серия, 1916-й год, как указано в титрах. Варламу только что исполнилось 9 лет, и по настоянию своего отца — свободомыслящего священника (соглашусь со многими критиками: это, пожалуй, интереснейший образ фильма, созданный актером А. Трофимовым)[4] — он направляется вместе со своим братом навестить ссыльных и угостить их — в знак моральной поддержки — пирожками.

У дома подростков встречает полусонный благодушный полицейский (оплот режима, Санчо Панса и резонер!), который, отхватив себе пирог полакомее и жуя его смачно, доверительно докладывает:

Отчасти это можно было бы объяснить сложностями перевода уникальной по своей эстетике прозы на язык кино. Но сценарист и режиссер, судя по всему, не слишком мучились этими проблемами. Все, о чем мы будем говорить ниже, свидетельствует о том, что они остались совершенно глухи к особенностям художественного языка Шаламова. Почему — сложный вопрос. Может, он связан со спецификой кинопроизводства?

До таких ли тонкостей, когда есть ясно обозначенный социальный заказ? И не простой заказ, а на двенадцатисерийную эпопею. Надо спешить! Что там у нас тормозит? Текст Шаламова? Он что, священная корова? Режем, правим. А чем заменяем? Что попадет под руку, лишь бы было по теме. Все годится в суп.

Удары в рельс и другие цитаты

А что нам еще показывают в первой серии, в зачине или интродукции фильма, столь ответственной?

Оригинальный ход, не правда ли? Мы с ним где-то и многократно встречались — он воспроизводит все привычные, усредненные стереотипы восприятия лагеря, перекочевавшие сюда из самых разнообразных источников. Особенно умилительны удары в рельс — этой детали Шаламов никогда не употреблял и имел на то причины.

Как обходятся с Беатриче, или Женская линия

Что за сериал без женской, любовной линии? Следуя закону жанра, авторы изобразили некое подобие любовного треугольника — соперничество двух молодых женщин за сердце и за облегчение участи постаревшего писателя.

Отчего же авторы сериала так часто говорят за и вместо Шаламова? Почему у них не наблюдается ни малейшей доли пиетета к автору и его произведениям (что предполагает любая экранизация)?

Попытаемся истины ради хотя бы вкратце реконструировать основные предметы и пункты этой полемики.

Если хотя бы подобие такого диалога возникло в последних сериях фильма, зритель мог бы получить реальное представление о могучем характере и интеллекте Шаламова, его провидческих взглядах и мужественной, истинно патриотической (тогда это слово не было еще столь запачканным, как сегодня) гражданской позиции. Но вместо этого мы видим лишь больного, надломленного литератора, больше всего озабоченного (в связи с известным письмом в ЛГ) тем, чтобы вышел его очередной поэтический сборник.

А для полноты анализа поговорим в заключение не столько о персонах, сколько о типе сознания и социального поведения, который они представляют.

Ответ, наверное, прост и очевиден: потому, что тем и другим выгоден этот альянс. И грубо материально, и, так сказать, идеологически. А что все это очень зримо напоминает? Не узаконенную ли коррупцию во дворце правосудия, не мафию ли?

18 июня Варламу Шаламову исполняется 100 лет. 4 июня на канале "Россия" стартует показ 12-серийного фильма Николая Досталя "Завещание Ленина" по произведениям писателя (авторы сценария Юрий Арабов и Олег Сироткин). Накануне премьеры корреспондент"РГ" встретился с режиссером.

Российская газета: Вы не первый раз приступаете к экранизации русской прозы ХХ века. Вспоминается ваш прекрасный фильм по повести Михаила Рощина "Шура и Просвирняк", большим успехом пользовался фильм "Маленький гигант большого секса" по повести Фазиля Искандера. У вас какие-то особые отношения с русской литературой?

Николай Досталь: Просто меня как читателя какие-то произведения волнуют, цепляют и затем остаются в памяти. И потом, на мой взгляд, режиссер начинается с выбора материала. Когда я читаю интересный литературный текст, то сразу думаю: как это можно воплотить на экране? Так рождается сценарий. Кстати, у меня еще был фильм "Мелкий бес" по роману Федора Сологуба. А Варлам Тихонович Шаламов для меня не просто писатель, а великий писатель! Это Достоевский ХХ века.

РГ: Когда вы его впервые прочитали и когда возник замысел снять фильм по его рассказам?

Досталь: Прочитал тогда же, когда и все, в конце 80-х. Был потрясен его прозой, а потом и стихами. А вернулся я к нему после моего фильма "Штрафбат". Снимая "Штрафбат", я погрузился в то время, и мне уже не хотелось выходить из него. Еще у меня был документальный фильм "Россия, ХХ век, взгляд на власть", который мы в 2000 году сделали с журналистом Андреем Черкизовым, недавно скончавшимся. К сожалению, его не очень удачно показал канал НТВ. Меня очень волнует эта тема: "Власть и народ". Такими путями я и пришел к экранизации прозы Шаламова.

РГ: Перед просмотром фильма опасаешься, что это будет кино исключительно о лагерях. Но ваш фильм начинается с конца биографии Шаламова, с Москвы 60-70-х годов, а затем возвращает нас в ее начало: Вологда, Софийский собор, отец-настоятель, удивительная мать будущего писателя в исполнении актрисы Ирины Муравьевой. Вообще это ведь не экранизация "Колымских рассказов", это фильм о Шаламове.

Досталь: Конечно, это фильм о Шаламове. Но он ведь и был одним из главных героев своих произведений. Как наблюдатель и участник событий, которые он описывает. Поэтому, когда делаешь фильм о нем, получается, что экранизируешь его прозу. И наоборот.

РГ: Почему такое название - "Завещание Ленина"?

Досталь: В первой серии есть сцена: советский историк читает лекцию и рассказывает о времени Сталина, говорит об оправданности репрессий. "А как же завещание Ленина?" - спрашивает его одна слушательница. "Какое завещание Ленина?" - якобы удивляется лектор. Сегодня уже не все помнят о том письме-"завещании", где Ленин осуждал характер Сталина. "Завещании", из-за которого первый раз пострадал молодой Шаламов, получив три года концентрационных лагерей.

РГ: Шаламов - писатель страшный, безысходный. Конечно, он пострадал больше любого русского писателя, за исключением, может быть, протопопа Аввакума. 20 лет лагерей, смерть в психиатрической клинике. Вам не страшно было это снимать?

Досталь: Не согласен, что Шаламов - страшный и безысходный. Он писал о страшных вещах, да. В отличие от Солженицына он считал, что лагерь - это отрицательный опыт. Этого не надо видеть, не надо знать. Но если ты видел и выжил, то обязан об этом рассказать людям. Это было стимулом его творчества, и, конечно, этот опыт, им пережитый, может испугать и даже оттолкнуть читателя. Но сам Шаламов был человеком куда более сложным. Он был резким, колючим, не считал себя глубоко верующим, хотя был сыном священника. Но - почему? Потому что месть и вера - вещи несовместные. А он поклялся "всех назвать поименно". Он видел в этом свой долг, но и понимал, что это не христианский постулат. Это страшное внутреннее противоречие и определило его сложную натуру.

РГ: В картине очень интересная линия отца, которого блестяще играет Александр Трофимов. Кстати, как вы подбирали актеров?

Досталь: Я принципиально сторонился "медийных" актеров, которые не сходят с телеэкрана. Мне не нужны были слишком примелькавшиеся лица. Хотя в фильме играет Ирина Розанова, Валерий Золотухин, но в небольших эпизодах.

РГ: Как вы нашли трех актеров, играющих Шаламова в детстве, в зрелом возрасте и в конце жизни?

Досталь: Владимир Капустин, играющий зрелого Шаламова, впервые снялся в маленькой роли в "Штрафбате", а Игоря Клааса, играющего Шаламова-старика, я вдруг просто вспомнил, забытого нашего замечательного артиста. Вообще поиск актеров бывает непредсказуем. Мальчика Марка Наасона нашли совершенно случайно, он до этого нигде не играл, его привела ко мне ассистент. И я сразу понял, что он годится на роль маленького Шаламова, притом, что отец у Марка - ливанец, работник посольства, а мать - русская.

РГ: Кроме произведений Шаламова, какие документы вы использовали?

Досталь: Мы использовали замечательный рассказ Георгия Демидова "Дубарь". Это рассказ односидельца Шаламова по Колыме. Из него взята пронзительная история, как главного героя заставили зимой хоронить младенца, которого "нагуляла" одна из работниц лагеря. Все остальное - это рассказы Шаламова и его стихи, которые тоже являются составной частью фильма.

РГ: Наивный вопрос: зачем вы сняли этот фильм?

РГ: Что вы планируете снимать в ближайшее время?

Досталь: Вместе с петербургским писателем и сценаристом Михаилом Кураевым мы задумали два проекта. Первый - экранизация его повести "Капитан Дикштейн" о Кронштадтском мятеже 1921 года. Второй - многосерийный телевизионный фильм о протопопе Аввакуме, кстати, одной из любимейших исторических личностей Шаламова, которому он посвятил стихотворение "Аввакум в Пустозерске". Это будет фильм не только об Аввакуме, но и о всей эпохе раскола в русской православной церкви в XVII веке.

Премьера Мертвого сезона
Решение о переносе премьеры с мая на июнь вызывает большое сожаление. Канал "Россия" анонсировал "Завещание Ленина" как "главную премьеру сезона", как фильм, "который нельзя пропустить", как правду, "которую должен знать каждый". Но какого сезона? Мертвого? Телесезон заканчивается в мае. Любой режиссер знает, что лето - мертвое время для показа серьезного кино. Не говоря уже о том, что перенесение премьеры на июнь автоматически выключает "Завещание Ленина" из номинантов на премию ТЭФИ-2007, что крайне обидно, потому что других претендентов среди "серьезных" сериалов у всех телеканалов на эту премию фактически нет.

Читайте также: