Если в мучительские осужден кто руки
Обновлено: 30.06.2024
Объясню ситуацию, я студент. У нас есть такой замечательный предмет - основы теор. Грамматики. И мне выпала доля на этом предмете сделать 5-ти минутный доклад на тему "Грамматика и узус". К моему великому сожалению я слабо себе представляю что такое узус, а обширные просторы интернета не дают четкой информации о связи грамматики и узуса. Если мне кто-нибудь, хоть как-нибудь поможет, я буду Вам благодарен до своего диплома и далее.
Alexandr Kvam, надеюсь, русский для Вас не родной?
Родной, и к сожалению я его не очень хорошо знаю.
А учебники почему отказались помочь?
Да как бы они собственно и не отказывались, просто я у них помощи не просил.
А если вместо барнаульских примеров приведете собственные находки, доклад можно будет подать и на конференцию.
Благодарю за информацию, там конечно все сильно витеевато для меня, но кое-какие нароботки появились.
> Да как бы они собственно и не отказывались, просто я у них помощи не просил.
Ну так самое время.
Студент, изучающий теорию грамматики, в одном-единственном предложении делает четыре ошибки (и четыре же -- даже в заголовке темы). А ведь специальность, по-видимому, как-то связана с языком. Ну, и как после этого сомневаться в падении уровня грамотности народа, когда с таким знанием языка (родного, заметьте, я ведь не зря сразу спросила) люди становятся _студентами_ языковых_ факультетов.:(
>>>>Студент, изучающий теорию грамматики, в одном-единственном предложении делает четыре ошибки
Теория грамматики и практическая грамотность - вещи из разных миров. Вас бы удивило, что профессор математики делает ошибки в устном счёте? Меня - нет, я таких знаю. Другое дело, что ошибка ошибке рознь, да сама по себе тема доклада наводит на мысли о лингво-филологической специальности студента.
Нет уж, если человек делает ошибки в словах "убЬете" и "нарАботки", я бы его и в вуз ни за что не приняла. И коли намерен сделать язык своей специальностью, так неплохо бы и над учебниками в школе покорпеть. Могу себе представить, как его преподам вузовским повезло.:(
А до профессорства-то еще ой как далеко.
Я вначале подумал, а стоит ли так реагировать на разные пустяковины, вроде наивной ювенильной слабограмотности.
А потом (с помощью мощи разума компа, разумеется) припомнил слова Мамардашвили, что ". уже сама по себе экзальтация чувств переводит участника ситуации в лоно действия культурной памяти, культурного механизма."
Так что -- экзальтируйте на здоровье нации и свое!
Я благодарю вас за то, что указали мне на мои ошибки. Специальность у меня чисто техническая, с филологией она связана тем, что я будущий переводчик в сфере информационных систем. Русский всегда был не моим главным "тузом" в рукаве, а после многих лет тесного общения с компьютером ошибок стало еще больше. И еще раз благодарю за помощь, которую я просил, ну и за указания на ошибки тоже.
>> Специальность у меня чисто техническая, с филологией она связана тем, что я будущий переводчик в сфере информационных систем.
Интересно, как это переводчик -- и чисто техническая специальность? Это машинный перевод, что ли?
Но в любом случае, Alexandr Kvam, все же советую Вам всерьез заняться русским языком. Ведь с высшим образованием быть неграмотным по меньшей мере неприлично. И "туз в рукаве" тут совсем уж ни при чем, как и общение с компьютером (тут уж совсем не поняла, каково взаимовлияние). Прошу меня извинить за прямоту.
Да все хорошо. Прямота здесь дело полезное.
Специальность моя называется "инженер в сфере информационных систем и технологий", вот такая вот она чисто техническая, а переводчик в этой сфере на базе английского языка - это хорошее дополнение к основной специальности.
Я отчетливо понимаю о том, что практически безграмотен, и пытаюсь с этим бороться, тем более что планирую изучить еще два иностранных языка.
А демагогию я начал разводить из-за того, что меня немного как-то удивило. Я, кончно, понимал, что у меня есть ошибки и то, что здесь мне на них укажут, но планировал здесь получить помощь или хороший совет, что я и получил. А агрессивные выпады (как я их посчитал, хотя может быть они таковыми не являются, извините если что) в счет моей неграмотности не стали мне приятным дополнением.
Что насчет связи грамотности и общения с компьютером, если Вы хотите, я могу изложить свое мнение, но повторюсь, если Вы захотите.
Нет, когда мой добрый совет принимают за агрессивный выпад, никаких вопросов задавать не смею.:(
Простите и извините, если Вас обидел. Совершил это потому, что считал Вас грубым человеком, но сейчас изменил свое мнение и еще раз прошу прощения.
>>"Грамматика и узус"
"Грамматика и узус" запросто обозначает во-первых то, как построится "грамматика", то есть, хочется извлекать правила из того языка, как он употребляется. Узуз = usus (lat.) = употребление (буквально).
Во-вторых тема обозначает протоворечия в попытке строении .
>>сожалению я слабо себе представляю что такое узус .
Два примера:
в лесУ - лесУ считается Предложным падежом. Но возможно иметь седьмой падеж - местный. Они так не решили.
Видовые пары глаголов - два слова с тремя и двумя временами, или одно слово с пятью временами (а спряжение по особым моделям). Ломоносов извлек даже 10 времен и считал двинуть, двигать, двигивать одно слово; так же вертеть, вернуть, вершивать; колоть, кольнуть, поколоть, калывать .
Они решили, что это два глагола. Я решил для себя, что видовая пара - одно слово, а получается для меня более порядочная морфология и более порядочное думание о виде.
когда Вы, Alexandr Kvam, будете строить компютерную программу, у Вас будет та же проблема - построить правила в данной области, чтоб они совпадали как можно ближе с узузом.
** Как всегда, поправьте мой русский тщательно, между прочим нс/в и с/в. Я не обижаюсь. **
Моя ирония относилась не к незнанию, а к нежеланию его устранять разумным способом: образованием. Учебниками. Работой.
А потом уже и вопросами с просьбой помочь разобраться.
Ведь мы знаем что такое доклад, в западных вузах (т.е. в моем стране я знаю), 5-ти минутный доклад на тему "Грамматика и узус" - из таких. Важно то, как сумел делать студент доклад над тем, что не можно понять за пять минут.
А Alexandr полносовестно крутился над темой.
** Как всегда, поправьте мой русский тщательно, между прочим нс/в и с/в. Я не обижаюсь. **
"Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!" (Русское народное выражение, или придуманное неким литератором, или пущенное им в широкий оборот.)
В литературе со ссылкой на д-ра филологич. наук и профессора ИРЯ РАН можно прочесть: "Е.М. Верещагин приводит яркие примеры ошибок в русской речи студентов-иностранцев. Так, в высказывании студента-сирийца "Большой армия пришел на наша земля" нарушены свойственные системе русского языка синтаксические связи. В то же время правильное с точки зрения системы предложение "Я имею сестру, брата" в норме заменяется конструкцией "У меня есть . "; аналогично этому нельзя сказать "Я охотно люблю Москву", поскольку сочетание охотно люблю в русском языке не употребляется. Е.М. Верещагин поясняет, что нарушения системы — это абсолютно неправильные фразы (так сказать нельзя), а нарушения нормы неправильны лишь относительно (так сказать можно, но никто так не говорит). Нарушения узуса (от лат. usus — пользование, употребление, обычай) происходят тогда, когда правильная сама по себе фраза не соответствует речевой ситуации, т.е. неправильным оказывается выбор средств выражения в связи с обстоятельствами и условиями речи (так сказать можно, но в другой ситуации)."
Очевидно, система (структура, грамматика) языка, нормы языка и узус пребывают между собой в ненарушимо напряженном "m`enage a' trois" и напряженность эта усиливается в обстановке подмены точного количественного знания мнениями и вкусами. :)
adada, проще "Чай будете?" "одевайся потеплее!" так нельзя в любом языке кроме на русском (возможно славянскими). Но это под понятием "узус" в связи с теорией грамматики? Или это в области "лексика и узус"?
Под системой языка я понимаю (сейчас придумываю, что понимаю!) нечто скелетное, не чем держится все тело, весь организм.
Узус -- это все реальные вариации существования того же самого организма, худые тела и полные, высокие и низкие, стройные и скрюченные.
К норме могут быть отнесены любые формы вмешательства в строение организма. Как естественные, следующие природе, так и искусственные, что-то вроде косметических подтяжек на лице.
К вмешательствам второго рода относится, например, высочайшее установление мужского рода существительного "кофе", которое и без доказательств противоречит массовому узусу, а если над ними поработать, то, вероятно, можно будет показать, что с языковой системой этот вариант нормы тоже не весьма гармонирует!
Всё с ног на голову, adada. С коф(и/е)ём история подзатянувшаяся, хоть и старая. Проще посмотреть на метрополитен, который шёл по этому же маршруту, но гораздо быстрее.
Пришёл он в язык как неотёсаный дубовый ствол в своём естественном мужском роде. Его быстро начали уполировывать в "метро", но он с торчащим из него без всякого высочайшего установления мужским родом как нос у Буратино некоторое время ещё всех седоков околдовывал своими перилами дубовыми. Нос у метро быстро пооболомался, а аналогичный процесс у кофея почему-то затормозил. Вот и получается, что не сверху навязан кофею мужской род, а совсем наоборот: поскольку он шибко сильно закостенел, приходится полудирективно, следуя за узусом, спиливать у него этот буратиново-метровский нос, подравнивая его к среднему роду, более соответствующему "внешнему виду" этого кофе (или кофея, а то и кофя — отчего не возвратиться его склонению, пусть и в среднем роде?).
Объективно гармонизированная вертикаль "ноги-голова" существует только в системе языка, в том смысле, в каком ее сопоставляют с нормой и узусом.
В норме она выражена, главным образом, субъективным содержанием и не является ничем иным как вертикалью академо-филологической власти. Голова в такой вертикали не дает покоя ногам, бывает, о самих "ногах" не слишком заботясь.
Когда государство начинает использовать такую схему управления -- это нормально, это государству "личит", но для рафинированной интеллигенции явно не подходит!
А вот в узусе хороши и равны все направления и оценить их можно только статистически, т.е. не вкладывая в оценку ничего личного. Хотя решиться на первое и второе, как видно непросто! :)) Не зря Мельчук и Жолковский к своему "Толково-комбинаторному словарю русского языка" эпиграфом взяли стихотворение Ю. Скалигера.
"Если в мучительские осужден кто руки,
Ждет бедная голова печали и муки,
Не вели томить его делом кузниц трудных,
Не посылать в тяжкие работы мест рудных:
Пусть лексикон делает - то одно довлеет,
Всех мук роды сей един труд в себе имеет."
(Пер. Феофана Прокоповича.)
> . оценить их можно только статистически.
Статистически их оценить можно только теоретически, на практике эта статистика что-то забуксовала. Скорее всего, оценке этой так и суждено остаться благим пожеланием.
А вот что такое есть "рафинированная интеллигенция" и что она собой представляет в статистическом плане — стоит ли на неё вообще обращать внимание? — этого я себе не представляю.
Если бы попросили людей, хорошо знающих Льва Васильевича Успенского, коротко охарактеризовать личность писателя, они бы ответили, что прежде всего поражают его огромные разносторонние знания, его поразительная память, редкое трудолюбие и работоспособность, его жизнерадостность и сильно развитое чувство юмора.
Лев Васильевич пишет филологические книги, книги об археологии, географии, книги на мифологические темы, книги из истории нашего города, военные рассказы, повести и романы. Все, о чем он пишет, он хорошо знает и рассказывает читателям со знанием дела.
Этому помогает превосходная память писателя.
Такое отношение к писателю хорошо, емко выразил в дружеской эпиграмме ленинградский поэт Михаил Александрович Дудин:
Знает все: от звезд в ночи, Скрывшихся в тумане, До отлова чавычи В Тихом океане.
Л. В. Успенский проявляет самый живой интерес ко всему, чем живет наша страна, чем живет весь большой мир – наша планета Земля.
Писатель-гражданин быстро и живо откликается на все события, происходящие как в нашей стране, так и за рубежом. Отсюда – частые выступления Льва Васильевича в газетах и по радио. Он прекрасный оратор, его речь жива и образна, он говорит языком, доступным всем, приводит интересные примеры, пословицы и поговорки; его речь то полна острыми, гневными словами, когда он говорит о поджигателях войны, то полна восхищения и лиризма, когда он говорит о делах и жизни советских людей, о славной советской молодежи.
Было сказано много слов благодарности писателю за его большой, вдохновенный труд; ему желали долгих лет жизни и выражали уверенность в том, что писатель порадует многими и многими книгами своих требовательных, но всегда чутких и благодарных читателей.
В адрес юбиляра поступило много телеграмм от разных учреждений и читателей, было много преподнесено писателю адресов и цветов.
Виновник торжества, добродушный великан, с гривой седых волос и доброй, с лукавинкой улыбкой, был смущен, взволнован и растроган; он, по-видимому, не ожидал такого праздника, устроенного в его честь.
Книги Льва Васильевича читают и взрослые и школьники с одинаковым интересом, а это самая высокая оценка книг и труда писателя.
Прошло десять лет. В эти годы Лев Васильевич продолжал много и плодотворно работать.
Прошло десять лет – очень малый срок для истории и большой срок в человеческой жизни, – но Лев Васильевич Успенский по-прежнему бодр, работоспособен, по-прежнему оптимистичен и скор на шутку и остроту.
9 февраля Льву Васильевичу Успенскому исполнилось 70 лет. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1970 года за заслуги в развитии советской литературы и в связи с семидесятилетием со дня рождения Лев Васильевич Успенский награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Лев Васильевич Успенский родился двадцать седьмого января (9 февраля) 1900 года в Петербурге в семье инженера-геодезиста. Отец – Василий Васильевич Успенский – происходил из разночинной семьи: дед будущего писателя был провинциальным банковским бухгалтером.
О деспотизме родителей, запрещающих дочерям учиться на Высших женских курсах, об отказе выдать паспорт непокорной дочери, стремящейся к высшему образованию, о фиктивном браке, с помощью которого можно было вырвать девушку из-под власти родителей – обо всем этом современный читатель-школьник с интересом, но и с большим удивлением читает в книгах, и то время кажется ему неизмеримо далеким.
А все это было в семье Льва Васильевича. Мать будущего писателя, Наталья Алексеевна, происходила из дворянской семьи Костюриных, имение которых было в Псковской губернии. Она без согласия отца уехала в Петербург поступать на Высшие женские курсы и, чтобы стать самостоятельной, вступила в фиктивный брак с Василием Васильевичем Успенским, потом этот брак перешел в обычный законный брак.
Детство Льва Васильевича было вполне благополучным, кроме него, в семье был только один ребенок, брат Всеволод Васильевич, на два с половиною года младше его. Зимой жили в Петербурге, от двух лет и до двенадцати – на Выборгской стороне, летом – Псковская губерния, Великолучина.
Выезды в деревню имели большое значение: мальчик знакомился с жизнью псковских крестьян, с природой Озерного края. Он начинал понимать, что знакомые псковские поля и перелески – это часть огромной страны, его Родины, России.
Будучи в раннем детстве очень любознательным и наблюдательным (эти качества сохранились на всю жизнь), Лев Васильевич в пять лет незаметно для родителей научился читать.
В школу поступил в 1906 году, но, по настоянию врача, был переведен в детский сад (мальчику было шесть лет), где начал изучать французский язык. Немецким языком он уже занимался дома с преподавательницей.
Впечатление от книги было так велико, так ярко, что до сих пор, более шестидесяти лет спустя, Лев Васильевич помнит все картинки из этой книги и даже многие подписи под ними.
В раннем детстве сильнейшим увлечением была зоология, мир животных. Читал и перечитывал Брема.
Другим большим увлечением раннего детства были паровозы, железная дорога: самое любимое место для прогулок – платформа на Финляндском вокзале.
И няня и мальчик Левушка получали оба большое удовольствие: первая могла сколько угодно беседовать со знакомыми старушками, а ее питомец часами мог наблюдать за маневрами паровозов. Любовь к паровозам Лев Васильевич сохранил до сих пор.
Общительный, любознательный мальчик, окруженный лаской и вниманием родителей и няни, которую нежно любил и о которой сохранил самые теплые воспоминания, живо интересовался окружающей действительностью.
Однажды, гуляя по своей излюбленной железнодорожной платформе, мальчик увидел в окнах за решетками чьи-то лица.
На вопрос сына, что это за люди смотрят, мать ответила, что это храбрые революционеры, их посадил за решетку царь-вампир, который пьет народную кровь; мать поддерживала связь с революционно настроенным студенчеством; в эпоху реакции прятала подпольщиков в доме; постоянно, под видом
Максим Соколов
Безусловно при углубленном изучении результатов исследования (какие части речи понесли наибольшие потери, слова, относящиеся к каким предметным группам, пострадали меньше, а к каким группам, соответственно, больше, просели равномерно все диалекты – от псковских и новгородских до сибирских – или картина тут неравномерная) вполне возможны неожиданные открытия, потому что, не исключено, обнаружатся неожиданные аномалии.
Вероятно, это будет интересно только специалистам – ну, так с науками дело обстоит именно так. Мало кого можно поразить открытиями в области ископаемых трилобитов, хотя бы открытия были совершенно потрясающими. К мудрости акад. Арцимовича добавить нечего.
Словарь Даля стремился отобразить все лексическое богатство диалектов, но за полтора века жизнь в России – в том числе и жизнь диалектических поселян, речь которых была главным источником далевой картотеки, изменилась довольно сильно, чтобы не сказать – катастрофически. Исчезли целые области материальной (гужевое дело, парусный, а равно и бурлацкий флот, ряд отраслей сельского хозяйства, многие ремесла) и духовной культуры (цикл традиционных праздников, соответствующие обряды и обычаи).
Некоторые области хотя и сохранились, но разве что по названию – терминология военного, купеческого, образовательного дела не имеет почти ничего общего с терминологией далевских времен.
Собственно, это относится не только к России, но по русскому обычаю проводить модернизацию чертовой мешалкой, эти потери у нас особенно велики. Соответственно, с особой силой отразились на языке.
Но даже если бы поступь прогресса не была такой размашистой, есть другая причина обеднения языка и гибели диалектов. Возникновение современного государства со всеобщей воинской повинностью, всепроникающим госаппаратом и вездесущими СМИ – сперва массовые газеты, потом радио, потом телевидение чрезвычайно унифицирует язык – опять же что у нас, что в Европе.
Идиотизм деревенской жизни, а равно и идиотизм диалектальных различий стремительно разрушается
В современном государстве ни носители малых языков, ни носители диалектов более не могут жить сами по себе – хотя бы телеящик все смотрят. Поэтому ни языки малых народов, ни диалекты большого не устаивают против этого унифицирующего напора. Ассимиляция идет полным ходом.
Положим, словарь Даля не идеален. Будь к его составлению привлечена обширная команда лексикографов, да еще и обладающая квалификацией и познаниями на уровне лучших достижений XX века, наверное, к нему было бы меньше претензий.
Но проблема в том, что такой команды у Даля не было и языкознание тогда находилось на том уровне, на каком находилось. Тем не менее благодаря Далю мы имеем — пусть не идеальный — словарь живого русского языка первой половины XIX в. Других-то нету
Конечно, было бы лучше, если бы и словарь Даля был составлен полностью по науке, да и обширный словарь живого великорусского языка XVIII (а также и XVI) века был бы чрезвычайно интересен, но в реальности мы имеем, что имеем, и пробрасываться столь ценным источником — по меньшей мере ненаучно.
Германисты весьма ценят составленный в Крыму в XVI веке голландским путешественником Бусбеком словарик готского языка — последнее свидетельство о ныне окончательно вымершей восточногерманской языковой ветви. Хотя лексикография Бусбека чрезвычайно далека от совершенства.
Тут искреннее непонимание того, что исторические памятники всегда отличаются неполнотой и несовершенством. Что, однако, не является основанием для столь пренебрежительного к ним отношения.
Есть еще одно обстоятельство уже чисто национального характера. Составление словарей — это вообще тяжелый труд. Антиох Кантемир (сам составлявший русско-французский словарь, т. е. знавший это дело не понаслышке) писал:
Если в мучительские осужден кто руки,
Ждет бедная голова печали и муки.
Не вели томить его делом кузниц трудных,
Ни посылать в тяжкие работы мест рудных,
Пусть лексики делает: то одно довлеет,
Всех мук роды сей один труд в себе имеет.
Этимологический Фасмера — причем уже почти готовая картотека была уничтожена бомбой в 1944 г., после чего ученый не запил и не ожесточился, но восстановил словарь и довел его до печати.
И словарь живого великорусского языка Даля (матушка — урожденная Фрейтаг)— тридцать лет адовой работы в одиночку.
К такому ученому подвигу немчуры можно бы испытывать и побольше пиетета, самим-то хвалиться особо нечем
Такое сбрасывание бесценного памятника культуры с корабля современности можно было бы счесть проявлением индивидуального снобизма
Ну, бывает так, что человек безоглядно влюбился в прогресс. В частности — в языковой. Но похоже, что доцент НГУ не одинока в своем желании задрав штаны, бежать за комсомолом
Стремление новейших гуманитариев по поводу и без повода копытить великие культурные образцы даже и пугает.
Значит, прежде всего необходимо собрать как можно большую коллекцию слов русского языка, общего современного языка, древнерусского или одного из областных диалектов, в зависимости от того, чем именно мы хотим заняться. Сборы эти всегда и во всех случаях оказываются делом трудоемким и нелегким.
Было время, когда им занимались одиночки энтузиасты на свой страх и риск. Знаменитый наш лексикограф Владимир Даль посвятил почти всю свою сознательную жизнь составлению большого словаря народной речи. Начал он его юношей, кончил старцем. Вот что рассказывает он:
Законен вопрос: почему карточек так много? Неужели же русский язык столь необычно богат словами? Неужто их число измеряется миллионами? Естественно спросить и о другом: как составилась такая громадная коллекция? Что она собой представляет? Как работают над ней ученые и для чего именно она нужна?
Он не похож на другие музеи, – скажем, на зоологический, с его красивыми витринами, где полярная сова сидит на картонном ропаке, прикрытом искусственным снегом из ваты и бертолетовой соли, а семья утконосов весело полощется под сделанной из стекла поверхностью воображаемой австралийской речки. Не похож и похож!
В картотеке тысячи и сотни тысяч карточек установлены в длинных ящиках наподобие библиотечных каталогов. Каждая карточка размером с почтовую открытку стоит на своем точном месте по алфавиту. Что написано на ней?
На карточке написана какая нибудь фраза, отрывок из текста книги, документа или кусочек подслушанной кем либо живой речи. Например:
Выходит, что слово, взятое само по себе, в отдельности от других слов, вне фразы предложения может оказаться совсем непонятным для нас. И наоборот, каждое новое предложение, новый кусок живой речи иной раз способны дать нам понятие о таком значении хорошо известного слова, о котором мы и не догадывались.
Теперь этот вопрос, мне кажется, выяснен. Остались другие: как составляются такие коллекции, откуда берутся их карточки, какую работу над ними ведут? Тут нам придется принять в расчет, что, как мы уже говорили, все это может меняться в зависимости от того, с каким именно словесным материалом, с какими потоками могучей реки русского языка мы имеем дело, какую ставим перед собою цель.
В МИРЕ ДАВНО ОТЗВУЧАВШИХ СЛОВ
Представьте себе, что вы историк, занятый чтением старинных рукописей. В грамоте одного из тверских монастырей, помеченной концом XVI века, вам попадается непонятная строчка:
Еще и еще перебираете вы карточки, радуясь тому, что их так много, и, наконец, натыкаетесь на то, что вам нужно:
То же и с примерами: одни сразу раскрывают точное значение слова, другие не говорят почти ничего. Хотелось бы плохие отбрасывать, но опасно: а вдруг хороших не встретится?!
Я думаю, вам хорошо понятно, до какой степени важны такие правильно подобранные, тщательно выисканные выписки, какой большой опытностью, умением, знанием дела должны обладать те, кто их собирает по старым документам, – охотники за древними, ископаемыми из архивной пыли словами.
В ПОГОНЕ ЗА ЖИВЫМ СЛОВОМ
Да понятно: собирать тени нелегко. Зато со словами живой речи дело, наверное, обстоит лучше? Вот, скажем, народный язык, его местные говоры, областные наречия и диалекты. Они же еще живут; с ними все видимо, все ясно… Это – русский язык, а мы тоже русские люди.
Вы думаете, с ними так просто?
Было время, наречия эти резко отделялись друг от друга и не менялись веками: ведь жители разных частей нашей родины – тверяки, псковичи, вологжане, куряне – почти никогда не встречались и даже не слышали друг друга. Теперь не то: наша жизнь с ее железными дорогами, почтой, радио, телеграфом, книгами, газетами, воинской службой, обязательным обучением все сильней и сильней стирает все языковые рубежи. Иначе и быть не может. Но кое какие местные особенности всё еще держатся. Областные говоры и сегодня влияют на общерусский язык. В них гораздо крепче, чем в городской речи, сохраняются следы прошлого. Не приходится удивляться, если языковеды спят и во сне видят: хоть напоследок собрать, запечатлеть, изучить эти вымирающие диалекты: не из них ли вырос и весь наш язык?!
Легко сказать – собрать и изучить! На местных диалектах никто не пишет ни книг, ни документов. Они живут только звуча, только в устах говорящих. И ученым, которые охотятся за их словами, приходится пускаться в далекие, порою нелегкие, странствования.
Местные слова, как лесные птицы, держатся всего прочнее в самых далеких, самых глухих углах страны.
А теперь представьте себе, что где нибудь в Сибири вам, охотнику за словами, попадается в речи местных жителей это же самое слово. Нигде кругом его нет, а тут вдруг в небольшом районе оно известно каждому. Что это может значить?
Нередко бывает разумно предположить: когда то, может быть очень давно, этот далекий район был заселен выходцами из под Пскова. Факт забылся; даже сами правнуки тогдашних поселенцев утратили память о своем происхождении. А слово помнит и свидетельствует о нем.
Слово как подорожник: оно никуда не может пойти само. Но его всюду проносят люди. И нередко они уходят, а оно остается, как верный свидетель: тут были они!
Читайте также: