Вид судебного доказательства божий суд

Обновлено: 28.04.2024

Судебный процесс по Салической правде носил состязательный характер. Уголовное и гражданское судопроизводство осуществлялось в одинаковых формах. Дело возбуждалось только по инициативе истца. Стороны имели равные права, и процесс протекал в виде состязания. Процесс был устным, гласным, отличался строгим формализмом.

Образование сословно-представительной монархии во Франции. Центральное и местное управление.При короле Филиппе 4 (1285 – 1314) происходит дальнейшее укрепление королевск власти и расширение королевск владений. При Филиппе 4 образовалось подобие представитель-ного учреждения – собрание депутатов от сословий, или генеральные штаты. Генеральные штаты представляли духовенство, дворянство и городскую аристократию. Во время заседаний генер штатов депутаты от каждого сословия составл отдельн группы. Каждая группа обладала одним голосом. Ген штаты созывались главн образом в тех случаях, когда коро-ли нуждались в деньгах и в условиях феод раздроб-ти должны были спрашив согласие на субсидии и введение налогов, следоват, одним из важн полномоч ген штатов было право на самообложение. Однако ген штаты не могли добиться ограничен королевск власти, ослабления произвола его администрации и значит влияния на решение гос вопросов. Неудача этих попыток ген штатов была результатом ряда обстоятельств, которые обусловливались не преодолённым во Франции состоянием феод раздроб-ти. В сер 15 в почти во всей Франции образовались штаты в отдельных сеньориях. Они формировались в общем по такому же принципу, как и ген штаты, с некотор изменениями. Эти штаты занимались главн образом вопросами о налогах.

Абсолютная монархия во Франции.Усиление королевской власти и политич централизации происход с 16 в. король уже считает себя не первым среди равных, а главой гос-ва, носителем верховной власти, всех же остальных – его подданными. Взаимоотношения между королём и населением превращаются из вассальных в отношения подданства государю. С 16 в короли очень редко созывают ген штаты, редко созываются и собрания нотабелей (наибол знатн части дворянства). С Франциска 1 начинается ущемление права парламента на ремонстрацию. Только в 18 в. парламенту удалось восстановить своё прежнее положение. Бывшие сеньории превратились в провинции, которыми управляли должностн лица, назначены из центра. Во главе центрального аппарата стоял королевский совет, разделившийся на ряд департаментов. Секретари этих департаментов стали назыв министрами. Особое значение приобрёл генеральный контролёр финансов, ставший фактически 1-ым министром. Создаются новые административные должности – губернаторы – военные начальники, командующие королевск войсками, городской милицией и феодальными дружинами. Ришелье восстановил должность интендантов – представители центральной власти на местах, высшие чиновники судебного ведомства - интенданты полиции, суда и финансов. Так образ, была установлена бдительная бюрократическая опека центральной власти над всей страной. Помощники интендантов – субделегаты – подавляли всякую местную инициативу и самодеятельность.


.

Нормандское завоевание и его влияние на общественный строй Англии. С древнейших времен остров Британия был заселен кельтскими племенами – бритты, валлийцы, скотты. За относительно короткое время равнинная часть острова вошла в часть Римской империи. В связи с ослаблением Римской империи, римские легионы ушли и бритты стали подвергаться набегам со стороны скоттов. Бритты пригласили поселиться на острове германским племенам англов и саксов. Это поселение переросло в англосаксонское завоевание острова. Возникновение 7 королевств в виде типичных варварских государств. В этих королевствах шел процесс имущественного расслоения и возникли предпосылки феодализма. Класс крупных землевладельцев формировался из родоплеменной знати – эрлов. Члены англосаксонской общины – керлы – страдая от малоземелья, постепенно попадали в зависимость к эрлам. К ХI в. 7 англосаксонских королевств объединились в одно королевство – Англия. Но значительное влияние на историю этого государства оказал внешний фактор. В 1066г. свои претензии на английский престол заявил головной вассал французского короля герцог Вильгельм Норманнский. В решающей битве Вильгельм одержал победу и присвоил титул короля Англии. Основная часть англосаксонской знати была перебита норманнской знатью.

Вильгельм – завоеватель объявил себя верховным собственником всех земель и стал раздавать их своим приближенным, а также титулы барона с обязательным принесением ему оммажа.


В Средние века существовал весьма оригинальный способ доказательства вины (либо же наоборот, полной невиновности) человека, обвиненного в сотрудничестве с дьяволом: если, например, ведьма, брошенная в воду, не тонула, значит, ее отношения с Сатаной были очевидны. Если же несчастная женщина тонула, то признавалось, что, правосудие, увы, допустило ошибку, ничего с этим не поделаешь, бывает, на все воля божья и т.д.

Широко применялось и так называемое испытание огнем. Появление на руках обвиняемого волдырей недвусмысленного свидетельствовало о его виновности. Варварство, невежество и мракобесие?

Именно о так называемом "божьем суде" — способе определения виновности человека в преступлении в тех случаях, когда обычные судебные методы не давали нужных результатов — расскажет статья С.Шишкова из февральского номера журнала "Знание — сила" за 2014 год.

А как обстояли дела давным-давно, когда не было высокотехнологичных криминалистических лабораторий, но когда, как и в наши дни, люди становились жертвами насилий и грабежей? Подобные действия любое общество, даже самое архаичное, не могло оставлять безнаказанными. Однако прежде, чем покарать преступника, его еще надо найти и изобличить.

На первый взгляд, потребности в нем не было в ситуациях очевидных. Например, при совершении преступления в присутствии множества свидетелей, готовых поведать суду всю правду. Однако судьи сразу же столкнулись с проблемой нечестности людей, вовлекаемых в орбиту судопроизводства, и быстро уяснили, что виновный вовсе не жаждет сознаться, его родные и близкие не лезут из кожи вон, дабы помочь правосудию, а их показания зачастую противоположны показаниям потерпевшей стороны. Кому верить? Поэтому в случаях отрицания подозреваемым своей вины Фемида издревле стала прибегать к доказательствам сакральным. К очистительной присяге, которую подозреваемый мог дать лично или вместе с соприсяжниками. А еще к призванным прояснить истину испытаниям (ордалиям) и дуэльным поединкам сторон.

И действительно, поначалу лжеприсяга считалась слишком тяжким нарушением религиозного долга, чтобы на нее отважился даже самый закоренелый негодяй. Однако реальная судебная практика давала немало поводов для сомнений в незыблемости данного постулата. Так что присяга достаточно быстро утратила репутацию достоверного доказательства в серьезных судебных делах. (Остается лишь изумляться бесстрашию и какому-то отчаянному легкомыслию наших далеких предков, верящих в богов, но не боявшихся их кары). Неоднократно демонстрировали свою ненадежность и соприсяжники, тем более, что они подтверждали не справедливость утверждений присягнувшего, а лишь свою убежденность в его правдивости.

На религиозно-мистических воззрениях базировалось применение ордалий. Это испытание, которому обязывался подвергнуться подозреваемый, а в ряде случаев — также и потерпевший. Виновность человека, погружаемого в воду, определялась по тому, всплывет он или нет (вода как чистая стихия, отторгнет и выбросит на поверхность субъекта, запятнанного преступлением; невиновный же будет принят водой и опустится на самое дно). Судьба человека, опускавшего руку в кипяток или несшего несколько шагов раскаленный кусок железа, зависела от появления или отсутствия на его руке ожога и тому подобное.

В церковных судах поединок не применялся уже с XIII века, когда христианская церковь стала осуждать и отвергать этот вид доказательства, называя его дерзким вызовом бога на совершение им чуда и опасностью для спасения души побежденной стороны. Со временем судебный поединок стал запрещаться и в светском правосудии, хотя в этом вопросе политика властей была непоследовательной — запреты чередовались с разрешениями. Судебный поединок полностью исчезает во Франции -в конце XIV столетия, в Германии — в середине XVII, в России — в конце XVI; в Англии по гражданским делам он действовал до 1571 года, а по уголовным — до 1811.

Все виды ордалий в церковных судах были отменены папой Иннокентием III (папскими посланиями 1206 и 1211 годов), а чуть позже Латеранский собор запретил священникам принимать какое-либо участие в ордалиях, которые продолжали применяться светскими судами.

Психоаналитик прошлого века Теодор Райк, опираясь на данные этнографии и сравнительного правоведения, пришел к выводу, что клятва (присяга), ордалии и пытка имеют общие исторические корни.

В первобытном обществе, отмечает Райк, мистические ритуалы служили средством раскрытия тайных убийств, то есть убийств, совершенных в отсутствие свидетелей. В таких случаях, согласно канонам магического мировоззрения, изобличить неведомого правосудию злодея мог только сам убитый, душа которого полностью не покидала мертвое тело до тех пор, пока справедливое возмездие не настигало виновного.

Так, если принятое исторгалось обратно рвотой, то подозреваемый считался оправданным; если же съеденное оставалось в его организме либо производило не рвотный, а слабительный эффект, то следовал вывод о виновности. Из этого древнейшего ритуала, по версии Райка, ведут свое начало все последующие виды ордалий (испытание раскаленным железом, огнем, водой и другие).

Для раскрытия тайного убийства прибегали также к вопрошанию оракула. В основе этого ритуала лежал все тот же принцип: убийцу способна изобличить только сама жертва. Ее загубленная душа отвечала через оракула на вопрос о виновном лице. Лишь позже взгляды на магический механизм изобличения преступника несколько изменились, и было признано, что устами оракула вешает не жертва, а божество.

Со временем в процессе применения ордалий плоть и кровь убитого стали замещать предметами, которыми тот пользовался при жизни (в них, согласно анимистическим представлениям древних, продолжала свое существование душа погибшего), а впоследствии обратились к сугубо символическим предметам и субстанциям, таким, как вода, огонь, кипяток, раскаленное железо, яды и другие.

Так, среди африканских племен широкое распространение получило смертельно опасное испытание ядовитыми веществами. Летальный исход ордалии свидетельствовал о виновности испытуемого, который оказывался изобличенным и наказанным одновременно. Иногда смертельного исхода не наступало, и дело ограничивалось причинением испытуемому тяжких страданий либо его заболеванием. В таких случаях ордалия являлась преимущественно средством установления истины и лишь отчасти — способом наказания. Изобличенный с помощью ордалии и пострадавший от нее подозреваемый подвергался затем собственно карательной санкции: разрубался на куски, сжигался на медленном огне, продавался в рабство и прочее.

Что касается клятвы (судебной присяги), то поначалу она была лишь составной частью ордалии. Поскольку с помощью последней подозреваемый пытался доказать свою невиновность, он непосредственно перед прохождением испытания делал соответствующее устное заявление, сопровождаемое клятвенными заверениями. Впоследствии словесная часть (клятва) обособилась и полностью отделилась от физического испытания (ордалии), получив право на самостоятельное существование в виде очистительной присяги. Принося ее, подозреваемый заявлял о своей невиновности, призывая потусторонние силы покарать его, если он лжет.

В языческие времена присягали на шкуре диких животных (клятвопреступник обречен был погибнуть от клыков и когтей дикого зверя) либо на мече (и тогда давшему ложную клятву грозила в будущем неизбежная смерть от этого оружия). С принятием христианства присяга стала приноситься богу на святых реликвиях.

Пытка поначалу также имела магическую природу. Преступник считался находящимся во власти сверхъестественных темных сил, и пыточные истязания, призванные освободить его от этой дьявольской власти, являли собой разновидность ордалии. Пытка как средство добиться от обвиняемого признания появилась позднее, и была характерна для так называемого розыскного или инквизиционного уголовного процесса.

Райк справедливо замечает, что ряд процедур уголовного судопроизводства и применяемые в процессе его осуществления средства доказывания не только вырастали из магических ритуалов, но и сохраняли ритуально-мистические элементы на протяжении многих веков, а отдельные их реликты сохраняются кое-где и поныне (например, присяга на Библии перед дачей свидетельских показаний).

В древнейшие времена вера в абсолютную надежность магических ритуалов, разоблачающих тайные преступления, была, по-видимому, непоколебимой. Широкое применение среди африканских племен ордалий с использованием яда приводило иногда к гибели большого числа людей. В отдельных случаях, например, при гибели вождя, ордалии подвергалось все племя, что оборачивалось иногда заметным уменьшением населения целых регионов. Тем не менее людей не приходилось принуждать к прохождению этого крайне опасного испытания: уверенное в своей невиновности абсолютное большинство соглашалось на него добровольно, без колебаний и страха.

Приговор бесчеловечно жесток, но нельзя не признать, что вынесшие его люди хорошо знали свое ремесло и недаром ели судейский хлеб.

Постепенно развивавшийся процесс накопления эмпирических знаний, усовершенствования логики доказывания и все большего привлечения данных естественных наук (через приглашаемых в суд экспертов) вытеснил из сферы правосудия религиозно-мистические способы достижения судебной истины. Однако отдельные их реликты сохраняются по сию пору. Можно вспомнить в этой связи про судебную присягу, которая дается на Священном писании. Такая присяга обращена не только к суду, но и к богу.


В Средние века существовал весьма оригинальный способ доказательства вины (либо же наоборот, полной невиновности) человека, обвиненного в сотрудничестве с дьяволом: если, например, ведьма, брошенная в воду, не тонула, значит, ее отношения с Сатаной были очевидны. Если же несчастная женщина тонула, то признавалось, что, правосудие, увы, допустило ошибку, ничего с этим не поделаешь, бывает, на все воля божья и т.д.

Широко применялось и так называемое испытание огнем. Появление на руках обвиняемого волдырей недвусмысленного свидетельствовало о его виновности. Варварство, невежество и мракобесие?

Именно о так называемом "божьем суде" — способе определения виновности человека в преступлении в тех случаях, когда обычные судебные методы не давали нужных результатов — расскажет статья С.Шишкова из февральского номера журнала "Знание — сила" за 2014 год.

А как обстояли дела давным-давно, когда не было высокотехнологичных криминалистических лабораторий, но когда, как и в наши дни, люди становились жертвами насилий и грабежей? Подобные действия любое общество, даже самое архаичное, не могло оставлять безнаказанными. Однако прежде, чем покарать преступника, его еще надо найти и изобличить.

На первый взгляд, потребности в нем не было в ситуациях очевидных. Например, при совершении преступления в присутствии множества свидетелей, готовых поведать суду всю правду. Однако судьи сразу же столкнулись с проблемой нечестности людей, вовлекаемых в орбиту судопроизводства, и быстро уяснили, что виновный вовсе не жаждет сознаться, его родные и близкие не лезут из кожи вон, дабы помочь правосудию, а их показания зачастую противоположны показаниям потерпевшей стороны. Кому верить? Поэтому в случаях отрицания подозреваемым своей вины Фемида издревле стала прибегать к доказательствам сакральным. К очистительной присяге, которую подозреваемый мог дать лично или вместе с соприсяжниками. А еще к призванным прояснить истину испытаниям (ордалиям) и дуэльным поединкам сторон.

И действительно, поначалу лжеприсяга считалась слишком тяжким нарушением религиозного долга, чтобы на нее отважился даже самый закоренелый негодяй. Однако реальная судебная практика давала немало поводов для сомнений в незыблемости данного постулата. Так что присяга достаточно быстро утратила репутацию достоверного доказательства в серьезных судебных делах. (Остается лишь изумляться бесстрашию и какому-то отчаянному легкомыслию наших далеких предков, верящих в богов, но не боявшихся их кары). Неоднократно демонстрировали свою ненадежность и соприсяжники, тем более, что они подтверждали не справедливость утверждений присягнувшего, а лишь свою убежденность в его правдивости.

На религиозно-мистических воззрениях базировалось применение ордалий. Это испытание, которому обязывался подвергнуться подозреваемый, а в ряде случаев — также и потерпевший. Виновность человека, погружаемого в воду, определялась по тому, всплывет он или нет (вода как чистая стихия, отторгнет и выбросит на поверхность субъекта, запятнанного преступлением; невиновный же будет принят водой и опустится на самое дно). Судьба человека, опускавшего руку в кипяток или несшего несколько шагов раскаленный кусок железа, зависела от появления или отсутствия на его руке ожога и тому подобное.

В церковных судах поединок не применялся уже с XIII века, когда христианская церковь стала осуждать и отвергать этот вид доказательства, называя его дерзким вызовом бога на совершение им чуда и опасностью для спасения души побежденной стороны. Со временем судебный поединок стал запрещаться и в светском правосудии, хотя в этом вопросе политика властей была непоследовательной — запреты чередовались с разрешениями. Судебный поединок полностью исчезает во Франции -в конце XIV столетия, в Германии — в середине XVII, в России — в конце XVI; в Англии по гражданским делам он действовал до 1571 года, а по уголовным — до 1811.

Все виды ордалий в церковных судах были отменены папой Иннокентием III (папскими посланиями 1206 и 1211 годов), а чуть позже Латеранский собор запретил священникам принимать какое-либо участие в ордалиях, которые продолжали применяться светскими судами.

Психоаналитик прошлого века Теодор Райк, опираясь на данные этнографии и сравнительного правоведения, пришел к выводу, что клятва (присяга), ордалии и пытка имеют общие исторические корни.

В первобытном обществе, отмечает Райк, мистические ритуалы служили средством раскрытия тайных убийств, то есть убийств, совершенных в отсутствие свидетелей. В таких случаях, согласно канонам магического мировоззрения, изобличить неведомого правосудию злодея мог только сам убитый, душа которого полностью не покидала мертвое тело до тех пор, пока справедливое возмездие не настигало виновного.

Так, если принятое исторгалось обратно рвотой, то подозреваемый считался оправданным; если же съеденное оставалось в его организме либо производило не рвотный, а слабительный эффект, то следовал вывод о виновности. Из этого древнейшего ритуала, по версии Райка, ведут свое начало все последующие виды ордалий (испытание раскаленным железом, огнем, водой и другие).

Для раскрытия тайного убийства прибегали также к вопрошанию оракула. В основе этого ритуала лежал все тот же принцип: убийцу способна изобличить только сама жертва. Ее загубленная душа отвечала через оракула на вопрос о виновном лице. Лишь позже взгляды на магический механизм изобличения преступника несколько изменились, и было признано, что устами оракула вешает не жертва, а божество.

Со временем в процессе применения ордалий плоть и кровь убитого стали замещать предметами, которыми тот пользовался при жизни (в них, согласно анимистическим представлениям древних, продолжала свое существование душа погибшего), а впоследствии обратились к сугубо символическим предметам и субстанциям, таким, как вода, огонь, кипяток, раскаленное железо, яды и другие.

Так, среди африканских племен широкое распространение получило смертельно опасное испытание ядовитыми веществами. Летальный исход ордалии свидетельствовал о виновности испытуемого, который оказывался изобличенным и наказанным одновременно. Иногда смертельного исхода не наступало, и дело ограничивалось причинением испытуемому тяжких страданий либо его заболеванием. В таких случаях ордалия являлась преимущественно средством установления истины и лишь отчасти — способом наказания. Изобличенный с помощью ордалии и пострадавший от нее подозреваемый подвергался затем собственно карательной санкции: разрубался на куски, сжигался на медленном огне, продавался в рабство и прочее.

Что касается клятвы (судебной присяги), то поначалу она была лишь составной частью ордалии. Поскольку с помощью последней подозреваемый пытался доказать свою невиновность, он непосредственно перед прохождением испытания делал соответствующее устное заявление, сопровождаемое клятвенными заверениями. Впоследствии словесная часть (клятва) обособилась и полностью отделилась от физического испытания (ордалии), получив право на самостоятельное существование в виде очистительной присяги. Принося ее, подозреваемый заявлял о своей невиновности, призывая потусторонние силы покарать его, если он лжет.

В языческие времена присягали на шкуре диких животных (клятвопреступник обречен был погибнуть от клыков и когтей дикого зверя) либо на мече (и тогда давшему ложную клятву грозила в будущем неизбежная смерть от этого оружия). С принятием христианства присяга стала приноситься богу на святых реликвиях.

Пытка поначалу также имела магическую природу. Преступник считался находящимся во власти сверхъестественных темных сил, и пыточные истязания, призванные освободить его от этой дьявольской власти, являли собой разновидность ордалии. Пытка как средство добиться от обвиняемого признания появилась позднее, и была характерна для так называемого розыскного или инквизиционного уголовного процесса.

Райк справедливо замечает, что ряд процедур уголовного судопроизводства и применяемые в процессе его осуществления средства доказывания не только вырастали из магических ритуалов, но и сохраняли ритуально-мистические элементы на протяжении многих веков, а отдельные их реликты сохраняются кое-где и поныне (например, присяга на Библии перед дачей свидетельских показаний).

В древнейшие времена вера в абсолютную надежность магических ритуалов, разоблачающих тайные преступления, была, по-видимому, непоколебимой. Широкое применение среди африканских племен ордалий с использованием яда приводило иногда к гибели большого числа людей. В отдельных случаях, например, при гибели вождя, ордалии подвергалось все племя, что оборачивалось иногда заметным уменьшением населения целых регионов. Тем не менее людей не приходилось принуждать к прохождению этого крайне опасного испытания: уверенное в своей невиновности абсолютное большинство соглашалось на него добровольно, без колебаний и страха.

Приговор бесчеловечно жесток, но нельзя не признать, что вынесшие его люди хорошо знали свое ремесло и недаром ели судейский хлеб.

Постепенно развивавшийся процесс накопления эмпирических знаний, усовершенствования логики доказывания и все большего привлечения данных естественных наук (через приглашаемых в суд экспертов) вытеснил из сферы правосудия религиозно-мистические способы достижения судебной истины. Однако отдельные их реликты сохраняются по сию пору. Можно вспомнить в этой связи про судебную присягу, которая дается на Священном писании. Такая присяга обращена не только к суду, но и к богу.

Читайте также: