Каков характер выражения юридических норм в судебной практике

Обновлено: 15.05.2024

Аннотация. В статье анализируются спорные вопрос о роли и месте судебной практике в правовой системе Российской Федерации. Автор исследует различные подходы к пониманию значения судебной практики в правотворчестве и в толковании права, а также допустимости ее применения судами РФ всех уровней. В заключение делается вывод о том, что судебная практика – неотъемлемый элемент российской правовой системы в целом и гражданско-правового регулирования – в частности, даже несмотря на тот факт, что официальным источником гражданского права она не признана.

Ключевые слова: правовая система РФ, акты судов, судебная практика, источник права, судебный прецедент, Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, толкование норм права.

Прежде чем мы будем рассматривать значение выносимых судами актов различного характера в гражданском праве, целесообразно будет обозначить общее определение судебной практики, кратко осветив ее основные характеристики. Итак, в России судебной практикой считаются решения и определения судов, которые были вынесены при рассмотрении конкретных дел (такие акты судов должны быть единообразными), а также постановления и разъяснения Пленумов ВС РФ и ВАС.

Отметим сразу, что судебный прецедент в отечественной правовой системе не признан в качестве правового источника, однако, его значение не стоит умалять.

Обобщая вышесказанное, выделим основные аспекты:

- судебная практика выступает основной для совершенствования и дополнения рассматриваемой отрасли права;

- способствует вскрытию пробелов и их устранению [2].

В чем же заключается главная задача вышеперечисленных судебных органов? Они занимаются изучением и систематизацией судебной практики, анализом статистики судов, а также дают разъяснения судам по применению норм (осуществляя толкование права). Названные задачи способствуют тому, что судебные органы понимают и применяют нормы гражданского права единообразно.

Поскольку в РФ действует континентальная правовая система, то и главный источник права - закон. На практике не редки ситуации, когда из-за сложности написания (текстовой и юридически-смысловой) нормативного акта нет возможности прибегнуть к опытным юристам-профессионалам, чтобы идея законодателя стала ясна. Это объясняется несовершенством действующих норм, а также большей усложненностью и многогранностью жизненных ситуаций, по сравнению с нормами права.

Если рассматривать теорию права, то здесь мы можем видеть довольно существенные недостатки норм права: например, неясность, законодательный пробел, искажение смысла нормы. Последнее наиболее характерно для эволюции общественных отношений, которые данной нормой регулируются. Если же взять прецедент, то в нем четко прослеживаются два момента: фабула дела и разъяснение. Первый элемент – это пример, а второй представляет собой мотивировочную часть. Прецедент по своей сути – это новый вид правоприменения, который осуществляют суды. К его появлению привел факт отсутствия определенных законодательно критериев, по которым модно разграничивать правотворчество и толкование норм [3].

Благодаря судебной практике, пробелы в правовом регулировании можно достаточно быстро восполнить, если таковые длительной время остаются вне поля зрения законодателя. Несмотря на то, что прецедент нормативно – не источник российского права, практика правоприменения фактически свидетельствует об обратном.

На данном этапе общественного развития особенно важно, на наш взгляд, детально и всесторонне осмыслить гражданско-правовое регулирование, иметь возможность прогнозирования прогресса в законотворчестве. Наиболее важным аспектом судебной практики является создание определенности. Благодаря актам суда, конкретизируются общие нормы закона, так как будучи вынесенными на основе фактов, они способствуют выбору правильного пути, по которому будет развиваться правовое регулирование.

Но, несмотря на то, что судебной практике отведено особое место в отечественной системе права, мы до сих пор не модем встретить в литературе единого подхода по данному вопросу. Рассмотрим несколько позиций, высказанных учеными-цивилистами на этот счет.

Как считает Н.М. Коркунов, в судебной практике множество сходных черт с обычаем. Выражение юридических норм здесь не имеет общей формы, а происходит только в отношении того или иного случая [4]. Однако данную позицию не разделяет Ф. В. Тарановский: ученый считает, что судебную практику следует выделить как самостоятельный источник. [5] Отдельного внимания заслуживает позиция С. К. Загайновой. Автор полагает, что все позиции по данному вопросу можно разделить на два подхода. Сторонники первого считают, что в судебную практику входит все, что выносят суды всех инстанций, включая Пленум ВС РФ. Те же, кто придерживается второго подхода, утверждают, что в рассматриваемую категорию относятся решения и разъяснения судов, формулирующие положения права [6]. Особое мнение выразил на этот счет В.М. Лебедев – Председатель ВС РФ, который считает судебную практику деятельностью судов в ее совокупности, которая касается применения норм закона в рассмотрении судебных дел различных категорий. Другими словами, судебная практика является опытом судебной деятельности, ее обобщения и анализа [7].

Основываясь на вышеприведенных взглядах ученых-юристов, мы пришли к выводу, что наиболее рациональной и логичной является последняя из них. Действительно, суды в своей деятельности накапливают и обобщают вынесенные ими решения, которые уже в будущем выступают неким фундаментом для каждой сферы жизни, и для рассматриваемой нами отрасли.

Если в целом исследовать роль решений КС РФ, то важно принимать во внимание назначение данного органа: КС осуществляет конституционный контроль при проверке НПА на соответствие их Конституции (как уже упоминалось выше, на примере). Это наводит на мысль о том, что для нынешнего правового регулирования в гражданской сфере особенно важно опираться на такие решения, поскольку они подтверждают или же опровергают конституционность определенного нормативного акта. Не стоит забывать также, что выносимые КС решения не обжалуются, носят окончательный и обязательный для всех характер. Следовательно, правоприменители в будущем будут обязаны ориентироваться на них, исполняя также и схожие нормы.

Еще одним важным элементом судебной практики, как одной з составляющих механизма регулирования, можно считать внесение определенности и ясности в рассматриваемую сферу отношений. Опираясь на вышеизложенное, отметим, что у судебной практики роль регулятора: она оказывает воздействие на содержание отношений, уточняет правовой статус их участников, в конечном итоге образуя единое регулирование данного вида отношений. Выше нами уже упоминалось об огромном значении судебной практики в вопросе законодательного совершенствования, а также устранении пробелов а нормах права. Это происходит на основании ее обобщения и изучения судами.

Стоит также сказать несколько слов и о взаимодействии судебной практики с наукой гражданского права. Этот вопрос можно рассматривать двояко: так, с одной стороны, мы наблюдаем довольно тесную взаимосвязь науки с судебной практикой, впитывая в себя научные идеи и теории; с другой же, саму практику можно считать отправной точкой для совершенствования и изменения норм законодательных норм. Приведем простой пример, наглядно иллюстрирующий данное явление: в законе закреплено положение о том, что сроки давности можно продлить, если они были пропущены по уважительной причине [10]. Данное положение изначально было сформировано в практике, а впоследствии перекочевало в законодательство.

Считаем, что если к конкретным спорам будут чаще применяться определенные нормы гражданского права именно в судебной практике, это позволит сделать выводы об их полноте и эффективности. Почем это так важно? Дело в том, что впоследствии будет легко выявить и ликвидировать найденные законодательные пробелы.

Что касается разъяснений, издаваемых Пленумом ВС РФ, то вопрос о том, будут ли они признаваться источником права, достаточно противоречивый и дискуссионный. Одними авторами высказывается позиция о том, что у ВС РФ отсутствует правотворческая функция, его задача – только толкование уже созданного законодательства. Однако Конституция наделяет данный судебный орган правом проявления законодательной инициативы, но при определенном условии: если при толковании той или иной нормы будет обнаружен пробел в законе [11].

Несмотря на непрерывный процесс совершенствования и обновления гражданского законодательства, часто на практике возникают такие ситуации, решение которых не лежит в рамках существующих норм закона. И это – как раз тот случай, когда судебным органам не только дозволяется, но и стоит прибегнуть к аналогии.

Подводя итог, еще раз остановимся на определении рассмотренной нами категории: судебная практика представляет процесс решения судами одной категории дел (аналогичных), который происходит многократно и единообразно. Специфика российской правовой системы не может признать ее источником гражданского права, так как суду дозволено принятие решений, не соответствующих ранее состоявшемуся прецеденту. Если суд убежден в несоответствии закона и судебной практики, то он выберет закон. Но и значение судебной практики даже в нашей правовой системе велико: на ее основе вырабатывается единообразное понимание и применение гражданско-правового закона судами. А это – неотъемлемая часть механизма обеспечения законности и порядка.

Список литературы

1. Актуальные проблемы гражданского права. - М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2012. - 544 c.

2. Кузьмин А. Г. Правовые позиции высших судов Российской Федерации как источник российского права//Российская юстиция. -2013. -№ 6. -С. 47-50.

3. Беляева О.М. О юридическом значении позиций (решений) Конституционного Суда в правотворчестве и толковании права [Текст] / О.М. Беляева // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2013. - № 12. - С. 60-64.

4. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 328.

5. Притченко Р. С. Вопросы понимания судебной практики. Одесса, 2008. С. 3.

6. Загайнова С. К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения. М., 2002.

7. Лебедев В. М. Судебная практика и развитие законодательства // Законодательство России в XXI веке: По материалам научно-практической конференции. М., 2002. С. 42.

9. Антонов Е.Н. Судебная система РФ / Е.Н. Антонов // Общество и экономика. – 2017. – № 11. – С. 101-105.

10. Сидоров В.П., Грицкевич Ю.Н. К вопросу о признании судебного решения судебным прецедентом и источником права//Вестник Псковского государственного университета. Серия: Экономика. Право. Управление. -2015. -№ 2. -С. 160-165.

11. Кунаккузина З.Н. Судебная система Российской Федерации / Аллея науки. 2018. Т. 4. № 1 (17). — С. 691-692.

Монография посвящена проблематике структуризации и систематики в праве. В ней рассматриваются вопросы о структурном строении правовых норм, их уровнево-правовосистемной и формовыражающей градации; выдвигаются гипотезы о различных срезах структурного строения права, значении и сочетании частного и публичного, материального и процессуального права; рассматривается соотношение данных о структуре права с разноаспектными показателями систематики позитивного правового материала; предлагаются новые подходы к группировке нормативной юридической ткани, классификации правовых актов. В книге исследуется структурный состав права, взаимосвязи между его системными показателями. Характеристика последних увязывается сданными нормативного правового материала. Книга предназначена для научных и практических работников юридической области, студентов, аспирантов, курсантов и адьюнатов юридических вузов и факультетов, а также для всех читателей, интересующихся вопросами права.

Нормам права посвящено большое число специально-юридических исследований; в том или ином срезе и (или) контексте данная проблематика затрагивается практически в каждом труде правовой направленности.

Представляется, что конкретизированная юридико-нормативная регламентация удобоварима для отображения поведенческих правил запрещающего и, возможно в ряде случаев, предписывающего толка, во всех же остальных ситуациях таковая должна носить четкий направляющий, но не детализированный характер.

Указанное выше позволяет усмотреть, что обращение к области правовой структуризации и систематики невозможно без рассмотрения вопроса о правовой норме (норме права). Более того, в интересующем нас контексте таковой представляется ключевым, так как нормативное правовое положение находится в основе и самого правового строения, и любого упорядочения юридической материи вообще. Это обусловлено тем, что без наличия правовых правил нормативного характера невозможно и существование их строевого, структурного или иного классификационного (систематизированного) ряда. Например, в вопросах структуры права значимость норм проявляется, в частности, в том, что именно они (и изначально, и в конечном итоге) должны обеспечивать единство юридической ткани различной видовой (в том числе и по уровню) принадлежности. Именно свойства элементарных, можно сказать первичных, правовых звеньев (т. е. норм) создают обобщенные характеристики, представления о тех или иных правовых областях (образованиях, ассоциациях). Например, сформулированные в Уставе Организации Объединенных Наций нормы, отражающие основные принципы международного права, проявляются во всех иных международных правовых документах, в наднациональной правовой регламентации в целом [5] .

Хотелось бы обратить особое внимание на то, что именно проблематика правовой нормы (а не, например, статьи нормативного правового акта) имеет ключевое значение для вопросов систематики права. Это верно даже в том случае, если под строением (и (или) системой) права понимается упорядоченность и взаимосвязь предписаний, содержащихся только в писаном юридическом материале.

Весьма значим вопрос о правовых нормах и непосредственно для области законодательной (и подзаконной) юридической систематики. Причем здесь он неразрывно связан с такими специальными конструкциями, как отрасль и институт законодательства. В данном срезе представляется обоснованным и верным существующее в юриспруденции положение о том, что юридические конструкции способствуют логичности связок правовых норм, последовательности, взаимной увязанности и согласованности их изложения, а также недопущению и (или) преодолению реальных юридических пробелов, надлежащему техническому отображению юридико-поведенческих правил [7] .

В связи с этим сразу же отметим, что части структурного характера в явлении отсутствовать не могут, ибо они носят для такового константный, закономерный, сущностный, строеобразующий характер [10] . Констатация факультативности наличия уже сама по себе будет свидетельствовать в пользу того, что речь идет об элементе (ах) неструктурного ряда.

Данное утверждение представляется истинным и с сугубо гносеологических, и с онтологических, и с феноменологических позиций.

Все компоненты правовой нормы связаны друг с другом именно с необходимостью, т. е. являются не только обязательными, но и нерасторжимыми, структурными частями. Кроме того, именно сама норма права (а не ее отдельные части) взаимодействует с иными проявлениями правовой среды и способна к вхождению в состав более крупных, объемных структурных звеньев. Это также свидетельствует о ее совокупной целостности.

Но данная ситуация воспринимается нами не в качестве должного, а как возможный или действительный дефект (порок) правовой регламентации. Чаще же различные элементы нормы права просто-напросто (по надлежащим или ненадлежащим юридико-техническим причинам) изложены отсылочным (ссылочным) или бланкетным способом.

Далее, в отечественной юридической литературе принято указывать, что системность правовых норм должна отображаться при создании нормативных правовых актов [20] . Это, в числе иного, обусловлено и разницей в телеологическом действии интересующих нас разновидностей правил социального поведения.

В связи с этим наиболее точной представляется позиция, согласно которой любая правовая норма, а особенно та, что отображена посредством абстрактного способа формального изложения, включает в себя некий обобщающий компонент. Это предопределено именно свойством нормативности (модельности, неперсонифицированности) соответствующего поведенческого правила. Правовым ассоциациям (объединениям, областям), в свою очередь, свойственна определенная цельность профильных нормативных обобщений. Таковая может выражаться и посредством принципиальных, установочных или дефинитивных правовых норм, и в общности цели, функций, приемов и способов правовой регламентации, единстве профильных понятий и категорий.

Но обоснованная позиция в отношении вопроса о количестве обязательных структурных элементов правовой нормы может быть сформирована только при обращении к соответствующим поведенческим правилам разновидовой юридико-источниковой принадлежности, выраженным не только в нормативных правовых актах, но и, например, в правовых обычаях.

В писаном праве структура интересующей нас нормы выявляется путем анализа и синтеза, а также посредством иных приемов познания нормативного правового материала; т. е. она устанавливается по своему текстовому выражению. В неписаном праве текста у правовой нормы не существует, в связи с чем и возникают вопросы: о наличии у нее структуры, об элементах и возможностях гносеологии таковой.

Применительно к правовому обычаю мы можем говорить только о непосредственно-словесной форме отображения правовой нормы, ибо составляющее ее правило, приобретая письменный вид, либо не носит собственно-юридического характера (в том числе и по силе действия), либо перестает быть элементом обычного права.

Таким образом, оформленность у правового обычая имеется, но никакой четкостью она может и не сопровождаться. Причина заключается в том, что при изложении обычно-правовой нормы единственно значимым показателем выступает верное отражение содержания (а не простой текстуальной или устной речевой оформленности), так как слова (и последовательность их расстановки) в данном случае могут быть любыми, кроме тех, что искажают смысл.

Получается, что в преломлении к работе с собственно-текстуальным материалом распознавание структуры обычно-правовой нормы неосуществимо. Но поскольку правило поведения все же известно, то возможно сущностно-смысловое (для простоты скажем — ориентировочное) определение его элементного состава. При этом текстовое выражение выявленных компонентов должно восприниматься лишь в условном, установочном, ориентирующем, а не в буквальном количественно-терминологическом значении. По сути, речь идет о толковательном выявлении структурных компонентов обычно-правовой нормы.

Иными словами: конкретные составляющие обычно-правовой нормы меняются вместе с трансформацией социально-исторической обстановки, в то время как само правило поведения (в точном смысле данного термина) по сути своей остается одним и тем же. Таким образом, при динамике незакономерных компонентов обычноправовой нормативной системы ее элементы структурного характера, как и должно, остаются константными.

Дискуссируется в юридической науке и вопрос о наличии правовых норм в актах высших судебных инстанций (причисляемых различными правовыми системами к области писаного или, напротив, к пласту неписаного права), в том числе исходящих от органов конституционной юстиции. Здесь в первую очередь следует отметить, что наиболее обоснованной и адекватной в данной связи представляется выраженная еще А.Б. Венгеровым позиция о рассмотрении содержащихся в актах высших судебных инстанций правовых позиций в качестве прецедентов толкования [24] .

Но в целом все же представляется, что ответ на вопрос о наличии в документах верховных органов конституционной юстиции правовых норм, хотя и не в качестве должного, но по факту, носит ситуативный (ситуационный) характер. Далеко не каждое постановление Конституционного Суда Российской Федерации, например, содержит в себе правовые предписания, обладающие свойствами именно правовых (ой) норм (ы). Вместе с тем, если исходить из признаков поведенческих правил интересующего нас вида, то некоторые конституционно-юстициональные нормативные правовые положения под каждый их них подпадают [26] .

Примечательно, что функциональное и ситуативно-действенное деление правовых норм, весьма актуальное до сих пор, получило активное развитие в 70-е гг. XX в. именно в увязке с научным рассмотрением вопросов систематики права.

В связи с этим стоит отметить, что видовая принадлежность правовых норм подлежит весьма тщательному учету при разрешении юридических коллизий. Так, представляется, что правило о приоритете специальной нормы над частной имеет изъятие, представленное тем случаем, когда зафиксированный в нормативном правовом материале общий элемент отображает принцип(ы) права и (или) законодательства.

Можно выделить и иные деления правовых норм. Так, предлагая собственную вариацию классификации норм права, прежде всего отметим, что интересующие нас поведенческие правила не тождественны по своей сущности. Это необходимо учитывать в контексте вопросов правовой структуризации и систематики, особенно при трактовке системы отрасли права как упорядоченной совокупности нормативно-определенных правил поведения, а системы права в целом — как совокупности всех соответствующих отраслей.

Несмотря на то, что сказанное нами отражает не все относящиеся к вопросам о форме, структуре и разновидностях правовых норм доктринальные и практические вариации, представляется возможным утверждать, что юридические правила, для того чтобы действительно регламентировать социальное поведение (влиять на него), должны обладать условиями, содержательными наполнениями и указаниями на последствия своего действия. Иными словами — логическая структура нормы права не просто является идеальной мыслительной моделью, но и ориентирует к практическому качественному воздействию на общественные отношения юридической разновидности типовых социальных установлений. Как видится, признание полного, абсолютного отсутствия в правовой норме какого-либо из структурных элементов (компонентов, частей) не может носить достоверного характера. И не только потому, что это будет свидетельствовать о нелогичности нормы права (что уже само по себе противоречит методологии юриспруденции); не только потому, что способные к отсутствию компоненты явления не могут носить в отношении оного структурного (закономерного, стабильного, системообразующего, строевого) характера; но и потому, что существование именно каждого из трех звеньев (гипотезы, диспозиции, санкции) направлено на совокупное достижение цели юридического воздействия, на обеспечение его системного эффекта.

По вопросу же о классификации правовых норм должно констатировать, что генезис и структурный характер таковых свидетельствуют об обоснованности и актуальности выделения их первичных и вторичных видов, различающихся между собой в зависимости от константности присутствия в правовой сфере.

1.2. Правосистемные уровни юридических норм

В юридической науке судебному толкованию традиционно уделяется большое внимание, и неспроста. Дело в том, что это не обычное толкование. Более того, иногда возникает вопрос: а толкование ли это в обычном понимании? Попробуем разобраться.

При характеристике судебного толкования обнаруживаются три подхода.

Суть первого подхода, которого придерживались в советское время практически все ученые, состоит в признании судебного толкования разновидностью официального толкования (в том числе осуществляемого в виде руководящих постановлений судов высших инстанций), которое дается судами на основе разрешения или обобщения юридических дел. Советская идеология не оставляла другого варианта для определения места судебной практики в правовой системе. Но и сегодня этот подход привлекает большинство ученых, в основном старшего поколения.

В конце 1980-х гг., когда идеологическое давление ослабло, некоторые ученые стали вести речь о том, что в ходе обобщения судебной практики иногда не просто дается толкование, но и вырабатываются правоположения, т.е. некие сгустки правовой материи, которые очень близко стоят к нормам права (второй подход). Тогда это расценивалось как некое проявление научной смелости. Многие не восприняли эту позицию либо под давлением стереотипов, либо по идеологическим убеждениям. Тем не менее идея о правоположениях продвинула юридическую науку вперед.

В 1990-е гг. стали раздаваться призывы признать, что даваемые судами высших инстанций общие разъяснения норм права имеют правотворческий характер (третий подход). Некоторые ученые признают это неохотно, не желая вступать в противоречие с объективной реальностью. Другие заявляют об этом во весь голос.

Так, С. С. Алексеев считает, что в процессе судебного толкования вырабатываются нормы двоякого рода:

правоположения — создаваемые судами путем толкования или аналогии нормы права для конкретного случая;
нормы права как типизированные решения судов высших инстанций, вырабатываемые в результате обобщения судебной практики.

Одним словом, многие возросшую роль судебной практики по- прежнему либо стараются не замечать либо искренне отстаивают старые взгляды на данный феномен правовой реальности. Есть и еще одна причина, сдерживающая признание и дальнейшее расширение роли судебной практики в российской действительности: проблемы с судебной системой и подготовкой кадров для судов.

Действительно, страшновато доверять судьям право творить нормы права, если иметь в виду их (в некоторых случаях) невысокий профессионализм, коррупцию, административное давление и другие негативные моменты нашей жизни. Однако при благоприятном развитии судебной системы в России судьи вполне могут действовать самостоятельно (там, где отсутствует надлежащее законодательное урегулирование). Особенно это касается сферы частного права.

Особенности судебного толкования

Эти особенности весьма красноречивы и оттеняют особый статус этого вида толкования:

1) судебное толкование осуществляется судебными органами, где заняты профессионально подготовленные работники, осуществляющие деятельность по рассмотрению юридических дел. Согласно действующему законодательству, чтобы стать судьей, надо обязательно иметь высшее юридическое образование, пятилетний стаж работы по юридической профессии;

2) судебное толкование бывает казуальным и нормативным.

Казуальное толкование могут давать все судьи в связи с рассматриваемыми делами. Однако если казуальное толкование дает суд высшей инстанции, оно в силу особой авторитетности толкователя может приобрести обязательный характер, т.е. учитываться и другими правоприменительными органами при разрешении аналогичных дел.

Нормативное толкование — прерогатива только высших судебных инстанций, где работают высшие профессионалы своего дела. Оно производится на основе обобщения судебной практики;

3) причинами и поводами судебного толкования являются выявленные недостатки и ошибки в применении закона, нарушения законов, отсутствие единства в правоприменительной практике, затруднения в применении законов, неправильное понимание и истолкование законов и т.п.;

4) судебное толкование преследует следующие цели: установить единообразие в применении законов; устранить недостатки в судебной практике;

5) основой судебного толкования является судебная практика;

6) результаты нормативного судебного толкования судов высших инстанций обязательны для нижестоящих судов.

Толкование — это мыслительная деятельность, пронизывающая весь процесс правового регулирования и претендующая на универсальность. Правотворческую работу необходимо начинать с толкования имеющихся нормативных актов, с тем чтобы уяснить, действенны ли они или нуждаются в замене. Толкование осуществляется и когда речь идет о реализации права: сначала надо уяснить суть нормы права, а затем принимать решение о ее реализации.

И, конечно, особая роль принадлежит толкованию при применении нормативных актов, поскольку оно часто связано с наложением санкций или других юридических последствий.

По юридической силе выделяют официальное и неофициальное толкование. Официальное толкование норм права дается правомочными органами государственной власти. Оно является юридически значимым и имеет обязательное значение для других субъектов права, реализующих данную правовую норму. Субъекты официального толкования определяются законом или их статусом в системе органов государства.

Официальное толкование находит выражение в специальных интерпретационных актах, которые издают компетентные органы государственной власти (постановления, инструкции и др.). Юридическая сила этих актов зависит от полномочий издающих органов. Интерпретационные акты представляют собой разъяснение содержания правовых норм, и, следовательно, они могут действовать только в единстве с теми нормативно-правовыми актами, в которых содержатся толкуемые юридические нормы.

Интерпретационные акты в зависимости от их содержания и сферы распространения подразделяются на акты общего и индивидуального характера. Если акты общего действия имеют распространение на все случаи применения правовых норм, то интерпретационные акты индивидуального характера содержат указания по поводу применения нормы права к конкретным жизненным обстоятельствам.

Существуют следующие виды официального толкования. Во-первых, толкование, даваемое самим органом государственной власти, издавшим норму права. Необходимость такого толкования возникает тогда, когда выявляется явно выраженная тенденция неправильного толкования определенной нормы другими органами государства в результате противоречия между тем, что хотел выразить законодатель, издавший норму, и тем, что вытекает из словесной формы ее выражения. В таком случае орган государственной власти, издавший норму права, издает правовой акт, разъясняющий ранее изданную норму. Такое толкование называют аутентичным. Акты аутентичного толкования общеобязательны и обладают юридической силой.

В ряде случаев официальное толкование также осуществляется государственными органами, на которые возложена обязанность толковать нормативные акты независимо от того, кем они изданы. Такое толкование называют легальным. Это происходит тогда, когда вышестоящий орган государственной власти (обычно законодательный орган) закрепляет в издаваемых им правовых нормах принципиальные положения, одновременно возлагая обязанность на другие органы государственной власти разработать правовые нормы, конкретизирующие эти общие положения.

Например, официальное толкование норм права по отношению к конкретным юридическим фактам дают органы судебной власти, разъясняя права и обязанности субъектов правоотношений. Так же официальное толкование дают административные органы, когда они в рамках своей компетенции, применяя или исполняя нормы права, выступают одновременно в качестве органа, дающего обязательное толкование норм права по тем правоотношениям, которые возникают между ними и другими субъектами права.

Акты неаутентичного толкования имеют различную юридическую силу. Наибольшей юридической силой обладают акты органов законодательной власти и высших органов судебной власти. Их обязательная юридическая сила распространяется на значительный круг субъектов правоотношений. Акты толкования норм права, издаваемые правительством, министерствами и другими органами государственной власти, имеют локальную значимость. Их юридическая сила ограничивается определенной сферой деятельности.

По характеру действия официальное толкование может быть нормативным либо казуальным. Нормативное толкование представляет собой официальное разъяснение текста закона компетентным органом государственной власти, который обладает общим действием, то есть имеет значение для всех случаев применения данной нормы и распространяется на неопределенный круг субъектов правоотношений. Необходимость нормативного толкования объясняется неясностью текста нормы законодательства и, как следствие этого, неправильным пониманием ее смысла и содержания. Следовательно, нормативное толкование является средством уточнения содержания нормы права.

Нормативное толкование дается на основе обобщения практики применения юридических норм с целью обеспечения единообразного понимания и применения правовых предписаний. Актами нормативного толкования являются акты-разъяснения Конституционного Суда РФ, руководящие разъяснения Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ. Так, Конституционный Суд как орган конституционного контроля является единственным органом государственной власти, который вправе давать толкование положений Конституции.

В соответствии с Конституцией РФ Верховный Суд РФ дает судам общей юрисдикции разъяснения по вопросам применения законодательства при рассмотрении ими гражданских, уголовных, административных и иных подсудных этим судам дел (ст. 126). Разъяснения даются в виде постановлений Пленума Верховного Суда и основываются на обобщении судебной практики, анализе судебной статистики и решений, принятых по рассмотренным Верховным Судом делам. Разъяснения по вопросам судебной практики даются для обеспечения ее точного соответствия закону. Конституция также устанавливает, что Высший арбитражный суд РФ дает разъяснения по вопросам судебной практики применения законов и иных правовых актов арбитражными судами.

Казуальное толкование - это официальное разъяснение нормы нрава по конкретным юридическим фактам, то есть установление юридических прав и обязанностей субъектов права в рамках конкретного правоотношения. Казуальное толкование осуществляется судебными и административными органами государственной власти применительно к данному казусу. Оно имеет нормативное значение и относится только к данному конкретному случаю.

Примером официального казуального толкования норм права может служить любое судебное решение или приговор, в котором устанавливаются права и обязанности сторон. Казуальным толкованием норм права являются также акты административных органов по применению или исполнению норм права. Особенность административного толкования состоит в том, что оно не ограничивается рамками конкретного дела, так как содержит указания нижестоящим либо подконтрольным органам по поводу решения тех или иных дел.

Акты толкования текста закона не создают новых правовых норм и не признаются источниками права. Такие акты имеют вспомогательный уточняющий характер.

Неофициальное толкование - это разъяснение смысла юридических норм, которое не носит обязательного характера. Оно исходит от индивидуальных лиц и не обладает юридической силой, то есть не является обязательным для правоприменительных органов. Субъектами неофициального толкования могут являться любые субъекты, не осуществляющие официальных полномочий: граждане, общественные организации, научные учреждения и т. д. Неофициальное толкование может влиять на практику реализации норм права, если своей обоснованностью способствует уяснению их содержания, но оно не имеет юридического значения.

Особое место в неофициальном толковании занимает так называемое доктринальное (научно-теоретическое) толкование, исходящее от научных работников и опирающееся на научные теории. Доктринальное толкование обычно дается в монографиях, статьях, комментариях к кодексам и т. д. Научное разъяснение содержания правовых норм содействует глубокому и всестороннему пониманию смысла закона, повышает уровень правосознания и правовой культуры граждан, обеспечивает правильную реализацию предписаний закона. Научно-теоретические рекомендации помогают органам государственной власти совершенствовать законотворческую и правоприменительную деятельность, приводить ее в соответствие с объективными закономерностями общественного развития.

Неофициальное толкование также может быть эмпирическим (обыденным) и профессиональным. Обыденное толкование - это разъяснение юридического смысла другим гражданам. Субъектами обыденного толкования обычно являются граждане, не имеющие юридического образования. Обыденное толкование проявляется в публикациях и выступлениях граждан на правовые темы. Профессиональное толкование осуществляют члены коллегий адвокатов и юрисконсульты, для которых разъяснение норм права представляет собой профессиональную обязанность.

Читайте также:

Каков характер выражения юридических норм в судебной практике

Оглавление