Что является основанием для отмены оправдательного приговора суда ассизов во франции
Обновлено: 13.05.2024
Ключевые слова: военная юстиция, военные советы, постоянные ревизионные советы, ревизия, кассация, Кассационный трибунал, Кассационный суд, эпоха Директории, Консулат, Первая империя
Abstract: This article contains material on the history of the Permanent Councils of Revision – bodies of military justice in France of the late XVIII – early XIX centuries, which is examined in the Russian historiography for the first time, as well as poorly studied in the French historiography. Leaning on the legislative acts and works of the French lawyers of that time, analysis is conducted on the procedure for the formation of the councils of revision, and determination of their judicial competence. The article also raises the question on correlation of the concepts of “revision” and “cassation” in French military justice of the end of revolutionary and post-revolutionary eras. Consideration of the provisions of French jurisprudence of the early XIX century allows concluding that the concept of “revision” could also include cassation of court judgments. Comparison of the permanent councils of revision, which carried out the functions of cassation of court decisions, with the Cassation Tribunal (in the imperial time – the Court of Cassation) did not allow to equate these bodies, which were created separately for military and civilian justice. Having a different procedure for the formation of bench of judges, the permanent councils of revision were granted the limited authority to conduct cassation and were not of equal importance to the Court of Cassation.
Court of Cassation, Tribunal of Cassation, Cassation, Revision, Permanent Councils of Revision, War Councils, Military Justice, The era of the Directory, Consulate, The First Empire
Пересмотр решения постоянного совета мог производиться в ревизионном совете либо по жалобе сторон (от подсудимых или их защитников), либо при отсутствии такой жалобы по обращению комиссара исполнительной власти. При оспаривании оправдательного приговора на подачу и регистрацию жалобы от комиссара отводилось только 24 часа. Ревизионный совет созывался председателем и собирался в указанном им месте. На совете помимо представления материалов докладчика могли быть представлены доводы защитников обвиняемых. Они также имели право на замечания после выступления комиссара исполнительной власти. После заслушивания доводов сторон ревизионный суд мог приступить к обсуждению собственного постановления. Решение совета принималось по большинству голосов. Предполагалось, что ревизионный совет может собраться лишь однократно: он не должен был расходиться до вынесения решения по приговору нижестоящей инстанции.
Заседания суда были публичными: на совете могли присутствовать зрители в количестве, не превосходящем тройного числа судей. Посетители обязаны были сидеть с непокрытой головой и сохранять молчание. Нарушение ими порядка могло быть наказано лишением свободы на срок до 15 дней.
По Закону от 9 октября 1797 г. круг ведения постоянных ревизионных советов был строго ограничен. Совет имел право аннулировать приговор суда первой инстанции в пяти случаях:
«1. когда военный совет не был составлен в порядке, предписанном законом;
2. когда он вышел за пределы своей компетенции либо в отношении обвиняемых, либо в отношении правонарушений, отнесенных законом к его ведению;
3. когда он признал себя некомпетентным, чтобы судить обвиняемого, подлежащего его юрисдикции;
4. когда не была соблюдена одна из предписанных законом форм либо при получении доказательств (information), либо при расследовании (instruction);
Если находилась одна из указанных причин, ревизионный совет, не входя в существо дела, отменял приговор постоянного военного совета. При этом, если основанием для отмены приговора служил недостаток в сфере компетенции суда, дело направлялось на рассмотрение в тот трибунал, которому было подсудно. Во всех других случаях материалы дела в 24 часа передавались во второй постоянный военный совет, учрежденный в каждой дивизии по образцу первого (в соответствии с нормами Закона от 3 ноября 1796 г.), но в который уже не могли входить его члены. Второй совет призван был провести новое расследование и рассмотреть дело по существу (Loi du 9 octobre 1797, аrt. XVIII, XIX, XXI).
Особый случай – когда приговор второго военного совета мог вызвать новые возражения и требование ревизии. Если основания претензии были те же, что и при отмене первого приговора, повторное решение уже не могло быть предметом рассмотрения ревизионного совета. В этом случае, как указывал арт. XXIII, вопрос передавался на обсуждение в Законодательный корпус (парламент эпохи Директории) для принятия соответствующего закона. Ревизионный совет должен был последовать нормам принятого акта. Закон 1797 г., однако, не предусматривал случая, когда ревизионный совет уже по другим основаниям мог аннулировать приговор второго военного совета. Специально данный случай был обозначен в Законе от 29 прериаля VI г. Р. (17 июня 1798 г.). Там было указано, что при повторной отмене приговора дело должно быть передано на новое производство в первый военный совет одной из соседних военных дивизий [6],[19, p. 78] .
В эпоху Директории, когда появились постоянные ревизионные советы в армии, Кассационный трибунал (ставший Кассационным судом в эпоху Империи) был составлен из выборных судей. Порядок их избрания и смещения с должности был определен Конституцией III г. Р. (1795 г.). Судьи выбирались на избирательных собраниях каждого департамента страны, при этом количество судей в трибунале не должно было превышать трех четвертей от общего количества департаментов (в Конституции указаны 89 департаментов). Ежегодно состав трибунала должен был обновляться на одну пятую часть посредством выборов на тех же избирательных собраниях. Допускалось, что судьи могли быть переизбраны в любое время. При суде должны были также состоять комиссар и его заместители, которые назначались и смещались исполнительной Директорией [12, p. 78] . По данным французского исследователя Ж. Годшо, трибунал должен был состоять из 50 судей, но Директория, используя исключительные законы, добилась введения в его состав 28 человек. При трибунале состоял один комиссар Директории и семь его заместителей. Орган был поделен на три секции: уголовную, для рассмотрения прошений по гражданским делам и для вынесения по ним решений. В каждой секции при принятии решения должно было присутствовать по меньшей мере 9 судей [14, p. 480] .
В период Консулата порядок формирования суда изменился. В соответствии с Конституцией VIII г. Р. (1799 г.), члены Кассационного трибунала должны были назначаться Охранительным Сенатом по национальному списку нотаблей (избранных гражданами из департаментских списков) и являлись несменяемыми [7] . Затем по Органическому сенатус-консульту Конституции от 16 термидора X г. Р. (4 августа 1802 г.). Сенат должен был пожизненно назначать членов Кассационного трибунала из трех кандидатов, предложенных первым консулом Наполеоном Бонапартом [8] . Став императором французов, Наполеон приобрел также право назначения первого президента и президентов секций Кассационного суда с пожизненным сроком полномочий (по Органическому сенатус-консульту от 28 флореаля XII г. Р. (18 мая 1804 г.)). В состав Кассационного суда Империи входили 52 судьи, включая четырех президентов, императорский генеральный прокурор, 6 заместителей в звании генеральных адвокатов, главный секретарь, 4 секретаря-канцеляриста и 8 привратников. Как и в эпоху Директории, суд состоял из трех секций (уголовной палаты, палаты прошений и палаты гражданской) [10],[14, p. 629],[17, p. 243],[22, p. 618] . Очевидно, что Кассационный трибунал (Кассационный суд) сильно отличался от постоянных ревизионных советов, которые изначально формировались только путем назначения судей от воинских начальников и в принципе могли быть ими смещены.
При анализе вопроса о компетенции Кассационного трибунала следует учитывать также возможности данного суда проводить толкование норм закона при сопоставлении с ним судебных актов. На основе таких толкований появилась самостоятельная юриспруденция Кассационного трибунала, прецеденты толкования могли использоваться впоследствии для принятия судом аналогичных решений при проведении кассации. (См. подробнее о юриспруденции трибунала эпохи Революции в исследовании Ж.-Л. Альперена: [15] ).
Сравнение компетенции Кассационного трибунала (Кассационного суда) с компетенцией постоянных ревизионных советов наводит на мысль, что кассация в первом суде понималась более широко, но не по сути производимых трибуналом действий (они были одинаковы в Кассационном трибунале и в ревизионных советах – отмена решения по формальным основаниям), а по диапазону проверяемых судебных актов. Кассационный суд мог не только отменить вынесенный нижестоящим судом окончательный приговор, но и кассировать предварительные решения этого суда и отменять проведенное с нарушением закона расследование, мог также отменить решение, принятое судом в отношении своей компетенции по рассматриваемому делу. Кассационному трибуналу были предоставлены более широкие возможности в оценке применяемых законодательных норм. В этом смысле право кассации, принадлежавшее Кассационному трибуналу (Кассационному суду) являлось более полным, чем право постоянных ревизионных советов. Из этого можно заключить, что ревизия в военных судах Франции состояла только в ограниченной кассации судебных решений, она не совпадала полностью с правом кассации, принадлежавшим штатскому суду.
Бородинова Т. Г. Ревизия как основной метод уголовно-процессуальной деятельности вышестоящих судов при пересмотре приговоров // Проблемы и вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики. 2014. Т. 14. № 1. С. 23–27.
Bulletin des lois de la République française. P.: De l’imprimerie de la République, an 4. Bull. 39. № 308.
Bulletin des lois de la République française. P.: De l’imprimerie de la République, an 4. Bull. 74. № 683.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего Кулябина В.М.,
судей Земскова Е.Ю. и Шмотиковой С.А.,
при секретаре Воронине М.А.,
рассмотрела в открытом судебном заседании дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Сергеевой С.В. и апелляционной жалобе потерпевшего Н. на приговор Верховного Суда Удмуртской Республики от 12 октября 2015 года с участием присяжных заседателей, по которому
Волков С.В., , оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. п. "д", "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ, на основании п. п. 1, 4 ч. 2 ст. 302 УПК РФ в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта ввиду недоказанности участия в совершении преступления.
На основании ч. 1 ст. 134 УПК РФ за Волковым признано право на реабилитацию.
Заслушав доклад судьи Кулябина В.М., выступления прокурора Тереховой С.П., поддержавшей доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы потерпевшего, возражения оправданного Волкова С.В. и адвоката Берестова Д.А., просивших приговор оставить без изменения, Судебная коллегия
оправданный Волков обвинялся в том, что договорился с другим лицом лишить жизни Н., чтобы не возвращать ему деньги в сумме 214 490 долларов США. Для этого 2 ноября 1999 года вечером в г. Волков и другое лицо нанесли Н. удары руками и ногами по различным частям тела. Затем Волков удерживал Н., лишая его возможности оказать сопротивление и защищаться, а другое лицо нанесло потерпевшему около 46 ударов колюще-режущим предметом в различные части тела, причинив ему смерть.
Приговором суда на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей от 8 октября 2015 года участие Волкова в совершении указанных действий признано недоказанным.
В возражениях на апелляционные представление и жалобу потерпевшего оправданный Волков С.В. просит оставить приговор без изменения.
Проверив материалы уголовного дела, выслушав мнения сторон, обсудив доводы апелляционных представления и жалобы, а также возражений, Судебная коллегия находит приговор суда законным и обоснованным.
По настоящему делу таких нарушений Судебная коллегия не усматривает.
Значительная часть доводов апелляционных представления и жалобы носит неконкретный характер или не содержит ссылок на материалы дела. Вместе с тем часть этих доводов материалами дела не подтверждается, например о том, что сторона защиты ссылалась на доказательства, не исследованные с участием присяжных заседателей, доводила до них информацию о наличии у подсудимого тяжелого заболевания, малолетнего ребенка, указывала на заказной характер дела и заинтересованность в нем государственного обвинителя.
Решение суда вынесено на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, который в силу ч. 1 ст. 348 УПК РФ обязателен для председательствующего и влечет за собой постановление оправдательного приговора.
В силу ст. 17 УПК РФ присяжные заседатели оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности представленных материалов, руководствуясь при этом законом и совестью.
Вердикт коллегии присяжных заседателей основан на доказательствах, непосредственно исследованных в судебном заседании и признанных судом соответствующими установленным УПК РФ критериям относимости и допустимости.
При этом в силу действующего уголовно-процессуального законодательства присяжные заседатели не обязаны мотивировать свое решение, содержащееся в вердикте.
Исходя из положений уголовно-процессуального закона, оспаривание фактических обстоятельств дела, установленных вердиктом присяжных, не допускается.
Судом с участием присяжных заседателей исследовались только те вопросы, которые входят в их компетенцию в соответствии с положениями УПК РФ.
Как видно из протокола судебного заседания, председательствующим были разъяснены права и обязанности присяжных заседателей, установленные ст. 333 УПК РФ.
Нарушений ограничений, установленных в ч. 2 ст. 333 УПК РФ для поведения присяжных заседателей во время судебного разбирательства по делу, не установлено.
Согласно протоколу судебного заседания, формирование коллегии присяжных заседателей проведено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона.
Отбор кандидатов в присяжные заседатели осуществлялся с участием сторон, которые реализовывали свое право на мотивированные и немотивированные отводы.
Сторонам обвинения и защиты предоставлялась равная возможность проводить опрос кандидатов в присяжные заседатели, задавать вопросы, связанные с выяснением обстоятельств, препятствующих их участию в заседании по данному делу.
На вопросы относительно их личностей кандидаты в присяжные заседатели, в том числе члены сформированной коллегии, давали полные ответы, сообщали о себе объективные сведения и информацию.
Обстоятельств, исключающих участие присяжных заседателей сформированной коллегии в судопроизводстве по делу, как это предусмотрено ст. 61 УПК РФ, не установлено.
Самоотводы кандидатов в присяжные заседатели, отводы их сторонами разрешены председательствующим по делу в установленном законом порядке, в соответствии с положениями ст. 328 УПК РФ.
Председательствующий судья также выяснял у сторон, имеются ли у них заявления о роспуске образованной коллегии присяжных заседателей ввиду тенденциозности ее состава и неспособности вынести объективный вердикт.
Таких заявлений от участников судебного разбирательства не поступило.
Как усматривается из протокола судебного заседания, кандидат в присяжные заседатели О. также отвечала на вопросы в той форме, как они были сформулированы судьей и сторонами.
Оснований для сомнений в искренности ее заявлений об отсутствии у нее судимостей и административных правонарушений не имелось.
Заявление потерпевшего о том, что О. скрыла информацию о наличии у нее непогашенной судимости, а также факт привлечения ее к административной ответственности носит предположительный характер, не подтверждается представленными доказательствами и не может служить достаточным основанием для вывода о незаконном составе коллегии присяжных заседателей.
Кроме того, отвод присяжному заседателю сторонами, при наличии к тому оснований, может быть заявлен в любой момент судебного разбирательства, до их удаления в совещательную комнату для вынесения вердикта, как это предусмотрено ст. 329 УПК РФ. Таким правом потерпевший не воспользовался.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия считает, что порядок формирования коллегии присяжных заседателей по данному делу нарушен не был.
Как видно из протокола судебного заседания, в судебном заседании председательствующим надлежащим образом осуществлялись уголовно-процессуальные полномочия, в том числе связанные с реализацией принципа состязательности сторон, обеспечением порядка в судебном заседании, с учетом особенностей судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей, предусмотренных ст. 335 УПК РФ.
Судом были созданы и обеспечивались необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, как это предписано ст. 15 УПК РФ.
Судебное следствие по делу проведено с соблюдением особенностей, предусмотренных ст. 335 УПК РФ. Все ходатайства государственного обвинения разрешались в установленном порядке, ни одно из представленных доказательств не было признано недопустимым и исключено.
Замечаний по поводу судебного следствия, в том числе в части его неполноты или ограничения права государственного обвинителя на представление доказательств от стороны обвинения не имелось.
Каким образом исследование в судебном заседании вопросов, которые по мнению стороны обвинения не имели непосредственного отношения к обстоятельствам дела, такие как где и кем работал потерпевший в 1995 году, кто был руководителем фирмы и другие, могли повлиять на мнение присяжных заседателей при вынесении ими вердикта в представлении государственного обвинителя не указано, Судебная коллегия также не усматривает какой-либо взаимосвязи между выяснением указанных обстоятельств и вердиктом присяжных заседателей.
Как следует из протокола судебного заседания, председательствующий практически во всех необходимых случаях делал замечания сторонам, в том числе защитнику, подсудимому и отводил поставленные стороной защиты вопросы, которые могли бы создать предубеждение присяжных заседателей к доказательствам со стороны обвинения.
При этом председательствующий обращался к присяжным заседателям с необходимыми для этого пояснениями и разъяснениями, как это предусмотрено ч. 2 ст. 336 УПК РФ, что подробно отражено в протоколе судебного заседания. В ряде случаев, в том числе при допросе свидетеля обвинения М., государственный обвинитель, в отличие от своей позиции, изложенной в представлении, не заявлял, что показания этого свидетеля не относятся к тем фактическим обстоятельствам, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями, а в ряде случаев сам выяснял у свидетелей и потерпевшего обстоятельства, которые в апелляционном представлении отнесены к сведениям, формирующим негативный образ потерпевшего (т. 20 л.д. 186, т. 21 л.д. 17, 88 - 89). При этом, в ряде случаев, государственный обвинитель доводил до присяжных заседателей сведения, способные вызвать у них предубеждение к подсудимому и его защитнику, в частности публично выражал сомнение в их национальной принадлежности (т. 20 л.д. 294).
Во исполнение требований уголовно-процессуального закона председательствующий своевременно прерывал подсудимого и свидетелей, обращался к присяжным заседателям с разъяснением о том, чтобы при вынесении вердикта они не принимали во внимание высказанные ими сведения, не относящиеся к делу.
Из протокола судебного заседания следует, что в ходе судебного разбирательства защитник и подсудимый, с учетом особенностей данного уголовного дела и предъявленного обвинения, а также положений ст. 47 УПК РФ излагали свои аргументы в защиту подсудимого.
Содержание напутственного слова председательствующего соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ. В нем изложены основные правила оценки доказательств в их совокупности, в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.
При этом в напутственном слове разъяснено, что вердикт может быть основан только на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании. Обращено внимание на поведение сторон в процессе и на то, что не являются доказательствами их ходатайства, заявления, реплики, в том числе в адрес свидетелей, государственного обвинителя, возражения, прения. Специально даны разъяснения о том, что при вынесении вердикта не следует учитывать выступлений сторон в процессе, которые доказательствами не являются.
После произнесения напутственного слова возражений от сторон не поступило, государственный обвинитель не заявил о нарушении председательствующим принципа объективности и беспристрастности при его произнесении.
При таких обстоятельствах доводы апелляционного представления о том, что председательствующий не дал разъяснений по содержанию выступлений подсудимого и его защитника о том, что в суде с участием присяжных заседателей обсуждались вопросы, требующие правовой оценки и иные вопросы, которые не подлежат обсуждению в присутствии присяжных заседателей, нельзя признать состоятельными.
Из протокола судебного заседания следует, что вопросный лист формировался с участием сторон, в том числе государственного обвинителя.
Кроме того, сторона обвинения в соответствии с требованиями ст. 338 УПК РФ вправе была высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов.
Содержание вердикта не свидетельствует о его неясности, противоречивости и не позволяет сделать вывод о его вынесении присяжными заседателями в силу каких-либо воздействий или предубеждений.
Вопреки доводу жалобы потерпевшего о намеренном затягивании судебного разбирательства стороной защиты, злоупотреблении правом и систематическими срывами судебных заседаний по неуважительным причинам ввиду бездействия председательствующего, что привело к роспуску коллегии присяжных заседателей в феврале 2013 года, следует отметить, что председательствующим принимались необходимые меры к рассмотрению дела в разумные сроки.
Вместе с тем в октябре и ноябре 2013 года, как следует из протокола судебного заседания, суд многократно осуществлял попытки дополнительно допросить потерпевшего, однако в судебное заседание он не являлся, по месту жительства отсутствовал и сведений о своем пребывании суду не представил (л.д. 521, 526, 546, 573, 575, 623, 626. Допрос был осуществлен только 24.12.2013 года (л.п. 630). Кроме того, ввиду неявки кого-либо из присяжных заседателей по различным причинам судебное заседание более 20 раз откладывалось, производство по делу трижды приостанавливалось в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 238 УПК РФ в связи с заболеванием подсудимого и его нахождением на стационарном лечении (л.д. 661, 665, 954), по делу были назначены и проведены 7 судебных экспертиз, в том числе психолого-психиатрическая. 17 раз рассмотрение дела откладывалось ввиду неявки защитника, адвоката Пашкова М.Л., в связи с чем судом было вынесено частное определение в адрес квалификационной коллегии адвокатской палаты г. Москвы (т. 14 л.д. 255 - 266). В связи с заявлением присяжного заседателя N 10 о самоотводе судебное следствие 25.02.2013 года на основании ч. 3 ст. 329 УПК РФ было признано недействительным, и председательствующим была сформирована новая коллегия присяжных заседателей, что также повлияло на сроки рассмотрения дела.
Таким образом, нарушений уголовно-процессуального закона, которые могли бы послужить основанием для отмены оправдательного приговора, постановленного на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, по делу не имеется.
Руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия
приговор Верховного Суда Удмуртской Республики от 12 октября 2015 года, постановленный с участием присяжных заседателей в отношении Волкова С.В. оставить без изменения, апелляционное представление государственного обвинителя и апелляционную жалобу потерпевшего Н. - без удовлетворения.
По общим правилам уголовного судопроизводства пересмотр приговора суда первой инстанции в апелляционном порядке подразумевает повторное рассмотрение дела по вопросам как применения норм права, так и достоверности установленных фактических обстоятельств дела (событий преступного деяния и виновности подсудимых).
Вместе с тем уголовно-процессуальное законодательство предусмотрело категорию дел, для которых обсуждение вопросов факта в апелляционной инстанции остается под запретом. К такому виду судебных решений относятся приговоры, постановленные на основании вердикта коллегии присяжных заседателей.
Уголовные дела с участием присяжных заседателей рассматриваются только по ходатайству самих обвиняемых, которым разъясняются особенности данной формы судопроизводства, в том числе и порядок обжалования приговоров, для того, чтобы они могли предвидеть и оценить правовые последствия своего выбора.
Особенности пересмотра приговоров по уголовным делам, рассмотренным с участием коллегии присяжных заседателей, регламентированы ст. 389.27 УПК РФ, согласно которой для отмены или изменения в апелляционном порядке судебных решений, вынесенных с участием присяжных заседателей, необходимо наличие одного из следующих оснований:
- существенное нарушение уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела судом первой инстанции;
- неправильное применение им уголовного закона при квалификации содеянного подсудимым;
Так, оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных, может быть отменен только при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые:
а) ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств в ходе судебного следствия;
б) повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов;
Что касается фактических обстоятельств дела, приведенных в приговоре в соответствии с содержанием решения присяжных заседателей, то они оспариваться сторонами не могут. Такое ограничение обусловлено спецификой данной формы судопроизводства, поскольку закон наделил коллегию присяжных заседателей исключительными полномочиями по признанию доказанными (либо недоказанными) всех фактических обстоятельств дела и принятию решения о виновности или невиновности подсудимого, освободив от обязанности мотивировать свои выводы, оформленные вердиктом.
Помимо общих неустранимых в суде апелляционной инстанции процедурных нарушений, которые могут быть допущены при любой форме судопроизводства и служат основанием отмены приговора суда первой инстанции, законодательно предусмотрен ряд нарушений, которые могут иметь место только в суде с участием присяжных заседателей. К таковым, в частности, относятся; вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных; незаконное воздействие на коллегию присяжных заседателей, допущенное в ходе разбирательства дела иными участниками процесса; ограничение процессуальных прав участников судопроизводства; неясность или противоречивость вердикта; нарушение тайны совещания коллегии присяжных заседателей при вынесении вердикта; не предоставление подсудимому возможности выступить в прениях сторон при обсуждении юридических последствий вердикта; ссылка участников производства в ходе прений сторон на новые обстоятельства, которые не исследовались в судебном заседании с участием коллегии присяжных, а также иные нарушения, которые могли повлиять на характер вынесенного присяжными заседателями вердикта. Так, основанием отмены приговора могут быть нарушения ч. 6 ст. 335 УПК РФ, предписывающей суду разрешать вопросы допустимости доказательств (т.е. их соответствия установленной законодательством процедуре получения) исключительно в отсутствие присяжных заседателей, поскольку рассмотрение данного вопроса при присяжных заседателях может повлиять на объективность содержания вердикта.
Самой распространенной причиной отмены приговоров суда присяжных является неправомерное воздействие на коллегию стороной зашиты с целью сформировать негативное отношение к доказательствам обвинения, к их достаточности и законности.
Как показывает практика, именно подсудимые и их адвокаты зачастую нарушают установленный законом запрет оказывать на присяжных заседателей любое недозволенное воздействие, способное вызвать у них
предубеждение, которое может отрицательно повлиять на беспристрастность коллегии и формирование мнения по делу.
Одним из характерных примеров отмены приговора суда присяжных, с учетом специфики рассмотрения дел данной категории, является апелляционное определение Ростовского областного суда от 19.05.2020, которым отменен приговор Новошахтинского районного суда Ростовской области с участием присяжных заседателей в отношении Б, оправданного по обвинению в убийстве. Одной из причин принятия указанного решения явились нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные при формировании коллегии присяжных по данному делу. Так, присяжные заседатели, вошедшие в состав коллегии и принимавшие участие в голосовании при вынесении вердикта, в ходе формировании скамьи присяжных скрыли факты дружеских отношений между собой, а также знакомства с матерью подсудимого. Помимо этого, апелляционная инстанция установила, что при рассмотрении дела на коллегию присяжных защитником подсудимого неоднократно оказывалось незаконное воздействие, которое выразилось в том, что систематически подвергались сомнению доказательства, признанные судом допустимыми.
Отмена незаконных приговоров судами апелляционной инстанции является одной их гарантий вынесения судебным органом справедливого решения при рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей.
Первая, негласная часть процесса вооружает представителя господствующего класса — прокурора — необходимыми средствами обвинения, резко стесняя средства защиты обвиняемого. Вторая, гласная часть процесса должна создавать представление о равенстве сторон перед беспристрастным судом.
Обратимся к более подробному рассмотрению построения отдельных стадий французского уголовного процесса. По мысли законодателя, их совокупность образует ряд последовательных действий различных агентов власти, направленных на раскрытие и доказательство факта преступления, изобличение и осуждение виновного в нем лица.
Уголовное преследование
Одним из основных принципов построения уголовного процесса по Code d'instruction criminelle является подчеркиваемое всеми авторами отделение функции уголовного преследования от функций расследования и разрешения уголовных дел по существу. Такое отделение объясняется в теории стремлением обеспечить полноту, всесторонность и беспристрастность расследования и разбирательства дел, которые были бы невозможны при объединении этих функций с уголовным преследованием, то есть деятельностью, имеющей обвинительный характер.
Без большой погрешности можно утверждать, что во Франции существует монополия прокурорского преследования.
В самом деле, частного обвинения там не существует. Возбуждение преследования по жалобе потерпевшего для прокуратуры необязательно . Только в том случае, когда потерпевший заявляет о предъявлении гражданского иска, прокурор обязан передать дело для расследования следственному судье. Но и при этом он может сразу дать заключение об отсутствии оснований для возбуждения дела. Практика показывает, что при наличии такого заключения прокурора следственный судья, по общему правилу, не возбуждает дела.
Только по делам, подсудным судам исправительной и простой полиции, потерпевший-истец имеет право непосредственного вызова обвиняемого в суд. Суд обязан в таких случаях выслушать в судебном заседании заключение прокурора.
Закон 1810 года предоставил общему собранию апелляционного суда по докладу одного из его членов право предлагать генеральному прокурору возбудить уголовное преследование. Однако этот закон никогда не имел реального значения, и в течение почти века было лишь несколько случаев использования апелляционным судом указанного в законе права.
Чем руководствуется французский прокурор, возбуждая уголовное преследование или отказываясь от его возбуждения?
Буржуазная теория различает два принципа, на которых может быть построено должностное уголовное преследование. Первый называется принципом законности. Его выражением является обязанность прокурора возбуждать уголовное преследование по каждому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению, независимо от соображений о тех или других затруднениях или неудобствах, могущих быть результатом возбуждения преследования.
Однако с первых же лет действия Уголовно-процессуального кодекса (1808 г.) ряд циркуляров министерства юстиции предписывал чинам прокуратуры возбуждать уголовные дела, особенно по маловажным преступлениям, только в случае действительного и явного нарушения общественного порядка. Вопрос о наличии, или отсутствии такого нарушения решается по усмотрению прокурора, на действия которого по уголовному преследованию могут быть принесены жалобы лишь по начальству в порядке прокурорской подчиненности.
Поэтому следует признать более правильным взгляд, согласно которому французская прокуратура в области возбуждения уголовного преследования действует на основе принципа целесообразности, а не на основе принципа законности .
Естественным практическим следствием этого является та произвольность решений прокуратуры, на которую постоянно • указывалось в литературе. С одной стороны, зачастую возбуждается преследование по пустяковым делам, с другой стороны, прокуратура часто остается пассивной при наличии нарушений, имеющих общественное значение, если возбуждение дела затрагивает интересы лиц, близких к правительству или местной администрации.
Нарекания на пристрастность прокуратуры, располагающей монополией обвинения, весьма многочисленны. Гнейст подчеркивал в 1874 году, что пристрастность французской прокуратуры особенно проявляется в делах о преступлениях в печати против избирательного права и преступлениях должностных
Однако необходимо указать, что закон ограничивает усмотрение прокуратуры моментом возбуждения уголовного преследования. Если же прокуратура приняла решение о возбуждении уголовного преследования и в соответствии с этим направила дело либо следственному судье для производства расследования, либо непосредственно в суд (трибунал исправительной полиции), она не имеет права ни взять назад обвинение, ни прекратить дело. Придя к выводу об отсутствии данных для дальнейшего ведения дела или для поддержания обвинения, чины прокуратуры могут только заявлять о своем мнении судье или суду (conclusions, requisitoire de поп lieu, d'absolution).
Предварительное следствие
Следственный судья, подчиненный дисциплинарному надзору прокурора и апелляционного суда, приступает к следствию по предложению прокурора, с ведома которого он производит главные следственные действия. Он имеет право лично производить обыски и выемки (а также поручать их производство полицейским агентам), назначать меры пресечения, запрещать арестованному сношения с внешним миром
Основными чертами предварительного следствия в течение почти всего XIX в. были: а) Отсутствие состязательности. Следствие производилось опытным следственным судьей; благодаря профессиональной привычке он был склонен в каждом обвиняемом видеть виновного и старался довести его до сознания рядом повторяющихся допросов. В то время как прокурор знакомился с ходом следствия и выдвигал перед следственным судьей свои требования о производстве дополнительных действий, обвиняемый не мог ни присутствовать при совершении следственных действий, ни знакомиться с сущностью собранных против него улик, ни пользоваться помощью защитника.
Он мог только представлять в обвинительную камеру суда свои заявления и возражения против действий следователя в письменном виле.
б) Тайна следствия. Все оно проводилось п£>и закрытых дверях без допущения к ознакомлению с актами обвиняемого и потерпевшего — гражданского истца.
в) Строгая письменность. Каждое действие следственного судьи — допрос, осмотр, обыск — должно подробнейшим образом протоколироваться.
г) Стеснение личной свободы обвиняемого. Обвиняемый рассматривался не как сторона в процессе, а как объект исследования. По общему правилу, при обвинении в тяжком преступлении обвиняемый все время предварительного следствия находился в заключении .
Говоря о предварительном следстбии, мы должны помнить, что, как было указано, выше, при создании Процессуального кодекса 1808 года префекты департаментов (и префект полиции Парижа) получили широкие следственные полномочия. Согласно ст. 10 Процессуального кодекса 1808 года они имеют право расследовать преступления, проступки и нарушения, собирать доказательства и передавать виновных судам. Префекты имеют право поручать производство соответствующих следственных действий подчиненным им агентам полиции. Комиссары полиции, мэры и их помощники, а также полевые и лесные сторожа по делам о нарушениях, а последние и по делам о некоторых проступках составляют ПРОТОКОЛЫ, удостоверяющие наличие проступка или .нарушения. Некоторые из таких протоколов имеют безусловно обязательную силу судебного доказательства. Эти агенты допрашивают свидетелей и имеют право задерживать обвиняемых и препровождать их вместе с протоколами в распоряжение прокурора.
Данные, собранные агентами полиции по делам о проступках и нарушениях, служат достаточным основанием для того, чтобы прокурор направил соответствующее дело в суд исправительной или простой полиции без производства предварительного следствия .
Защита на предварительном следствии
Особенно обострилась борьба за допущение защитника на предварительное следствие в 90-х годах как часть общей борьбы за демократические права граждан.
Несколько скандальных процессов вскрыли явные злоупотребления следственных судей Мировую известность приобрело дело невинно осужденного военным судом капитана Дрейфуса, якобы продавшего Германии военные секреты Франции. В 1896 году в печати были опубликованы данные о том, что обвинение Дрейфуса было заведомо недобросовестно выдвинуто руководством военного министерства. В стране началось возглавляемое писателем Э. Золя общественное движение за пересмотр дела невинно осужденного Дрейфуса.
В разгар этого движения был, наконец, принят закон о допущении защитника к участию на предварительном следствии. Согласно закону 8 декабря 1897 г. защитник может быть допущен после первого допроса обвиняемого. Однако участие его на предварительном следствии весьма ограничено. Он может присутствовать лишь при тех следственных действиях, в которых принимаёт участие обвиняемый, то есть при допросе обвиняемого и при очной ставке его с другими участниками процесса. О назначении каждого такого следственного действия защитник должен быть извещен следственным судьей не позже, чем за 24 часа и может ознакомиться до начала указанного действия с письменными материалами дела. Без разрешения следственного судьи защитник не имеет права задавать вопросов участникам названных следственных действий. Он может получать личные свидания со своим подзащитным для консультаций и составлять от его имени заявления и жалобы на действия следственного судьи.
Защитнику также должны сообщаться важнейшие постановления следственного судьи по вопросу об изменении меры пресечения, окончании следствия и пр.
Таким образом, допущение защитника к участию в предварительном следствии не превратило эту стадию процесса в состязательную. Оно установило только возможность контроля со стороны защитника за соблюдением следственным судьей гарантированных законом прав обвиняемого2.
Как показал опыт, принятие закона 1897 года не оказало сколько-нибудь заметного влияния на усиление реальных гарантий прав обвиняемого в этой стадии процесса.
Предание суду
Предание суду по делам, подсудным суду присяжных, сохранило в самом чистом виде ревизионно-розыскной порядок. Процессуальный кодекс 1808 года создал контроль высшей судебной власти над обвинительной деятельностью прокурора в лице обвинительной камеры апелляционного суда. Таково было ее первоначальное назначение. Впоследствии эта задача постепенно умалилась. Поскольку прокуратура оказалась весьма энергичным органом, в полной мере охраняющим интересы господствующего класса, контрольная деятельность обвинительной камеры ослабела. Камера не стала органом защиты прав обвиняемого, как об этом говорят некоторые французские процессуалисты '.
Следственный судья, находя, что законченное следствие дает основание для предания суду, направляет дело в прокуратуру. Генеральный прокурор при апелляционном суде докладывает дело в 10-дневный срок камере предания суду (chambre de la mise en accusation), являющейся одним из отделений апелляционного суда. Здесь рассмотрение дела происходит в закрытом заседании. Обвиняемый, его защитник и потерпевший, который предъявил гражданский иск, могут только представить в письменном внде свои заявления (ст. ст. 217—225 Кодекса 1808 г.).
Обвинительный акт делится на две части: экспозэ (то есть тисательная часть) и резюмэ (заключительная часть). В первой части должны быть подробно описаны все обстоятельства 1реступления с точным указанием на личность обвиняемого. 3 заключительной части должно быть кратко формулировано обвинение в совершении определенного преступления .
По общему правилу, если обвиняемый предается суду с присяжными, камера предания суду постановляет о его аресте.
Это уменьшает грозящее обвиняемому наказание, но повышает шансы на осуждение, так как суд исправительной полиции состоит из одних постоянных судей без присяжных.
Во всех случаях подсудности дела другому суду, а не ассиз- ному (суду с присяжными), прокуратура дает свое заключение следственному судье, окончившему расследование, и этот последний направляет дело со своим постановлением в суд простой или исправительной полиции. Соответствующий суд обязан принять дело к рассмотрению без особой процедуры предания обвиняемого суду.
Судебное разбирательство
Основными принципами судебного рассмотрения дела являются гласность, устиость и состязательность. Гласность состоит в разбирательстве дел при открытых дверях и в возможности печатать в газетах отчеты о ходе заседаний. Соблюдение устности есть безусловное требование для аосизного суда. Здесь ни одно письменное показание ни в коем случае не может быть оглашено перед присяжными до устного допроса соответствующего лица. Состязательность понимается в том смысле, что обвиняемый должен быть ознакомлен со всеми материалами обвинения и формально имеет возможность защищаться против них. В ассизном суде обязательны назначение защитника и участие прокурора. Соблюдение этих принципов подлежит проверке в кассационном порядке, и их нарушение согласно закону влечет отмену приговора.
Состязательность французского судебного разбирательства, выражающаяся в участии в нем прокурора и обвиняемого с его защитником, отнюдь не означает полного процессуального равенства сторон.
По основному правилу французского процесса в каждом уголовном деле прокуратура считается главной стороной (partie principale), которая предъявляет суду известные требования и домогается их удовлетворения. Эта деятельность прокуратуры обосновывается задачей охраны закона и публичных интересов.
Более широкие полномочия прокурора по сравнению с защитником в стадии судебного разбирательства объясняются во французской процессуальной теории тем, что прокурор является одновременно и обвинителем, и органом надзора за законностью. В этом последнем качестве он имеет ряд преимуществ перед обвиняемым и его защитником. Первым из них является активное участие генерального прокурора апелляционного суда или прокурора, назначенного к выступлению по данному делу в ассиз- ном суде, в составлении совместно с президентом суда списка свидетелей и экспертов, вызываемых к судебному разбиратель-. • ству. Допрос этих лиц производится в порядке, указанном прокурором .
Вторым преимуществом прокурора являлся особый порядок >гачала судебного следствия в ассизном суде. Здесь после оглашения определения о предании суду и обвинительного акта прокурор имел право произнести вступительную речь (expose) с из- ожением обстоятельств дела. Эта вступительная речь прокурора 1ало-помалу вышла из употребления ввиду постоянных нарека- щй на то, что она являлась настоящей обвинительной речью, фоизнесенной еще до рассмотрения доказательств и отличав-
шейся резкостью и преувеличениями Однако по делам очень сложным по сущности обвинения и числу подсудимых вступительная речь иногда произносится.
Третьим преимуществом прокурора является право непосредственного допроса свидетелей и экспертов, тогда как подсудимый и его защитник задают им все вопросы через председателя президента.
Особенно резко выступает преимущество прокурора как стража законности в том, что он, считая показания какого-либо свидетеля заведомо ложными, имеет право тут же обратиться к президенту с предложением об аресте свидетеля. В случае отказа президента сделать соответствующее распоряжение прокурор имеет право, действуя как в случае flagrant delit, подвергнуть такого свидетеля временному аресту для привода (mandat d'amener).
Наконец, прокурор имеет право допрашивать подсудимого, который, хотя формально и является стороной, обязан отвечать на вопросы противной стороны.
Французская форма построения судебного разбирательства, в отличие от английской, состоит в резком отделении поверки судом доказательств по делу от прений сторон.
Вторым весьма существенным отличием французского судебного следствия от английского состязательного следствия является подробный допрос подсудимого, производимый президентом. Только после него допрос ведут стороны.
Такое построение судебного разбирательства на практике превращает председателя во второго обвинителя, имеющего в то же время возможность произвольного сокращения прав защиты. Пристрастность французских председателей, их резко обвинительная тенденция не раз отмечались в процессуальной литературе .
Ввиду такой активности председателя в судебном следствии участие в нем прокурора обычно бывает более пассивным.
Прокуратура как бы сберегает свои силы для заключительных прений, которые можно считать важнейшим моментом ее деятельности в ассизном суде
Близкие к этой характеристике описания обвинительных приемов французской прокуратуры дают и специалисты по уголовному процессу. Мы находим их у английского автора Сти- фена, у немецкого процессуалиста Миттермайера, у наших соотечественников Владимирова, Муравьева, Кони .
Характеристика защитительной речи во французском суде присяжных во многом совпадает с приведенной выше характери- ! стикой речи прокурора. Господствующие в этой речи театральность и громкие фразы вошли в поговорку. На речь защитника во Франции смотрят, как на произведение искусства. Бурное цветистое красноречие, блеск цитат и пафос нередко заменяют здесь деловой анализ обстоятельств дела, а вместо подкрепления выводов фактами, приведенными в логическую систему, защитник часто стремится загипнотизировать присяжных, возбуждая их чувства.
Во французской судебной практике нередко отмечались случаи крайне резкого тона защитника в отношении прокурора и взаимных перебранок сторон.
После речей сторон могут быть допущены реплики прокурора и гражданского истца, но закон требует, чтобы последнее слово было обязательно предоставлено обвиняемому или его защитнику (ст. 335 кодекса 1808 г.). Отказ в предоставлении этого последнего слова защите является безусловным основанием к отмене приговора.
В судебной практике принято, чтобы после реплики защитника президент ассизного суда обратился к подсудимому с вопросом, не желдет ли он дополнить чем-либо защиту.
Соблюдение основных предписанных законом процессуальных форм должно быть отмечено в протоколе судебного заседания.
Смотрите также:
Революция во Франции в отличие от Значение Французской революции XVIII в. не ограничивается.
Читайте также: