Судебная практика и ее роль в применении норм налогового законодательства

Обновлено: 18.05.2024

Суд пояснил, что принятые после начала реализации регионального инвестиционного проекта поправки в законодательство о налогах и сборах не могут применяться с обратной силой к длящимся отношениям, связанным с осуществлением инвестиций, если это ухудшает положение налогоплательщиков-инвесторов

По мнению одного эксперта, определение Верховного Суда, вынесенное в пользу налогоплательщика, можно признать знаковым, развивающим налоговое право и арбитражный процесс. Другая отметила, что лишение инвестора льготы в полном объеме противоречит смыслу заключения инвестиционного соглашения, поскольку налогоплательщик со своей стороны выполнил обязательства в полном объеме и вправе рассчитывать на получение поддержки со стороны государства.

24 ноября Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ вынесла Определение № 310-ЭС21-11695 по делу № А14-65/2020 о признании недействительным решения налогового органа в части доначисления налога на имущество организаций, в котором рассмотрела вопрос о влиянии изменения налогового законодательства на длящиеся отношения между участниками инвестпроекта.

Решение о доначислении налога на имущество организаций

Стоимость введенных основных средств по инвестпроекту на момент ввода в эксплуатацию производственных мощностей в 2013 г. составила 4,2 млрд руб., из которых стоимость основных средств, приходящихся на движимое имущество, составила 3,1 млрд руб. и 1,1 млрд руб. – на недвижимое. Налоговая база по налогу на имущество организаций, определенная исходя из стоимости объектов недвижимости за 2013 г., составила более 3,8 млрд руб.

В октябре 2019 г. УФНС по Воронежской области частично удовлетворило апелляционную жалобу общества на решение инспекции, а именно отменило его в части начисления пени и штрафа. Не согласившись с результатами налоговой проверки, общество обратилось в арбитражный суд с заявлением, в котором просило признать решение налогового органа от 28 июня 2019 г. недействительным в части доначисления налога на имущество организаций в размере 152 млн руб.

Суды согласились с позицией налогового органа

Первая инстанция отказала в удовлетворении заявления общества. Апелляция и суд округа поддержали данное решение. Суды согласились с доводами налогового органа и исходили из того, что в силу положений ст. 1 Закона № 62-ОЗ пониженный размер ставки налога на имущество для организаций, реализующих особо значимые инвестиционные проекты, определяется в зависимости от того, какую процентную величину стоимость введенных налогоплательщиком основных средств по инвестиционному проекту составляет от налогооблагаемой базы.

Как отметили суды, поправками 29 ноября 2012 г. в п. 4 ст. 374 НК РФ внесены изменения, в силу которых движимое имущество, принятое с 1 января 2013 г. на учет в качестве основных средств, не признается объектом налогообложения, и его стоимость не включается в налогооблагаемую базу. С учетом изменения правового регулирования и исключения объектов движимого имущества из состава объектов налогообложения соответствующим образом должен изменяться и расчет величин, с которыми ст. 1 Закона № 62-ОЗ связывает определение размера пониженной ставки налога.

В связи с этим суды пришли к выводу о неправомерности применения обществом пониженной ставки налога 0,2%, признав правильным расчет инспекции, основанный на сопоставлении стоимости введенных объектов недвижимости и среднегодовой стоимости недвижимых основных средств налогоплательщика за 2013 г., исходя из которого применимая ставка налога составляет 1,6%.

В подтверждение правильности позиции инспекции суды сослались на полученные в ходе налоговой проверки письма Воронежской областной Думы, Департамента финансов и Департамента экономического развития Воронежской области, в которых признано целесообразным, чтобы в расчет ставки налога на имущество организаций, предусмотренной ст. 1 Закона № 62-ОЗ, включалась стоимость введенных основных средств по инвестиционному проекту.

Верховный Суд разъяснил о праве получения налоговой льготы

Суд пояснил, что если кадастровая стоимость объекта уже установлена, то ее целесообразно применять для целей налогообложения, даже если субъект РФ еще не перешел на соответствующую форму расчета налога на имущество физлиц

Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС напомнила, что согласно п. 1–3 ст. 3 НК законодательство о налогах и сборах основывается на признании всеобщности и равенства налогообложения, недопустимости дискриминационного налогообложения. Налоги должны иметь экономическое основание и не могут быть произвольными, отметил Суд.

Суд счел, что применение пониженной ставки возможно в отношении завершенных капиталовложений, отражающихся в бухучете по окончании строительства, а не затрат налогоплательщика, формирующих незавершенное строительство

При этом Верховный Суд подчеркнул, что при предоставлении налоговых льгот должен быть обеспечен равный подход – условия применения льгот должны толковаться и применяться таким образом, чтобы дифференциация прав налогоплательщиков осуществлялась по объективным и разумным критериям, отвечающим цели соответствующих законоположений.

ВС указал, что ожидания налогоплательщиков-инвесторов относительно налоговой выгоды, которая может быть получена ими по окончании реализации инвестиционного проекта в результате применения соответствующих льгот, формируются на момент начала осуществления инвестиций. В связи с этим равенство прав инвесторов по общему правилу достигается при применении одинаковых условий предоставления льгот к налогоплательщикам, которые приступили к осуществлению инвестиций и реализовали инвестиционный проект в надлежащие сроки.

Принятые после начала реализации инвестиционного проекта акты законодательства о налогах и сборах в силу п. 1 ст. 3 и п. 2 ст. 5 НК по общему правилу не могут применяться с обратной силой к длящимся отношениям, связанным с осуществлением инвестиций, если это ухудшает положение налогоплательщиков-инвесторов, в том числе в сравнении с иными субъектами инвестиционной деятельности, а именно исключает возможность применения льготы или уменьшает величину налоговой выгоды, извлекаемой инвестором из ее применения.

ВС отметил, что иной подход не отвечал бы обязанностям государства, связанным с обеспечением стабильности прав субъектов инвестиционной деятельности, равных прав при осуществлении инвестиционной деятельности и защитой инвестиций, закрепленным, в частности, в п. 1 ст. 14 и п. 1 ст. 15 Закона об инвестиционной деятельности в РСФСР, ч. 1 ст. 15 Закона об инвестиционной деятельности в РФ. Он добавил, что данную правовую позицию подтверждает п. 8 Обзора практики разрешения судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов, утвержденного 12 июля 2017 г., который в полной мере применим к российским инвесторам.

Верховный Суд не согласился со ссылкой судов на мнение органов власти Воронежской области о целесообразности примененного налоговым органом подхода к расчету показателей, используемых при определении ставки налога. Он указал, что акты толкования, принятые органами публичной власти, в том числе выраженные в рекомендациях и письмах, не относятся к числу нормативных правовых актов, которые применяются при рассмотрении дела в соответствии со ст. 13 АПК РФ. Во всяком случае, применительно к подп. 2 п. 1 ст. 6 НК письменные разъяснения по вопросам применения законодательства субъектов РФ о налогах и сборах не могут отменять или ограничивать права налогоплательщиков.

ВС учел то обстоятельство, что из материалов дела не следует, что ограничение права налогоплательщика-инвестора на применение пониженной ставки налога в рассматриваемой ситуации преследовало законную цель, продиктованную в том числе ненадлежащим поведением самого инвестора, причинами объективного и разумного характера, связанными с существом льготы. Суд добавил, что из установленных судами обстоятельств также не вытекает, что имущественная сфера инвестора, не получившего возможность реализовать право на льготу в результате принятия оспариваемого решения инспекции, будет восстановлена иным способом, исключающим ухудшение его положения, например за счет предоставления бюджетных субсидий, государственной помощи в иных законодательно предусмотренных формах.

Таким образом, Верховный Суд посчитал, что в данной ситуации само по себе изменение федерального законодательства, повлекшее опосредованным путем изменение условий, необходимых для применения ставки налога 0,2%, предусмотренной ст. 1 Закона № 62-ОЗ, не могло служить безусловным основанием для отказа в применении пониженной ставки налога для инвестора и для доначисления налога к уплате в несоизмеримо большем размере – свыше 152 млн руб.

Вместе с тем Суд обратил внимание, что инвестор не вправе получить налоговую выгоду одновременно как за счет применения пониженной ставки налога, предусмотренной региональным законодательством, так и за счет изменений, внесенных на уровне федерального законодательства.

В связи с этим ВС указал, что при определении того, ухудшено ли положение инвестора в результате изменения редакции п. 4 ст. 374 НК, и для определения окончательного размера налога, подлежащего уплате в бюджет по итогам реализации инвестиционного проекта, должна быть принята во внимание налоговая выгода, которая получена обществом в связи с исключением вновь созданного движимого имущества из объекта налогообложения.

Таким образом, Судебная коллегия ВС отменила обжалуемые судебные акты, а дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции. При этом ВС подчеркнул, что при новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенную в настоящем определении правовую позицию, установить размер налоговой выгоды, на получение которой общество имеет право претендовать по результатам реализации инвестиционного проекта, принять законный и обоснованный судебный акт.

Комментарии экспертов

Константин Сасов заметил, что ВС признал существенным нарушением норм материального и процессуального права игнорирование следующих позиций:

1. Изменения налогового законодательства, ухудшающие права налогоплательщика, не должны применяться с обратной силой к добросовестному инвестору;

2. Акты толкования, принятые органами публичной власти, в том числе выраженные в рекомендациях и письмах, не являются обязательными для арбитражного суда, поскольку не относятся к числу нормативных правовых актов, которые применяются при рассмотрении дела. Письменные разъяснения по вопросам применения законодательства субъектов РФ о налогах и сборах не могут отменять или ограничивать права налогоплательщиков;

3. Судам следует оценить изменения налогового законодательства с точки зрения того, ухудшено ли положение инвестора, и определить окончательный размер налога, подлежащего уплате в бюджет по итогам реализации инвестиционного проекта с учетом полученной налоговой выгоды (реальный размер налоговых обязательств).

Валерия Чадина полагает, что определение ВС по рассматриваемому делу является подтверждением того, что в настоящее время проявляется повышенное внимание к обеспечению стабильности регулирования для инвесторов, поскольку в результате формального применения к компаниям налогового законодательства налогоплательщики порой не могут воспользоваться инвестиционными налоговыми льготами даже при условии действительного осуществления капитальных вложений.

В последнее время в Российской Федерации большое значение в регулировании налогообложения приобрели решения органов конституционной юстиции, прежде всего Конституционного Суда РФ.

Рассматривая жалобы и заявления граждан, предприятий, государственных органов, КС РФ толкует конституционные нормы, дает конституционное толкование нормативных актов (придает нормативным актам конституционный смысл), интерпретирует общие принципы права. В результате этого модернизируются представления о юридическом содержании конституционной формы. Конституционный Суд РФ не изменяет словесной формы статей Конституции РФ, а толкует их, уточняет их смысл.

Можно сказать, что КС РФ занимается правотворчеством особого Рода. Сформулированные им правовые нормы имеют особую форму, которая называется правовая позиция КС РФ.

Правовая позиция КС РФ – это прецедент толкования конституционной нормы, выраженный в мотивированной части постановления КС РФ.

Эти решения ограничивают усмотрение законодательного органа, поскольку юридическая сила постановления КС РФ о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта (ч. 2 ст. 79 Закона о Конституционном Суде). Ряд выраженных КС РФ правовых позиций трансформируется законодателем в нормы законов.

Для всех судов правовые позиции как часть решения КС РФ имеют преюдициальную силу. Суды общей юрисдикции и арбитражные суды обязаны применять сложившиеся в практике КС РФ правовые позиции.

Так, если КС РФ на основе сложившейся правовой позиции о содержании статьи Конституции РФ признал норму конкретного закона о налоге не действующей как противоречащую Конституции РФ, то суды не могут опираться на нормы, содержащиеся в других законах, но аналогичные по содержанию отмененной норме.

Решения КС РФ и выраженные в них правовые позиции обязательны и для самого КС РФ. Он связан системой аргументации, интерпретацией конституционных норм и принципов, выраженных в предыдущих постановлениях КС РФ.

Изменение правовой позиции КС РФ возможно, однако это допустимо в исключительных случаях и с соблюдением особой, усложненной процедуры.

Правовые позиции КС РФ в отношении проблем налогообложения выражены в особой форме. Конституционный Суд РФ в ходе рассмотрения дел о проверке конституционности нормативных актов о налогах и сборах толкует конституционные нормы и формулирует основные принципы налогообложения и сборов. В случае, если нормативные акты о налогах и сборах противоречат этим принципам, КС РФ объявляет эти акты не соответствующими Конституции РФ.

Поэтому изучение правовых позиций КС РФ по вопросам налогообложения и сборов в основном состоит в изучении сформулированных в постановлениях КС РФ основных принципов налогообложения и сборов, определении их содержания, сфер и способов применения.

Уяснение смысла тех или иных положений НК РФ, правильное их применение невозможно без изучения правовых позиций КС РФ по вопросам налогообложения и сборов.

Вопрос о судебной практике как источнике права является дискуссионным. Однако нельзя не признать, что решения высших судебных органов – Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ имеют самое непосредственное влияние на практику применения нормативных актов о налогах и сборах. Высший Арбитражный суд в настоящее время упразднен в 2014 году, в связи с этим изменилась структура Верховного суда, который стал единственным высшим судебным органом. Однако те акты, которые были приняты ВАС до упразднения еще имеют свою значимость в системе источников налогового права.

Конституция РФ установила, что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд. Конституция РФ не исключает возможности проверки судами общей юрисдикции и арбитражными судами соответствия нормативных актов ниже уровня федерального закона иному, имеющему большую силу акту. Причем такой контроль может проводиться как при рассмотрении конкретного дела, так и вне связи с его рассмотрением.

Осуществляя эти полномочия, Верховный Суд РФ рассматривает жалобы граждан и государственных органов о признании недействительными и не подлежащими применению нормативных актов, принятых с нарушением законов, или других актов большей юридической силы. Предметом проверки становятся постановления Правительства РФ, нормативные акты министерств и ведомств.

Решение Верховного Суда РФ об отмене того или иного нормативного акта порождает новые права и обязанности участников налоговых отношений, и только в этом смысле такое решение является нормотворческим. Однако суд не создает новой нормы права, не определяет правила, подлежащие исполнению. Вместо отмененного акта начинают действовать иные нормы, а в случае если образуется пробел в регулировании, отношения строятся исходя непосредственно из норм Конституции РФ. Поэтому о нормотворческой деятельности Верховного Суда РФ можно говорить с долей условности.

Другое проявление деятельности высших судебных органов в сфере налогового права – это издание обзоров судебной и судебно-арбитражной практики. Право Верховного Суда РФ давать разъяснения по вопросам судебной практики закреплено в Конституции РФ (ст. 126). Давая такие разъяснения, Верховный Суд РФ конкретизирует положения законодательства о налогах и сборах, восполняя пробелы правового регулирования, там самым фактически осуществляет толкование норм налогового права. Сформулированные в результате правила обладают признаками правовой нормы и являются общеобязательными для применения всех участников налоговых правоотношений. Рассматривая конкретное дело, судебные инстанции истолковывают норму права применительно к конкретному спору, и зачастую подобное толкование порождает новое понимание воли законодателя, направленной на регулирование общественных отношений.

Ранее до 2014 года Пленум ВАС РФ рассматривал материалы изучения и обобщения практики применения законов и других правовых актов арбитражными судами и давал разъяснения по вопросам судебной практики, которые обязательны для арбитражных судов. Президиум ВАС РФ рассматривал отдельные вопросы судебной практики и о результатах информировал нижестоящие арбитражные суды.

Отдельно следует отметить, что российская правовая система испытывает все более активное влияние решений, выносимых Европейским Судом по правам человека на решения, выносимые Верховным Судом РФ.

Необходимо учитывать, что информационные письма не являются источниками права, на них нельзя ссылаться в качестве обоснования прав, обязанностей и ответственности спорящих сторон. Однако содержащаяся в них информация, безусловно, является авторитетной, выражающей правоприменительную политику высшей судебной инстанции.

Решение о доначислении налога на имущество организаций

Суды согласились с позицией налогового органа

Верховный Суд разъяснил о праве получения налоговой льготы

Комментарии экспертов

В работе рассмотрены существующие в теории подходы к определению понятия судебного прецедента, проведено сравнение значения прецедента и судебного правотворчества вообще в странах общего права и в России. Дается оценка тенденции к расширению правотворческих полномочий судов в современной России за счет создания Конституционного суда и фактического внедрения прецедентной системы в арбитражном судопроизводстве. На конкретных примерах иллюстрируется влияние судебной практики на формирование налогового права за рубежом и в России. По итогам анализа даются некоторые предложения по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики в целях повышения степени определенности отечественного налогового права.

Какого-либо общепринятого определения судебного прецедента и понимания роли судебной практики в формировании права не существует, как, впрочем, не существует и общепринятого понимания того, что представляет собой само право. Даже у юристов, являющихся представителями одной правовой семьи (романо-германской или общего права), а то и одной правовой системы (французской, российской, английской, американской и др.), когда речь идет о прецеденте применительно к этой правовой семье или системе, мнения могут различаться.

Конечно, если исходить из такого широкого понимания прецедента, можно утверждать, что прецедент присущ как общему, так и романо-германскому праву.

В юрисдикциях как романо-германского, так и общего права суды применяют законодательно установленные правила, хотя и с существенными различиями в части процедуры. Применение судами законодательства предполагает его толкование, как правило, с конкретизацией общих предписаний, а иногда и заполнение пробелов в ситуациях, которых законодатель изначально не касался.

Давая ответы на спорные вопросы при решении конкретных дел, суды помимо решения спора создают важный побочный продукт — правила для решения будущих дел. Судебные решения, содержащие указанное толкование, приобретают порой такой авторитет, что фактически замещают сами положения законодательства. И именно в правовых системах, относящихся к общему праву, судебные решения, которыми надлежит руководствоваться при решении будущих дел, официально именуются прецедентами (precedents). Такие решения содержат правила и принципы, обладающие не меньшим авторитетом, чем устанавливаемые законодательным актом. Таким образом, право создается не только законодателем, но и судами [4] .

Английские авторы [5] подчеркивают, что ключевой особенностью английского права является то, что его содержание выясняется через наблюдение за последовательным решением ряда конкретных дел по конкретной теме. Поскольку юристы держат в центре внимания судебную практику, для выработки принципов необходимо, чтобы заинтересованные лица обращались в суд. Ученые и практики могут рассуждать о выработке правовых принципов, но для их установления требуются судебные решения по возникающим в реальной жизни вопросам. И судьи при решении каждого дела в той или иной степени руководствуются принципами, установленными при решении более ранних дел.

Эти замечания справедливы не только для Англии, но и для других юрисдикций общего права.

Установившийся в общем праве принцип следования прецедентам известен как stare decisis. По общему правилу предполагается, что судьи будут следовать принятым ранее решениям, не столько во избежание приложения лишних усилий на выработку новых решений старых проблем всякий раз, когда таковые возникают, сколько ради обеспечения единообразия и предсказуемости при отправлении правосудия [6] .

Что же касается романо-германского права, всякое судебное решение теоретически основывается на законе, а доктрина судебного прецедента не применяется [7] . В ряде стран романо-германского права, в частности во Франции, официальная точка зрения такова, что суды не создают, а лишь применяют право. Указанная точка зрения объясняется прямолинейным пониманием идеи разделения властей: задача законодателя — создавать право, а задача судов — честно применять созданное законодателем право, тогда как создание права судами означало бы узурпацию законодательной функции, на которую суды не имеют легитимных притязаний [8] .

Однако практика зачастую отступает от теории. Каким бы всеобъемлющим ни казалось принятое законодательство, многие его положения из-за своей абстрактности остаются слишком неопределенными до тех пор, пока не будут истолкованы и применены судами к конкретным ситуациям [11] .

Широко известный пример — деликтное право в той же Франции, законодательную часть которого составляют пять коротких статей Гражданского кодекса (1382–1386) [12] . Формально деликтное право сосредоточено в этих статьях, и судебное решение будет юридически неполноценным без ссылки хотя бы на одну из них как на основание решения. Однако существует обширная судебная практика толкования и применения этих статей, и стало обычным делом ссылаться на относящиеся к ним дела для содействия судам в решении последующих дел, даже если в самих судебных решениях более ранние дела не упоминаются. Таким образом, французское деликтное право, пусть не по форме, но по сути, частично создано судьями [13] .

Более того, законодатель не может предвидеть все ситуации, по поводу которых будут возникать споры, решаемые в судебном порядке. Пробелы законодательства должны заполняться и заполняются судебными решениями, поскольку суд вряд ли откажется рассматривать дело лишь на том основании, что ему не были заранее даны ответы на представленные на его рассмотрение вопросы. Судебные решения в отношении непредвиденных законодательством ситуаций, придающие определенный смысл недостаточно четким законодательным положениям, публикуются в специальных сборниках в большинстве стран романо-германского права, и на такие решения ссылаются стороны и полагаются судьи. Эти решения не рассматриваются как обязательные в том смысле, что судьи юридически обязаны им следовать, но в то же время не предаются забвению и не игнорируются. На практике они могут оказывать почти такое же влияние, как содержащие толкование закона решения в странах, которые формально следуют доктрине stare decisis [14] .

Законодательство же в странах общего права в целом имеет более ограниченную сферу применения, чем в странах романо-германского права. Оно не претендует на урегулирование всех возможных случаев, и обширные сферы регулируются исключительно или в основном правом, созданным судьями.

К сферам, не имеющим никакой законодательной основы, относятся, например, договор, деликт (tort), доверительная собственность (trusts), движимое имущество (personal property). Хотя вмешательство законодателя имело место во всех указанных сферах, основой их правового регулирования в большинстве юрисдикций общего права законодательство до сих пор не стало. Основным источником права в этих сферах остается судебная практика [20] .

В юрисдикциях общего права законодательные органы во многих случаях действуют исходя из посылки, что статуты будут толковаться в соответствии с ранее сложившейся судебной практикой и обычаями, и потому могут оставлять в тексте некоторые недосказанности. Например, в большинстве штатов США уголовные статуты представляют собой прежде всего учтенную и сведенную в форме законодательных актов судебную практику, сложившуюся ранее, которая остается актуальной для толкования этих статутов. В современных статутах законодатель зачастую не определяет те или иные термины и не объясняет тонкие различия, предполагая, что соответствующие объяснения содержатся в судебной практике. Поэтому даже в настоящее время на юридических факультетах американских вузов преподается судебная практика по уголовным делам, которая была актуальна в Англии в 1789 г., так как соответствующие познания необходимы для толкования и точного понимания смысла выражений современного уголовного статута [21] .

Что же касается налогового права, в его формировании демократическое общество основную роль отводит законодательной власти. Принципиально важно, чтобы согласие на установление налога давалось представителями налогоплательщиков в парламенте, и это рассматривается как гарантия против произвольного установления налогов.

Всякий налог должен устанавливаться в соответствии с законом. Вообще, на Западе на протяжении веков значительная часть политических движений основывалась на стремлении ограничить произвол власти в установлении налогов. Возникновение парламентской формы правления в Британии во многом объясняется стремлением ограничить фискальные возможности монарха. В XVII в. было признано, что исключительное право законодательной инициативы в отношении фискальных законов принадлежит палате общин — избираемой нижней палате [22] . Война за независимость США началась как протест против установления Британией налогов для американских колоний без согласия их избираемых законодательных собраний. С распространением демократической формы правления фискальные полномочия сосредоточились в руках законодательной власти [23] .

В большинстве стран применение налогового законодательства относится к компетенции исполнительной власти, и потому в первую очередь она же занимается его толкованием и издает инструкции, постановления, циркуляры и общие правила. Разумеется, издаваемые исполнительной властью акты должны соответствовать законодательству. Проверкой соответствия ведомственных актов законодательству занимаются независимые суды [25] .

Налогообложение — область, в которой огромный объем законодательных и ведомственных актов принят в странах как романо-германского, так и общего права. Причем наиболее подробные и тщательно проработанные законодательные положения приняты именно в странах общего права — США, Канаде, Австралии [26] .

Конечно, к настоящему времени подход судов к толкованию налогового законодательства в Великобритании и ряде ее бывших колоний существенно изменился, что можно объяснить ростом масштабов ухода от налогообложения.

Вообще, в борьбе с уходом от налогообложения суды в тех странах общего и романо-германского права, где эта проблема более актуальна, стали играть существенную роль, и как раз здесь можно наблюдать огромное количество весьма разнообразных прецедентов в налоговом праве. Суды различных юрисдикций заняты не только применением общих и специальных норм закона, направленных против ухода от налогообложения [30] , при наличии таковых, но и выработкой и применением собственных подходов к определению того, что является уходом от налогообложения, как в отсутствие, так и при наличии норм закона, направленных на борьбу с этим явлением. Как провести границу между допустимой налоговой оптимизацией и подлежащим пресечению уходом от налогообложения? И где при этом должна проходить граница между сферами компетенции законодательной и судебной власти? Подходы судов разных стран к решению этих вопросов могут существенно различаться.

1.2. Доктрина stare decisis в общем праве

Как утверждают представители позитивизма в праве, обязательная сила правовых норм объясняется тем, что их соблюдение обеспечивается возможностью применения санкций со стороны некоторого властного источника. X. Кельзен в процессе развития своей так называемой чистой теории права неоднократно подчеркивал, что в отличие от морали, которая лишь допускает поведение, соответствующее ее нормам, и осуждает поведение, не соответствующее им, право представляет собой принудительный порядок, который стремится устанавливать санкции за поведение, противоречащее его нормам [32] .

С этой точки зрения прецедент трудно признать источником права, поскольку обязанность судей следовать ему не подкреплена какими-либо санкциями. Более того, такие санкции даже теоретически нельзя установить, поскольку вопрос о необходимости применения прецедента в деле часто не имеет объективного решения. Это связано с отмеченными выше сложностями определения условий и пределов действия нормы, изложенной в прецедентном решении, и установления степени сходства и отличия значимых обстоятельств разных дел. Поэтому для классического юридического позитивиста идея связывания прецедентами тех, кто будет выносить решения в будущем, вразумительна лишь при наличии оговоренной санкции, которая должна применяться к выносящим решения лицам, пренебрегающим прецедентами. В отсутствие такой санкции остается непонятным, как можно говорить, что одно решение уполномочивает принять другое [33] .

Тем не менее в работах юристов-теоретиков из стран общего права часто встречается деление прецедентов на виды по степени их обязательности.

Суд может вынести принципиально отличное решение, отказавшись следовать более раннему решению по аналогичному делу (overrule), если оно вынесено этим же (но никак не вышестоящим) судом, если сочтет, что это более раннее решение оказалось настолько ошибочным или неразумным, что не может применяться в текущий момент или в будущем. Например, Верховный суд США многократно отказывался следовать собственным ранее вынесенным решениям. Во многих случаях резкая смена позиции Верховного суда происходила в области конституционного права, где простая законодательная корректировка ошибочного судебного толкования конституции невозможна и единственной альтернативой остается чрезвычайно медленный, сложный и затратный процесс внесения поправок в конституцию. Полномочия судов принимать решения, идущие вразрез с принятыми ранее, распространяются также на области основанного на статутах и чисто судейского (созданного судьями) права — области, где внесение требуемых изменений равным образом может обеспечить и акт законодательной власти. Даже в Соединенном Королевстве, где отсутствует конституция в форме конкретного акта первостепенной значимости и где традиционно следуют значительно более строгой доктрине stare decisis, чем в США, палата лордов в качестве суда последней инстанции иногда отступала от прецедентов [37] .

Относительно практики палаты лордов как суда последней инстанции уточним следующее. В середине XIX в. палата лордов выработала практику, в соответствии с которой связывала себя собственными решениями. Эта связанность была подтверждена в деле London Tramways Со v London County Council (1898): решения высших апелляционных судов должны быть окончательными в общественных интересах, чтобы обеспечивать правовую определенность и окончание судебного спора [38] .

Однако в 1966 г. лорд-канцлер сделал торжественное заявление (Practice Statement), рассматриваемое как судебный прецедент, из которого следует, что палата лордов уполномочила себя отступать от этого правила в интересах правосудия.

«Их Светлости рассматривают использование прецедента как необходимое основание для определения содержания права (what is the law) и его применения к отдельным случаям. Оно обеспечивает по крайней мере некоторую степень определенности, на которую люди могут полагаться при ведении своих дел, а также основу для упорядоченного развития правовых норм.

Их Светлости тем не менее признают, что слишком жесткая приверженность прецеденту может приводить к несправедливости в том или ином конкретном деле, а также неоправданно ограничивать надлежащее развитие права. Поэтому они предлагают изменить свою нынешнюю практику и, рассматривая прежние решения этой палаты как по общему правилу обязательные, отступать от прежнего решения, когда это представляется правильным.

Читайте также:

Судебная практика и ее роль в применении норм налогового законодательства

Решение о доначислении налога на имущество организаций

Суды согласились с позицией налогового органа

Верховный Суд разъяснил о праве получения налоговой льготы

Комментарии экспертов

Решение о доначислении налога на имущество организаций

Суды согласились с позицией налогового органа

Верховный Суд разъяснил о праве получения налоговой льготы

Комментарии экспертов

Оглавление