Налог на духовенство на руси
Обновлено: 04.07.2024
Пётр I известен как царь-реформатор, прорубивший окно в Европу, и как отец-основатель российского флота. Но мало кто знает, что император также обладал недюжинной фантазией в области налогообложения подданных.
Налог на бани
Можно подумать, что Пётр I не очень-то жаловал чистоплотных людей. Иначе как можно объяснить тот факт, что в 1704 году он ввёл налог на бани? Плата за печные и банные трубы существовала ещё в Киевской Руси, однако при Петре I, в 1704 году, она превратилась в полноценный государственный налог на бани.
Бояре, думные люди и крупные купцы должны были платить с домашних бань по 3 рубля в год (на копейку в те годы можно было купить курицу), простые дворяне и купцы, рядовые чиновники и священники — по 1 рублю, крестьяне, солдаты, казаки и ямщики — по 5 алтын (15 копеек). Строительство новых бань без предварительного разрешения государства облагалось штрафом в 50 рублей.
Сбор с домовых бань отменили в 1775 году в царствование Екатерины II.
Налог на бороды
На банях царь не остановился. После возвращения из поездки в Европу Пётр I решил приобщать людей к европейской культуре, в частности менять их внешний вид на европейский манер. Так, в 1705 году царь ввёл налог на бороды. Размер платы зависел от сословия: ношение бороды стоило крупным купцам 100 рублей в год, дворянам, средним и мелким купцам, чиновникам и ремесленникам — 60 рублей в год, а ямщикам и извозчикам — 30 рублей. Все жители Москвы независимо от сословия должны были платить за бороду 30 рублей в год. Не облагались налогом только священники. Крестьяне могли бесплатно носить бороду в деревне, но при въезде в город с них взималась плата — 2 деньги (1 копейка).
Заплатившие налог получали своего рода квитанцию об оплате: специальный бородовой знак — медный жетон.
Правила не стояли на месте, и в 1715 году произошла налоговая унификация — для облагаемых налогом сословий установили единую ставку: 50 рублей в год. Налог в 1772 году отменила Екатерина II. При этом императрица запретила носить бороды государственным чиновникам, военным и придворным.
Налог на цвет глаз в Башкирии
В 1704 году прибыльщики Петра I (лица, ответственные за сбор налогов) объявили жителям Уфимского уезда о введении новых податей. Самым необычным было введение особого налога на цвет глаз.
По максимальному тарифу платили обладатели голубых глаз — 13 алтын (39 копеек) в год, в то же время кареглазые жители уезда вносили в казну всего 2 алтына (6 копеек). Объяснить налог можно стремлением в то время ограничить число переселенцев из центра страны (коренные башкиры преимущественно были кареглазыми, среди них намного реже встречались голубоглазые люди).
Правда, о введении налога известно только из коллективных жалоб башкир. Документального подтверждения указа не существует, в Полном собрании законов Российской империи его нет.
Налог на соль
У налога на соль в России богатая история. Система получения дохода с этого продукта много раз менялась. Производством соли занимались как казённые солеварни, так и частные, платившие пошлины (известны, например, солепромышленники Строгановы). Правом беспошлинного варения соли пользовались монастыри.
В 1862 году государство установило акциз на соль. Ставка акциза колебалась в зависимости от местности от 8 до 30 копеек за пуд. Разный размер этого косвенного налога был призван поддержать производство соли в ряде регионов.
Акциз подвергся значительной критике в обществе. В рационе народа было много растительной пищи, основным спутником которой в то время была соль. Кроме того, этот продукт использовали и как консервант. Также соль использовали в скотоводстве — её давали коровам и овцам, а сниженное употребление этого продукта привело к ухудшению качества мяса. В 1879 и 1880 годах купечество представило правительству ходатайства об отмене налога. В итоге в 1880 году соляной акциз был отменён. Цена на продукт значительно снизилась: с 50 копеек — 1 рубля за пуд до 20–40 копеек.
В 1892 году министерство финансов поставило вопрос о восстановлении налога на соль, но безрезультатно.
Налог на спички
Акциз на спички в России водили несколько раз. Первоначально налог с зажигательных спичек ввели в 1849 году в размере 1 рубля за каждые 1000 штук. Производство спичек допускалось только в Санкт-Петербурге и Москве, и сборы поступали в городские бюджеты. В 1859 году производство спичек разрешили повсеместно, а акциз отменили.
Правительство вновь ввело акциз в 1888 году. Он зависел от размера упаковки. С коробки, содержавшей не более 75 спичек, взимались 1/4 копейки, от 75 до 150 спичек — 1/2 копейки, от 150 до 225 спичек — 3/4 копейки, от 225 до 300 спичек — 1 копейка. Импортные спички облагались налогом в двойном размере.
За первый год действия спичечного акциза бюджет страны получил 2,712 млн рублей (17,8 млрд рублей в ценах 2020 года), в 1901 году — уже 7,929 млн рублей (43,54 млрд рублей в ценах 2020 года).
В 1914 году налог увеличили вдвое для спичек российского производства и повысили на 50% для импортных. Акциз отменила советская власть в эпоху военного коммунизма, однако в 1921 году платёж вернули. Его ставка в 1924 году была определена в размере 0,6 копеек с коробки, содержащей до 75 спичек.
Налог на езду на велосипеде
Первые велосипеды появились в начале XIX века и к концу столетия приобрели почти современный вид. На рубеже XIX–XX веков этот транспорт был очень популярен в России. В 1883 году в Москве состоялись первые в России велосипедные гонки. Вскоре двухколёсный транспорт добрался и до провинциальных городов.
Велосипедную езду в то время не регулировали на государственном уровне, в каждом городе выпускались свои правила. В 1903 году Николай II разрешил городским думам вводить сбор с велосипедов со включением в него платы за установку номерных знаков (она во многих городах взималась и до издания закона). При этом размер сбора не должен был превышать 1 рубля 50 копеек.
Согласно правилам, владельцы транспортных средств обязаны были вносить регулярную плату за велосипед — 1 рубль в год (за эти деньги можно было купить 1 кг сливочного масла или целого гуся). Плата вносилась в апреле. В случае покупки велосипеда после 1 июля владелец платил за первый год половину суммы. От уплаты взносов освобождались транспортные средства, принадлежащие казённым учреждениям.
Комиссия духовных училищ попыталась в 1808 г. разрешить вопрос о содержании духовенства путем выплаты ему государственного жалованья. Свыше 25 000 церковных приходов предполагалось разделить на семь классов и дотировать их в зависимости от уровня образования священников. Но в итоге было решено исключить из их числа 14 619 церквей трех низших классов, предоставив их содержание приходам, которые обязаны были сами изыскивать на свой причт около 300 руб. в год, включая доходы с церковной земли. Для содержания же четырех высших классов требовалось, по подсчетам комиссии, 7 101 400 руб. ежегодно [1234]. Для покрытия этих расходов должно было использовать прежде всего так называемые экономические суммы, т. е. находившийся во владении церквей капитал от церковных доходов — всего 5 600 000 руб., часть которого предназначалась на нужды духовных школ. Эти деньги надлежало вложить в Государственный банк, и вместе с ежегодной казенной дотацией в два миллиона они должны были давать в виде процентов 6 247 450 руб. в год для выплаты жалованья духовенству; в эту сумму входила также выручка от продажи свечей [1235]. В 1808 г. этот план был утвержден императором, и проблема материального обеспечения духовенства представлялась решенной. Однако многие приходы, а также помещики, имевшие право распоряжаться приходскими средствами, поспешили израсходовать экономические суммы, чтобы избежать их конфискации государством. Кроме того, после войны 1812 г. государственная казна сама испытывала трудности. В довершение всего выяснилось, что исчисление доходов от продажи церковных свечей было произведено неверно. Инкассация экономического капитала затянулась вплоть до царствования Николая I и шла с огромными недостачами. В 1721 г. Петр I установил церковную монополию на продажу свечей в храмах, связывая с нею организацию приходских богаделен. С 1740 г. доходы от этой монополии поступали на духовные школы. В 1753 г. монополия была сломана и торговлю церковными свечами разрешили также частным лицам. Лишь в 1808 г. Комиссия духовных училищ добилась от императора восстановления монополии в надежде повысить упавшие доходы и воспользоваться ими. Но ввиду того что многие церкви, прежде всего монастырские, были освобождены от перечисления этих доходов, а причт других церквей в отчетах занижал поступления, общий результат вышел гораздо скромнее, чем предполагалось. По всем этим причинам план комиссии оказался совершенно неисполнимым [1236].
С началом царствования Николая I Святейшему Синоду пришлось заняться вопросом об увеличении доходов духовенства. Уже с 1827 г. из фонда духовных школ выплачивалось ежегодно 25 000 руб. на нужды духовенства, пострадавшего от пожаров; с 1828 г. эти ежегодные суммы достигли 40 000 руб. 6 декабря 1829 г. был утвержден синодальный проект дотаций беднейшим приходам и для этой цели назначена сумма в 142 000 руб. из государственной казны, в 1830 г. она была увеличена до 500 000 руб. В годовом бюджете Святейшего Синода эти деньги проходили особой статьей — на жалованье духовенства. В первую очередь принимались во внимание беднейшие приходы западных губерний — Минской, Могилевской и Волынской [1237]. С 1838 г. начала работу комиссия, состоявшая из представителей Святейшего Синода, обер–прокурора и министра внутренних дел, которая опять–таки занималась вопросом о содержании духовенства. После возвращения в 1838 г. униатских приходов в православную Церковь и секуляризации их земель в 1841 г. (§ 10) духовенство Литовской, Полоцкой, Минской, Могилевской и Волынской епархий было частично переведено на штаты (1842). Общины разделили на семь классов с числом прихожан от 100 до 3000. Жалованье священников составляло 100–180 руб., диаконов — 80 руб., церковнослужителей — 40 руб. При этом большинство священников должно было отказаться от платы за требы [1238]. Эти нормальные штаты со временем были распространены и на другие губернии. В 1855 г. жалованье получали 57 035 священно–и церковнослужителей и в штаты было включено 13 862 прихода с общей суммой выплат в 3 139 697 руб. 86 коп. [1239] На 1862 г. общее число церквей составило примерно 37 000, из которых 17 547 были штатными, получая в общей сложности 3 727 987 руб. [1240] В 1862 г. было учреждено Особое присутствие для изыскания способов к обеспечению быта духовенства; оно имело низовые организации в губерниях, в которых участвовали и представители дворянства. Однако его заседания, к которым общественность проявляла живейший интерес, не вылились в какое–либо определенное решение. Как паллиатив с помощью специального Устава о приходах, изданного в 1869 г., а также Прибавлений к нему 1871 г. была предпринята попытка добиться сокращения числа приходов. В 1871 г. казна выплатила духовенству 17 780 приходов жалованье общей суммой в 5 456 204 руб. Вскоре после своего вступления в должность обер–прокурора К. П. Победоносцев жаловался императору Александру III, что в 17 епархиях духовенство живет нищенски и не получает никакого жалованья. В начале правления Александра III (1884) небольшое увеличение жалованья произошло в особо бедствовавших епархиях (Рижской и Грузинского экзархата). Лишь в 1892 г. общий фонд был увеличен на 250 000 руб., а в 1895 г. — еще на 500 000 руб. [1241]
в) Вопрос о наделении приходского клира землей ставился в течение синодального периода неоднократно — всякий раз, когда обсуждалась проблема обеспечения духовенства. Причины тому две: во–первых, это было традиционным способом, с помощью которого государственная власть привыкла решать финансовые проблемы, а во–вторых, в XVIII в. земля все еще оставалась тем капиталом, которым правительство располагало в избытке. До предстоятельства патриарха Филарета (1619–1634) наделение приходского духовенства землей не было привычной или установленной законом нормой. Отводимые приходам церковные земли (приписные) в противоположность землям, пожалованным епископам, соборам или монастырям, не являлись вотчинами. Они были незаселенными, лишенными каких бы то ни было привилегий, но зато и освобожденными от налогов (окладов). В Патриаршей области, согласно разверстке поземельных книг 20–х гг. XVII в., к приходским церквам приписывались участки в 10–20 четей, т. е. в 5–10 десятин. Эти участки значились в писцовых книгах как находящиеся в пользовании духовенства, и при следующих земельных росписях их размеры и местоположение могли пересматриваться.
На севере России крестьяне еще и прежде XVII в. имели обычай выделять на содержание клира собственную землю. Коль скоро эта земля являлась тяглой, т. е. обложенной государственным налогом, духовенство становилось налогообязанным. Точно так же обстояло дело и с землями, которые отходили приходским церквам по завещаниям помещиков. В 1632 г. такого рода отказы по завещаниям были запрещены, хотя сделанные ранее оставались в силе. По Уложению 1649 г. эти земли также не экспроприировались, но на просьбы церковных общин о выделении дополнительных земель, а помещиков — о разрешении передавать землю церкви правительство отвечало отказом. В 1676 г. вышел указ, решительно запрещавший всякое наделение церквей землею, однако уже в следующем году другим указом снова разрешались наделения из частного (но не государственного) фонда в размере от 5 до 10 десятин. В ходе земельной разверстки в 1674 г. всем церквам, построенным после разверстки 20–х гг., по желанию патриарха Иоакима (1674–1690) были предоставлены земельные имения, а указ 1685 г. даже обязывал помещиков, желавших построить на своей земле церковь, выделять ей 5 десятин земли [1244].
При Александре II в 1869–1872 гг. были изданы новые указы о земельных наделах. В 1867 г. отчисления духовенству натурой в юго–западных (а в 1870 г. — и в северо–западных) епархиях были заменены соответствующими денежными суммами [1254]. В 60–е гг. общественное мнение отстаивало мысль о жалованье или добровольном церковном налоге в пользу духовенства, которое возымело надежду на освобождение от тяжелого сельского труда и не выказывало особой заинтересованности в наделении землей. Тем не менее наделение продолжалось и не было завершено даже к моменту созыва Предсоборного Присутствия в 1905 г. В 1890 г. в европейской части России церквам принадлежало 1 686 558 десятин, из них 143 808 десятин неурожайных земель и 92 550 десятин дворовых и садовых участков. С начала XVIII в. по инициативе государства церквам было выделено свыше 1 000 000 десятин (за вычетом уже находившихся в церковном владении земель, особенно на Севере). В Сибири и Туркестане сельские церкви были немногочисленны. Поэтому общая площадь церковных наделов исчислялась здесь только 104 492 десятинами. На Кавказе она была еще меньше — 72 893 десятины. Таким образом, для всей империи получаем 1 863 943 десятины, которые пусть не юридически, но фактически являлись неотчуждаемой собственностью приходского духовенства. Стоимость этой земли на 1890 г. оценивалась в 116 195 000 руб., а доход с нее — в 9 030 000 руб. С учетом последующих отводов на 1914 г., по самым грубым оценкам, можно принять доход 10 млн руб. при 30 000 церквей, располагавших наделами, т. е. в среднем примерно по 300 руб. на причт каждого прихода [1255].
К сожалению, нет точных данных о том, как практически отразились эти меры на материальном положении духовенства в первые полтора десятилетия XX в. Можно лишь с уверенностью сказать, что в разных местах ситуация была различной — например, вполне благополучной в епархиях с плодородными почвами или там, где зажиточное крестьянство удерживало старые традиции добровольных приношений за требы (наряду с обязательной платой). Здесь среди духовенства имелись владельцы недвижимости и частнособственнической земли. В корне иным было материальное положение духовенства в бедных епархиях, где оно бедствовало вместе с крестьянами.
г) Все описанные меры имели в виду исключительно штатное, т. е. реально служащее, духовенство и никак не способствовали обеспечению священнослужителей, ушедших на покой, вдов и сирот, а также безместных клириков. В Московском государстве эти вопросы решены не были. Неспособные к служению престарелые духовные лица ввиду недостаточного числа богаделен были предоставлены заботам своих детей. По этой причине духовенство так цепко держалось за наследование мест, которое гарантировало поддержку в старости. На Украине наследственный порядок распространялся не только на зятьев (как то было повсюду), но и на вдов священников, которые продолжали владеть приходом, используя для исполнения служб викариев (см. § 11). Духовному начальству было удобно решение проблемы обеспечения духовенства путем наследования мест, и оно стремилось сохранить замкнутость духовного сословия, препятствуя проникновению в него лиц из других сословий. В остальном же выходили из положения, предоставляя вдовам духовенства монополию на печение просфор или просто полагаясь на волю Божию. После 1764 г. ситуация осложнилась, так как многие священнослужители остались за штатом.
Экономические проблемы Церкви — тема больная. Большинство наших соотечественников убеждены, что деятельность, приносящая прибыль, религиозным организациям не к лицу. На этом охотно играла атеистическая пропаганда. Ни один уважающий себя советский антирелигиозный музей не мог обойтись без стенда, посвященного монастырскому землевладению. Попробуем разобраться, действительно ли Русская Церковь в прошлом была настолько богата?
Альтернатива десятине
Князь Владимир, сделавший Православие государственной религией, не мог обложить своих только что крещенных подданных налогом на церковные нужды. Ему ничего не оставалось делать, как обложить этим налогом самого себя, выделив приехавшим из Греции архиереям 10 процентов от княжеских доходов (из этих средств была, в частности, построена Десятинная церковь в Киеве). А источником существования приходских священников стал десятипроцентный налог, которым облагались землевладельцы.
По мере того как страна из номинально крещеной превращалась в фактически христианскую, прихожане стали активнее участвовать в содержании своего священника. Однако появление нового источника доходов не улучшило, а ухудшило положение приходского духовенства, поскольку помощь князя становилась все менее регулярной, а нередко сводилась на нет. Для обеспечения своей семьи сельскому батюшке приходилось не только совершать богослужение, но и работать на земле. Его материальное положение было немногим выше, чем у крестьянина.
Монастырская колонизация
Земли, впоследствии ставшие основным ее богатством, Русская Церковь приобрела благодаря людям, которые меньше всего думали о стяжании чего-нибудь материального. Основатели монастырей не рассчитывали, что их детище со временем превратится в центр хозяйственной жизни. Сначала один или несколько монахов селились в глухом месте, строили себе жилье, церковь и жили в соответствии с древними правилами пустынножительства. Постепенно к ним приходили новые монахи, и вырастал монастырь. У монастырей появлялись благотворители, охотно жертвовавшие земли. Для землевладельцев такая жертва не была особо обременительной, поскольку монастыри основывались в малонаселенных районах, где было много свободных земель и мало рабочих рук.
На монастырских землях были весьма благоприятные условия для хозяйственной деятельности. Они не дробились при наследовании, как это происходило с земельными наделами феодалов. Кроме того, проживающие на монастырских землях крестьяне платили только церковные налоги и были освобождены от государственных. В духовных грамотах, юридически оформлявших передачу монастырям сельскохозяйственных угодий, особо оговаривалась неотчуждаемость церковного имущества. Особые права Церкви признавали не только русские князья, но и ордынские ханы. Ханские ярлыки под страхом смерти запрещали лицам, подчиняющимся Золотой орде, вмешиваться в управление церковным имуществом.
До утверждения крепостного права работающие на земле крестьяне могли свободно менять место жительства и селиться в тех местах, где условия землепользования были наиболее выгодными. Само собой разумеется, что крестьяне пытались переселиться с государственных и частных земель на монастырские. В результате переселений к середине XVII века во владении Церкви было 118 тысяч дворов, а по свидетельствам иностранных наблюдателей — треть всех сельскохозяйственных угодий страны.
Государство недовольно
В 1757 году Елизавета Петровна передала управление монастырским имуществом отставным офицерам, которые еще по указу Петра I должны были получать пропитание от монастырей. Правда, при жизни императрицы реализовать этот указ не удалось. На секуляризацию решился лишь Петр III, издавший указ о включении церковных земель в состав государственных. После убийства Петра III Екатерина II сначала осудила антицерковную политику покойного мужа, а потом подписала аналогичный указ. Все церковные вотчины были переданы из духовного ведомства в коллегию экономии, став, таким образом, собственностью государства. Конфисковав церковную собственность, государство взяло Церковь под свою опеку, возложив на себя ответственность за материальное обеспечение духовенства. Финансирование Церкви стало головной болью нескольких поколений государственных деятелей.
Духовенство на зарплате
Для Русской Церкви секуляризация земель стала сильным ударом. В результате реформ XVIII века церковные доходы сократились в восемь раз. Это, в частности, поставило под угрозу возможность существования монастырей. Из-за отсутствия средств многие из них были закрыты. Если накануне реформы в Российской империи насчитывалось 1072 монастыря, то к 1801 году их осталось 452.
На протяжении XIX века на церковные нужды тратилось от 0,6 до 1,8 процента государственного бюджета. Для государства это было много, а для Церкви — мало, поскольку ее социальная и благотворительная деятельность не прекращалась. По данным на конец XIX века, ведомству Синода принадлежало 34 836 начальных школ, в то время как ведомству Министерства народного просвещения — 32 708. Кроме того, государственная поддержка шла на содержание монастырей, органов церковного управления и учебных заведений. Материальное положение приходского духовенства при этом было очень тяжелым. Попытки государства решить материальные проблемы сельских священников не приводили к желаемым результатам. В 1765 году при проведении генерального межевания правительство Екатерины II предписало выделять храмам по 33 десятины земли (около 36 га ). Император Павел обязал прихожан обрабатывать эту землю в пользу причта, однако Александр I этот указ отменил.
В царствование Николая I правительство начало назначать духовенству жалованье из общегосударственных средств. Сначала это практиковалось в западных епархиях, а потом и в других регионах. Однако размер этого жалованья был минимален и не решал финансовых проблем священнослужителей. Накануне революции жалованье протоиерея составлял 294 рубля в год, диакона — 147, псаломщика — 93 (для сравнения: учитель начальной школы получал 360-420 рублей в год, а учитель гимназии уже существенно больше). Но и эти небольшие суммы выплачивались только четверти духовенства, а остальные довольствовались теми средствами, которые удавалось собрать на приходе. При этом не следует забывать, что семьи тогда были, как правило, очень большими.
Не имевшие государственного жалованья священники оказывались в полной зависимости от прихожан, а в первую очередь — от помещика, на землях которого находился приход. Такая зависимость часто ставила священника в ситуации, совершенно губительные для его авторитета. В своих мемуарах сельские батюшки постоянно жалуются на то, что им приходилось организовывать угощения с водкой для состоятельных крестьян, от которых зависело, сколько зерна, дров и яиц получит семья священника. Во многих местах священник занимался сельскохозяйственным трудом, который в глазах крестьян являлся занятием не достойным священнослужителя.
Нереализованный проект
Но никаких практических результатов эти решения не имели. Еще во время работы Собора был выпущен Декрет об отделении Церкви от государства, лишающий Церковь прав юридического лица и собственности. Начавшаяся эпоха гонений на Церковь делала финансовые вопросы малоактуальными. Об экономических проблемах церковной жизни в эти годы вспоминали только авторы антирелигиозных брошюр. И лишь после Отечественной войны, когда церковная жизнь начала частично легализовываться, экономические проблемы вновь обрели актуальность. Но это совсем другая история.
О процессе распространения на Руси христианских церковнослужителей и превращении их в отдельное сословие рассказывает во втором эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
Священники появились на Руси еще до принятия христианства в качестве государственной религии в 988 году. Первое упоминание в исторических источниках о существовании христианской церкви Ильи-пророка в Киеве относится еще к 944 году.
И это объяснимо: первые проповедники уже в середине X века были в русских землях и распространяли христианство. Постепенно эту веру принимали отдельные представители высших слоев киевского общества: дружинники и купцы.
Самой первой правительницей Руси, принявшей христианство, была княгиня Ольга – вдова князя Игоря и мать князя Святослава. Она прибыла в Константинополь в 957 году (или в 955 году), и там ее якобы крестил сам византийский император Константин Багрянородный.
Обращает на себя внимание то, что летописец упоминает некоего священника Григория в свите княгини Ольги. Следовательно, христианские священники уже присутствовали в Древнерусском княжестве, и один из них даже был включен в княжескую делегацию на высшем уровне.
Откуда они пришли? Возможно, это были болгарские славяне. Соседнее государство приняло христианство в 865 году. Косвенным подтверждением этой версии является то, что в первых русских летописных текстах прослеживается влияние болгарской лексики.
Следующий приток христианских священников на Русь извне состоялся уже после превращения христианства в государственную религию. С созданием Киевской митрополии в 997 году из Константинополя прибыл митрополит и большая группа священнослужителей в основном греческого происхождения. Они и служили в первых русских храмах в Киеве, Новгороде и в центрах учрежденных епархий. По византийским меркам епархии были огромными: всего их было 15, а немного позднее – 16.
Священники обладали особыми правами, т.е. имели целый ряд канонических привилегий. Так, они были подсудны только архиерейскому суду и подчинялись исключительно церковным иерархам. Они освобождались от государственной службы и от налогов в пользу государства.
Несколько позднее начинается рекрутирование в состав духовенства представителей местного населения из славянских племен. Священником мог стать практически любой человек, исключая холопов, убийц, разбойников, двоеженцев и тех, кто задолжал кредиторам большие суммы.
Права священнослужителей различались в зависимости от их положения на иерархической лестнице. Если в большой церкви было значительное число прихожан, то они имели полный штат или притч.
В полный притч входили священник, его помощник – диакон, затем дьячок, пономарь, звонарь, сторож и просвирня (женщина, которая пекла просфоры). Не все они считались духовными лицами, а только те, кто был рукоположен в духовный сан.
В православной церкви существовали три степени священства, низшая – диаконы, затем – священник (иерей) и епископ (архиерей). Соответственно более высокими правами обладали священники высшей ступени – епископы. Только архиереи имели право рукополагать, т.е. возводить в сан диакона и священника.
Все священнослужители должны были быть либо монахами, либо – для диаконов и священников – женатыми первым браком. Овдовевшие священники не имели право снова вступать в брак и их заставляли постричься в монахи. Тех вдовых священников, которые отказывались принять постриг, заключали в темницу.
Служители церкви подразделялись на белое духовенство – священники и диаконы, а также чёрное – монахи. В состав духовного сословия входили члены семьи священников и диаконов. Они обладали также особыми правами по сравнению с другими людьми. Монахи и монастыри возглавлялись игуменами, которые подчинялись епископам и митрополиту.
Далеко не все права духовенства были четко зафиксированы в первых памятниках права, но работа в этом направлении велась. Высшие церковные иерархи добивались особых материальных прав для обеспечения деятельности церкви и содержания притча, стремились оградить священников от произвола бояр и дружинников, а также искали защиты своих прав у Великого князя.
Читайте также: