Все что сделал предъявитель сего сделано на благо государства и по моему приказу

Обновлено: 01.05.2024

Бюзиньи: О, господа мушкетеры! Вы вернулись с королем, господа? Говорят, что вы сопровождали Его величество в его поездке по Франции. Было весело?
Портос: Кому как.
Бюзиньи: Но вы-то, надеюсь, весело провели время?
Атос: (знаком подзывая трактирщика) Неподражаемо! Господа… (ему не дает закончить фразу восклицание какого-то дворянина, заметившего их компанию)
Рошфор: Господин д'Артаньян, не вас ли я вижу?
Д'Артаньян: (в полном восторге) А, наконец-то мы с вами встретились, милостивый государь! На этот раз вы от меня не скроетесь!
Рошфор: На этот раз я сам вас искал! Именем короля я вас арестую! Отдайте мне вашу шпагу, шевалье, и не вздумайте сопротивляться: дело идет о вашей жизни.
Д'Артаньян: (опуская шпагу) Кто вы такой?
Рошфор: Я шевалье де Рошфор, конюший Его высокопреосвященства кардинала де Ришелье. У меня приказ доставить вас к кардиналу.
Атос: (подходя поближе) Мы возвращаемся к Его высокопреосвященству, господин шевалье, и, разумеется, вы поверите слову господина д"Артаньяна, что он отправится прямо в Ла Рошель.
Рошфор: Я должен передать его в руки стражи, которая доставит его в лагерь.
Атос: (стоит на своем) Мы будем служить ему стражей, милостивый государь, даю вам слово дворянина. Но даю вам также мое слово (хмурит брови, с легкой угрозой), что господин д'Артаньян не уедет без нас.

Рошфор: (оглядывается и видит, что Портос и Арамис стали между ним и дверью.) Господа, если господин д'Артаньян отдаст мне шпагу, и даст, как и вы, слово, я согласен, чтобы вы отвезли его в ставку.
Д'Артаньян: Даю вам слово, милостивый государь, и вот вам моя шпага.
Рошфор: (с удовлетворением) Для меня это тем более кстати, что мне нужно ехать дальше.
Атос: (холодно) Если для того, чтобы встретиться с миледи, то это бесполезно: вы ее больше не увидите.
Рошфор: (вздрогнув) А что с ней сталось?
Атос: Возвращайтесь в лагерь, там вы это узнаете.

Рошфор задумался на минуту, потом махнул рукой и устроился за соседним столом в ожидании завтрака. От кабачка они уехали все вместе.

Кардинальская ставка у Каменного моста. Первым, кого видит кардинал, вернувшись к себе, был д'Артаньян без шпаги и с ним трое вооруженных до зубов мушкетеров. Кардинал сурово посмотрел на юношу, и сделал знак ему следовать за ним в дом.

Атос: (громко) Мы подождем тебя, д'Артаньян.

Кардинал прошел в свой кабинет, где растопили камин. Через минуту Рошфор ввел гасконца и удалился, оставив их одних.

Ришелье: (стоит, прислонившись к камину, от которого идет тепло. Стол отделяет его от д'Артаньяна) Сударь, вы арестованы по моему приказанию.
Д'Артаньян: Мне сказали это, Ваша светлость.
Ришелье: А знаете ли вы, за что?
Д'Артаньян: Нет, Ваша светлость. Ведь единственная вещь, за которую я мог бы быть арестован, еще не известна Вашему высокопреосвященству.
Ришелье: (пристально смотрит на юношу, не зная. чего от него ожидать) Вот как! Что это значит?
Д'Артаньян: Монсеньор, если вам угодно будет сказать, что мне вменяют в вину, я расскажу потом, что я совершил на самом деле.
Ришелье: (нетерпеливо) Вам вменяют в вину преступления, за которые снимали голову людям познатнее вас, милостивый государь!
Д'Артаньян: (спокойно и непринужденно) Какие же, Ваша светлость?
Ришелье: Вас обвиняют в переписке с врагами государства, в выведывании государственной тайны, в том, что вы пытались расстроить планы вашего военачальника.
Д'Артаньян: А кто обвиняет? Женщина, заклейменная государственным правосудием, женщина, вышедшая замуж за одного человека во Франции, а за другого – в Англии, женщина, отравившая своего второго мужа и покушавшаяся отравить меня?
Ришелье: (раскрыв изумленно глаза) Что вы рассказываете, шевалье? О какой женщине вы говорите?
Д'Артаньян: (чуть пожав плечами) О леди Винтер. Видимо, все эти ее преступления были неизвестны Вашему преосвященству, раз вы почтили ее своим доверием.
Ришелье: (многозначительно) Если она совершила все эти преступления, милостивый государь, она понесет за них наказание.
Д'Артаньян: Она уже наказана, Ваша светлость.
Ришелье: (с иронией) А кто же наказал ее?
Д'Артаньян: Мы.
Ришелье: (с беспокойством) Она… в тюрьме?
Д'Артаньян: Она умерла.
Ришелье: (не веря своим ушам) Умерла? Умерла? Так вы сказали?
Д'Артаньян: Она трижды пыталась меня убить, и я простил ее. Но она убила женщину, которую я любил. Мои друзья и я изловили ее, судили, приговорили к смерти, и казнили.
Ришелье: (с дрожью) А как это случилось?
Д'Артаньян: Она проникла в Бетюнский монастырь, где судьба столкнула ее с моей возлюбленной. Тогда, желая иметь заложницу, чтобы диктовать нам свои условия, графиня попыталась похитить Констанс. В это время подоспели мы с друзьями, и миледи, в бессильной злобе, заставила выпить яд госпожу Бонасье. Самой ей удалось бежать и спрятаться на берегу Лиса. Там мы и сумели ее выследить и изловить. И там же провели суд: у нас, у каждого, было что сказать, и в чем ее обвинить. Суд был по всем правилам, Ваша светлость: у нас был судья и присяжные, и палач нашелся. Так что все было сделано по всем правилам, а голову ей отрубили уже в сопредельной Бельгии.

Ришелье смотрит мрачно, в нем зреет какое-то решение, которое не обещает д'Артаньяну и его друзьям счастливого будущего, но, внезапно, он принял совершенно безмятежный вид.

Ришелье: (кротко) Итак, вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто не уполномочен наказывать и тем не менее делает это, являются убийцами.
Д'Артаньян: Ваша светлость, клянусь, у меня даже не было намерения оправдываться перед вами. Я слишком мало дорожу жизнью, чтобы боятся смерти. Я готов к любому наказанию!
Ришелье: (ласково) Я знаю, что вы храбрец. Но вас будут судить все равно и приговорят к наказанию.
Д'Артаньян: Я бы мог вам сказать, что мое помилование в моем кармане, но я скажу только: приказывайте, я готов ко всему.
Ришелье: (вздернув бровь) Ваше помилование?
Д'Артаньян: Да, Ваша светлость.
Ришелье: (с оттенком презрения) А кем оно подписано? Королем?
Д'Артаньян: Вами, Ваше высокопреосвященство.
Ришелье: Вы с ума сошли!

Д'Артаньян достал охранный лист, который кардинал выписал миледи, и который отнял у нее Атос. Мушкетер отдал его другу, и теперь кардинал читал строчки, некогда написанные им самим.
"Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства."
Прочитав, кардинал глубоко задумался, крутя в руках бумагу, то сворачивая ее в трубку, то распрямляя листок. Тени мыслей пробегали по его лицу, а д'Артаньян, глядя на него, готов к любому исходу. У молодого человека отличное настроение, и, увидев, что кардинал рвет бумагу на мелкие клочки, он склонил голову, выражая полную покорность.
Кардинал бросил клочки бумаги в камин, поворошил уголья кочергой и, подойдя к столу, стоя написал несколько строчек на уже заполненном листе пергамента. Потом он приложил свою печать.
Ришелье: Возьмите! (протягивает ему пергамент) Я взял у вас один открытый лист и взамен даю другой. На этой грамоте имя вы проставите сами.

Д'Артаньян нерешительно взял бумагу, взглянул на нее, и упал на колено: это указ на производство в чин лейтенанта мушкетеров.

Д'Артаньян: Ваша светлость, моя жизнь принадлежит вам, но я не заслуживаю такой милости! У меня есть три друга, у них больше заслуг и они более достойные…
Ришелье: (кладет юноше руку на плечо, довольно) Вы славный малый, располагайте этой грамотой, как пожелаете. Только помните: дана она была именно вам.
Д'Артаньян: (растрогано) Я этого никогда не забуду, монсеньор, можете быть уверенны.
Ришелье: Рошфор! (Рошфор тут же вошел) Рошфор, перед вами господин д'Артаньян. Я принимаю его в число моих друзей, а потому поцелуйтесь и будьте благоразумны, если хотите сберечь свои головы.

Под пристальным взглядом кардинала оба героя едва коснулись губами друг друга. Потом они вместе вышли из комнаты.

Рошфор: Мы еще увидимся, милостивый государь?
Д'Артаньян: Как вам будет угодно.
Рошфор: Случай не замедлит представиться.
Ришелье: (открывая дверь) Что такое?

Молодые люди улыбнулись друг другу, поклонились кардиналу, пожали друг другу руки и расстались.
Внизу д'Артаньяна ждали друзья.

Атос: Мы уже стали терять терпение.
Д'Артаньян: А вот и я! Я не только свободен, но и попал в милость.
Арамис: Вы нам расскажете все?
Д'Артаньян: Сегодня же вечером.

В тот же вечер юноша навестил Атоса. Тот сидел за бутылкой хереса, и увидев друга, тут же усадил его и налил ему бокал.

Атос: Рассказывайте, мой милый, я просто умираю от беспокойства.
Д'Артаньян: Мой друг, теперь мы, с божьей помощью, друзья кардинала. Ваше письмо спасло меня: кардиналу не осталось ничего другого, как наградить нас, вместо того чтобы отрубить нам головы за казнь миледи.
Атос: Наградить? Чем же?
Д'Артаньян: (вынимая грамоту) Возьмите, милый друг, она по праву принадлежит вам.
Атос: (улыбаясь ласково и немного печально) Друг мой, для Атоса это слишком много, для графа де Ла Фер – слишком мало. Оставьте себе эту грамоту, она ваша. Вы купили ее дорогой ценой. (и он кивнул гасконцу, отпуская его).

Д'Артаньян отправился на улицу Старой Голубятни, где обитался Портос. С некоторых пор в квартире Портоса появилась мебель, и в данный момент красавец Портос, облачившись в роскошный камзол, разглядывал себя в зеркале. Он явно себе очень нравился, и на патент посмотрел без всякого интереса.

Д'Артаньян: Что тут у вас, мой друг?
Портос: Как вы находите, мне к лицу это платье?
Д'Артаньян: Как нельзя лучше, но я вам хочу предложить другое: плащ лейтенанта нашего полка. Он вам больше к лицу. Это результат нашей беседы с кардиналом, и я рад вам сообщить, что Его высокопреосвященство считает отныне нас своими друзьями. Так что возьмите этот патент и будьте мне хорошим начальником.
Портос: (едва взглянув на грамоту, отдает ее обратно) Это было бы для меня очень лестно, но ненадолго. Пока мы были на осаде, скончался супруг моей герцогини, а потому сундук покойного так и просится ко мне в руки. Я женюсь на вдове. Я как раз примерял свой свадебный костюм. Оставьте себе чин лейтенанта. Оставьте – это именно для вас!

На улице Вожирар в домике с садом, Д'Артаньян нашел Арамиса перед аналоем. Все мысли господина аббата опять обратились к религии.

Д'Артаньян: Арамис, друг мой, я хочу вас обрадовать и успокоить: отныне мы с кардиналом друзья. И кому, как не вам, нашему светочу, нашему незримому покровителю, быть нашим командиром. Возьмите эту грамоту, вы, как никто, заслужили ее, вашей мудростью и вашими советами.
Арамис: (печально качая головой) Увы, наши последние похождения окончательно отвратили меня от мирской жизни и от военного звания. Как только кончится осада, я вступаю в братство лазаристов. Оставьте себе эту грамоту, д'Артаньян, военная служба подходит именно вам. Вы будете храбрым и предприимчивым военачальником.

Д'Артаньян вернулся на улицу Феру, где Атос заканчивал последний стакан вина, рассматривая его на свет.

Д'Артаньян: Ну вот, и они также отказались!
Атос: Это потому, мой мальчик, что никто не заслуживает это больше вас! (и он, взяв перо, вписывает имя д'Артаньяна).
Д'Артаньян: У меня больше не будет друзей, и останутся только горестные воспоминания.
Атос: Вы молоды. А ваши горестные воспоминания еще успеют смениться отрадными.

Ватсон: Доброе утро, Холмс! Я вижу, вы добрались до этой прелюбопытнейшей книги.

Холмс: Доброе утро, уважаемый Ватсон!

Да, я слышал о пропаже драгоценных подвесок. Причём это преступление произошло в Англии. Конечно, лорд Бекингем — это не тот человек, из-за которого джентльменам стоило бы переживать. Но тень пала на доброе имя нашей страны, поэтому я хотел расследовать это дело и найти драгоценности. И прочитал книгу, чтобы узнать некоторые подробности. История там действительно странная, но пропавшие украшения возвратили, поэтому расследование проводить уже нет смысла.

Однако эта книга, написанная и изданная за каналом, показалась мне весьма примечательной. Там кроется несколько загадок. Их, я думаю, можно попытаться разгадать сейчас, за чашкой чая, который любезно подаст нам миссис Хадсон. Пока инспектор Скотленд-ярда Лестрейд не пришёл к нам с очередным тупиковым делом, у нас есть свободное время.

Кстати, один из героев книги утверждает, что гасконцы — это французские шотландцы. Что вы думаете об этом доктор?

Ватсон: Да, Холмс, Гасконь поставляла французской армии отчаянных солдат. Примерно такую же роль для армии нашего королевства играет Шотландия.

Холмс: В предисловии указано, что автором мемуаров является граф де Ла Фер, известный нам по книге как Атос. Но мог ли он на самом деле быть автором этой книги?

Атоса подводит память?

Ватсон: Может быть, Атос так посчитал трёх мушкетёров — своих друзей Арамиса, Портоса и д’Артаньяна — и из скромности умолчал о себе?

Холмс: То есть де Ла Фер в своих мемуарах описывал события, главным героем которых сделал д’Артаньяна? Примерно так же поступаете вы, дорогой доктор.

Вот что меня смущает. События происходят с 1625 по 1628 год. А упомянутый там знаменитый Мерлезонский балет, посвящённый охоте на дроздов, впервые исполнили в 1635 году.

Ватсон: Но, насколько я помню, Атос не присутствовал там лично. И мог написать это позже, со слов своего друга д’Артаньяна. Этот храбрый солдат в музыке мог и не разбираться — а потом с трудом вспомнить название. Я прекрасно знаю, что, если на войне ты не ведёшь дневник, все даты и факты потом путаются.

В книге, как я помню, в разных местах упоминается, что роковая женщина — эта Мориарти в юбке — была замужем то за старшим братом лорда Винтера, то за младшим. Так как Атос лично не знал умершего, то мог путать.

Холмс: И всё равно в книге есть факты, которые меня настораживают. Взять хотя бы Атоса и эту роковую женщину, миледи — не совсем понятно, сколько же им лет. По словам графа, на момент их встречи ей было 16, а ему 25. То есть разница, как нетрудно посчитать, составляла девять лет. А по словам лорда Винтера, во время осады Ла Рошели, то есть в 1627-28 году, ей было 26, Атосу же в это время — около 30. Разница в возрасте заметно сократилась.

Ватсон: Может быть, Атос ошибался — и девушка на момент знакомства была старше? Но ослеплённый любовью к ней, он этого не заметил?

Лилльский палач

Холмс: Странности этим не ограничиваются. Одна из ключевых фигур повествования — лилльский палач. Город Лилль сейчас принадлежит Франции, он находится в графстве Артуа. Которое в то время принадлежало испанской короне. Может быть, тут история как-то связана с тем, что его название созвучно с лилией?

Холмс: Лилльским палачом дело не заканчивается. Констанцию спрятали в монастыре кармелиток в Бетюне, а этот город в те годы ( 1625-1628) был в графстве Артуа, в составе Испанских Нидерландов.

В состав Франции графство Артуа вошло в 1659 году по Пиренейскому миру, город Лилль — по Первому Аахенскому миру в 1668 году. Во время событий, описанных в романе, и Лилль, и Бетюн были испанскими.

— Засвидетельствуйте моё почтение кардиналу.
— А вы — моё почтение сатане. — Миледи и Рошфор обменялись улыбками и расстались.

Рошфор знает, что она отправляется на смерть.

Холмс: Да, похоже, в заговоре против миледи участвовало больше человек, чем принято считать.

Тёплые страны

Холмс: Историю с Лиллем и Бетюном очень тяжело объяснить забывчивостью графа де Ла Фер. Похоже, кто-то написал это намного позже, когда во Франции уже привыкли считать эти территории исторически своими. Но есть вещь, которая окончательно выдаёт невозможность авторства графа.

Ватсон: Какая же?

Ватсон: Шерлок, вы знаете, я бывал в южных странах. И по мне так дождливый и туманный Лондон намного приятнее тёплого Афганистана.

Холмс: За крупные же преступления, как вы знаете, у нас принято вешать. И вешать хорошо, за шею, а не так, как этот французский граф с разбитым сердцем повесил свою жену.

Ватсон: Но её написал один человек?

Ключ к разгадке

Шерлок Холмс: Дорогой Ватсон, деньги — это не только мотив большинства преступлений. В этой книге они дают ключ к разгадке!

Доктор Ватсон: Деньги?

Нужно посмотреть, как они считают деньги. Пистоль ( он же дублон) — это крупная золотая монета, а ливр — более мелкая. Как правило, при покупке лошадей или продаже кольца с сапфиром, там используется правильный курс пистоля, то есть равный десяти ливрам. Но вспомните один диалог.

Теперь давайте сочтём, сколько у нас всего. Портос?
— Тридцать экю.
— Арамис?
— Десять пистолей.
— У вас, д’Артаньян?
— Двадцать пять.
— Сколько это всего? — спросил Атос.
— Четыреста семьдесят пять ливров! — сказал д’Артаньян, считавший, как Архимед.

А когда мушкетёры продают алмаз, курс луидора внезапно становится равным 12 ливрам.

Судя по всему, там писали как минимум два автора, и каждый использовал свою систему перевода золотых монет в серебро?

Шерлок Холмс: Именно, дорогой доктор! Причём один из этих авторов разбирался в тех деньгах, а другой — нет. Я слышал, что французский писатель Дюма привлекал для написания своих книг романиста и драматурга Огюста Маке. И, судя по результатам, Дюма понимал в деньгах намного лучше него. За что и получил и богатство, и славу.

И еще с детства начал замечать явные странности сюжета, идущие еще из великой книги Александра Дюма-старшего.

Например, как это выходит, что мушкетеры на словах "за короля", а на деле защищают королеву-испанку у которой роман с любовником английским премьером Бэкингемом?? Как-то странно выходит. нестыковочка.
Позже из истории я узнал, что Испания была в то время таким вероломным союзником Франции, на деле защищающим интересы Англии против Франции. То есть у великого писателя вроде бы любовный треугольник Людовик XIII - Королева Анна Австрийская - герцог Бэкингем на деле отражает политическую ситуацию в Европе. И тогда сюжет еще более непонятен, мушкетеры, они вообще ЗА КОГО? Выходит, на стороне врагов Франции. А Дюма?

А Дюма на стороне Франции и кардинала Ришелье. Ришелье ведет патриотичную политику все делает для выгоды Франции, логично для своей страны - Франции. Он запрещает дуэли, воюет с религиозными изменниками, следит за интриганкой-королевой, подсылая к ней шпионов. В ситуации, когда английский премьер Бэкингем поддерживает повстанцев Ла Рошели, Ришелье организует его убийство. Ну прям Макиавелли.

Вспомним время, когда написан роман. "Великая" французская революция уже произошла, Франция Людовика, Ришелье и мушкетеров уничтожена полностью, вместе с бОльшей частью аристократии. В общественном сознании современной для Дюма Франции побеждает и утверждается именно та линия, условно "английская", которую в роман олицетворяет королева и Бэкингем. Так что Дюма вынужден маскироваться, как умный человек и патриот Франции он на стороне Ришелье, но с учетом ситуации - выводит Бэкингема-королеву и мушкетеров в положительные герои считая, что "куратор" не заметит. Ну так, "фига в кармане".

При этом, Дюма, конечно умышленно, доводит сюжет Трех мушкетеров ДО АБСУРДА. Я полагаю, в книге была сделана попытка разобраться, как Франция дошла до такой жизни, как в 19м веке. Молодой дворянин, почти подросток, приезжает в Париж за военной карьерой. Он сразу попадает в гнездо предателей Франции, которые однако все чуть что кричат "за короля" и хватаются за шпаги. При дворе развивается главая любовно-политическая интрига, роман между королевой и Бекингемом, королеве помогает ее подруга, герцогиня ДеШеврез, и молодой дворянин сходу знакомится с ее любовником - Арамисом. Арамис - в теме ("Он приезжает").
Начальник королевских мушкетеров дэ Тревиль всячески манкирует разумный указ Ришелье о запрещении дуэлей.

Далее, события всем известны, королевские мушкетеры в истории с подвесками занимаются прямой государственной изменой ("изменой Родине" если по-советски), а король обо всей истории с подвесками не узнает ни слова от "верного Тревиля". Ему в итоге все осторожно рассказывает Ришелье.

То есть, с точки зрения самого Дюма, вычисляемой по логике романа, Ришелье - "хороший", король - нейтральный, королева, Бэкингем и мушкетеры - работают против Франции. Д'Артаньян - Жан Простак, несмотря на свое дворянство.

Из всех мушкетеров политическую интригу видит только Атос. Атос - скрытый сторонник Ришелье, после того как дАртаньян отказывается от лейтенанта гвардии кардинала, Атос говорит "может быть, ты сделал ошибку".
Атос "зачищает" миледи чтобы помочь Ришелье убрать опасного для кардинала организатора убийства Бэкингема, а вся прочая лирика: лилия на плече, убийство жены Бонасье для Атоса только удобная маскировка самосуда над миледи, убийства жестокого и "по беспределу". Ну типа, если бы это преступление четверки мушкетеров вскрылось, то тут сплошь "личные причины", "бытовуха".
Атос подыгрывает Ришелье и возвращает кардиналу последнюю серьезную улику, бумагу: "Податель сего документа действует по моему распоряжению и на благо Франции. Ришелье". За зачистку миледи и возврат бумаги, огранизованные Атосом, д'Артаньян, который так ничего и не понял, был выпущен из тюрьмы и принят в мушкетеры.

В трилогии о мушкетерах видны размышления автора, историческая философия. Дюма считает, что геополитическая линия на падение Франции была заметна уже при Людовике XIII, несмотря на "физический" рост могущества страны. В самом деле, в "Трех мушкетерах" полстраны весело интригует против своего правительства на стороне геополитических противников. В продолжение Трех мушкетеров, книге "ХХ лет спустя", эта тема развивается описанием Фронды.

КНИГИ 411631 АВТОРЫ 125756 СЕРИИ 42597 ЖАНРЫ 502 ГОРОДА 1119 ИЗДАТЕЛЬСТВА 16316 ТЕГИ 318948 СТАТЬИ 563

которое страшно компрометирует не только ту особу, которая его написала, но и ту, от имени которой оно написано. Затем, если герцог, несмотря на все это, по-прежнему будет упорствовать, то, поскольку мое поручение ограничивается тем, что я перечислила, мне остается только молить Бога совершить чудо, чтобы спасти Францию. Все это так, монсеньор, и больше мне ничего не надо делать?

— Совершенно верно, — сухо подтвердил кардинал.

А зачем злиться? Я не так уж много прошу по сравнению с тем, что мне предстоит сделать.

— А теперь, когда я получила все инструкции Вашего Высокопреосвященства, касающиеся Ваших врагов, позволите ли Вы мне сказать Вам два слова о моих?

— Так у Вас есть враги? — тон кардинала оставался холодным. Ничего, сейчас мы сделаем один кувырок.

Главный фокус искусства добиваться чего хочешь — это делать своих врагов врагами своего хозяина.

— Да, Ваша светлость, враги, против которых Вы должны всеми способами поддержать меня, потому что я приобрела их на службе Вашему Высокопреосвященству.

Ну что же, пропустим даму вперед.

— Во-первых, некая маленькая интриганка Бонасье.

— Она в Мантской тюрьме, — уверенно заявил кардинал.

— Вернее, она была там, — поправила я его, — но королева выпросила у короля приказ, вследствие которого ее перевели в монастырь.

— Не знаю, — с удовольствием сказала я, — это хранится в строгой тайне.

(Даже от Вас, мой кардинал!)

— Я узнаю эту тайну, — пообещал Ришелье.

— И Ваше Высокопреосвященство сообщит мне, в каком монастыре эта женщина? — вкрадчиво спросила я.

— Не вижу к этому никаких препятствий.

— Хорошо… Но у меня есть другой враг, гораздо более опасный, чем эта ничтожная Бонасье, — с нажимом сказала я.

Вот мы и добрались до сути. Мои враги становятся Вашими…

— О, Ваше Высокопреосвященство его хорошо знает! Это наш с Вами злой гений, тот самый, благодаря которому мушкетеры короля одержали победу в стычке с гвардейцами Вашего Высокопреосвященства, тот самый, который нанес три удара шпагой Вашему гонцу де Варду и был главной причиной неудачи в деле с алмазными подвесками; это тот, который, узнав, что я похитила госпожу Бонасье, поклялся убить меня!

— А-а, — протянул кардинал тоном человека, который и так все знал. — Я знаю, о ком Вы говорите.

— Я говорю об этом негодяе д'Артаньяне, — постно заявила я.

— Он смельчак, — заметил кардинал, любуясь перстнем на своей руке.

И это что-то определяет?

— Потому-то и следует его опасаться… — напомнила я.

— Надо бы иметь доказательство его тайных отношений с Бе-кингэмом…

— Доказательство! — возмутилась я. — Я достану их десяток!

— Ну, — с видом судьи протянул кардинал, — в таком случае нет ничего проще. Предоставьте мне эти доказательства, и я посажу его в Бастилию.

— Хорошо, монсеньор, а потом?

И все-таки мы никак не можем понять друг друга! Вот досада!

— Ах, черт возьми! — вдруг более живым тоном воскликнул он. — Если бы мне так же легко было избавиться от моего врага, как избавить Вас от Ваших, и если бы Вы испрашивали у меня о милости за Ваши действия против подобных людей!

Нет, все-таки понимаем…

— Ваша светлость, — беззаботно сказала я, — а давайте меняться — жизнь за жизнь, человек за человека: отдайте мне этого, и я отдам Вам того, другого.

— Не знаю, что Вы хотите сказать! — воскликнул кардинал. — И не желаю этого знать, но я хочу сделать Вам приятное, и я не вижу никакого препятствия исполнить Вашу просьбу относительно столь ничтожного существа, тем более что этот д'Артаньян, по вашим словам, распутник, дуэлист и изменник.

Самое смешное, что все это правда.

— Бесчестный человек, монсеньор! — поддакнула я. — Бесчестный!

— Подайте мне бумагу, перо и чернила! — приказал кардинал.

— Вот они, монсеньор.

Кардинал взял лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и быстро начертал:

— Датировать сегодняшним числом? — негромко спросил он.

— Поставьте лучше начало августа, — попросила я. Подстраховаться не мешает.

Кардинал дописал дату, расписался и отдал лист мне. Я пробежала его глазами:

«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.

— Я жду от Вас известий! — сказал кардинал. — До свидания, сударыня!

— Всего Вам доброго, сударь. Дверь за кардиналом закрылась.

Я сложила и спрятала лист бумаги на груди. Наобещала много чего, а вот как теперь выполнять?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ДВА БЕСПОКОЙНЫХ ПОКОЙНИКА

Какое все-таки счастье, что супругой Генриха Второго стала Екатерина Медичи, которая привезла в приданом из своей Италии помимо прочих нужных вещей также и кальсоны для верховой езды, которые покорили Францию. И под платьем не видно, и тепло. Кавалеры, правда, их нагло похитили и выдают за собственные штаны, но мы, дамы, знаем правду. Так что спасибо мадам, может быть, я даже не простыну, несясь во весь опор к устью Шаранты.

Цепляясь за такие мелкие заботы, я старалась отодвинуть от себя на время наш разговор. Пусть голова болит завтра, на корабле. И так тоскливо.

Плащ, шляпу — ив ночь.

Стоя спиной к двери, я надевала шляпу, внезапно кто-то тихо вошел и закрыл дверь. Я резко обернулась.

У двери, закутанный в плащ и в низко надвинутой на лоб шляпе, стоял человек. Стоял и молчал.

— Кто Вы? Что Вам нужно? — пистолет Рошфора лежал на столе, далеко от меня.

Человек откинул плащ и сдвинул шляпу со лба. Пресвятая Дева, кого я вижу: мой безвременно почивший супруг, граф де Ла Фер! Выходец с того света? Или такой же живой, как и я? Как определить в этот момент чувства? Страшно…

Читайте также: