При наличии договора нормы о деликтной ответственности

Обновлено: 30.04.2024

Из названных положений следует вывод о существенном различии правовой природы данных обязательств по основанию их возникновения: из договора и из деликта. В случае если вред возник в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения договорного обязательства, нормы об ответственности за деликт не применяются, а вред возмещается в соответствии с правилами об ответственности за неисполнение договорного обязательства или согласно условиям договора, заключенного между сторонами.

Судами первой и апелляционной инстанций в рамках настоящего дела установлен факт наличия на стороне подрядчика договорной обязанности по проведению строительно-монтажных и ремонтных работ в помещениях заказчика, результат которых подрядчик обеспечил гарантийным сроком. Кроме того, предприятие обосновывает исковые требования некачественным исполнением обществом обязательства в рамках дополнительного соглашения к генеральному договору, что стало, по мнению предприятия, причиной возникновения пожара в здании отделения почтовой связи и повлекло причинение вреда.

Таким образом, в рамках настоящего дела рассматривается исполнение обществом обязательств из генерального договора, к которому подлежат применению нормы главы 37 Гражданского кодекса, а также иные нормативные положения, регулирующие договорную ответственность.

Довод суда кассационной инстанции о необходимости подтверждения истцом наличия состава правонарушения, наступления вреда и размера этого вреда, противоправности поведения ответчика, причинно-следственной связи между противоправным поведением ответчика и наступившими неблагоприятными последствиями является необоснованным, поскольку установление указанных обстоятельств необходимо для наступления деликтной ответственности. В рассматриваемом же случае необходимо исследовать вопрос о наличии оснований договорной, а не деликтной ответственности, что существенно влияет на предмет и объем доказывания.

членов Президиума: Абсалямова А.В., Амосова С.М., Андреевой Т.К., Бабкина А.И., Завьяловой Т.В., Козловой О.А., Поповченко А.А., Сарбаша С.В., Слесарева В.Л., Юхнея М.Ф. -

рассмотрел заявление федерального государственного унитарного предприятия "Почта России" в лице Управления федеральной почтовой связи Курганской области - филиала федерального государственного унитарного предприятия "Почта России" о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда города Москвы от 12.03.2012 по делу N А40-112862/11-69-982, постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.06.2012 и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 17.10.2012 по тому же делу.

В заседании принял участие представитель заявителя - федерального государственного унитарного предприятия "Почта России" в лице Управления федеральной почтовой связи Курганской области - филиала федерального государственного унитарного предприятия "Почта России" (истца) - Свечникова Т.В.

Заслушав и обсудив доклад судьи Бабкина А.И., а также объяснения представителя заявителя, Президиум установил следующее.

Между федеральным государственным унитарным предприятием "Почта России" (далее - предприятие, заказчик) и закрытым акционерным обществом "ТЕЛ МТК" (далее - общество, подрядчик) заключено дополнительное соглашение от 21.07.2010 N Т-34-10-6 (далее - дополнительное соглашение) к генеральному договору от 16.02.2005 N ПР/3.4/152-05 (далее - генеральный договор) на проведение последним строительно-монтажных и ремонтных работ в помещениях отделения почтовой связи Менщиково - индекс 641324, расположенного в нежилом здании по адресу: пос. Менщиково, Кетовский р-н, Курганская обл., в соответствии с положениями и условиями генерального договора и на основании полученного от заказчика технического задания (приложение N 1 к дополнительному соглашению).

В соответствии с условиями дополнительного соглашения подрядчик обязался выполнить работы по текущему ремонту помещений указанного отделения почтовой связи, включая монтаж (кладку) печного оборудования (позиции 164-168 сметы на выполнение работ).

По вопросам, не урегулированным дополнительным соглашением, стороны руководствуются генеральным договором.

Согласно пункту 3.14 генерального договора подрядчик обязался гарантировать отсутствие дефектов выполненных им работ в течение двух лет со дня утверждения акта о приемке выполненных работ. В случае обнаружения недостатков в пределах гарантийного срока составляется двусторонний акт о выявленных недостатках, в котором стороны предусматривают их устранение в определенные сроки за счет подрядчика.

Согласно акту от 22.11.2010 N 1 о приемке выполненных работ подрядчик исполнил установленные дополнительным соглашением работы, в том числе и монтаж (кладку) печного оборудования (позиции 164 - 168 сметы).

Согласно заключению специалиста государственного учреждения "Судебно-экспертное учреждение федеральной противопожарной службы "Испытательная пожарная лаборатория" по Курганской области" от 10.12.2010 очаг пожара находился внутри здания отделения почтовой связи на уровне потолочного перекрытия, и наиболее вероятной причиной возникновения пожара стало воспламенение сгораемых материалов в результате воздействия на них высокой температуры топочных газов.

В справке Кетовского межрайонного отдела надзорной деятельности Главного управления МЧС России по Курганской области от 21.04.2011 N 143-2-7-15 отражено, что причиной пожара послужило нарушение Правил пожарной безопасности в Российской Федерации (ППБ 01-03), утвержденных приказом Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий от 18.06.2003 N 313, и строительных норм и правил (СНиП 41-01-2003), допущенное при монтаже и эксплуатации печного отопления.

Полагая, что причиной пожара явилось ненадлежащее исполнение обществом обязательств по договору подряда в нарушение указанных норм и правил, предприятие обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к обществу о взыскании 2 275 147 рублей 42 копеек ущерба.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.06.2012 решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 17.10.2012 названные судебные акты оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре в порядке надзора указанных судебных актов предприятие просит их отменить, ссылаясь на нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм материального и процессуального права, и передать дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении и выступлении присутствующего в заседании представителя заявителя, Президиум считает, что обжалуемые судебные акты подлежат отмене, а дело - передаче в арбитражный суд первой инстанции на новое рассмотрение по следующим основаниям.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции, позицию которого поддержал суд апелляционной инстанции, руководствовался статьями 702, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс, Кодекс) и исходил из того, что ответственность по настоящему делу имеет деликтную природу и для ее наступления необходимо наличие состава правонарушения, включающего наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинную связь между указанными двумя элементами и вину причинителя вреда.

Оценив представленные доказательства в порядке статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд пришел к выводу, что истцом не представлены доказательства, подтверждающие, что причиной пожара стали виновные действия общества, то есть предприятие не доказало противоправность действий общества, а также его вину.

Суд кассационной инстанции, соглашаясь с выводами судов нижестоящих инстанций, руководствовался статьями 15, 393, 401, 702, 1064, 1082 Гражданского кодекса.

Пунктом 2 статьи 307 Гражданского кодекса установлено, что обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в Кодексе.

Согласно пункту 1 статьи 393 Гражданского кодекса должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства.

Пунктом 1 статьи 1064 Гражданского кодекса предусмотрено, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Кроме того, нужно учитывать, что и при отсутствии договора между сторонами фактические действия ответчика по некачественному монтажу печи отопления в помещении истца, повлекшие причинение вреда имуществу последнего, являются основанием для возмещения названного вреда.

Таким образом, судами первой и апелляционной инстанций неверно определены характер спорных правоотношений и правовая природа оснований заявленного требования, как следствие, не исследованы обстоятельства, относящиеся к предмету доказывания, и неправильно применены нормы права. Данные недостатки не были устранены судом кассационной инстанции.

При указанных условиях оспариваемые судебные акты подлежат отмене как нарушающие единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права согласно пункту 1 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов по делам со схожими фактическими обстоятельствами, принятые на основании нормы права в истолковании, расходящемся с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, могут быть пересмотрены на основании пункта 5 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, если для этого нет других препятствий.

Учитывая изложенное и руководствуясь статьей 303, пунктом 2 части 1 статьи 305, статьей 306 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

решение Арбитражного суда города Москвы от 12.03.2012 по делу N А40-112862/11-69-982, постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.06.2012 и постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 17.10.2012 по тому же делу отменить.

В проекте постановления Пленума Верховный Суд ориентирует нижестоящие инстанции на искоренение практики необоснованной передачи таких исков на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства

Поскольку преступное деяние может также посягать на субъективные гражданские права, оно одновременно отвечает признакам гражданско-правового обязательства, возникшего из причинения вреда (деликта). Потерпевший приобретает право на предъявление соответствующего гражданского иска в уголовном процессе (ч. 1 ст. 44 УПК РФ).

Деликтное требование как достаточный критерий

К числу имущественных притязаний, возникших в результате преступления, может быть отнесен широкий круг гражданско-правовых требований, поэтому в проекте предпринята попытка процессуально отграничить требования, подлежащие рассмотрению вместе с уголовным делом, от предъявляемых в порядке гражданского судопроизводства.

Для этого судебный орган воспользовался спорным, на мой взгляд, критерием характера причинно-следственной связи между преступлением и причиненным ущербом.

Требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, включая притязания, возникающие из причинения вреда в результате действий виновного лица, когда уничтожение или повреждение чужого имущества входило в способ совершения преступления, а также иски о компенсации морального вреда (в том числе возникшие вследствие причинения вреда личным неимущественным правам либо принадлежащим потерпевшему нематериальным благам), подлежат разрешению в ходе уголовного судопроизводства (п. 1, 7 Проекта, ч. 1 ст. 44 УПК).

Напротив, в п. 11 Проекта уточнено, что требования имущественного характера, связанные с преступлением, но вытекающие из правоотношений по последующему восстановлению нарушенных прав потерпевшего или направленные на возмещение ему упущенной выгоды, подлежат разрешению в порядке гражданского судопроизводства (например, о признании гражданско-правового договора недействительным, об индексации присужденных денежных сумм, о возмещении расходов страховым организациям, о возмещении ущерба в результате смерти кормильца, о возмещении утраченного заработка (дохода) в результате повреждения здоровья, о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, о взыскании неполученного дохода и т.п.).

С точки зрения процессуальной экономии разделение требований на связанные с непосредственным причинением вреда в результате преступления и относящиеся к последующему восстановлению нарушенных прав потерпевшего выглядит оправданным в той мере, в которой гражданский иск может быть в силу УПК РФ рассмотрен в уголовном деле. На откуп судов в рамках гражданского судопроизводства отдаются лишь те требования, которые являются отдаленным следствием преступления, – т.е. представляют собой опосредованный вред.

Цель концепции соединенного процесса в уголовном судопроизводстве заключается в скорейшем разрешении притязаний потерпевшего, наиболее тесно связанных с рассматриваемым противоправным деянием, а также имеющих непосредственно компенсаторную направленность и призванных восстановить нарушенные преступником-делинквентом правоотношения. Разрешение в уголовном судопроизводстве гражданско-правового требования, вытекающего из деликтного обязательства, обусловлено тем, что собранные и исследованные в уголовном процессе доказательства позволяют в кратчайшие сроки и без совершения дополнительных процессуальных действий разрешить имущественные притязания потерпевшего.

Полагаю, при разграничении требований, подлежащих рассмотрению в ходе уголовного дела и в рамках самостоятельного производства по гражданскому делу, следует руководствоваться положениями ст. 44 УПК РФ, по смыслу которых в качестве гражданского иска в уголовном деле рассматривается исключительно деликтное требование, а предъявление иных гражданско-правовых требований осуществляется в порядке гражданского судопроизводства. При таком подходе потребность в дополнительном критерии отпадает.

Упущенная выгода в интересах потерпевшего

Спорным представляется также исключение из перечня притязаний, подлежащих рассмотрению в ходе уголовного процесса, требования о возмещении потерпевшему упущенной выгоды, являющейся разновидностью убытков (ст. 15 ГК РФ).

Как верно указал в процессе обсуждения проекта член Научно-консультативного совета ВС Константин Калиновский, в некоторых случаях наличие упущенной выгоды является элементом состава преступления (например, ст. 180 УК РФ) и подлежит доказыванию наряду с иными обстоятельствами.

Вместе с тем с позиции разрешения деликтного требования конструкция состава преступления значения не имеет. Возмещение неполученных доходов, упущенной выгоды, финансовых потерь (например, уменьшение стоимости акций или иного имущества по причинам, не связанным с его повреждением) является предметом деликтного обязательства. Соответственно, все деликтные убытки подлежат взысканию в рамках уголовного процесса. Статья 15 ГК РФ, посвященная требованию о взыскании убытков, не устанавливает самостоятельного вида обязательства по их возмещению, дополнительно регулируя вопросы, связанные с компенсаторным присуждением, – т.е. взыскание внедоговорных убытков в любом случае осуществляется на основании ст. 1064 ГК РФ. Данное требование в полном объеме подлежит рассмотрению в качестве гражданского иска в уголовном деле.

Единое обязательство из причинения вреда

В данном случае, полагаю, при разработке Проекта была допущена неточность, поскольку в силу подп. 4 п. 1 ст. 387 ГК РФ при суброгации право требования к должнику, ответственному за наступление страхового случая, переходит к страховщику на основании закона (ст. 965 Кодекса).

В результате сингулярного правопреемства требование к делинквенту о возмещении расходов, возникших в результате причинения вреда здоровью или имуществу потерпевшего, переходит к страховщику и влечет процессуальную замену на стороне истца-потерпевшего.

Если размер страховой выплаты не покрывает всю сумму причиненного вреда, на стороне истца возникает процессуальная множественность лиц, образованная делением требования к должнику. При этом оба требования вытекают из одного обязательства, в связи с чем согласованность их размеров может быть лучше обеспечена при рассмотрении в рамках одного дела.

В связи с этим полагаю целесообразным в ходе рассмотрения судом требования потерпевшего в рамках уголовного дела одновременно разрешать требования как страховой организации к причинителю вреда, так и потерпевшего о возмещении ущерба, превышающего размер страховой выплаты (см. также п. 8 Проекта).

Ответственность за совместное причинение вреда

Отдельного внимания заслуживает, на мой взгляд, проблема совместного причинения вреда лицами, совершившими одно или несколько взаимосвязанных преступных деяний.

в п. 12 которого содержатся значимые для практики разъяснения правил возложения солидарной ответственности на лиц, совместно совершивших преступные деяния. В частности, обращено внимание на случаи, когда лица причиняют ущерб одним преступлением с множественностью эпизодов, в которых установлено их совместное участие (абз. 2 п. 12), а также при совершении разных преступлений в рамках одного уголовного дела, не связанных общим намерением, в том числе в случаях, когда одним преступлением были созданы условия для совершения последующего (абз. 3 п. 12).

В судебной практике признаки совместности получили дальнейшее развитие. Так, в постановлении президиума Ивановского областного суда от 31 июля 2015 г. по делу № 44г-8/2015 в качестве признаков совместного характера действий в гражданско-правовом смысле указаны: согласованность действий, их скоординированность и направленность на реализацию единого намерения.

Данные разъяснения актуальны, когда совместные действия осужденных квалифицируются судом в качестве разных преступлений.

Например, Вторым кассационным судом общей юрисдикции было рассмотрено гражданское дело по иску предприятия о возмещении вреда, причиненного преступлением. Согласно ранее вынесенному приговору вред предприятию был причинен в результате фиктивного трудоустройства Б. При этом М. и Ж. были осуждены за мошенничество (ч. 4 ст. 159 УК РФ), а П. – за злоупотребление полномочиями (ч. 1 ст. 285 УК РФ). Роль М. заключалась в том, чтобы оказать воздействие на П., занимавшего должность руководителя предприятия, для оформления фиктивного трудового договора, обеспечения видимости законности действий и начисления фиктивно трудоустроенному Б. зарплаты. В свою очередь Ж. распорядилась полученными от фиктивного трудоустройства Б. денежными средствами, завершив тем самым хищение. Рассматривая гражданский иск о возмещении вреда за деликт, суды трех инстанций подтвердили совместный характер причинения вреда, несмотря на различную квалификацию действий осужденных.

Проект не содержит разъяснений в части признаков совместности причинения вреда подсудимыми, несмотря на востребованность формирования устойчивой практики высшим судебным органом.

Кроме того, предлагается возложить ответственность за причиненный совместно вред на подсудимого, в отношении которого дело не было выделено в отдельное производство, или не освобожденного от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям.

Вероятно, ВС руководствовался тем, что при освобождении лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям виновное лицо до вынесения приговора принимает меры по заглаживанию причиненного преступлением вреда, в связи с чем дополнительное возложение на него ответственности за гражданско-правовой деликт было бы избыточным, ведь деликтное обязательство уже исполнено по соглашению сторон. Верховный Суд подчеркнул, что процессуальное выбытие лица из уголовного судопроизводства в связи с выделением дела не исключает привлечения к деликтной ответственности в солидарном порядке как основного обвиняемого, так и лица, в отношении которого было выделено уголовное дело.

Данная позиция, на мой взгляд, вызывает вопросы в части привлечения к деликтной ответственности лица, освобожденного от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, установленных ст. 78 УК РФ.

Во-первых, правила течения срока давности привлечения к уголовной ответственности и срока исковой давности по гражданско-правовым обязательствам существенно различаются. Если первый исчисляется со дня совершения преступления до момента вступления приговора в силу, то течение второго начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите данного права. То есть если потерпевший не смог опознать преступника в момент совершения деяния, а правоохранительным органам не удалось установить его личность в течение длительного времени, в том числе за пределами срока давности привлечения к уголовной ответственности, за потерпевшим сохраняется право на возмещение ему вреда, причиненного преступлением.

Во-вторых, исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, а также о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью.

Соответственно, положением абз. 3 п. 24 Проекта из числа ответчиков, на мой взгляд, безосновательно в нарушение ч. 1 ст. 54 УПК РФ исключен причинитель вреда, в отношении которого вынесено решение об освобождении от уголовной ответственности за истечением сроков.

Поскольку такое лицо является солидарным должником по деликтному иску, который продолжает рассматриваться в уголовном деле, полагаю целесообразным не возлагать на истца бремя подачи идентичного иска к такому лицу в порядке гражданского судопроизводства, а разрешать требования ко всем солидарным должникам совокупно по единому деликтному обязательству в уголовном деле. Для этого необходимо сохранить статус лиц, освобожденных от уголовной ответственности, в качестве ответчиков по гражданскому иску в уголовном процессе.

ВС РФ в Определении от 14 июля 2020 г. N 306-ЭС20-2351 указал, что договорное условие о невозможности взыскивать штрафы является нарушением пределов свободы договора и потому ничтожно, поскольку освобождает от ответственности за умышленные нарушения.

Ряд аргументов ВС РФ, положенных в основу позиции, вполне себе заслуживает внимания, но некоторые высказывания заставляют задуматься и вызывают вопросы.

Само по себе построение ВС РФ цепочки рассуждений заставляет опасаться, что подобным образом судебная практика может любое договорное условие, которым стороны ограничивают ответственность (например, ограничивают убытки конкретным видом и суммой, т.п.), рассматривать как потенциально недействительное и неисполнимое. Однако такого быть не должно. Все –таки ВС РФ говорит о пределах свободы договора, а любое ограничение, в том числе судебная позиция, не могут толковаться расширительно.

Чтобы прокомментировать, опишу суть спора и позицию ВС РФ, разделив ее на смысловые фрагменты.

Спор возник из договора подряда и связан с оценкой договорного условия сторон об освобождении от ответственности. Истец (исполнитель, терминология спорного договора) обратился с требованием о взыскании задолженности по неоплаченным работам, а также процентов за пользование чужими денежными средствами на основании ст. 395 ГК РФ. Ответчик (заказчик) предъявил встречный иск о взыскании неосновательного обогащения и процентов по ст. 395 ГК РФ, мотивируя свою позицию тем, что подрядчик пользовался имуществом - нежилым помещением заказчика без правовых оснований и оплаты.

Суды всех инстанций удовлетворили первоначальный иск в части требования уплаты основного долга, в удовлетворении остальных требований, включая встречный иск, отказали. Суды посчитали, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно пункту 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ, исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, суды пришли к выводу, что сторонами не согласованы условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ, в связи с чем отказали во взыскании с заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.

Определением ВС РФ судебные акты в части отказа во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ отменены по следующим мотивам.

1. Нарушение влечет применение мер ответственности, в том числе ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ указал, что “Ненадлежащее исполнение обязательств влечет для должника негативные последствия. Целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств. В случае неисполнения денежного обязательства мерой ответственности может выступать взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга. Такой способ защиты прав кредитора предусмотрен положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ”.

2. По общему правилу, либо договорная нейстойка, либо проценты по ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ сослался на то, что “По общему правилу, если в договоре содержится условие о том, что за нарушение денежного обязательства начисляется неустойка, то кредитор имеет право на взыскание с должника именно договорной неустойки, при этом проценты за пользование чужими денежными средствами не подлежат взысканию (пункт 4 статьи 395 ГК РФ)”.

3. Намек на оценку природы ст. 395 ГК РФ через призму правил о неустойке.

Далее ВС РФ сослался на п. 1 ст. 330 ГК РФ о том, что “размер неустойки, суммы, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, устанавливается договором сторон или определяется законом. Стороны соглашения обладают диспозитивными полномочиями при определении размера неустойки. Размер процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. При этом предусмотрено, что эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

4. Основание оплаты процентов по ст. 395 ГК РФ = частные отношения + денежный характер.

Со ссылкой на п. 37 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" (ПП ВС № 7), ВС РФ напомнил, что “проценты по ст. 395 ГК РФ подлежат уплате независимо от основания возникновения обязательства (договора, других сделок, причинения вреда, неосновательного обогащения или иных оснований, указанных в ГК РФ). Применение положений статьи 395 ГК РФ в конкретных спорах зависит от того, являются ли спорные имущественные правоотношения гражданско-правовыми, а нарушенное обязательство - денежным (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19.04.2001 N 99-О)”.

5. Обусловленность пределов свободы договора запретом ГРУБОГО нарушения баланса интересов сторон.

Описав общие положения п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, которая “включает в себя свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению”, ВС РФ сделал вывод: “юридическое равенство сторон предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены, в том числе, недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений.”

6. Подтверждение значимости концептуального постановления Пленума ВАС РФ № 16 + указание на обусловленность ПРЕДЕЛА ДИСПОЗИТИВНОСТИ существом законодательного нормирования.

Со ссылкой на п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах" (далее - постановление Пленума N 16), ВС РФ сослался на необходимость при оценке и толковании условий договора учитывать существо нормы и целей законодательного регулирования, чтобы “определить пределы диспозитивности, в рамках которых в договоре может быть установлено условие об освобождении заказчика от предъявления к нему исполнителем штрафных санкций в случае несвоевременной оплаты оказанных услуг”.

7. Вывод об отсутствии безграничной свободы на исключение положений ст. 395 ГК РФ. Но…, как оказалось, речь о наличии умышленной вины.

ВС РФ не согласился с правильностью толкования договорного условия нижестоящими инстанциями, которые “ ссылались на правовые позиции, изложенные в пункте 1 постановления N 16, полагая, что стороны вправе исключить применение диспозитивной нормы к их правоотношениям, что также исключает применение ответственности, предусмотренной статьей 395 ГК РФ”. Основу несогласия составил аргумент об отсутствии “ достаточных оснований полагать, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности”.

Поэтому ВС РФ указал, что “в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан, прежде всего, на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в пункте 4 статьи 401 ГК РФ”.

8. Судя по всему, чтобы воспользоваться свободой договора, необходимо каждый раз доказывать отсутствие умышленной вины (?).

В конечном итоге, ВС РФ указал, что “Исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон, ведь в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, однако заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки”.

9. Противоположностью (?!) умышленной вины является МИНИМАЛЬНАЯ степень заботливости и осмотрительности. Знать бы только ее критерии.

Со ссылкой на п. 7 ПП ВС № 7 и, в частности, п.п. 1, 2 ст. 401 ГК РФ, ВС РФ указал, что “отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство”. Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”.

10. Похоже, что ВС РФ сформулировал правило о недопустимости договорных условий об исключении/ ограничении ответственности по умолчанию?

С учетом изложенных выше аргументов ВС РФ указал, что “условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями пункта 4 статьи 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств”.

Поэтому, по мнению ВС РФ, “пункт 4.8 договора не подлежит толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных пунктом 1 статьи 395 Кодекса, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Судами не исследовались обстоятельства и не оценивались доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах, у судов не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами”.

В целом, если рассматривать позицию ВС РФ по частям, то с некоторыми отдельно взятыми суждениями вроде бы сложно не согласиться.

Например, ответственость в гражданских правоотношениях выполняет компенсаторную функцию и позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации /заглаживания причиненных “неудобств”. Логично.

О правовой природе неустойки (ст. 330 ГК РФ) и процентов по ст. 395 ГК РФ в доктрине существуют споры, но если отвлечься от нюансов, вполне можно согласиться с тем, что очень похожи проценты по ст. 395 ГК РФ на универсальную законную неустойку за нарушение любого денежного обязательства. В этом смысле основанием возникновения денежного требования могут послужить разные обстоятельства действительности.

Свобода договора в частности и автономия сторон частных отношений воообще не могут быть беспредельными, что обусловлено, в первую очередь, ограниченностью природы любой свободы (свобода/ право одного заканчивается там, где начинается свобода/право другого).

Совокупность принципов гражданского права обеспечиют необходимую систему сдержек и противовесов. В частности, принцип свободы договора ограничен принципом добросовестности. Эта идея закреплена в общем виде в п.п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, которая не только требует добросовестности при осуществлении любых прав и исполнении обязанностей, но и запрещает извлекать преимущества из любого недобросовестного поведения. Частным примером подобного баланса выступаются положения ст. 434.1 ГК РФ о преддоговорной ответственности, согласно которым нарушением считаются любые виды недобросовестного ведения переговоров.

Однако любое ограничение является исключение из общего правила о свободе договора. Поэтому если полагаться на смысл правового регулирования для целей толкования договора, то необходимо не подменять понятия.

Что вызывает вопросы в позиции ВС РФ?

Первое. В спорном договорном условии, как следует из изложенных обстоятельств дела, говорится только о невозможности взыскивать штрафы. О запрете требовать возмещения убытков в нем указания нет.

Вместе с тем, именно убытки являются общей мерой ответственности (ст. 15, 393 ГК РФ) и всегда позволяют обеспечить необходимое воздействие на нарушителя обязательства, если потерпевший решит таким правом воспользоваться (ст. 9 ГК РФ). Договорная неустойка и проценты по ст. 395 ГК РФ, особенно в контексте позиции ВС РФ, который рассматривает ст. 395 ГК РФ через положения о неустойке, являются специальными мерами ответственности.

Поэтому сомнителен общий посыл ВС РФ о том, что исключение договорным условием возможности взыскивать штрафы вообще освобождает от ответственности.

Второе. Почему вдруг такой упор именно на ничтожность спорного договорного условия? Согласно положениям п. 1 ст. 168 ГК РФ общим правилом является оспоримость сделки и, как следствие, части сделки (договорного условия).

Для ничтожности необходимо прямое указание закона либо установление посягательства на публичный интерес или интересы третьих лиц. Остается загадкой, что именно посягает в спорном условии о запрете в конкретных частных отношениях взыскивать штрафы на публичный интерес или права третьих лиц?

О ничтожности в законе говорится только в тех случаях, когда а) заранее заключено соглашение об устранении или ограничении ответственности за б) умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ).

Положения п. 4 ст. 401 ГК РФ являются исключением из принципа свободы договора, поэтому они не толкуются расширительно. Это, на мой взгляд, означает, что если в договорном условии в конкретном договоре прямо не говорится, что “не допускается взыскивать штрафы за умышленное нарушение договорного обязательства”, то автоматически применение п. 4 ст. 401 ГК РФ сомнительно. Поскольку иначе любое условие о любом ограничении ответственности (что является распространенной практикой) по умолчанию становится ничтожным. А такой вывод абсурден. И это отвлекаясь от того, что закон запрещает именно заранее заключать соглашения об освобождении от ответственности за умышленное нарушение, а не вообще.

Иначе говоря, определение ВС РФ порождает вопрос к сторонам - заключая договор и включая в него условия об ограничении ответственности или об освобождении от нее в том или ином виде (например, через запрет взыскивать убытки при наличии договорных неустоек, через ограничения объема и вида убытков, т.п.), задумываетесь ли вы вообще о субъективной стороне вопроса и наличии вины, причем не просто вообще, а именно в умышленной форме?

Особенно учитывая, что вопрос форм вины в гражданском праве не разработан, поскольку обычно для привлечения к ответственности на началах вины ее форма не имеет значения, если только не установлены исключения (например, как при взаимодействии источников повышенной опасности), а большинство участников гражданского оборота являются предпринимателями и вообще несут ответственность на началах риска.

На мой взгляд, без прямого указания в договоре на запрет привлечения к ответственности за умышленную вину, сложно заподозрить всех в автоматическом освобождении именно от ответственности за умышленное нарушение, которое заранее оговорено.

В любом случае, с учетом сформулированной позиции ВС РФ необходимо учитывать, что судебный спор может преподнести сюрприз. Поэтому лучше дополнительно включать соответствующие пояснения в договор (например, что стороны не вправе взыскивать штрафы, если вина за нарушение выразилась в форме грубой или легкой неосторожности).

Третье. При всей оценочности принципа добросовестности, который ограничивает свободу договора, стандарт его толкования более - менее сформирован – это оценка последовательности поведения, сопоставление анализируемого события/ условия с типичным обстоятельством и “человеком из автобуса”.

То есть речь идет о том, что с т.з. добросовестности любое договорное условие должно оцениваться на предмет допустимости отклонения от любого другого похожего, типичного, стандартного условия. А для этого должен задаваться вопрос, как поступил бы на месте спорящих сторон любой другой разумный участник оборота?

В этом смысле предложенный ВС РФ критерий отклонения – ГРУБОЕ НАРУШЕНИЕ БАЛАНСА ИНТЕРЕСОВ СТОРОН - не понятно, как применять. Получается, что только произвольно. Поскольку что именно грубо нарушает баланс интересов в запрете взыскивать штрафы оценить сложно.

Это тем более так, если учесть, что для опровержения умышленной вины, по мнению ВС РФ, достаточно доказать, что была какая-то минимальная степень заботливости и осмотрительности. Если вообще допустить, что достаточно некой минимальной степени чего-то, то вряд ли одновременно в отношениях может быть “грубо ” нарушен баланс интересов.

Иначе говоря, лейтмотив определения ВС РФ - это ссылка на п. 4 ст. 401 ГК РФ и запрет именно на досрочне освобождение от ответственности за умышленное нарушение обязательства . Вывод относительно ничтожности простого условия, которым “просто запрещается взыскивать штрафы за просрочки”, выглядит не слишком убедительно, поскольку спорное договорное условие ВС РФ, по сути, “доконструировал” и “дописал” (учитывая изложенные в деле обстоятельства). На это толкование условий договора не рассчитано.

С практической точки зрения имеет смысл уделять особое внимание формулировкам об ограничении и освобождении от ответственности и, возможно, лишний раз оговариваться, на что конкретно рассчитано соответствующее условие.

В случае причинения вреда необходимо определить основание его возникновения (ст.393 или ст.1064 ГК РФ). Если ошибешься, то это явится причиной для отмены вынесенных судебных актов.

Итак. Постановление Президиума ВАС РФ №1399/13 от 18.06.2013.

Фабула дела.

Между заказчик и подрядчиком был заключен договор на выполнение работ по текущему ремонту помещений отделения почтовой связи, включая монтаж (кладку) печного оборудования. При этом подрядчик гарантировал отсутствие дефектов выполненных им работ в течение двух лет со дня утверждения акта о приемке выполненных работ.

В конце ноября 2010 был подписан акт выполненных работ, но спустя несколько дней произошел пожар в помещении.

Согласно заключения экспертов, причина пожара – несоблюдение Правил пожарной безопасности в Российской Федерации, строительных норм и правил (СНиП 41-01-2003 при монтаже и эксплуатации печного отопления.

Заказчик посчитал, что вред возник в связи с ненадлежащим исполнением подрядчиком своих обязательств обратился в суд.

Однако суды трех инстанций посчитали, что подлежит применению ст.1064 ГК РФ и истец не представил доказательства, подтверждающие, что причиной пожара стали виновные действия общества (подрядчика), то есть предприятие не доказало противоправность действий общества, а также его вину.

Надзорная инстанция посчитала иначе, отметив следующее.

1. Ст.393 и ст.1064 ГК РФ устанавливают разные основания возникновения обязательств: из вреда и из договора.

2. В случае если вред возник в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения договорного обязательства, нормы об ответственности за деликт не применяются, а вред возмещается в соответствии с правилами об ответственности за неисполнение договорного обязательства или согласно условиям договора, заключенного между сторонами.

3. Из позиции истца, представленных доказательств, можно сделать вывод о необходимости применения договорной ответственности за возникший вред.

4. Верное определение основания возникновения ответственности влияет на объем и предмет доказывания.

5. Даже если бы договора не было, то фактические действия ответчика по некачественному монтажу печи отопления в помещении истца, повлекшие причинение вреда имуществу последнего, являются основанием для возмещения названного вреда.

7. Судебные акты со схожими обстоятельствами по иным делам могут быть пересмотрены.

Выводы.

1. Иногда чувствуешь себя удовлетворенным от прочитанного. Сегодня один из таких дней. Суд констатировал необходимость дифференциации, определив четко и однозначно когда подлежат нормы о договорной ответственности.

2. Естественно, что наличие между сторонами самого по себе договора не является безусловным основанием взыскания причиненного вреда. Необходимо выявить зависимость между исполнением обязательства и наступившими последствиями. Подобное будет сделать проще, если описание обязательств стороны будет сводиться не только к указанию на необходимость его выполнения надлежащим образом, но и содержать перечисление конкретных действий, совершаемых при этом стороной; гарантий и заверений, предоставляемых выполнивших их стороной; последствия выявления отступлений от условий договора; возмездность и безвозможность устранения недостатков; вина кредитора в наступивших последствиях.

3. Обратим внимание и еще на один момент. Оценка судом отсутствующего договора. Как понимаем, суд, признав, что некачественный монтаж печи, приведший к пожару и причинению вреда является достаточным, убедительным и доказанным фактом для взыскания вреда в рамках деликтной ответственности. Если так, то тем самым суд дал указания по оценке имеющихся доказательств, пояснив верное толкование норм процессуального права на примере конкретной ситуации.

p.s 10 наиболее интересных материалов за последнее время:

Читайте также: