Когда прошел приказ 1941 году о боевом готовности
Обновлено: 15.05.2024
Приказ Ставки ВГК
об инженерных войсках 1941 год
Ниже публикуется весьма любопытный документ - приказ ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии, датированный ноябрем 1941 года. Этот документ яркий образчик прозрения высшего военного руководства в отношении роли и значения инженерных войск в современной войне,
Понадобилось более четырех месяцев тяжелейших поражений, кровавых университетов, профессорами которых выступали гитлеровские генералы, чтобы наконец наши военачальники поняли, что инженерные войска - это не строители, не подручная рабочая сила, не резерв пехоты, что саперные роты это не хозяйственные команды при штабах, а боевые подразделения, обеспечивающие успех и пехоты, и артиллерии, и танков, войска, способные причинять противнику немалые потери и мешать его продвижению.
Сталин в этом приказе жестко критикует высшее военное руководство РККА, ликвидировавшего перед войной должность Начальника инженерных войск РККА и сведшее старшего инженерного начальника до незначительного уровня начальника одного из Управлений НКО, приказывает не только восстановить эту должность, но и возвести его в ранг заместителя наркома обороны. Ранг заместителя командующего фронтом и армией получают и начальники инженерных войск фронтов и армий.
Но. вот строки из мемуаров главного маршала артиллерии Воронова Н.Н. "На службе военной" (описываются события июля 1941г.):
Сталин и его окружение, оказывается, даже не знали, что в РККА имеются инженерные войска!
Насколько выросло со временем понимание Сталиным роли и значения инженерных войск показывает тот факт, что 9 октября 1943 года Указом Верховного Совета ССР вводятся звания маршала инженерных войск и главного маршала инженерных войск, т.е. Сталин приравнял саперов к летчикам, танкистам и артиллеристам.
Но как всегда, закончится война, и про саперов снова забудут, снова инженерные войска будут сокращать, денег им не давать. Хотя и сегодня те военные, кто хватил лиха и понюхал пороху, криком кричат о значимости инженерных войск. Вот, например, участник югославской войны О.Валецкий:
Одним из главных недостатков было то, что, что инженерные войска в ЮНА не признавались, как и в других армиях, боевым родом войск, а соответственно не могли проводить самостоятельные боевые действия. Между тем, без инженерных войск победы ЮНА были бы невозможны, в особенности в боях за Вуковар.
На вышеупомянутом театре боевых действий (Восточная Славония, Баранья, Западный Срем) численность инженерных войск достигала 20%, хотя в целом в ЮНА их численность не превышала 7%.
Когда же мы научимся готовиться к войне до того, как она началась?
Приказ
Ставки Верховного Главнокомандования
СОДЕРЖАНИЕ: О недостатках инженерной службы и неправильном использовании инженерных войск и средств.
Опыт войны показал, что инженерная служба в действующей армии поставлена неудовлетворительно. Общевойсковые командиры, за немногими исключениями, недооценивают инженерную службу, сами знают ее плохо и не учат подчиненных инженерному делу. В результате, в значительной части полков и дивизий не знают элементарных правил и приемов самоокапывания и инженерного оборудования позиций, не умеют правильно отрыть окоп или выполнить работу по устройству заграждений, при занятии рубежа не создают оборудованных в инженерном отношении позиций и не организуют заграждений местности как в предполье, так и в глубине своих позиций. Помощь и руководство в этом деле со стороны инженерных начальников не организуется должным образом.
За время войны в армию поступило большое количество различного вида минно-подрывного имущества, при правильном использовании которого ход боевых операций мог бы протекать более успешно, особенно при обороне или вынужденном отходе. Одно из наиболее действенных инженерных мероприятий - инженерные заграждения применяются явно неудовлетворительно как в тактическом, так и в техническом отношениях. О заграждениях вспоминают в последнюю минуту, нет заблаговременной подготовки полос на большую глубину. Такое простое средство, как завалы и засеки, применявшиеся в русской армии в течение ряда столетий, теперь в загоне. Противотанковые и противопехотные мины, мины замедленного действия всех систем, управляемые фугасы, “сюрпризы” применяются во многих случаях” без учета оперативно-тактических задач, без тесного взаимодействия с проводимой войсками операцией.
Минные поля охраняются недостаточно, установка их проходит с грубейшими нарушениями правил минирования. Схемы минирования до войск не доводятся, оставаясь в штабных канцеляриях, что приводит к немалочисленным жертвам наших командиров и красноармейцев. ГВИУ КА не добилось внедрения в армии новых образцов мин замедленного действия и не организовало достаточно снабжения армии этими средствами, хотя эффективность их огромная.
Начальники инженерных управлений фронтов и армий работают без достаточной инициативы, не участвуют, как инженерные начальники, в разработке плана операций, а штабы фронтов не привлекают их для этой цели и не ставят им конкретных задач. Вместо боевого взаимодействия инженерных войск с другими родами войск налицо неправильное отношение к использованию саперных частей и средств инженерной техники. Саперов часто используют на второстепенных работах, как простую рабочую силу, в ущерб мероприятиям по обеспечению боя.
Для ликвидации невежественного использования саперов и внедрения военно-инженерной культуры в армии
1. Ввести должность заместителя командующего войсками фронта (армии), он же начальник инженерных войск фронта (армии). При начальнике инженерных войск фронта (армии) иметь небольшой штаб начальника инженерных войск.
2. Военным советам фронтов, армий привлекать к разработке оперативных планов начальников инженерных войск, требуя использования всех возможностей инженерных войск по их прямому назначению.
3. Не допускать разбазаривания саперов, использования их для пополнения других родов войск или просто в качестве пехоты. Не допускать распыленного использования армейских и фронтовых саперных частей, держать их в кулаке, оперативно сосредотачивая боевые средства саперов на важнейших направлениях по ходу боевых операций. Военным советам фронтов и армий всегда иметь резерв саперов.
4. Приступить к широкому использованию мин замедленного действия (МЗД), применяя их по заранее разработанному плану на наиболее чувствительных для противника объектах. Практиковать закладку МЗД, противотанковых, противопехотных и неизвлекаемых мин (“сюрпризов”) в тылу противника или при отходе наших войск, организовать в саперных батальонах группы разведчиков-подрывников.
5. В связи с развитием самостоятельной боевой деятельности инженерных войск и формированием саперных армий для руководства всеми инженерными войсками и инженерным обеспечением операций ввести должность начальника инженерных войск Красной Армии. При начальнике инженерных войск Красной Армии иметь небольшой штаб.
Начальнику инженерных войск Красной Армии подчинить: Главное военно-инженерное управление, Главное управление оборонительных работ НКО, саперные армии, Военно-инженерную академию и инженерные училища.
6. Начальнику инженерных войск Красной Армии генерал-майору инженерных войск т. Котляру создать в 20-дневный срок 90 подготовленных саперных батальонов, как резерв Главного командования Красной Армии. Батальоны выделить из состава саперных бригад, обеспечить их положенным имуществом, освободить от работы на рубеже и организовать с ними форсированную боевую подготовку, в первую очередь по подрывному делу и устройству заграждений. Дислокацию саперных батальонов установить по указанию начальника Генерального штаба.
7. Во всех военных округах восстановить должность начальника инженерных войск, неправильно ликвидированную в начале войны. Возложить на начинжа округа руководство боевой подготовкой инженерных войск и инженерную подготовку всех родов войск округа.
Аннотация. В статье представлены результаты анализа мер, предпринятых Народным комиссариатом ВМФ 21 и 22 июня 1941 года, особенностей разработанной в предвоенные годы системы оперативных готовностей, указаний о переводе флотов и флотилий ВМФ СССР на положение военного времени, а также их выполнения на местах.
Summary. The article presents the analysed measures taken by the People's Commissariat of the Navy on 21 and 22 June 1941, as well as the features of the operational readiness system developed in the pre-war years, directives for transferring of the Soviet Navy’s Fleets and Flotillas to wartime position and their implementation at the local level.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.
МОРОЗОВ Мирослав Эдуардович — заместитель начальника института — начальник 1-го научно-исследовательского управления (отечественной военной истории) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации, полковник, кандидат исторических наук
Перевод западных флотов и флотилий ВМФ СССР в оперативную готовность № 1 в ночь на 22 июня 1941 года
Таким образом, система оперативных готовностей и её применение руководством Наркомата ВМФ ретроспективно оценены довольно высоко. Но детальное изучение введённых в научный оборот документов и материалов показывает, что дать однозначную оценку этим действиям сложно. Попробуем привести факты в логическое соответствие и выстроить картину касавшихся столь непростой темы событий 21 и 22 июня 1941 года.
Основным источником информации о них по праву считаются мемуары наркома ВМФ в 1939—1946 гг. Адмирала Флота Советского Союза (с 1955 г., в 1941 г. адмирала) Н.Г. Кузнецова. Он вспоминал, что в субботний день 21 июня, как и в предыдущие, полный тревожных сигналов с флотов, недоумевал: «Но почему нет никакой информации сверху? Нарком обороны и Генеральный штаб из наших оперсводок знают, что флоты приведены в повышенную готовность. Генеральный штаб по своей линии таких мер не принимает, и нам не говорят ни слова.
В 20.00 пришёл М.А. Воронцов (капитан 1 ранга, военно-морской атташе. — Прим. авт.), только что прибывший из Берлина.
В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.
— Так что же всё это означает? — спросил я его в упор.
Список, датированный 21 июня 1941 года, начинается фамилиями:
Первые семь посетителей столь известны, что не нуждаются в представлении. Восьмой — заместитель прокурора СССР Г.Н. Сафонов. Продолжительность приёма — 70 минут подсказывает, что состоялось совещание.
В 20.15 наркомы обороны и ВМФ, первый заместитель председателя Совнаркома СССР Н.А. Вознесенский и заместитель прокурора, вероятно, получив указания Сталина ушли. В кабинете остались 4 посетителя, входивших в состав Политбюро ЦК ВКП(б). Через 35 минут к ним присоединились ещё 4 посетителя:
9.т. Тимошенко 20.50—22.20
10.т. Жуков 20.50—22.20
11.т. Будённый 20.50—22.20
12.т. Мехлис 21.55—22.20…
Как видим, в 20.50 началось второе за вечер совещание с участием членов Политбюро и главы Наркомата обороны (НКО). Уже без наркома ВМФ.
Заслуживает внимания то, что нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, отсутствовавший в кабинете лишь 35 минут, вряд ли успел бы доехать до своего наркомата и вернуться, поэтому логично предположить, что он в это время оставался в Кремле.
Сопоставим записи о посещении кабинета И.В. Сталина с описанием событий последнего предвоенного вечера Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым, в то время генералом армии, начальником Генерального штаба Красной армии: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнётся утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.
— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.
— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.
— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.
Ответа не последовало.
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
— Читайте! — сказал И.В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:
— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос ещё уладится мирным путём. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.
Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.
Эти воспоминания не совпадают с данными журнала записей лиц, принятых в кремлёвском кабинете И.В. Сталиным. Его посещение Ватутиным в тот вечер журнал не подтверждает. Если Жуков приехал в Кремль вместе с Тимошенко, то сразу в кабинет Сталина он не попал. Тимошенко зашёл в него в 19.05, а Жуков должен был ждать в приёмной или где-то поблизости. Вероятно, после того, как в 20.15 нарком обороны вышел из кабинета, проект директивы был за 35 минут доработан, и в 20.50 Тимошенко на этот раз вместе с Жуковым представил его Сталину.
Сравнение записей в журнале и процитированного фрагмента мемуаров Г.К. Жукова позволяет предположить, что доклад о немецком перебежчике с представлением проекта директивы, отклонённого И.В. Сталиным, прозвучал в ходе совещания с 19.05 до 20.15 в присутствии Н.Г. Кузнецов, и нарком ВМФ ушёл, не получив конкретных указаний о повышении готовности флотов, или получил указание ждать окончательного текста директивы наркома обороны и на её основе разработать свою директиву флотам. В этом не было ничего необычного. Постановление Комитета обороны при СНК СССР № 67сс/ов от 20 апреля 1938 года8 предусматривало в случае начала войны оперативное подчинение ВМФ Наркомату обороны и Генеральному штабу РККА. Иначе невозможно объяснить, почему нарком ВМФ с 20.15 до 23.37 — более трёх часов после заседания не предпринимал никаких мер повышения боеготовности флотов до новой встречи с наркомом обороны, отражённой в его мемуарах: «Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С.К. Тимошенко:
— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.
Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова (в то время контр-адмирал В.А. Алафузов был начальником оперативного управления — заместителем начальника Главного морского штаба9. — Прим. авт.), пошёл вместе с ним… Маршал, шагая по комнате, диктовал. Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал… Семён Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.
Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трёх листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.
Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:
— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?
Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:
— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!
Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался ещё на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила.
Но список посетителей кремлёвского кабинета Сталина подсказывает: если бы это решение было принято в 17 часов, нарком ВМФ узнал бы о нём, войдя в 19.05 в кабинет главы государства вместе с наркомом обороны.
Резонен вопрос: какое решение, получив директиву наркома обороны, принял нарком ВМФ — привести западные флоты и флотилии в полную боевую или в оперативную готовность № 1?
Версия, отличающаяся от обнародованной Н.Г. Кузнецовым, приведена в письме ему В.А. Алафузова от 13 ноября 1965 года12: «Должен сказать, что ночь на 22 июня мне очень твёрдо врезалась в память. С другой стороны, при написании настоящего письма пользуюсь не только памятью, но и кой-какими записями. Так вот. Когда мы вошли в кабинет Тимошенко, то Жуков в расстёгнутом кителе (как Ты и пишешь) сидел за столом и заканчивал писание под копирку документа, который он не то писал под диктовку Тимошенко, не то составлял вместе с ним и бывшими в кабинете несколькими генералами. Тимошенко, обращаясь к Тебе, сказал, что получено предупреждение (источник не был упомянут), что возможно нападение на нас Германии, и он даёт нашим пограничным округам об этом шифровку, копию которой Жуков сейчас передаст Тебе, что Жуков и сделал. Ты, бегло её посмотрев, передал мне, сказав, что надо её немедленно передать командующим флотами. Я, быстро пробежав глазами этот документ, обнаружил, что он написан на двух с лишним страницах и содержит не только предупреждение, но и довольно подробные указания о выводе войск на позиции. Эти указания по своему сугубо “сухопутному” характеру флотам были совершенно не нужны. Мне даже подумалось, что они излишни и для сухопутных войск, так как вместо коротких предупреждения и указания об объявлении тревоги содержат детали, которые могли бы дать войскам сами командующие. Я прикинул, что на одно зашифрование этой телеграммы уйдёт час—два, столько же на расшифрование, а если сюда добавить время на розыски и доклады командующим (ночь была предвоскресная, и, наверное, командующие были на дачах, охоте, рыбалках и т.п.) и отдачи ими распоряжений войскам, то пройдёт немало часов, и приготовления к отражению противника начнутся только утром, и то не раньше полдня.
ПРИМЕЧАНИЯ
2 Кузнецов Н.Г. Накануне. 3-е изд., доп. М., 1989. С. 368—371.
3 Ямпольский В.П. Бездействовал ли Сталин в первые дни войны // Воен.-истор. журнал. 1994. № 6. С. 27, 28.
7 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 13-е изд. М., 2002. С. 261, 262.
8 Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-8418. Оп. 28. Д. 134. Л. 1, 2.
9 Алафузов // Военная энциклопедия в 8 т. Т 1. М.: Воениздат, 1997. С. 117.
10 Кузнецов Н.Г. Указ. соч. С. 371, 372.
12 Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца. Сборник документов и материалов. М., 2000. С. 423, 424.
Миф № 24. Трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что Сталин не разрешал приводить войска в боевую готовность, вследствие чего нападение и оказалось не только внезапным, но и привело к катастрофическим последствиям
Каков бы ни был образ Георгия Константиновича Жукова в массовом общественном сознании, но даже ему прощать такое категорически нельзя! Даже спустя более полувека! А потому обратимся к подлинным фактам Истории.
Нет оснований грешить и на Сталина — с его стороны не было ни просчетов, ни ошибок, ни недооценок сложившейся накануне войны ситуации и намерений Гитлера. Говорю об этом ответственно, опираясь на громаднейшее количество документальных данных и письменно зафиксированных свидетельств. Большая часть данных была приведена выше.
Или что, оба наглых клеветника не знали, что О ВОЗМОЖНОСТИ ВНЕЗАПНОГО НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ И О ПРИВЕДЕНИИ ВВЕРЕННЫХ ИМ ВОЙСК В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ КОМАНДУЮЩИЕ ПРИБАЛТИЙСКИМ, ЛЕНИНГРАДСКИМ, ЗАПАДНЫМ, КИЕВСКИМ И ОДЕССКИМ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, А ТАКЖЕ БАЛТИЙСКИМ, ЧЕРНОМОРСКИМ И СЕВЕРНЫМ ФЛОТАМИ С ПРЯМОЙ САНКЦИИ СТАЛИНА ОФИЦИАЛЬНО БЫЛИ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ ТЕЛЕГРАММОЙ НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА РККА ГЕНЕРАЛА АРМИИ Г. К. ЖУКОВА ЕЩЁ 18 ИЮНЯ 1941 г., ТО ЕСТЬ ЗА 4 (ЧЕТЫРЕ) ДНЯ ДО АГРЕССИИ?! Эта директива прошла также и по партийной линии!
Более того. За период с 12 по 18 июня Генштаб с подачи Сталина дважды дал указание о приведении войск в боевую готовность! Директива не была выполнена, а за это персональную ответственность несут нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков!
Ещё при жизни Сталина и по его приказу в конце 40-х — начале 50-х гг. под руководством начальника Военно-научного Управления Генерального штаба генерал-полковника А. П. Покровского велась тщательная работа по обобщению опыта сосредоточения и развертывания войск западных приграничных округов по плану прикрытия государственной границы 1941 г. накануне Великой Отечественной войны. Под этим прикрытием продолжалось тщательное расследование причин невероятной трагедии 22 июня, которое в глубокой тайне было инициировано Сталиным еще в начале войны. С этой целью участникам тех событий, занимавшим в начальный период войны различные командные должности в войсках западных приграничных округов, были заданы пять вопросов:
1. Был ли доведён до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?
4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
5. Насколько штабы были подготовлены к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
Вы только вдумайтесь в суть поставленных вопросов! Ведь они же однозначно свидетельствуют о том, что Сталин всерьез и не без оснований подозревал предательство части генералитета, в том числе и в вопросе о приведении войск в боевую готовность, что и привело к невиданной трагедии, ценой которой стала гибель 27 миллионов граждан Советского Союза! Ведь Сталин знал об истинном масштабе общих демографических потерь Советского Союза в войне. Он сам после войны все время горько сожалел, что война выбила около 30 млн. человек советских граждан. Жаль только, что сам публично не озвучил эту цифру, чтобы в дальнейшем не было спекуляций. Правда, по политическим соображениям сразу после войны этого, очевидно, не стоило делать. О материальном ущербе уж и не говорю, ибо даже астрономические его цифры ничто в сравнении с человеческими жизнями!
Чтобы не быть голословным, процитирую ответы некоторых генералов:
— «Генерал-полковник танковых войск П. П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО).
16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н. М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности.
18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.
— «Генерал армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО).
— «Генерал-майор П. И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии).
Ну и как вам эти свидетельства отъявленного вранья Жукова, Хрущёва и прочая?! Чего же тогда стоят сказки Жукова о том, как он и Тимошенко звонили Сталину и слезно просили разрешить привести войска в боевую готовность?! Ведь без санкции Сталина такие директивы не могли быть даны и изданы — он лично и жестко контролировал движение войск к линии госграницы! Уж с этим-то, надеюсь, никто спорить не будет? Да и генералы в своих послевоенных ответах на указанные вопросы не врали. Не те времена были, чтобы они брехали в письменной форме на вопросы, которые поставил лично Сталин, — даже если генералы и не знали этого точно, то, по крайней мере, прекрасно догадывались. Но, скорее всего, действительно прекрасно знали, кто автор этих вопросов.
Более того. В сущности-то предупреждение началось ещё 12–16 июня. Хотя по очень уместному в данном случае счету, подлинный отсчет предупреждениям следует вести от упоминавшегося выступления Сталина на расширенном заседании Политбюро 24 мая 1941 г. Ведь Жуков там присутствовал и знал об этом! 12 июня была дана директива о необходимости — в целях повышения боевой готовности — выведения дивизий из глубины приграничных округов в сторону границы. А 16 июня пограничные отряды в западных округах получили письменное указание о том, что с возникновением военных действий они должны перейти в подчинение полевого командования Красной Армии. Не надо быть специалистом в сфере военного управления, чтобы уразуметь совершенно простую и очевидную истину: подобный приказ мог быть отдан только на основе прямой договоренности между командованием погранвойск СССР, руководством НКВД СССР и руководством Наркомата обороны и Генштаба, и только при наличии прямой санкции Сталина! Погранвойска подчинялись Берия, и просто так он их никогда бы не отдал, не будь на то прямого указания Сталина! Тем более не надо быть военным стратегом, чтобы уразуметь ту элементарную истину, что погранвойска могут перейти в подчинение полевого армейского командования только в одном-единственном случае — в оборонительных боях и сражениях! Такова природа погранвойск — природа защитников рубежей Отечества!
Естественно, что о принятых в связи с директивной телеграммой Генштаба от 18 июня мерах округа отчитались. Вот, например, какие меры были приняты штабом Прибалтийского особого военного округа:
Как видите, в своих ответах на послевоенные вопросы генералы ПрибОВО ни на йоту не соврали. Соответствующие действия, причем именно же во исполнение генштабовской директивы, ими предпринимались. Обратите внимание на то, что документы ПрибОВО имеют даты их подписания 18–19 июня, но особенно на то, что в абсолютном большинстве случаев срок исполнения — 19–21 июня. Даже единственный выходящий за рамки срок — 23 июня — всё равно подпадает под предупреждение Генштаба о возможном нападении в ближайшее время.
Что касается Военно-морского флота, то при всем уважении к укоренившемуся в массовом сознании образу возглавлявшего тогда Наркомат ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова, с сожалением вынужден констатировать следующее. Никаких, тем более документальных признаков существования его едва ли не легендарного и якобы вопреки воле Сталина отданного приказа о приведении флотов в боевую готовность накануне войны просто нет, как это ни печально для столь прочно укорененной легенды. По таким директивам флоты отчитывались не перед Н. Г. Кузнецовым. И тем более не за исполнение якобы им отданного приказа. Они отчитывались перед командующими приморскими военными округами, у которых находились в оперативном подчинении и от которых они и получили указание Генштаба от 18 июня о приведении флотов в повышенную боевую готовность (№ 2), а также перед командующим погранвойсками СССР (то есть перед заместителем Берия). Вот подлинный текст отчетного донесения командующего Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирала Трибуца:
По аналогичной же схеме отчитались и командующие Черноморским и Северным флотами.
20 июня командующим Ленинградским, Прибалтийским и Одесским военными округами было приказано в двухдневный срок отработать вопросы взаимодействия с флотами в соответствии с планом прикрытия. Получил дальнейшее развитие и вопрос о переподчинении погранвойск полевому командованию РККА в случае возникновения военных действий, указание о чём прошло ещё 16 июня. 20 июня 1941 г. командующий Черноморским флотом приказал командиру 7-й авиаэскадрильи пограничных войск перейти согласно мобилизационному плану в оперативное подчинение командиру Одесской военно-морской базы и привести авиаэскадрилью в полную боевую готовность, то есть, по сути, на местах дело дошло уже даже до практической реализации предписаний мобилизационного плана. Естественно, что аналогичные вышеприведенным директивы, приказы и донесения были изданы и представлены другими округами, армиями и флотами.
С той же санкции Сталина аналогичные предупреждения и указания о приведении вверенных им частей и подразделений в боевую готовность в период с 18 по 20 июня включительно получили также и командующие пограничными и внутренними войсками на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, территориальные органы НКВД и НКГБ (включая и зарубежные резидентуры разведки), а также военная контрразведка, которая с 3 февраля 1941 г. была подчинена Наркомату обороны. Как видите, все без исключения элементы и компоненты силовых структур государства были заранее оповещены и получили указание о приведении в боевую готовность. Кстати говоря, руководители крупнейших партийных организаций также получили предупреждение Сталина о нападении Германии. И получили его тоже 20 июня 1941 г.
1. Немедленно привести всю авиацию западных военных округов в полную боевую готовность.
2. Немедленно приказать командующим этих округов вывести подчиненные им войска в укрепрайоны и занять их в оборонительных целях. Кроме того, занять также иные определенные им оборонительные рубежи.
3. Объявить мобилизацию в этих округах.
Вот с мнением Будённого Сталин согласился, хотя и отнёс мобилизацию на более поздний срок. Дело в том, что по тогдашним военным понятиям объявление мобилизации, пускай даже и частичной, в отдельных округах означало бы войну — войну, которую формально объявляет СССР! Сталин же категорически не желал давать кому бы то ни было хоть малейший повод обвинить СССР в каких бы то ни было агрессивных намерениях или действиях. К тому же в тех округах было сосредоточено достаточное количество войск, чтобы не объявлять мобилизацию до начала нападения. Их было вполне достаточно, чтобы под их же прикрытием быстро провести мобилизацию уже после нападения, т. е. как адекватную меру в ответ на агрессию.
Текст знаменитой Директивы № 1 от 21 июня 1941 г. в точности воспроизвел одобренные Сталиным рекомендации Будённого:
ДИРЕКТИВА № 1 ВОЕННЫМ СОВЕТАМ ЗАПАДНЫХ ПРИГРАНИЧНЫХ ОКРУГОВ О ВОЗМОЖНОМ НАПАДЕНИИ НЕМЦЕВ 22–23.6.41 И МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ПРИВЕДЕНИЮ ВОЙСК В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ С ОГРАНИЧЕНИЯМИ, МАСКИРОВКЕ ВОЙСК, ГОТОВНОСТИ ПВОВоенным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗАПОВО, КОВО, ОдВО
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота
1) В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗАПОВО, КОВО, ОдВО, нападение немцев может начаться с провокационных действий.
2) Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3) Приказываю:
а) В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укреплённых районов на государственной границе.
б) Перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать.
в) Все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно.
г) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
д) Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
(ТИМОШЕНКО) (ЖУКОВ) (21.6.41[94])
В результате единственные войска, которые действительно были приведены в полную боевую готовность, — это подчинявшиеся Берия пограничные и внутренние войска. Там она была объявлена уже в 21.30 21 июня, то есть за 6 часов до начала агрессии! Одновременно полная боевая готовность была объявлена во всех органах НКВД и НКГБ.
Вот так маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков и высек себя немилосердно за свою же ложь! А заодно и Хрущева и иже с ним! Жаль только, что не солёными розгами…
Примечания:
Мало кому известно, что именно Франческо Альгеротти ввёл в европейский пропагандистский оборот образ готовой вломиться в Европу России с топором.
Кстати говоря, в немалой, если не сказать в решающей, степени именно с этим обстоятельство были связаны репрессии против некоторых, особенно болтливых представителей генералитета в первые 12 месяцев войны.
Червов Н. Ф. Провокации против России. М., 2003. С. 96–97.
Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. М., 1960, с. 11–12. Неизвестная Россия, XX век. Кн. II. М., 1992, с. 106. История Великой Отечественной войны. М., 1965. Т. 6. С. 135.
Только не с разрешения, а именно же по директиве Генштаба, санкционированной лично Сталиным.
«…10 июня, за 12 дней до войны, было подписано распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками Германии о назначении срока начала наступления на Советский Союз, в котором впервые немецкое руководство письменно фиксирует конкретную дату нападения на СССР (дата 22 июня была впервые названа в ставке Гитлера на совещании у начальника отдела обороны страны штаба Верховного командования вермахта 1 мая 1941 года):
2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня.
И днем 18 июня был проведен облет самолетом-разведчиком У-2 границы в Белоруссии, в полосе ЗапОВО (возможно, облеты проводились и в соседних округах).
Окончательно подытоживая все вышесказанное, можно увидеть, что приведение частей западных округов в боевую готовность проводилось в несколько этапов и несколькими командами (условно).
исследователь, П. Тон, делает такие выводы: «…надо показать, что вся РККА в июне 1941 года имела:
а) высокую степень укомплектованности соединений личным составом (наивысшую по сравнению с любым иным периодом);
б) высочайшую степень мобилизационной готовности как минимум для соединений, предназначенных на Запад и уже находящихся там. Когда процесс отмобилизования де-факто будет занимать часы.
Третий этап в приведении в боевую готовность частей западных округов — телеграммы с приказами ГШ от 18 июня.
Вермахт уже изготовился для броска на СССР, было уже не до дипломатических вывертов, и угроза войны заставила Сталина дать команду Тимошенко и Жукову привести в боевую готовность, фактически полную, все части западных округов! Хотя даже 21 июня так и оставался в силе приказ сами рубежи обороны не занимать…
По этим приказам ГШ в округах обязаны были к полуночи 21 июня 1941 года отвести от границы приграничные дивизии на их рубежи обороны согласно планов прикрытия и доложить о выполнении в ГШ.
Также данная Директива предписывала:
«…войскам…. округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников…
а) в течении ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
7 июня 1940 постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 976-368сс установлен полугодовой план производства танков Т-34 в количестве 500 штук (АП РФ. Ф.93 – далее, если без ссылки, то из этого архива).
27 июня 1940 Указом Президиума Верховного Совета СССР страна переведена на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю, запрещен самовольный уход рабочих и служащих с предприятий и из учреждений.
5 мая 1941 Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) за подписью Сталина и Молотова утвержден план производства на 1941 год танков Т-34 в количестве 2 800 штук.
Так что миф о том, что Сталин не был готов к войне, полностью разрушен окончательно и навсегда.
Об этом говорят новые документы. Главными из них можно считать Письмо наркома обороны К. Ворошилова Сталину и Молотову 22 августа 1939 года, в котором он - пожалуй, впервые, глухо, невнятно, учитывая, что документ имел гриф “Сов. Секретно”, - называет войну “оргмероприятием”, для выполнения которого предлагает расконсервировать неприкосновенный запас и принять дополнительный заказ промышленности. Вторым документом является Постановление СНК СССР от 2 сентября 1939 года № 1355 – 279 СС (через сутки после начала Второй мировой войны), утверждающее план реорганизации сухопутных войск вооруженных сил Союза ССР на 1939 -1940 гг. и формирование двух фронтов – Украинского и Белорусского
Читайте также: